Решение задачи на смысл сновидения как метод исследования осознания жизненных смыслов

В современной психологической литературе жизненные смыслы рассматриваются как сложившиеся превращенные формы жизненных отношений, кристаллизованные в смысловой структуре личности, обеспечивающей регуляцию жизнедеятельности субъекта (А.Г. Асмолов [1], Д.А. Леонтьев [9]). В эмпирических исследованиях в большинстве случаев они представляются либо как независимые от сознания субъекта мотивационные регуляторы его жизнедеятельности, либо как ценностно-идеологические предуготовленные конструкты, к которым субъект обращается для обоснования своих действий и которые скорее отражают идеологическое поле общественного сознания, чем действительные жизненные смыслы личности. В обоих случаях методологической основой исследований выступает субъ- ект-объектная онтология, приводящая к разрыву двух модусов существования жизненных смыслов: сознания и жизнедеятельности. В тени исследований остаются феноменологический и событийный аспекты проблемы, первый из которых связан с вопросом о том, каким образом субъект сознания посредством рефлексивной деятельности конституи­рует для себя жизненные смыслы, решая «задачу на смысл» (А.Н. Леонтьев [8]), и делает их реальными регуляторами своей жизни, решая «задачу на жизнь» (М.Ш. Магомед-Эминов [11]). Второй аспект связан с вопросом «Каким образом человек может выступить не только как участник жизненных отношений, в которые он непосредственно включен, но как субъект личностного пути (Д.А. Леонтьев [10]), способный занимать рефлексивную позицию к жизни в целом (С.Л. Рубинштейн [17]), переосмыслять ее, изменять сложившуюся систему отношений с миром и смысловые структуры, в которых они преломляются?». Проблема заключается в том, что авторы эмпирических исследований жизненных смыслов теоретически формулируя императив о том, что человек сам созидает смысл, нераскрытым оставляют вопрос о том, как это происходит, каким образом субъект привносит в свою жизнь смысл. Вместе с этим обходят стороной и смыслообразующую деятельность сознания, превращая человека лишь в участника, но не активного субъекта собственной жизни. Эти упущения и подтолкнули нас к поиску нетрадиционных методов исследования жизненных смыслов.

Метод исследования

В большинстве современных исследований жизненных смыслов, описанных как в отечественной, так и зарубежной литературе, применяются классические психодиагностические опросники, опирающиеся на наивные представления людей о себе и своей жизни, получаемые с помощью интроспективных описаний. В одних из них имплицитно допускается, что человека достаточно только спросить и он, так сказать, бесхитростно расскажет о своих жизненных смыслах, которые для этого уже предуготовлены. В результате, последние сводятся к содержанию предметной картины сознания, которая ко всему прочему перемешана с современным идеологическим дискурсом о гуманистических ценностях, свободе, демократии или просто расхожими стереотипами. Таким образом, исследователи получают, скорее, обобщенное содержание идеологического поля, чем реконструируют действительные жизненные смыслы человека. В других, стандартизированных тест-опросниках, исследуются структуры жизненных смыслов в отрыве от их субъективного содержания (личностного смысла и решения задачи на смысл), что значительно уменьшает их практическую ценность.

Мы предлагаем исследовать процесс осмысления жизни посредством метода продуктивной амплификации сознания (А.А. Пузырей [15]), конкретизацией которого выступает феноменологическая работа со сновидениями. Метод предполагает следующие ключевые особенности, отличающие его от обычно применяемых методов исследования жизненных смыслов.

1.    Жизненные смыслы исследуются в процессе их становления. С точки зрения классиков отечественной психологии (Л.С. Выготский [4], П.Я. Гальперин [6]), реальные психические механизмы, а не внешняя форма их проявления, доступны для исследования только тогда, когда изучаемый психологический феномен находится в процессе развития.

2.    Развитие носит искусственный, психотехнический характер. В этой связи применяемый нами метод продуктивной амплификации сознания (вслед за Л.Ф. Обуховой [14] его можно обозначить как «метод экспериментально вызванного генезиса психических процессов») предполагает, что мы внутри нашего исследования посредством работы со сновидениями инициируем смыслообразующую работу личности, ставя наших респондентов в ситуацию решения задачи на смысл жизни, т. е. ситуацию осознания, направленного на переоценку значимости существующих жизненных отношений и актуализацию новых смысловых контекстов жизни. Говоря о психотехнике, важно подчеркнуть, что она основана не на интроспекции, т. е. наивной рефлексии, а на феноменологической рефлексии, опосредованной знаково-символическими образованиями (в нашем случае сновидениями). То есть наши респонденты реконструируют для себя жизненные смыслы не через их непосредственное описание, но опосредованно анализом сновидений и перенесением его результатов на жизненную ситуацию.

3.    Предметом исследования выступает сама деятельность осознания, а не ее результат. В этом плане мы применяем принцип деятельностной опосредованности содержаний сознания А.Н. Леонтьева с той разницей, что нами берется не предметная, а рефлексивная деятельность. Мы исследуем не просто изменение содержания жизненных смыслов в процессе работы со сновидениями (или как это обычно делается — в онтогенетическом срезе), но то, каким образом человек посредством рефлексивной деятельности конституирует для себя жизненные смыслы, решая задачу на смысл. Применяемый нами метод позволяет исследовать то, как субъект сознания осуществляет эту конструктивную работу смыслообразо- вания.

Как мы сказали, операционализацией описанного выше метода исследования является метод феноменологической работы со сновидениями, который предполагает следующие особенности.

1.    Основным «инструментом» работы является не интерпретация, которая бы объясняла причину тех или иных проблем человека, а «активное слушание», проникновение в смысл переживания, возникающего в связи с теми или иными образами сновидения и сновидением в целом. Образы рассматриваются как единицы переживания, высвечивающие его смысл. Под смыслом в данном случае понимается не некое объективное содержание, как бы заранее закрепленное за теми или иными образами сновидения, но «целостное видение проблемной ситуации» [3] и себя как ее субъекта, своего способа жизни. В этой связи основной задачей феноменологической работы является амплификация переживания. Отметим, что амплификация переживания содержит в себе, в том числе, и интерпретацию, но она заключается не в приписывании причин тем или иным переживаниям человека, но в реконструкции целостной структуры переживания, связывании ее отдельных элементов (например, смыслов отдельных образов сновидения) в целостную структуру (сюжет). Эта структура, перенесенная на жизненную ситуацию, и предстает в качестве миропроекта (Л. Бинсвангер) человека, структуры жизненного смысла, способа его бытия.

2.    Как отмечают Т.М. Буякас и С.А. Попов, «...феноменологический подход предполагает иной способ понимания сновидений, когда предполагается, что сновидец — единственный, кто может понять свой сон, и психолог лишь помогает ему понять язык собственного бессознательного» [3, с. 67]. В этом контексте задачей психолога является не экспертная оценка содержания сновидения, но сопровождение и инициация рефлексивной работы сновидца, опосредованно которой он сам для себя, исходя из чувства «имманентной сознанию очевидности» [3], реконструирует действительную реальность своей «внутренней» жизни. Действительными являются те «языковые манифестации миропроектов» (Л. Бин­свангер [13]), которые вызывают у человека внутренний отклик, возникающий тогда, когда человек для себя восстанавливает контексты и смысловые связи, позволяющие ему решить задачу на смысл.

3.    Феноменологическая работа со сновидениями осуществляется опосредованно и в пространстве диалога и представляет собой, говоря словами М.М. Бах­тина [2], диалогическую, а не монологическую форму познания (в нашем случае — самопознания). В этом контексте мы можем сказать, что это совместная работа психолога и клиента, в которой конституирует­ся целостное видение проблемной ситуации.

Используемый нами метод исследования следует отличать от традиционного клинического исследования. Последний предполагает постановку «диагноза» и проверку эффективности того или иного метода воздействия с использованием контрольных групп. В нашем случае мы не оцениваем эффективность метода работы со сновидениями. Мы его применяем как метод исследования и одновременно инициирования процессов смыслообразования, как метод постановки задачи на смысл, опираясь в данном случае на принцип развития Л.С. Выготского: исследование высших психических функций возможно только тогда, когда они находятся в процессе развития, но не в уже состоявшейся форме. В этом контексте исследование развития или трансформации жизненных смыслов используется нами как метод общей психологии (П.Я. Гальперин [6]). Специфика нашего исследования относительно классического понимания этого метода заключается в том, что развитие мы рассматриваем не как естественное событие, происходящее в жизненном мире и инициированное жизненной ситуацией человека, а как искусственное событие сознания, инициированное психотехникой феноменологической работы со сновидениями. Наше исследование по форме близко классическим исследованиям механизмов творческого мышления, в которых исследователь имел дело в первую очередь с живым опытом решения творческих задач, опытом, опосредованным диалогом и феноменологическими описаниями. В отличие от задач для мышления, в нашем случае мы имеем дело с решением задачи на смысл (А.Н. Леон­тьев [8]). Нас интересует живой опыт осмысления человеком своей жизни опосредованно анализом своих сновидений.

В чем, собственно, состоит «задача на смысл» в феноменологической работе со сновидениями? Респондентам необходимо, во-первых, на основе смыслового содержания отдельных образов сновидения построить целостную картину и обобщить эти содержания, выделив в них определенную структуру, выраженную сюжетом сновидения. Во-вторых, перенести эту структуру на свою жизненную ситуацию, т. е. осмыслить последнюю. Два этих аспекта взаимосвязаны, так как «перенести» предполагает «обобщить и построить целостное видение», а понять смысл сновидения — перенести его на жизненную ситуацию, объективировав определенные формы жизнедеятельности субъекта, символизированные этим сновидением. Как отмечает К.Г. Юнг, смысл и значение сновидения проявляется «.только в ходе интеграции их в личность как целое — т. е. в тот момент, когда человек задумывается не только над тем, что они значат, но и над их нравственными требованиями» [21, с. 14]. В пространстве полюсов обобщения/перенесения и разворачивается рефлексивная деятельность по решению задачи на жизненный смысл.

Психотехническая процедура исследования

1.    Респондент рассказывает сновидение, которое он хотел бы проанализировать, а аналитик подробно его записывает, уточняя различные его аспекты с целью прояснения сюжета.

2.    Аналитик ставит перед респондентом задачи, целью которых является феноменологическое описание впечатления, возникшего в связи со сновидением: а) описать впечатления, которые были вызваны сновидением, так сказать, эмоциональный осадок сновидения, испытываемый при пробуждении респондента; б) представить сновидение в целом как некую динамическую картинку, сконцентрироваться на ней и описать те впечатления, которые возникают у респондента в связи с этой «картиной»; в) попытаться выразить смысловую структуру впечатления и ответить на вопрос «О чем повествует сновидение?».

3.   Психологом совместно с респондентом выделяются символические единицы сновидения (персонажи, предметы, топологические единицы и т. д.), осуществляется фокусировка на переживаниях, вызываемых этими единицами (респондент описывает переживания, возникающие в связи с тем или иным образом сновидения), и производится речевая реконструкция смыслового содержания этих переживаний (работа с впечатлениями). Реконструкция заключается, с одной стороны, в рассмотрении символических единиц как образов, выражающих, «рассказывающих» некий смысл, который, с другой стороны, выступает либо структурой того или иного образа жизни (бытийного акта), либо сторонами феноменального субъекта. Такая форма реконструкции представляет собой вариант «синтетического толкования» К.Г. Юнга [20].

4.    Построение респондентом внутренне связанного рассказа о происходящем жизненном процессе, выражаемом в сновидении, с опорой на извлеченные смысловые единицы, и объединение их в соответствии с сюжетом сновидения (самостоятельная интерпретация респондента). В конечном счете, респондент должен построить рассказ о происходящем и предложить ответ на следующий вопрос: «О чем повествует сновидение (т. е. реконструкция целостного сюжета), и какое это имеет отношение к происходящему в его жизни?».

5.    Совместная работа аналитика и респондента по построению смысла сновидения с учетом рассогла­сований, которые были обнаружены аналитиком на предыдущем этапе работы. Задачей психолога на этом этапе является отображение для респондента вербализованной им смысловой структуры и обращение его внимания на несовпадения реконструируемого им смысла с сюжетом сновидения или выпадение из интерпретации смыслового содержания тех или иных образов сновидения.

Анализ и обсуждение результатов
исследования осознания жизненных
смыслов методом решения задачи
на смысл сновидения

Итак, наше эмпирическое исследование предполагает два взаимосвязанных аспекта: а) сновидения, в которых символизированы жизненные смыслы индивида и их смыслообразующая динамика; б) деятельность осознания, посредством которой индивид для себя реконструирует символизированные в сновидениях жизненные смыслы, решая задачу на смысл. В связи с ограниченным объемом статьи у нас нет возможности в полной мере изложить результаты исследования первого аспекта (подробное описание его результатов см.: В.С. Кубарев [7]). Ограничимся лишь описанием результата, который непосредственно касается исследования собственно рефлексивной деятельности, осуществляемой респондентом для решения задачи на смысл. Исследование смыслообразующей динамики личности, выраженной в сюжетах сновидений, проводилось на материале 125 сновидений, составляющих серии (сессии) по 7—8 сновидений, последовательно приснившихся участвующим в исследовании респондентам (N=16, в возрасте 23—33 лет). Мы обнаружили, что изменение образно-символического содержания сновидений в процессе феноменологической работы с ними (т. е. в процессе психотехнической сессии) имеет неслучайный, статистически-закономерный характер и может быть представлено в виде последовательно разворачивающихся этапов смыслообразования.

1.    Проблематизация (первое—третье сновидения), высвечивающая недостаточность наличной смысловой структуры жизни респондента: проблематизиру- ющая структура сновидения заключается в том, что происходящее в его сюжете приводит сновидца, как одного из персонажей сновидения, к неудовлетворяю­щему его результату или сам сюжет помещает сновидца в неприятные ситуации, из которых он бы хотел выбраться, но у него не получается или получается не совсем то, чего бы он хотел; сновидение оставляет негативный эмоциональный осадок, а его образы выражают отрицательные смыслы, сталкивая человека с его проблемой, которую он предпочел бы не замечать.

Например, респонденту Рома снится (второе сновидение сессии), что он проходит собеседование по устройству на работу. Собеседование проводят мужчины пожилого возраста. Отвечая на их вопросы, Рома обнаруживает, что его ответы им не интересны. В результате он испытывает замешательство и неудовлетворенность, так как оказывается, что от него ждут иных ответов, чем те, которые он дает.

2.    Актуализация новой структуры (четвертое— шестое сновидения), компенсирующей недостаточность старой и конституирующая внутреннее противоречие: актуализирующая структура сновидения представлена в его сюжете в виде двух рядов образов, один из которых помещает сновидца в неприятные ситуации и переживания, связанные с проблемным состоянием, от которого он хотел бы избавиться, а другой представлен новыми образами, которые, наоборот, вызывают положительные переживания и связываются с полноценным состоянием, в котором сновидец хотел бы оказаться; сюжет сновидения разворачивается как переход от одного ряда и его топологии к другому: от проблемного состояния к полноценному (возможно, с обратным возвращением).

Например, респондентке Ане (четвертое сновидение сессии) снится следующее сновидение: «Я подошла к панельной девятитиэтажке, и там было два лифта. Я зашла и поднялась на девятый этаж в маленьком грязном лифте. Мне было страшно, так как пол был неустойчивым. Я поднялась и спустилась, но выхода не могла найти. Я увидела рядом в другом крыле другой лифт. Лифт очень просторный и комфортабельный. Он поднимается наверх, и я захожу к Саше (моей подруге) в квартиру, в которой лежит черная, свернувшаяся в калач змея. Она ее растоптала и выбросила». Два лифта связывались Аней с двумя различными способами жизни, первый из которых был характерен для нее до настоящего времени, а второй — тот более полноценный способ, который она ищет.

3.     Возникновение новой полноценной структуры жизненного смысла и ее присвоение (седьмое—восьмое сновидения): выражается в сновидениях, которые несут яркий положительный эмоциональный заряд или даже пиковое переживание; его образы представлены в виде праздничных событий, в которых участвует сновидец, ситуаций разрешения проблемы, приносящего сновидцу чувство облегчения; очень часто такие сновидения заканчиваются тем, что сновидец находит какой-то свой путь и ступает на него; этот этап отображает переход личности на новый уровень существования, в новое более целостное состояние.

Например, респондентке Наталье снится (восьмое, последнее, сновидение сессии), что она находится в большом «очень развитом» городе, в котором «сконцентрированы все профессиональные деятельности» и хочет попасть на другую его часть. «Это можно сделать только через водоем, который в самом городе и находится, буквально тут же, рядом с небоскребами. Водоем большой, круглый, скорее всего, озеро, но берегов не видно. Странно, что он как будто не тронут цивилизацией, природный такой, нет по берегам никаких строений, нет рядом людей. Над водоемом есть мост, по которому можно пройти. Но он «...ненадежный, шаткий, нужно быть очень умелым, чтобы пройти по нему и не упасть в воду. По мере движения я понимаю, что не смогу по этому мосту пройти, что мне нужен другой путь. И вдруг вспоминаю, или открываю, что можно и по-другому попасть на другую часть суши. По самой же суше. Почти вокруг озера. Это будет намного дольше, но это мой, выбранный мною путь. Мне так спокойнее, надежнее, увереннее. Я знаю, что дойду. И я ухожу от моста, отправляюсь по своему пути».

Выделенные этапы смыслообразования выступили для нас одной из независимых переменных при анализе характера изменений рефлексивной активности в процессе психотехнической сессии (другой переменной является совместное понимание психологом и респондентом смысла сновидения). Объектом исследования выступили письменные транскрипты, представляющие собой стенограммы, в которых отражено самостоятельное (4-й этап описанной выше психотехнической процедуры) и совместное с психологом (5-й этап описанной выше психотехнической процедуры) решение задачи на смысл сновидения.

Напомним, собственно задача для респондентов состояла в том, чтобы на основании смыслового содержания отдельных образов сновидения (получены на 3-м этапе психотехнической процедуры) построить целостный смысл и посредством него осмыслить свою жизненную ситуацию, т. е. ответить на вопрос «О чем повествует сновидение (т. е. реконструкция целостного смысла сюжета), и какое это имеет отношение к происходящему в жизни?». Общий объем исследовательского материала составил 289 фрагментов текста.

Для того чтобы исследовать собственно рефлексивную деятельность, посредством которой респонденты решали задачу на смысл сновидения, нами был реализован следующий алгоритм: а) на основании стенограмм, в которых фиксировалось понимание (вербальная реконструкция) респондентами смысла сновидения, разрабатывалась эмпирическая модель рефлексивной деятельности, отображающая различные формы рефлексивной активности, которые использовали респонденты в процессе решения задачи на смысл сновидения (табл. 1); б) производилась классификация фрагментов текста каждого респондента в соответствии с разработанной моделью и строилась общая матрица рефлексивной активности (классификация проводилась с помощью метода экспертной оценки); в) проводился анализ характера рефлексивной активности на разных этапах смыслооб­разования (т. е. характер ее изменения на протяжении психотехнической сессии); г) производился сравнительный анализ характера рефлексивной активности в письменных транскриптах (стенограммах), содержащих попытку самостоятельного понимания смысла сновидения (4-й этап психотехнической процедуры) и письменных транскриптах, содержащих понимание смысла сновидения после совместного с психологом его обсуждения (5-й этап психотехнической процедуры). Отметим, что единицей исследования выступали не отдельные слова в письменных транскриптах респондентов, но фрагменты текста, в которых выражалась та или иная форма рефлексивной активности. В зависимости от объема фрагмента относительно общего объема текста ему приписывался тот или иной коэффициент (табл. 2).

 Эмпирическая модель рефлексивной деятельности

После того, как с помощью метода экспертной оценки была проведена классификация фрагментов, все письменные транскрипты были распределены на три группы, соответствующие выделенным выше этапам смыслообразования (проблематизации, актуализации и присвоения). Далее исследовалось изменение характера рефлексивной активности при переходе от одного этапа смыслообразования к другому. Применение непараметрического критерия КрускалаУоллиса показало статистически значимые изменения направленности рефлексивной деятельности на трех ее уровнях (уровне рефлексивных операций, рефлексивных действий и уровне субъектов рефлексии).

Далее, в соответствии с описанным выше алгоритмом нами производился сравнительный анализ характера рефлексивной активности в письменных транскриптах, содержащих попытку самостоятельного понимания смысла сновидения, и письменных транскриптах, содержащих понимание смысла сновидения после его обсуждения совместно с психологом. Напомним, задача психолога состояла в том, чтобы, с одной стороны, отразить для респондента вербализованный им смысл и обратить его внимание на несовпадения реконструируемого им смысла с сюжетом сновидения или выпадение из интерпретации смыслового содержания тех или иных образов сновидения, а с другой стороны, помочь респонденту построить целостный смысл. В качестве независимой переменной выступило индивидуаль- ное/совместное понимание респондентом и психологом смысла сновидения, а зависимой переменной — характер рефлексивной активности в процессе решения задачи на смысл со стороны респондента. Мы предположили, что характер рефлексивной деятельности при самостоятельном и совместном с психологом понимании смысла сновидения различается. Для оценки значимости различий был использован непараметрический критерий Вилкоксо- на. Общие результаты на уровне субъектов рефлексии представлены в табл. 4.

Эти результаты свидетельствуют о том, что «взгляд» Другого: 1) делает существующую смысловую структуру жизни предметом для преобразования, высвечивая ее недостаточную теневую сторону и этим вызывая деятельность переживания (субъект самотрансформации); 2) активизирует извлечение опыта самопознания, опыта критического переосмысления способа жизни, инициирует рефлексивную деятельность по привнесению в жизненную ситуацию новых смысловых контекстов (субъект осмысления); 3) позволяет человеку осмыслить ориентировочную основу нового способа жизни и помогает ему почувствовать себя способным и готовым к реализации этого способа (осознание себя субъектом жизни).

Проанализируем, в чем, собственно, состоит изменение характера рефлексивной активности после совместного с психологом понимания смысла сновидения (рис. 1).

На рис. 1 отчетливо видно, что в текстах самостоятельной интерпретации превалирует субъект сновидения, т. е. при решении задачи на смысл респонденты идентифицируют себя с теми или иными образами сновидения, рассматривают само сновидение как некое театральное действие, смысл которого они пытаются понять, рассматривают образы сновидения как метафоры своих внутриличност- ных отношений или как кальку, непосредственно отражающую содержание их жизненных отношений. Говоря словами К.Г. Юнга, они находятся в пространстве художественного переживания, носящего созерцательный и страдательный характер, при котором человек лишь пассивно включается в символическую картину сновидения, оставаясь как бы зрителем, т. е. внешним, пусть и заинтересованным, наблюдателем. Действующими лицами в этом символическом спектакле остаются фигуры сновидения и соответственно субъект сновидения, но не субъект жизни. Фактически здесь мы имеем дело с интенциональным пространством сознания, топология которого представлена в форме символических единиц сновидения.

Таблица 4

Оценка значимости различий частоты распределения различных форм субъекта рефлексии в текстах самостоятельной и совместной с психологом интерпретации

Примечание: уровни значимости: «*» — p = 0,05; «**» — p = 0,01; «***» — p = 0,001.

В свою очередь, после совместной с психологом интерпретации смысла сновидения максимальная доля от общей рефлексивной активности принадлежит субъекту самотрансформации, т. е. критическому переосмыслению способа жизни и переоценке существующих смысложизненных ориентиров, переживанию их трансформации. Совокупность этих процессов мы называем событием сознания, подразумевая под этим термином переосмысление и трансформацию смысловых структур личности, происходящую в деятельности переживания (Ф.Е. Василюк). В целом, говоря словами К.Г. Юнга, респонденты перед взглядом Другого оказываются в модусе человеческого переживания (переживания своего бытия в мире), в котором первостепенная роль принадлежит «противопоставленной бессознательному сознательной точке зрения» или «философскому свершению», требующему познавательного усилия, преодолевающего созерцательность первичного видения. Подчеркнем, что это познавательное усилие является не актом созерцания, но актом преобразовательного действия, предметом которого являются способ бытия и смыс­ложизненные ориентации человека.

Ключевое рефлексивное действие в процессе преобразования — это проблематизация способа жизни и осознание его деструктивного характера. Применение критерия Вилкоксона показало статистически значимое увеличение доли этого рефлексивного действия в текстах совместной с психологом интерпретации смысла сновидения по сравнению с текстами самостоятельной интерпретации (Т = 2,81, р < <0,001). Проблематизация заключается в следующем: респондент объективирует то, каким образом он решает те или иные жизненные задачи (устанавливает отношения, подходит к решению проблемных ситуаций, добивается желаемого и т. д.) и одновременно обозначает деструктивный характер этого способа, например, отмечая, что он его не удовлетворяет, так как приводит к нежелательным последствиям и не позволяет конструктивно решать жизненные задачи. Важно отметить, что проблематизация заключается не просто в том, что человек неудовле­творен своей жизнью или каким-то своим конкретным поведением. Она предполагает выделение некоего образа и способа «жизнедействия», субъектом которого человек себя осознает и обозначение его недостаточности, деструктивности.

Рассмотрим пример. Респондентка Наташа про- блематизирует: «. то есть я так поняла, что я сама настроила для себя конструкцию, ... типа какой-то образ создала, который, по моему мнению, должен толкать меня, ну типа снарядить и толкать, ... но он не выполняет эту функцию... только чувство недовольства собой возникает. Значит. нужно, что-то по-другому делать. Ну, этот образ, несмотря на то что его еще нет, он все равно — определенный. Это опять к тому, что страшно не определенность, и про боязнь нового, новое — это же неопределенность. А если возвращаться дорабатывать старое, то это определенность.».

В этом письменном транскрипте видно, что Наташа обобщает определенный свой способ жизнедейст­вия, выделяя как бы принцип его действия («типа какой-то образ создала, который, по моему мнению, должен толкать меня, ну типа снарядить и толкать»), который не дает ожидаемый результат и приводит к недовольству собой. Причем Наташа говорит не о конкретном поведении (конкретной его эмпирической форме), но об определенном обобщенном принципе построения поведения, который она реализует в различных ситуациях. Этот принцип и есть единица смысловой матрицы и способа построения жизненных отношений одновременно. Таким образом, проблематизация есть одновременно и отделе- ние/обобщение образа жизнедействия (способа жизни, жизненного смысла) от содержания конкретных жизненных ситуаций, и обозначение его недостаточности, ущербности, т. е. проблемности. Собственно, позиция и взгляд Другого и выполняет функцию такого отделения и осознания недостаточности существующего способа жизни (жизненного смысла).

Одновременно с проблематизацией происходит переоценка существующих смысложизненных ориентаций. Переоценка осуществляется следующим образом: респондент объективирует ту или иную свою смысложизненную ориентацию (узнает свою установку в том или ином образе сюжета сновидения) и переоценивает свое отношение к этой ориентации через соотнесение с ее значением, приобретаемым в сюжете сновидения. Так, в жизни он видел в своих убеждениях одно, а в сюжете сновидения эти убеждения, представшие в том или ином образе, приобрели иную окраску, иной смысл.

Например, респондентка Саша следующим образом переоценивает свое отношение к образу женщины-домохозяйки: «Я не могу понять и мне не нравится позиция женщины с точки зрения внешних ее проявлений (например, бытовое). Но с другой стороны получается, что это и делает женщину женщиной. Я не понимаю, хочу я этого или не хочу. Вообще, «я этого никогда не хотела». Это для меня «пещерная женщина», «наложница господина». Я не так считаю, но я к этому тянусь. Как я могу поверить и подумать, что...».

В жизни Саша считала, что классический образ женщины-хранительницы очага — это образ, как она сказала, пещерной женщины, т. е. изживший себя стереотип. Для современной же женщины характерен иной образ (с которым она и идентифицировалась) — свободной, равноправной с мужчиной и сексуально привлекательной. В анализируемом сновидении все предстало наоборот. В сюжете сновидения первый тип женщины был представлен в положительном, а второй, наоборот, в негативном свете, что как бы столкнуло смысловую структуру сновидения с разделяемой Сашей смысложизненной ориентацией, что инициировало переоценку последней.

В концептуальном плане проблематизация и смысловая переоценка (объединенные в субъекте са- мотрансформации) направлены на объективацию и переоценку смысловых структур личности с той разницей, что проблематизация направлена на способ жизни и, соответственно, смысловую матрицу бытия человека в мире (Л. Бинсвангер [13], Д.А. Леонтьев [9], В. Франкл [18]), а смысловая трансформация — на смысложизненные ориентации или установку сознания (К.Г. Юнг [19]). Здесь мы имеем дело с жизненным смыслом как превращенной формой, которая может быть рассмотрена и в отношении к бытию в мире — как объективная смысловая структура жизненного мира, и в отношении к сознанию — как его смысловая структура. Собственно, позиция и взгляд Другого обнаруживают функцию объективации и отделения превращенных форм жизненных отношений от содержания самих этих отношений и ситуаций, в которых они реализуются (К.Г. Юнг обозначал этот процесс как разотождествление сознания и объекта). Наши результаты свидетельствуют о том, что объективация и одновременная проблематиза­ция этой формы осуществляется в диалогическом пространстве, на границе двух сознаний двух субъектов. В целом можно сказать, что наблюдаемая в сновидении символическая драма опосредованно взглядом Другого превращается в трагедию собственной жизни, инициируя деятельность переживания, направленную на перестраивание смысловых структур жизни. Взгляд Другого как бы разрывает аутичную оболочку символического сознания и трансцендирует человека в «бытие в мире», инициируя деятельность переживания. Стоит отметить, что функция Другого не сводится только к проблемати- зации и смысловой трансформации превращенных форм жизненных отношений, т. е. не сводится только к переосмыслению существующих жизненных отношений. По мере психотехнической работы Другой начинает выполнять и функцию привнесения в жизненный мир новых смысловых контекстов.

Рис. 2. Доли рефлексивной активности в текстах самостоятельной интерпретации на разных этапах смыслообразования

Зададимся вопросом: насколько позиция Другого является необходимым условием для «разрыва ау­тичной оболочки символического сознания»? Может ли быть так, что по мере работы со своими сновидениями респонденты в конечном итоге смогут научиться сами на себе осуществлять акт разрыва и обнаруживать за сновидением свою реальную жизнь? Чтобы ответить на этот вопрос рассмотрим изменение характера рефлексивной активности в индивидуальных интерпретациях сновидений респондентов на протяжении психотехнической сессии. Для этого в качестве объекта исследования возьмем только тексты самостоятельной интерпретации, полученные на 4-м шаге психотехнической процедуры (см. выше).

Как видно на рис. 2 субъект сновидения на всех этапах смыслообразования составляет более 60 % от общей рефлексивной активности. Это свидетельствует о том, что вне зависимости от опыта совместного анализа сновидений и вообще от опыта анализа при отсутствии позиции Другого ведущим остается символическое (по К.Г. Юнгу, художественное) переживание, носящее, как мы отмечали выше, созерцательный характер. Другие формы активности гораздо менее выражены. Получается, что сам человек не может разорвать «аутичную оболочку символического сознания» и обеспечить переход от созерцания к внутреннему преобразованию, не может в интенци­ональном пространстве сознания трансформировать проблемный способ жизни. Для этого необходим, можно сказать, трансцендентальный акт, обеспечиваемый непосредственным присутствием позиции и взгляда Другого, участвующего в понимании смысла сновидения.

Выводы

1.   Характер рефлексивной деятельности человека изменяется в процессе психотехнической работы в зависимости от этапа происходящего процесса смыс­лообразования. При этом общая динамика осознания жизненных смыслов на протяжении психотехнической сессии имеет следующие этапы: 1) критическое переосмысление способа жизни и переоценка существующих смысложизненных ориентаций, инициирующие деятельность переживания по перестройке структуры жизненных отношений; 2) извлечение опыта самопознания: обобщение опыта критического пересмотра и переоценки смысложизненных ориентиров, произошедшего на предыдущем этапе психотехнической работы; 3) осмысление жизненной ситуации, заключающееся в переносе измененной структуры сознания (новых или измененных смысложизненных ориентаций) на смысловую структуру жизненного мира, что вносит в жизнь новый смысловой контекст, позволяя видеть ее в новом свете и быть готовым по-новому выстраивать свои жизненные отношения.

2.  Взгляд и позиция Другого оказывает существенное влияние на общий характер рефлексивной активности. При самостоятельной интерпретации смысла сновидения последнее видится респондентам либо как наблюдаемый со стороны спектакль, смысл сюжета которого они пытаются реконструировать, воспроизводя смысловое содержание отдельных образов сновидений, либо производят символическое замещение, рассматривая образы сновидения как знаково-символические отображения компонентов смысловой структуры жизненных или внутри- личностных отношений, оставаясь при этом в поле символического сознания. После совместного с психологом обсуждения смысла сновидения респонденты сквозь призму этого смысла критически переоценивают и по-новому осмысливают свой способ жизни (свое бытие в мире), вносят в нее новые смысловые контексты, осознают себя субъектом собственной жизни, т. е. оказываются в поле переживания реальных жизненных отношений. В целом можно сказать, что наблюдаемая в сновидении символическая драма опосредованно взглядом Другого превращается в трагедию собственной жизни, инициируя деятельность переживания, направленную на перестраивание смысловых структур жизни.

3.  На протяжении психотехнической сессии общий характер рефлексивной активности при самостоятельной интерпретации смысла сновидения не изменяется. При этом основная ее доля (более 60 %) приходится на субъект сновидения, идентификация с которым помещает респондентов в поле символического переживания. Самостоятельно они не могут использовать сновидение для критического переосмысления своих жизненных отношений и не могут разорвать аутичное поле символического сознания.

Заключение

Итак, применяемый нами метод решения задачи на смысл сновидения позволил исследовать рефлексивную деятельность, посредством которой происходит осмысление человеком своей жизненной ситуации и жизни в целом. Еще раз подчеркнем, что нас интересовало не содержание жизненных смыслов, которое бы мы могли описать, спросив у респондентов, например, «что для них важно в жизни» или «ради чего они живут», но рефлексивная деятельность, посредством которой решается задача на смысл, выступающий в качестве искомого, а не уже известного содержания. Нас интересовало, каким образом смыслы конструируются, а не берутся в готовом виде. Сами смыслы рассматривались нами как единицы осмысления человеком своего жизненного опыта и одновременно как осмысливаемые структуры, определившие действительность этого опыта. Единство двух этих аспектов видится нам в том, что человек не просто осмысливает свою жизненную ситуацию, но, в первую очередь, пере-осмысливает ее и этим преобразует существующие структуры опыта, открывая горизонты для нового жизненного опыта. Это подтвердили результаты нашего эмпирического исследования, в котором первостепенную роль в процессе осознания жизненных смыслов сыграли рефлексивные действия проблематизации и смысловой трансформации, связанные как раз с перестраиванием и переоценкой существующих смысложизненных структур.

В понимании жизненного смысла как искомого присутствует еще один важный для нас методологический принцип, в свое время сформулированный Л.С. Выготским. Он гласит: психология должна изучать не явление бытия, а бытие, скрытое за явлением, т. е. должна «...выходить за пределы видимого и отыскивать его смысл, который нельзя наблюдать» [5, с. 58]. Это касается и данных интроспективного описания жизненных смыслов со стороны респондентов. Понимая сновидения как символические образования, выражающие экзистенциальные структуры жизни человека, мы рассматривали последние как не­осознаваемые формы бытия человека, определяющие содержание его жизненного опыта, т е. выступающие превращенными формами (М.К. Мамардашвили), смысловыми матрицами (Л. Бинсвангер), этот опыт порождающими. В контексте методологических воззрений Л.С. Выготского, мы исходили из того, что эти внутренние формы бытия претворяются в сознании в форме знаково-символических образований, которые одновременно выступают средствами рефлексивной деятельности, направленной на преобразование и развитие внутренних форм жизни. Отсюда исходит и психотехнический характер исследования, и принцип развития, в соответствии с которым познавать бытие, скрытое за явлением, можно лишь до тех пор, пока это бытие находится в процессе становления, причем становления, опосредованного знаково-символическими образованиями. В этой связи сновидения для нас выступили и как семиотические квазиобъекты, претворяющие в себе структуру жизненных смыслов человека, и как средство осмысления человеком своей жизненной ситуации, осмысления в котором происходит перестраивание смысловых структур жизни.