Личность осужденного, отбывающего пожизненное лишение свободы: социально-демографические и криминологические аспекты ⁹²⁸

Со времени введения моратория на смертную казнь рост количества осужденных к пожизненному лишению свободы (ПЛС) можно, исключая пики середины 90-х годов, аппроксимировать линейным уравнением вида:

y = 1577 + 2,125 t, где:

у – прогнозируемое число осужденных к ПЛС на начало любого периода, начиная с января 2005г., когда число осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы, равнялось 1577 человек;

t – сквозной, порядковый номер закончившегося месяца.

Ошибка прогноза составляет около 2%.

Ежегодное увеличение количества осужденных к ПЛС, согласно линейной модели, составляет 25-27 человек в год.

Относительное число осужденных к ПЛС равно 0,2% от общей численности "тюремного населения". Однако, в отличие от других мест лишения свободы, где численность осужденных колеблется в зависимости от освобождаемых по окончании срока, условно-досрочному освобождению (УДО), амнистиям и другим социально-политическим решениям, количество осужденных к ПЛС имеет явно выраженную тенденцию к аккумуляции, что и отражает линейная модель.

Это особая категория осужденных, не подлежащая ни амнистиям, ни освобождению по причине тяжелой болезни, и не имеющая каких-либо иных реальных шансов на освобождение. В ст. 97 УИК РФ закреплено право осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы, на УДО через 25 лет.

Чем большее количество лет составляет практика исполнения лишения свободы в виде пожизненной изоляции от общества, тем более актуальным становится вопрос о необходимости изучения личности пожизненно осужденного, поскольку срок заключения у многих из них приближается к 20 годам.

C этой целью мы предприняли анализ выборки осужденных к ПЛС, согласившихся принять участие в исследовании и способных ответить на утверждения стандартизованного метода исследования личности (СМИЛ). Также были изучены социально-демографические и криминологические данные на этих лиц.

Выборка составила 259 осужденных, отбывающих ПЛС в исправительных учреждениях ИК-5 УФСИН России по Вологодской области и ИК-1 (участок ПЛС) в республике Мордовия, что составило примерно 15% от общего числа осужденных к ПЛС. Преступления были совершены в период с 1988 г. по 2000 г., пик приговоренных к ПЛС приходился на период с 1992 по 1994 годы, что составляет почти 30%.

Возраст осужденных при совершении последнего преступления составлял от 18 до 54 лет. Однако наибольшее число преступлений было совершено ими в возрасте от 22 до 38 лет (до 72%). В более молодом – от 18 до 22 лет (11%) и более зрелом – от 38 до 54 лет (17%) .

До совершения последнего преступления не имели судимости только 21% осужденных, т.е. первое и единственное преступление было настолько тяжелым, что судом было назначено ПЛС. Подавляющее большинство осужденных, отбывающих ПЛС (79%), являлись раннее судимыми. Из них: 29% имели одну судимость за совершение в основном тяжких преступлений; 25% осужденных – имели уже две судимости; 14% – имели три судимости, 11% осужденных были признаны особо опасными рецидивистами, имеющими от 4 до 7 судимостей. Рецидивная преступность характерна почти для 80% лиц, осужденных впоследствии к ПЛС.

Сроки осуждения за предыдущие преступления имеют следующее распределение: менее 4-х лет – 23% осужденных; от 4-х до 10-ти – 37%; от 10-ти до 20-ти – 28%; свыше 20 лет – 12%. Можно заметить, что длительность лишения свободы никак не повлияла на развитие "криминальной карьеры" изучаемого контингента. Со временем увеличилась лишь тяжесть совершаемых деяний, приведшая, в итоге, к ПЛС.

Составившие нашу выборку 251 осужденный лишили жизни 607 человек. Среди потерпевших было: 120 несовершеннолетних или малолетних детей; 188 женщин (из них 23 женщины пенсионного возраста, включая престарелых); 299 мужчин (из них 10 мужчин пенсионного возраста); 15 сотрудников правоохранительных органов; 6 осужденных в ИУ.

Причем, около 40% детей и 20% женщин перед убийством были изнасилованы.

Обнаруживается, что более 50% всех убийств было направлено на слабую или беззащитную часть населения: малолетние и несовершеннолетние дети, женщины, престарелые или лица пенсионного возраста.

Мотивы убийств, совершенных лицами данной категории, по своей частоте встречаемости можно проранжировать следующим образом:

1. Завладение имуществом убитого (корыстный мотив) (22% совершенных убийств)
2. Конфликтные и неприязненные отношения с родными и близкими, супругами, сожительницами, друзьями и знакомыми (20%).
3. Изнасилование и убийство с целью сокрытия этого преступления (19%).
4. Убийство свидетелей иного преступления (17%).
5. Импульсивные убийства, связанные с возникновением неожиданных неприязненных отношений в ходе конфликта с незнакомыми людьми (8%).
6. Разбойные нападения и убийства в составе организованной преступной группы (4% совершенных убийств).
7. Глубинные мотивы преступления (серийные убийцы) (2,5%)
8. Убийство сотрудника УИС во время отбывания наказания в исправительном учреждении (побег, месть, захват заложников) (2,5%).
9. Убийство милиционера во время задержания (2%).
10. Убийство из ревности (2%).
11. Убийство сокамерника в результате неприязненных отношений (1%).

Таковы мотивы наиболее часто совершаемых преступлений, за которые, впоследствии, приговором суда была назначена смертная казнь или ПЛС. Причем, анализ показывает, что в состоянии алкогольного опьянения совершено только 28% убийств, которые, несмотря на то, что алкогольное опьянение является отягчающим обстоятельством, еще как-то можно объяснить измененным состоянием сознания. Подавляющее большинство убийств (72%) не связаны с употреблением алкоголя и характеризуются спонтанностью, необдуманностью, странностью, недомыслием, противоречивостью, немотивированностью, но вместе с тем – безжалостностью, аморальностью, жестокостью. Как правило, для преступлений, совершаемых осужденными, отбывающими ПЛС, характерны жестокость, хладнокровность, презрение к человеческой жизни, многоэпизодность.

Вот несколько примеров убийств, позволяющих нам лучше понять то, за действия какого характера эти люди пожизненно изолированы от общества:

• осужденный изнасиловал несовершеннолетнюю. Спустя некоторое время, он, узнав, что она рассказала об этом эпизоде родным и в милиции, убивает ее, предварительно взяв с нее расписку о его непричастности к убийству;
• осужденный, находясь в качестве пассажира в машине, выражает свое недовольство ценой за проезд, в ходе чего наносит водителю проникающие ранения в грудь, от которого потерпевший скончался на месте;
• осужденный пил чай и смотрел видео с 2-мя малолетними девочками. Девочки захотели уйти, но он их не отпускал. Они начали плакать и осужденный задушил их, т. к., по его словам на суде, их слезы действовали ему на нервы. Опомнившись, он пытался привести их в чувство, но было поздно;
• осужденный пытался добиться расположения своей невесты и взял в заложники ее малолетнего сына. Отказываясь его отпустить, нанес колото-резанные ранения милиционеру, пытавшемуся освободить мальчика. Милиционер скончался на месте;
• осужденный на велосипеде поехал на рыбалку. По дороге встретил знакомого подростка. Вместе удили рыбу. Затем осужденный решил изнасиловать несовершеннолетнего, который оказал сопротивление. Совершив половой акт, осужденный гибкой веткой задушил подростка.

Подобный характер преступлений типичен для значительного числа осужденных, отбывающих ПЛС.

Анализ социально-демографических характеристик лиц, отбывающих ПЛС, показал, что для них и их родительских семей (до 70%) типичен низкий образовательный и культурный уровень. Сами семьи – часто не полные, один или несколько членов семьи были склонны к злоупотреблению алкоголем. По профессии – это в основном представители тяжелых механических видов труда: каменщики, сварщики, токари, слесари, монтажники, кузнецы, пилорамщики, кровельщики, землекопы, крановщики, бурильщики, формовщики железобетонных конструкций, грузчики, скотники, дворники, забойщики скота.

В значительно меньшей степени встречаются среди этой категории представители других, обслуживающих профессий: повара, пекари, водители.

Известно, что низкий социальный уровень развития в сочетании с крайне негативными личностными особенностями, в значительной мере обуславливают криминальное развитие личности.

Нередко всплески подобных преступлений приходятся на периоды резких социальных перемен и экономических катастроф в обществе. Неслучайно, как уже отмечалось выше, пик частоты совершения преступлений, за которые была назначена смертная казнь, а затем ПЛС, приходится на 1992-94 гг. Однако и в более благополучные и стабильные периоды социального развития общества отмечается постепенное, но неуклонное приращение численности осужденных к ПЛС, прогнозируемое нами в выше представленной линейной модели.

На наш взгляд, этот рост численности в значительной мере связан с негативными личностными характеристиками, представляющими собой особенности данного контингента осужденных.

Характер совершенных преступлений, значительная часть которых (52%) связана с жестокими убийствами самых незащищенных слоев населения, отличающаяся к тому же многоэпизодностью, свидетельствует о серьезных личностных расстройствах подавляющего большинства этих осужденных. Это подтверждается импульсивным, странным, порой нелепым и противоречивым и, часто, немотивированным характером совершенных преступлений. К тому же, вся предшествующая пожизненному осуждению «криминальная карьера», состоявшая из череды достаточно тяжких преступлений и длительных сроков лишения свободы, не заставляла сделать шаг в сторону социально-приемлемого поведения. Их преступное поведение оставалось постоянным и нарастала лишь тяжесть совершаемых деяний.

Кроме того, их криминальное поведение характеризовалось еще одним признаком – тотальностью: они убивали взрослых и детей, родных и близких, знакомых и незнакомых, случайных попутчиков и сотрудников правоохранительных органов и других осужденных.

Можно сказать, что их криминальный путь характеризовался тремя признаками – крайней асоциальностью, стабильностью и тотальностью.

Длительные сроки заключения за предшествующие преступления и пребывание в исправительных учреждениях особого режима (покамерное содержание в условиях ПЛС) способствовали лишь их дальнейшей психопатизации.

Личностный рост и нравственное возрождение оказались для этой категории невозможными ни в условиях свободы, ни в условиях пенитенциарных учреждений.