Эгоцентризм: критические исследования феномена (обзор статей специального выпуска журнала New Ideas in Psychology. Vol. 29, Issue 3, December 2011)

В специальном декабрьском выпуске журнала New Ideas in Psychology за 2011 год были объединены две темы: когнитивный подход в робототехнике, а также проблема эгоцентризма в теории Ж. Пиаже. В данном обзоре рассматривается корпус статей, посвященный второй теме номера. Редакторы выпуска Ульрих Мюллер и Джереми Карпендейл в вводной статье [Martin, 2011] указывают, что понятие эгоцентризма, предложенное Пиаже, остается неразработанным. Сам Пиаже полагал, что это понятие нельзя упрощать и трактовать с точки зрения повседневных представлений. В литературе сформировалось понимание эгоцентризма как стадии, соответствующей дооперациональ- ным этапам развития интеллекта. Однако, как подчеркивают редакторы, понятие эгоцентризма тесно укоренено в общую концепцию Пиаже, связано с его теорией практического интеллекта. Целью предложенного корпуса статей является рассмотрение изнутри теории Пиаже понятия эгоцентризма и его значения для различных сфер психологии.

Отдельный интерес вызывают материалы, посвященные проблемам подросткового эгоцентризма и особенностям мышления подростка. Известно, что и Пиаже и Выготский отмечали особое значение и специфику подросткового возраста, в котором происходит важнейшая перестройка высших психических функций в направлении формирования понятийного мышления.

Развитие понятия эгоцентризма у Пиаже

Общий концептуальный анализ понятия эгоцентризма в теории Пиаже дают Т. Кессельринг и У. Мюллер [York: Basic Books, 1958]. Авторы отталкиваются от замечания Пиаже, согласно которому все критические высказывания в адрес понятия эгоцентризма, в том числе признание данного термина неудачным, опираются просто на недопонимание его взглядов.

В творчестве швейцарского психолога развитие понятия эгоцентризма, согласно авторам, проходит два этапа. Первый этап связан с влиянием психоанализа Фрейда и дифференциацией аутистичес­кого и логического мышления. Второй — с результатами экспериментальных исследований ребенка, проводимых самим Пиаже. С 1930-х годов «эгоцентризм» в его теории становится особым явлением, повторяющимся в начале каждой стадии развития интеллекта.

Авторы дают характеристику эгоцентризма в ранних работах Пиаже, сопоставляя его представления с концепциями Фрейда и Блейлера. Упоминается также известная критика со стороны Выготского. Изменения в представлениях Пиаже об эгоцентризме начинаются с замены принципа имитации принципом аккомодации. Эгоцентризм начинает трактоваться как форма центрации, которая преодолевается на каждом этапе развития. Первоначально ассимиляция выполняет аутистические функции, направляя действие желанием. Развитие должно закончиться равновесием ассимиляции и аккомодации.

Авторы отмечают, что понятие «сен­сомоторный интеллект» впервые появляется у Пиаже в работе «Происхождение интеллекта у детей», где данное явление трактуется как продолжение биологического развития организма. Понятия организации, адаптации, ассимиляции и аккомодации характеризуют здесь биологические и физиологические функции. Эгоцентризм рекапитулирует­ся на каждой стадии развития интеллекта в силу того, что усвоенные ранее интеллектуальные функции не могут быть механически перенесены в условия, соответствующие новому этапу развития. На уровне дооперационального интеллекта эгоцентризм проявляется в игнорировании субъективного взгляда на объект и неучете позиции другого. Однако на уровне формальных операций эгоцентризм также проявляется в случае игнорирования межличностной перспективы в мышлении. Особенно это выражено у подростков в новых жизненных ситуациях, при освоении новой культуры и пр. Децентрация в своем аффективном звене связана с волевым усилием и его тренировкой. Это очень важный момент, подчеркиваемый авторами, однако на него мало обращается внимание в литературе.

Авторы уделяют особое внимание критике теории эгоцентризма Пиаже. Помимо известных позиций выделяется критика Борка [Borke, 1978], согласно которой Пиаже игнорирует явление эмпатии, распространенное в поведении детей от 2 до 5 лет. С точки зрения Кессельринга, Пиаже использует термин «эгоцентризм» в двух значениях: 1) как изначальный адуализм «я» и объекта, «я» и «другого» в развитии ребенка; 2) как неспособность координировать собственную точку зрения с точками зрения других людей.

Авторы рассматривают понятие эгоцентризма в связи с понятием равновесия операций как необходимого условия интеллекта. Здесь интересен анализ механизмов децентрации на разных этапах развития интеллекта, которые авторы обнаруживают в работах Пиаже. Децент- рацию на сенсомоторном уровне сами авторы рассматривают в контексте явления совместного внимания как формы децентрированного восприятия. Рассматриваются также данные об узнавании ребенком своего отражения в зеркале. Авторы предлагают довольно последовательную схему рекапитуляции форм эгоцентризма на всех стадиях интеллектуального развития, причем анализируют ее как в предметно-практическом (когнитивном), так и социальном планах.

Эгоцентризм и реляционная
парадигма (Ж. Пиаже, Д.Г. Мид и Л. Витгенштейн)

В статье Д. Карпендейла и Т. Расина [Carpendale, 2011] предпринята попытка рассмотреть процесс преодоления эгоцентризма в ходе интеллектуального развития с учетом концепций Д.Г. Мида и Л. Витгенштей­на. Авторы берут в прицел своего внимания один аспект данного вопроса — освоение ребенком умения учитывать точку зрения другого человека.

Интерпретации эгоцентризма, по мнению авторов, определяются двумя основными парадигмами в понимании знания и его развития. Индивидуалистическая парадигма исходит из первичности внутреннего опыта индивида, его открытости для индивида. С этой позиции начинается учет и развитие представлений о сознании другого человека. Эгоцентризм в таком понимании — это позиция человека, думающего только о себе.

Точка зрения Пиаже, Мида и Витген­штейна основана на реляционной парадигме . Согласно ей первичным является взаимодействие индивида с предметным миром и миром других людей, благодаря чему дифференцируются субъективная перспектива и объективная реальность, в том числе реальность другого человека и его сознания. То есть ребенок, по Пиа­же, начинает развитие вообще с отсутствия сознания какой-либо перспективы. Он обнаруживает другого человека через взаимодействие с предметным миром.

Одной из форм децентрации и преодоления эгоцентризма является совместное внимание, возможность понимать движения и перцептивные установки другого человека. Любой эгоцентризм начинается с дифференциации объекта и действия. «Пока младенец понимает объект только в терминах действия с ним, он еще не дифференцировал объект от собственных действий с ним» [Carpendale, 2011, с. 349]. Однако есть две сферы такой дифференциации: объекта как элемента предметного мира и другого человека как элемента мира социального. Это различные формы опыта, причем рано различаемые ребенком. Взаимодействие с человеком отличается от взаимодействия с предметом. Чтобы объяснить способность ребенка к социальному взаимодействию и освоению совместного внимания, авторы обращаются к Джорджу Герберту Миду.

Единство личности — самость — возникает изнутри взаимодействия. Понимание другого — это не мистический акт: установки человека выражены в актах социального взаимодействия. «С точки зрения Пиаже, существуют схемы или паттерны действий, выполняемые совместно с другими людьми, которые вырабатываются в повторяющемся опыте и постепенно объединяются» [Carpendale, 2011, с. 349]. Коммуникация на исходном уровне, согласно Миду, формируется как диалог жестов, обращенных от одного организма к другому. Жест или крик ребенка как действие побуждает другого человека к ответу, содержит определенное ожидание, хотя ребенок этого, конечно, не осознает и не может оценить с точки зрения взрослого. Однако с возрастом такое понимание приходит, и ребенок использует крик осознанно и намеренно.

С точки зрения Витгенштейна в основе языковой игры лежит реакция. Авторы указывают позицию Дж.В. Кэн­филда [Canfield, 1995], настаивающего на том, что жест есть порождение взаимодействия и изображения друг другу каких-либо действий. По мнению же самих авторов, главная задача — это переход от жеста к пониманию ребенком его значения для себя и для другого. Здесь необходима выработка взаимных ожиданий относительно реакций на те или иные действия, а также научение вести себя в соответствии с ожидаемыми ответами. Тогда само действие приобретает символическое значение. Взаимодействие в его социальной форме должно объяснить понимание другого без представления о таинственной или врожденной способности к постижению чужого сознания.

Подростковый эгоцентризм
в теории Д. Элкинда и неомидовская парадигма

В определенном смысле развитием рассмотренных выше идей является статья Д. Мартина и Б. Сокола [Kesselring, 2011], которая меньше других посвящена собственно теории Пиаже, но обращена к вопросу подросткового эгоцентризма в интерпретации Д. Элкинда [Elkind, 1967]. В статье осмысливаются основные понятия его концепции: «личный миф» (personal fable) и «воображаемая аудитория» (imaginary audience), при этом авторы пытаются оценить, существует ли объяснение основных феноменов подросткового эгоцентризма более последовательное, чем предлагавшееся самим Пиаже? Авторы также анализируют потенциал неомидовского подхода и стремятся рассмотреть воображаемую аудиторию как функциональный ответ на задачу комплексного координирования индивидуальной и социальной перспективы в поиске личной идентичности.

Д. Элкинду принадлежит одна из признанных теорий подросткового эгоцентризма. Он выделял два ключевых компонента этой формы эгоцентризма: личный миф, представляющий собой веру подростка в уникальность, неповторимость, непостижимость другими людьми его собственных мыслей и переживаний, и воображаемую аудиторию — веру в то, что другие имеют ко мне точно такой же доступ, как я сам (т. е. всегда слышат меня). Авторы статьи отмечают, что внятное описание указанных феноменов еще не обеспечивает понимания, как и почему формируется подростковый эгоцентризм, как он преодолевается. Они отмечают специфическую оценку подросткового периода развития, данную Пиаже и Инельдер, согласно которой в это время ребенок оказывается сильно захвачен способностью к гипотетическому мышлению, и потому он эгоцентрически смешивает свои собственные возможности (как они ему представляются) с объективной реальностью [Inhelder, с. 345], и подчеркивают, что эта точка зрения остается по-прежнему наиболее последовательным объяснением. Совокупность имеющихся сегодня эмпирических и теоретических данных о подростковом эгоцентризме остается недостаточной и неоднозначной. Свою цель авторы видят «в предложении свежей интерпретации подросткового эгоцентризма, особенно тех его аспектов, которые относятся к мысленному построению воображаемой аудитории» [Kesselring, 2011, с. 367].

Авторы подчеркивают необходимость точно интерпретировать понятие эгоцентризма по Пиаже. Во-первых, это эпистемологическая категория, которая описывает воспроизводящееся свойство развивающегося знания, но не онтологию существования ребенка. Например, цитируется определение эгоцентризма как «initial failure in decentration» («изначальная неспособность децентриро- вать») [Muller, 2011]. Такое определение характеризует синкретизм мышления в терминологии ранних работ Пиаже. Вместе с тем, следует учесть значение представлений Пиаже о социальной реляционной онтологии. Погружение индивида в общественные отношения ведет одновременно как к успехам, так и провалам субъект-объектной дифференциации.

Во-вторых, эгоцентризм не ограничен какой-либо одной стадией когнитивного развития, и сам не есть стадия. Различные формы эгоцентризма могут быть обнаружены на всех стадиях, от ранней до самой поздней. Примечательно, что формализм высшего уровня развития интеллектуальных операций заключает в себе существенный момент эгоцентризма. В связи с этим возникает вопрос: как он может быть преодолен? Согласно Пиаже и Инельдер, таким источником являются труд и профессиональная деятельность, которые возвращают индивида и его мышление к реальности полностью социализированным способом [Inhelder, с. 346].

В-третьих, явление эгоцентризма лучше всего понимать посредством комплементарных понятий «центрации» и «децентрации», отражающих освоение индивидом навыков координации субъективных и объективных полюсов своего опыта. В теории Элкинда субъективной центрации соответствует «личный миф», объективной центрации — «воображаемая аудитория».

Авторы статьи избирают функциональный и генетический подход к феноменам личного мифа и воображаемой аудитории. Эти феномены появляются в период раннего подросткового возраста и, по идее, должны отсутствовать как на этапе конкретных операций (8—12 лет), так и во взрослом возрасте, когда полностью сформированы формально-логические операции. Однако эмпирические данные, которые бы подтверждали или опровергали это положение, крайне неоднозначны, а генетическая картина этого вопроса получается сложной.

Авторы обращаются к данным, указывающим на наличие функций этих феноменов, которые они выполняют в межличностном взаимопонимании и освоении перспективы (точки зрения другого). Формируясь по мере этого освоения, «воображаемая аудитория и личный миф затем убывают с достижением 4 уровня освоения перспективы, по Зел­ману, на которой старший подросток способен координировать различные актуальные и возможные точки зрения третьего лица таким способом, который приводит к обобщенной социетальной перспективе» [Kesselring, 2011, с. 368].

Личный миф и воображаемая аудитория рассматриваются в некоторых исследованиях как отражение поиска подростком собственной идентичности внутри социального взаимодействия, в том числе в ситуации возрастания несемей­ных отношений при сохранении тесной связи с родителями. Следовательно, это уже не только феномены эгоцентризма, но функции адаптации к изменяющимся условиям. Таким образом, данные феномены — это не дисфункции, а именно функции самопредставления и социального развития. Именно в этом ключе к ним применим неомидовский подход.

В этом подходе опыт взаимодействия и его расширение — центральный принцип. По ходу этого процесса формируется не только наше сознание и представление о самих себе, но вырабатывается обобщенная перспектива другого, преодолевающая перспективу отдельных участников взаимодействия и соответствующих социальных групп. Образ такого «обобщенного другого» всегда включает воображаемый элемент, сформированный, в том числе, посредством культуры (книги, кино, искусство и пр.). Поскольку у человека нет возможности приобрести опыт всех возможных перспектив, из которых сложена действительность «обобщенного другого», воображение является важным средством освоения человеком широких общественных норм, идей и соглашений вместе с их регулятивными функциями.

Основные положения неомидовского подхода (Джиллеспи, Мартин и др.) к подростковому эгоцентризму можно изложить следующим образом. Освоение перспективы начинается в раннем детстве на основе взаимодействия с другими. Затем это взаимодействие трансформируется в интерсубъективность: перспективы ассоциируются с разными социальными ролями, появляется возможность дифференциации и координации себя и других. Затем происходит обобщение, и координация становится более отвлеченной — как бы с точки зрения общества в целом, полагая также различные общества и способы жизни. Формирование представлений оказывается центральным компонентом подросткового эгоцентризма, а личный миф и воображаемая аудитория могут интерпретироваться как функциональные средства, учитывающие и использующие отношения между собственной перспективой и увеличивающимся разнообразием абстрактного набора прочих социальных и психологических позиций.

Способность подростков и взрослых вообразить разнообразие перспектив, выходящих за пределы индивидуального опыта в ограниченном социальном контексте, поддерживает их способность выйти на высшие уровни рефлексивной и метарефлексивной перспективы. Идея метарефлексивной перспективы предполагает, что прагматические и герменевтические стратегии самосознания необходимы как высший уровень координации социальной перспективы. Здесь требуется наполнить представление о себе с учетом исторических, политических, культурных характеристик общества.

Эгоцентризм и моральное сознание

Статья Я. Бума [Boom, 2011] посвящена концепции морального сознания и его развития у ребенка, предложенной Джоном Джиббсом, которую автор сопоставляет с теориями Ж. Пиаже и Л. Колберга. Недостаток этой концепции автор статьи видит в том, что Джиббс не использовал весь потенциал идеи Пиаже о преодолении ребенком эгоцентрической позиции на разных этапах онтогенеза.

По оценке автора, теория морального развития Джиббса занимает двойственное положение по отношению к своим предшественникам — Пиаже и Колбергу. С одной стороны, она призвана стать более глубоким развитием идей Пиаже, преодолевает ряд недостатков теории Колберга и является, в известной степени, возвратом к раним работам швейцарского психолога. С другой стороны, сам Джиббс в некоторых моментах совершается ряд отклонений от своих предшественников в нежелательном, с точки зрения автора статьи, направлении.

Позиция Джиббса антирелятивис- тична. Он полагает возможным построение теории морального развития в направлении созревания моральной адекватности человека, опираясь на ранние работы Пиаже. Общее направление развития предполагает преодоление ребенком эгоцентрической позиции и достижение гибкого равновесия интеллектуальных операций при подчинении моральных суждений логическим критериям. Рефлексия и формирование перспективы обеспечиваются социальными механизмами. При этом Джиббс стоит на позициях социального конструктивизма — переход к новым стадиям морального развития происходит благодаря расширению социального взаимодействия и освоению когнитивных операций, делающих сознание объективным.

Автор оценивает недостатки использования Джиббсом принципов Пиаже по нескольким параметрам.

Во-первых, Пиаже, по мнению Бума, скорее конструктивист, однако Джиббс все же желает найти онтологический принцип морального сознания, его когнитивную укорененность в реальности. Конструктивизм не предполагает такой укорененности, его позиция в том, что «мы не можем выйти за пределы нашего знания, чтобы проверить, соответствует ли оно реальности или нет» [Boom, 2011, с. 360].

Во-вторых, социально-ролевая парадигма объяснения морального сознания неудовлетворительна. Учет другого человека как участника социального взаимодействия не объясняет, почему этот учет оказывается моральным.

С точки зрения Пиаже, эгоцентризм в моральном сознании преодолевается благодаря индивидуальной потребности в учете другого человека и координации своих действий с ним. Эта потребность диктуется извне, а именно со стороны ограничений, накладываемых обществом. Этот вопрос об эгоцентризме и механизмах его преодоления, по мнению автора, лучше всего объясняется механизмом равновесия операциональных структур. Он вменяет Джиббсу в вину недостаток, связанный с игнорированием им основного источника по этой проблеме, а именно конкретной работы Пи­аже: «The equilibration of cognitive structures: The central problem of intellectual development» [Piaget, 1995].

По мнению автора, Джиббс не может объяснить механизм перехода в развитии морального сознания от эгоцентрической позиции к идеальной моральной реципрокности в оценках действий. Также неудовлетворительно объяснение становления идеальной реципрокности в качестве когнитивного источника моральной мотивации.

Автор полагает, что в работе Пиаже о равновесии есть возможность объяснения когнитивной основы морального сознания, а именно три типа реакций на нарушение равновесия, вызванного воздействиями извне. Альфа-реакции связаны с отсутствием какой-либо попытки усвоить это нарушение в новой равновесной системе операций. Бета-реакции направлены на такое усвоение. Гамма- реакции направлены на антиципацию возможных нарушений равновесия, что предполагает вполне осознанное отношение к реальности. «Поскольку гамма- реакции приводят к завершенным структурам, к структурам стабильным, к более лучшим структурам в смысле возможности антиципировать внешние реакции, они, вероятно, могли бы описать то, как возникает идеальная реципрок- ность и как она становится когнитивным источником моральной мотивации» [Boom, 2011, с. 362]. Тем самым моральную мотивацию можно было бы обосновать как закономерное следствие существования в мире других людей, что требует антиципации их действий как условия равновесия собственных структур.

На вопрос почему человек является моральным существом, Джиббс указывает на наличие невидимого уровня реальности, сообщаемого людьми, находившимися в предсмертном состоянии. Однако автор считает эту концепцию мистической и наивной. Он полагает, что подход Пиаже больше соответствует процедурной модели этики, восходящей к Канту и Ролзу. Процедурная модель предполагает действие каких-либо формальных критериев, обеспечивающих этическую оправданность тех или иных способов решения практических задач. Именно они обеспечивают необходимость установления связей и формирования личной идентичности.

* * *

Статьи тематического номера, которому посвящен данный обзор, представляют собой солидный и содержательный материал, могущий заинтересовать специалистов в области психологии развития и детской психологии, психологии личности и социальной психологии. Данные исследования, безусловно, внесут свою лепту в разработку понятия эгоцентризма как в психологическом, так и этическом аспектах. Попытка теоретического и методологического синтеза концепции Ж. Пиаже с интеракцио- нистским подходом образца Д.Г. Мида также представляет определенную познавательную ценность.