Ассимиляционизм, мультикультурализм, этнический дальтонизм и поликультурализм в российском контексте

В данном исследовании рассматриваются взаимосвязи между идеологиями межгрупповых отношений (ассимиляционизм, этнический дальтонизм, мультикультурализм, поликультурализм) и предубеждениями русских по отношению к чеченцам, белорусам, узбекам и китайцам, а также генерализован­ными предубеждениями. Чтобы учесть специфический контекст межгрупповых отношений в России, мы рассматривали опыт межгруппового взаимодействия с данными этническими группами (частота и позитивность межгрупповых контактов, позитивные межгрупповые эмоции), который потенциально связан с предубеждениями и межгрупповой напряженностью, и воспринимаемую этническую плотность. Общую выборку составили 359 этнических русских (женщин — 46,5%; мужчин — 53,5%) из ЦФО РФ в возрасте от 16 до 68 лет (М = 33,9; SD = 11,9). Результаты показали, что этнический дальтонизм и поликультурализм отрицательно связаны с генерализованными предубеждениями и предубеждениями относительно чеченцев, узбеков и китайцев, но не с предубеждениями относительно белорусов, которые имеют отрицательную взаимосвязь только с мультикультурализмом. Полученные результаты были объяснены в контексте воспринимаемой культурной дистанции и существующих стереотипов по отношению к рассматриваемым этническим группам, которые, согласно оценке в рамках двух компонентов модели стереотипов С. Фиск (теплоты и компетентности), содержательно различны.

В связи с ростом этнического и культурного многообразия во многих странах, в литературе активно обсуждается вопрос о преимуществах и недостатках тех или иных идеологий межгрупповых отношений [см. например: 6; 9; 16; 18; 19; 23; 25; 28]. Следует ли нам подчеркнуть сходства и общие точки соприкосновения или же, наоборот, признать, что существуют важные различия между группами? Какая идеология и политика межкультурных отношений будет наиболее успешной в борьбе с предубеждениями и меж­групповой дискриминацией?

Идеологии межгрупповых отношений включают в себя как социально сконструированную надстройку (которая создает и передает социальные представления об организации конкретного общества), так и мотивационную подструктуру (эпистемологические, экзистенциальные и реляционные мотивы), что в целом составляет общую систему убеждений о том, как должно функционировать общество, что, в свою очередь, обеспечивает когнитивные рамки для интерпретации социальной среды [Badea, 2017]. В основе каждой из идеологий межгрупповых отношений лежат разные принципы категоризации, которые дифференцируют социальный мир человека в соответствии ними [Guimond, 2014]: 1) ассимиляционизм предполагает наличие в обществе одной общей культурной группы, при этом этнические меньшинства и мигранты должны соответствовать основной части общества, приняв доминирующую культуру и полностью отказавшись от своей собственной (т. е. рекатегоризация ^ одна группа ^ ассимиляционизм);2) этнический дальтонизм предполагает, что межгрупповые отношения могут быть улучшены путем игнорирования различий между группами (т. е. декатегоризация ^ отсутствие группы ^ этнический дальтонизм); 3) мультикультурализм признает различия между этническими группами и предполагает сохранение этого многообразия (т. е. категоризация ^ множество отличающихся групп ^ мультикультурализм); 4) поликультурализм подразумевает наличие тесной связи между всеми этническими группами, проживающими в одном обществе и меньшее значение придает границам между ними; иначе говоря, все культуры не являются изолированными системами, а являются результатом межгруппового взаимодействия [также для обзора см.: 9; 19; 23; 25]. Кроме того, ассимиляционизм базируется на положениях модели общей ингрупповой идентичности и парадигмы аттракции; этнический дальтонизм — на идеях модели персонализации; мультикультурализм основывается на положениях модели взаимной межгрупповой дифференциации. В совокупности эти три межгруп­повые идеологии составляют три различных пути к позитивному межгрупповому контакту [Guimond, 2014]. Концеп­
ция поликультурализма единственная из четырех не основана на модели межгруппового контакта. Она фокусируется на том, что культуры всех расовых и этнических групп по всему миру всегда влияли и продолжают влиять друг на друга, а не на формировании общей идентичности и общих целей с другими группами [Rosenthal, 2012].

Таксономия межгрупповых идеологий доступна на рис. 1.

Рис.1 Таксономия межгрупповых идеологий

В настоящий момент в литературе имеются противоречивые результаты относительно роли каждой из этих межгрупповых идеологий в гармонизации межэтнических отношений [Pedersen, 2015; Rattan, 2013]. Во многом эти противоречия могут быть обусловлены различным социальным контекстом, поскольку исторически сложившиеся формы межэтнического взаимодействия различны в каждом конкретном случае [Ng Tseung-Wong, 2016]. В связи с этим Педерсен с коллегами [Pedersen, 2015] утверждают, что необходимо дальнейшее исследование данной темы для понимания и распознавания механизмов функционирования межгрупповых идеологий и их возможных последствий.

Чтобы изучить данный вопрос, мы рассматривали российскую выборку, учитывая, что российская популяция обладает очень высоким этническим многообразием и при этом недостаточно хорошо изучена [Jurcik, 2013]. Население России составляют более 190 этнических групп, а сама Россия, по данным ООН, на 2016 год занимает третье место среди стран по количеству мигрантов. При этом проживающие в России мигранты (например, узбеки, таджики, украинцы, китайцы, армяне, азербайджанцы, казахи, молдаване, белорусы и др.) имеют различную культурную дистанцию с россиянами и различные тенденции взаимодействия с местным населением. Например, россияне скорее объединят иммигрантов из Закавказья и Центральной Азии в единую аутгруппу с внутренними мигрантами из российских регионов Северного Кавказа, чем с иммигрантами из Украины или Бела­руси. Исторически сложившиеся этнические иерархии остаются типичными для постсоветской России [Hagendoorn, 1998]. Таким образом, установки по отношению к различным аутгруппам, вероятно, будут различаться в зависимости от конкретной группы, в таком случае изучение установок по отношению к «абстрактным» мигрантам или этническим меньшинствам «вообще» может скрыть некоторые важные особенности [Satherley, 2016].

Мы обратились к четырем этническим группам, имеющим разную культурную дистанцию с национальным большинством России и различающимся по этнической иерархии: чеченцы, белорусы, узбеки и китайцы. Таким образом, включая такие контрастные группы в наше исследование, мы обеспечили перекрытие общей дисперсии генерализованных предубеждений по отношению к этническим аутгруппам, что предоставило более богатую информацию для последующего сравнения идеологий межгрупповых отношений. Дополнительно, чтобы эмпирически продемонстрировать различное отношение русских к данным группам, мы рассмотрели оценку теплоты и компетентности чеченцев, белорусов, узбеков и китайцев в рамках модели содержания стереотипов (Stereotype Content Model) [для обзора см.: 7].

Чтобы учесть влияние специфического контекста межгрупповых отношений, мы добавили в наше исследование латентный фактор, отражающий опыт межгруппового взаимодействия, который, по данным исследований, может быть потенциально связан с предубеждениями и межгрупповой напряженностью; в него вошли частота и позитивность межгрупповых контактов [Pettigrew, 2006; Visintin, 2017а], позитивные эмоции в отношении аутгрупп [Seger, 2017; Visintin, 2017а] и воспринимаемая этническая плотность [Jurcik, 2015]. Мы составили латентные факторы, чтобы отразить предубеждения по отношению к каждой из рассматриваемых групп, используя шкалы явных и скрытых предубеждений в качестве наблюдаемых переменных. В качестве меры явных и скрытых предубеждений мы использовали шкалу готовности к межгрупповому контакту и шкалу одобрения дискриминации в со- циоэкономической сфере, которые являются крайне информативными аспектами предубеждений, поскольку в значительной степени отражают негативное отношение к этническим группам [Григорьев, 2017].

Кроме того, исходя из предположения о том, что предубеждения по отношению к одной конкретной аутгруппе, по большей части, связаны с предубеждениями и по отношению к другим аутгруппам [Hodson, 2017], мы добавили общий латентный фактор второго порядка, который отражает общую дисперсию предубеждений по отношению к конкретным группам. Более того, эффект гомогенности аутгруппы также может быть проверен при помощи данного подхода. Например, Монтреуил и Борхис (2001) утверждают, что, возможно, национальное большинство страны может не одобрять аккультурационные ориентации, направленные на дифференциацию разных этнических групп или мигрантов, а вместо этого строить «общие» аккультурационные ориентации, рассматривая всех «других» как членов одной однородной группы. Они отметили, что исследования, обнаружившие эффект гомогенности аутгруппы, показали, что представители национального большинства склонны воспринимать меньшую изменчивость в характеристиках, описывающих членов аутгруппы, чем в характеристиках, которые описывают членов ингруппы [Montreui, 2001].

Межгрупповые идеологии зависят от конкретного национального контекста [Guimond, 2013; Ng Tseung-Wong, 2016] и, в первую очередь, не из-за особенностей политики поддержания многообразия, а из-за различий в воспринимаемых социальных нормах [Guimond, 2013]. Поэтому, учитывая российскую специфику, было проблематично сформулировать конкретные гипотезы. Тем не менее, мы ожидали следующие результаты.

1.   Основываясь на данных [Guimond, 2013; Pedersen, 2015; Perry, 2015], можно предположить, что ассимиляционизм положительно связан как с генерализованными предубеждениями, так и с предубеждениями по отношению к конкретным группам.

2.   С учетом предыдущих исследований [например: 16] и попыток построить в России единую гражданскую идентичность (ориентированную на идентификацию с обществом, государством и страной), вполне вероятно, что этнический дальтонизм отрицательно связан как с генерализованными предубеждениями, так и с предубеждениями к конкретным группам.

3.   Принимая во внимание большое количество литературы о преимуществах мультикультурализма для межгрупповых отношений [Guimond, 2013; Ng Tseung-Wong, 2016; Pedersen, 2015; Rosenthal, 2012], логично предположить, что мультикультурализм отрицательно связан с генерализованными предубеждениями. Тем не менее, поскольку восприятие большей угрозы со стороны этнических аутгрупп связано с меньшим принятием мультикультурализма [Rattan, 2013], более вероятно, что мультикультурализм отрицательно связан с предубеждениями по отношению к белорусам, чем с предубеждениями к другим группам. Кроме того, существуют различия в результатах относительно групп, которые имеют более традиционную связь с многообразием в стране (например, для США это аф­роамериканцы, латино-американцы и американские азиаты, но не американские арабы) [Rattan, 2013], поэтому мультикультурализм также может быть отрицательно связан с предубеждениями по отношению ко всем рассматриваемым группам, кроме китайцев.

4.   Поликультурализм связан с различными позитивными межгрупповыми установками [Pedersen, 2015; Rattan, 2013]; следовательно, более вероятно, что поликультурализм отрицательно связан как с генерализованными предубеждениями, так и с предубеждениями к конкретным группам.

Таким образом, в нашем исследовании, которое носило поисковый характер, мы изучили четыре межгрупповых идеологии в российском контексте, сравнивая взаимосвязи между ассимиляционизмом, этническим дальтонизмом, мультикультурализмом, поликультурализмом и предубеждениями в отношении конкретных групп и генерализованными предубеждениями, которые мы рассматривали как обобщенное отношение, отражающее предубеждения по отношению к чеченцам, белорусам, узбекам и китайцам. Данное исследование являлось первой попыткой понять идеологии межгрупповых отношений в российском контексте.

Метод

Участники

Общую выборку составили 359 этнически русских из Центрального федерального округа России: 167 женщин (46,5%) и 192 мужчины (53,5%) в возрасте от 16 до 68 лет (М = 33,9; SD = 11,9); 79 участников (22%) были студентами.

Инструменты

Все шкалы, которые не были до этого переведены на русский язык, были адаптированы методом обратного перевода и когнитивного интервью с использованием техники «think-aloud». Коэффициенты внутренней согласованности для текущего исследования представлены в скобках. Для всех пунктов использовалась 9-точечная шкала Лайкерта. Ответы оценивались таким образом, что более высокие баллы указывают на более сильное одобрение концеп- ции/утверждения.

НЕЗАВИСИМЫЕ ПЕРЕМЕННЫЕ

Идеологии межгрупповых отношений. Три меж­групповые идеологии: этнический дальтонизм, муль­тикультурализм и поликультурализм — оценивались пятью пунктами [Rosenthal, 2012]; кроме того, мы разработали 5 пунктов, предназначенных для оценки ассимиля- ционизма. Примеры пунктов: «Между этническими группами не должно быть культурных различий, они должны выступать как единая группа, придерживающаяся культуры большинства населения» (ассимиля- ционизм, a = 0,75); «Все люди — индивидуальности, и поэтому раса и национальность не важны» (этнический дальтонизм, а = 0,83);«Существуют различия между культурными и этническими группами, которые важно учитывать» (мультикультурализм, а = 0,63); «Существует множество взаимосвязей между различными культурными и этническими группами» (поликультурализм, а = 0,78). Мы также включили существующую русскоязычную версию шкалы мультикультурной идеологии Берри и Калина (1995) [Berry, 1995], состоящую из 6 пунктов, чтобы проверить валидность шкал межгрупповых идеологий; примеры пунктов: «Общество, в котором существуют разнообразные этнические и культурные группы, более способно к решению новых, постоянно возникающих проблем»; «Нам следует признать, что культурное и расовое многообразие — фундаментальная характеристика российского общества» (а = 0,88).

Позитивность межгрупповых эмоций. Четыре пункта оценивали частоту следующих эмоций (интерес, гордость, симпатия, сострадание) по отношению к каждой рассмотренной группе. Пример вопроса: «Оцените, как часто Вы испытывали интерес по отношению к чеченцам, проживающим в России?» (а = 0,90).

Частота межгрупповых контактов. Мы использовали 3 пункта [Visintin, 2017а]. Пример: «Сколько представителей другой национальности в России Вы знаете лично?» (а = 0,85).

Позитивность межгрупповых контактов. Мы использовали 5 пунктов для каждой изучаемой группы [Reimer, 2017], например: «Как часто белорусы Вам помогали?» (а = 0,90).

Этническая плотность. Мы использовали 4 пункта, направленных на оценку воспринимаемой этнической плотности [Jurcik, 2015]. Например, участникам было предложено подумать о том районе, где они живут (в 15—20 минутах ходьбы от их дома) и ответить на вопрос: «Какая часть населения Вашего района принадлежит к лицам другой национальности?» (а = 0,76).

ЗАВИСИМЫЕ ПЕРЕМЕННЫЕ

Явные предубеждения. Мы использовали 5 пунктов для каждой рассматриваемой группы: 4 пункта шкалы готовности к межгрупповому контакту [Григорьев, 2017] и еще один дополнительный вопрос касательно дружеских отношений; примеры: «Для меня приемлемо жить рядом с китайцем/китаянкой»; «Для меня приемлемо пригласить китайца китаянку на какое-либо публичное событие (свадьба, вечеринка и т. п.) к себе домой» (для чеченцев а = 0,92, для белорусов а = 0,94, для узбеков а = 0,93, для китайцев а = 0,90).

Скрытые предубеждения. Мы использовали 6 пунктов шкалы одобрения дискриминации в со- циоэкономической сфере для каждой рассмотренной группы, спрашивая, одобряют ли респонденты поведение, которое отражает дискриминацию рассматриваемых групп на рабочем месте, рынке труда, при аренде жилья и в других ситуациях, относящихся к социально-экономической сфере, в соответствии с литературой [Григорьев, 2017]. Примеры пунктов: «Выплата узбекам меньшей заработной платы, чем другим людям, при условии равенства их квалификации и уровня образования» и «Отсутствие перспектив карьерного роста для узбеков» (для чеченцев а = 0,80, для белорусов а = 0,62, для узбеков а = = 0,86, для китайцев а = 0,83).

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕННЫЕ

Стереотипы. Мы использовали 2 пункта, направленные на оценку двух компонентов модели содержания стереотипов: теплоту (насколько представители рассматриваемых групп терпимы, сердечны, добродушны) и компетентность (насколько представители рассматриваемых групп компетентны, конкурентоспособны, умны) [Fiske, 2002].

Маркерная переменная. Мы использовали 4 пункта субшкалы спиритизма пересмотренной шкалы веры в паранормальное Тобасика [Григорьев, 2015]; примеры пунктов: «Ваше сознание или душа могут покидать Ваше тело и путешествовать (астральная проекция)» и «Реинкарнация (переселение душ) действительно случается» (а = 0,92).

Анализ данных

Используя SPSS v.24, мы провели скрининг данных, включая проверку выбросов и пропущенных данных.

Мы применили частный корреляционный анализ с 2000 псевдовыборок бутстреппинга, добавляя социально-демографические ковариаты (пол, возраст, образование, доход, принадлежность к религии (нет/да), статус студента (нет/да), статус занятости (безработный/занятый) в качестве контрольных переменных для устранения общей дисперсии, возникающей из-за этих различий; также маркерная (т. е. теоретически несвязанная) переменная использовалась для контроля возможной систематической ошибки (например, стиля ответа) [Podsakoff, 2003].

Для оценки различий между рассматриваемыми группами по зависимым и дополнительным переменным применялся парный t-тест Стьюдента с 2000 псевдовыборок бутстреппинга.

Наконец, мы преобразовали матрицу частных корреляций в ковариационную матрицу и использовали ее с пакетом R lavaan [Rosseel, 2012] для тестирования моделей, применяя моделирование структурными уравнениями (модель 1 объясняла генерализован­ные предубеждения, а Модель 2 — предубеждения к конкретным группам). Мы использовали рекомендуемые показатели соответствия данным: CFI > 0,90; RMSEA < 0,08; SRMR < 0,08 [Kline, 2011; van de Schoot, 2012].

Результаты

Предварительный анализ

Данные не имели выбросов и пропущенных значений. Все шкалы имели приемлемую внутреннюю согласованность, альфа-Кронбаха (а) — в диапазоне от 0,62 до 0,94; среднее значение — 0,83.

Шкала мультикультурной идеологии Берри и Калина (1995) [Berry, 1995] была связана положительно с этническим дальтонизмом (r = 0,24; p < 0,001), муль­
тикультурализмом (r = 0,18; p = 0,001) и поликульту- рализмом (r = 0,39; p < 0,001), а также отрицательно с ассимиляционизмом (r = -0,46; p < 0,001)^{[Berry, 1995]}.

Описательная статистика, включающая средние значения, стандартные отклонения и частные корреляции, представлена в табл. 1. Все зависимые переменные были довольно сильно скоррелированы.

Таблица 1 

Описательная статистика и частные корреляции

Примечание. Все корреляции, которые по модулю больше чем 0,10, значимы (p < 0,05). АС = ассимиляционизм, ЭД = этнический дальтонизм, МК = мультикультурализм, ПК = поликультурализм, ПМЭ = позитивность межгрупповых эмоций, ЧК = частота межгрупповых контактов, ПМК = позитивность межгрупповых контактов, ЭП = этническая плотность, ГЧ = готовность к межгрупповому контакту с чеченцами, ГБ = готовность к межгрупповому контакту с белорусами, ГУ = готовность к межгрупповому контакту с узбеками, ГК = готовность к межгрупповому контакту с китайцами, ДЧ = одобрение дискриминации чеченцев, ДБ = одобрение дискриминации белорусов, ДУ = одобрение дискриминации узбеков, ДК = одобрение дискриминации китайцев.

Результаты парного t-теста Стьюдента показаны в табл. 2.

Таблица 2

Парный t-тест Стьюдента

Мы обнаружили значимые различия с большим размером эффекта для белорусов, что указывает на наименьшее одобрение дискриминации и наибольшую готовность к межгрупповому контакту с ними по сравнению с другими группами.

Кроме того, были найдены различия относительно двух компонентов модели содержания стереотипов: теплота: чеченцы (М = 4,01; SD = 2,37), белорусы (М = 7,27; SD = 1,65), узбеки (М = 5,32; SD = 2,25), китайцы (М = 5,18; SD = 2,26) — и компетентность: чеченцы (М = 4,88; SD = 2,18), белорусы (М = 6,98; SD = 1,73), узбеки (М = 4,21; SD = 2,14), китайцы (М = 5,90; SD = 2,12) (см. также рис. 2). Все эти различия в средних значениях являются значимыми с большим и средним размером эффекта, за исключением разницы по компоненту «теплота» для узбеков и китайцев.

Рис. 2. Расположение рассматриваемых групп относительно двух компонентов модели содержания стереотипов

Структурная модель

Оцененные путевые коэффициенты структурных моделей показаны в табл. 3.

 Таблица 3

Моделирование структурными уравнениями

Структурная модель 1 (см. рис. 3) имела приемлемые показатели соответствия данным: х^{[Correll, 2008]}(83, N = = 359) = 175,8; p < 0,001; CFI = 0,97; RMSEA [90% CI] = 0,06 [0,04; 0,07]; SRMR = 0,05. Объясненная предикторами дисперсия генерализованных предубеждений составила 35%. Взаимосвязь между мультикультурализмом и генерализованными предубеждениями была не значимой; генерализованные предубеждения отрицательно коррелировали с положительным опытом межгруппового взаимодействия, этническим дальтонизмом и поликультурализмом, а также положительно коррелировали с ассимиляцио- низмом. Дисперсия предубеждений по отношению к белорусам, объясненная с помощью генерализован­ных предубеждений как латентного фактора второго порядка, составила всего 22%, при этом для других групп этот показатель составил от 82% до 95%.

Рис. 3. Структурная модель 1

Структурная модель 2 (рис. 4) также имела приемлемое соответствие данным: х²(66, N = 359) = 148,0; p < 0,001; CFI = 0,97; RMSEA [90% CI] = 0,06 [0,05; 0,07]; SRMR = 0,05. Объясненная предикторами дисперсия предубеждений к каждой конкретной группе составила от 12 до 35%. Наблюдался общий паттерн для предубеждений по отношению к чеченцам, узбекам и китайцам; а именно, были обнаружены отрицательные корреляции с положительным опытом межгруппового взаимодействия, этническим дальтонизмом и поликультурализмом, а также положительные корреляции с ассимиляционизмом. Однако предубеждения по отношению к белорусам отрицательно коррелировали только с положительным опытом межгруппового взаимодействия и мульти- культурализмом^{[Fiske, 2002]}.

Обсуждение 

В данном исследовании мы рассмотрели ассими- ляционизм, этнический дальтонизм, мультикульту­рализм и поликультурализм в российском контексте. Результаты показали, что только межгрупповые идеологии этнического дальтонизма и поликульту- рализма, в соответствии с положительным опытом межгруппового взаимодействия, продемонстрировали отрицательные взаимосвязи с генерализован­ными предубеждениями и предубеждениями по отношению к чеченцам, узбекам и китайцам, но не с предубеждениями по отношению к белорусам, которые имеют отрицательную взаимосвязь только с мультикультурализмом. Различия могут указывать на отсутствие эффекта гомогенности аутгруппы и на акцентирование различного отношения к «ценным» этническим группам, язык и культура которых схожи с русским большинством и к «обесцененным» этническим группам, в отношении которых русские уже имеют негативные стереотипы или чья культура и религия могут ощущаться значительно отличающимися от культуры большинства [Montreui, 2001]. Это предпочтение белорусов также наглядно проиллюстрировано сравнением уровней одобрения дискриминации в социо- экономической сфере и готовности к межгрупповому контакту, двумя компонентами модели содержания стереотипов и разницей в факторных нагрузках латентного фактора второго порядка в рассмотренной структурной модели (модель 1).

В России существует лишь несколько исследований межгрупповых отношений, которые проверяли мультикультурную идеологию [Григорьев, 2017; Лебедева, 2016]. В этих исследованиях использовалась шкала Берри и Калина (1995) [Berry, 1995], в которой основное внимание уделяется признанию культурного многообразия и эгалитаризма в качестве ядра мультикультурной идеологии; в противоположность этому шкала Розенталь и Леви (2012) в большей мере оценивает определенный принцип категоризации [Rosenthal, 2012]. Этот факт и тот факт, что все шкалы межгрупповых идеологий умеренно коррели- рованы в соответствии с нашими результатами, делает проблематичным какое-либо сравнение. Однако стереотипы могут запускать процесс категоризации (или наоборот) и генерировать этническую иерархию на основе количества и интенсивности отрицательно оцененных различий [Hagendoorn, 1993]. Поскольку мультикульту­рализм характеризуется более сильными и более точными как положительными, так и отрицательными стереотипами по отношению к аутгруппам и более вероятным их использованием при оценке людей [Wolsko, 2000], мы предположили, что культурная близость и позитивные стереотипы в отношении белорусов, которые распространены среди русских, приводят к меньшим предубеждениям по отношению к данной этнической группе. Кроме того, подчеркивание различий в этом случае не является угрозой для основной культуры, поскольку различия являются поверхностными и не затрагивают нормы, ценности и убеждения. Гораздо легче поддерживать культурный плюрализм, когда речь заходит о близких группах (т. е. о белорусах), чем при рассмотрении более отдаленных групп (т. е. чеченцев, узбеков и китайцев).

Различия в нормах, ценностях и убеждениях, которые могут угрожать культурной безопасности большинства, приводят к предпочтению других способов взаимодействия [Лебедева, 2016]. Следовательно, ассими- ляционизм может быть ответом на воспринимаемую угрозу, исходящую от этих групп: это та стратегия, которая восстанавливает культурную безопасность и сохраняет исторически сложившееся положение доминирующей группы, навязывая мигрантам и этническим меньшинствам принимающую культуру [Guimond, 2013].

Опять-таки, отсутствие значимой взаимосвязи между этническим дальтонизмом и предубеждениями по отношению к белорусам соответствует рассуждениям, представленным выше, относительно особенностей межгрупповых отношений с этой этнической группой в России и межгрупповой дифференциации. Но при этом для других групп этнический дальтонизм может быть отражением знаменитых клише «не суди книгу по обложке» и «нет плохих наций, есть плохие люди», которое довольно часто встречается в публичном дискурсе в России. Таким образом, этнический дальтонизм может помочь вывести суждения о представителях аутгрупп из этнических категорий, которые уязвимы для предубеждений.

Наконец, мы обнаружили, что социально-эко- логические/контекстные переменные указывают на хорошо известный факт, который говорит о том, что положительный опыт межгруппового контакта уменьшает предубеждения [Pettigrew, 2006].

Отдельно следует отметить тот факт, что в данном исследовании был проведен анализ межгрупповых идеологий на индивидуальном уровне, однако групповой и страновой уровни также имеют не последнее значение для межгруппывох отношений [для обзора см.: 9]. Так, например, поддержка (иногда имплицитно) политики ассимиляции до сих пор является влиятельной во многих странах мира; примером реализации некоторых принципов этнического дальтонизма является французский республиканизм, а мульти­культурализм является официальной национальной политикой Канады [Guimond, 2014]. В целом, основное пересечение странового, группового и индивидуального уровней находится относительно двух принципиальных вопросов: принятие многообразия и эгалитаризм. Другими словами, на разных уровнях, например, на уровне государственной политики (страновой), на уровне социальных норм (групповой) и на уровне личностных установок (индивидуальный) в центре всегда находятся эти два компонента: принятие многообразия и эгалитаризм, которые эти уровни связывают [Guimond, 2013]. В таком случае непринятие многообразия и отказ от эгалитаризма предполагают политику и идеологию ассимиляции; принятие многообразия, но отказ от эгалитаризма говорят о перспективе ин- теркультурализма; в свою очередь, только принятие многообразия и эгалитаризм являются необходимыми условиями для реализации политики и идеологии мультикультурализма [Berry, 1995; Scott, 2017].

Ограничения и дальнейшие исследования

Наше исследование имело ряд ограничений. Несмотря на то, что мы рассматривали некоторые социальные контекстуальные переменные, в том числе этническую плотность, возможные эффекты модера­ции и медиации необходимо исследовать дополнительно [Jurcik, 2015; Visintin, 2017]. Такие переменные, как межгруппо­вая угроза [Scott, 2017], этническая идентификация [Levin, 2012; Ng Tseung-Wong, 2016] и авторитарные установки [Levin, 2012; Perry, 2015] также могут более тонко настраивать наблюдаемые взаимосвязи.

Хотя в нашем случае относительно невысокая внутренняя согласованность шкалы мультикульту­рализма по сравнению с другими шкалами идеологий межгрупповых отношений не несла серьезной угрозы для результатов, необходимы дальнейшие исследования с использованием более надежных измерений, поскольку высокая дисперсия ошибки ослабляет обнаруженные эффекты.

Финансирование

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17-36-01127.

^{[Berry, 1995]} Эти результаты практически идентичны результатам, полученным в оригинальном исследовании Розенталь и Леви (2012) [Rosenthal, 2012], что