История психотерапии. Лекция 2. Предыстория психотерапии (Часть II)

Данная публикация продолжает цикл лекций Игоря Борисовича Гриншпуна по истории психотерапии. В этой части речь идет об открытии бессознательного австрийским врачом Йозефом Брейером (случай Анны О., катарсический метод) и французским философом Пьером Жане. Приводятся описания клинических случаев. Обсуждается проблема достоверности подобных описаний и появления искажений в силу сложных отношений между психоаналитиком и пациентом, а также из-за отсутствия практики ведения систематических записей о случае. Рассматриваются этические вопросы обнародования случаев. Подробно анализируется подход П. Жане, специфика его метода по отношению к классическому психоанализу на примере клинических случаев из его практики. Отмечаются различия между понятием бессознательного у психоаналитиков и П. Жане и вклад последнего в теоретическую и практическую психологию (влияние на психоанализ, эго-психологию, психодраму, культурно-историческую психологию).

Данная публикация продолжает цикл лекций Игоря Борисовича Гринш- пуна по истории психотерапии. В этой части речь идет об открытии бес- сознательного австрийским врачом Йозефом Брейером (случай Анны О., катарсический метод) и французским философом Пьером Жане. Приво- дятся описания клинических случаев. Обсуждается проблема достовер- ности подобных описаний и появления искажений в силу сложных от- ношений между психоаналитиком и пациентом, а также из-за отсутствия практики ведения систематических записей о случае. Рассматриваются этические вопросы обнародования случаев. Подробно анализируется под- ход П. Жане, специфика его метода по отношению к классическому пси- хоанализу на примере клинических случаев из его практики. Отмечаются различия между понятием бессознательного у психоаналитиков и П. Жане и вклад последнего в теоретическую и практическую психологию (влияние на психоанализ, эго-психологию, психодраму, культурно-историческую психологию).

Открытие бессознательного

 Открытие бессознательного историки обычно связывают с двумя фи- гурами, которые действовали независимо друг от друга, хотя друг о друге знали — это известный вам австрийский врач Йозеф Брейер и француз- ский философ (в те времена еще не врач) Пьер Жане.
Почему два претендента? Дело в том, что это открытие не теоретиче- ское (теоретически о бессознательном говорили много — еще философы, начиная чуть не с Аристотеля, явным образом — Г.В. Лейбниц, И.Ф. Гер- барт), оно связано с описаниями клинических случаев. В этих описаниях было показано, что причина многих проблем, с которыми сталкиваются врачи, может лежать в забытом прошлом. Такова общая идея.
Все эти случаи относятся к 80-м годам XIX века. По хронологии случай, описанный Брейером, случай Анны О., состоялся раньше, чем случаи, описанные Жане. Брейер работал с Анной О. два года в 1881— 1882 гг., но долгое время он нигде этот случай не публиковал, и мало кто о нем знал. Только 13 лет спустя, в 1895 году, он опубликовал его по просьбе З. Фрейда, который не хотел, чтобы приоритет уходил к Жане во Францию. И, как потом подметили те, кто эту работу анализировал и имел возможность найти саму Анну О. и выяснить, что там происходи- ло, Брейер даже где-то на год ошибался в своих воспоминаниях.
Что касается Пьера Жане, то его случаи несколько более поздние, хотя не намного. Он ничего не знал о случае, описанном Брейером, и в 1889 году опубликовал совершенно замечательную книгу «Психический автоматизм», которая была его докторской диссертацией по философии.
Так что с его работой общественность познакомилась раньше. И поэто- му существует вот такое «двумнение» относительно того, кто же должен считаться открывателем бессознательного в пространстве современной медицины.

Катарсический метод Йозефа Брейера

 Давайте немного вспомним, что делал Брейер. Подробно о случае Анны О. мы говорить не будем. Фрейд вообще считал достаточным весьма краткое его описание. Брейер же дал подробное, но не полное (вы увидите, что там у Брейера были сложные переживания, вытесне- ние, искажение, и обрисовал он этот случай не целиком). Скажу только, что есть некоторые сомнения в достоверности этих описаний, данных и Брейером, и Фрейдом. Напомню, когда мы имеем дело с историей пси- хотерапии и с описанием случаев, то далеко не всегда попытки прове- рить эти описания подтверждали их достоверность.
Дело в том, что когда эти описания начались (а это жанр, откры- тый Жане, и даже в большей степени используемый Фрейдом), то случаи не записывались ни сразу, ни даже после их окончания, тем более никаких записей не велось по ходу дела. Поэтому это некото- рые воспоминания о случаях, и они действительно могут носить даже непроизвольные искажения, потому что иногда очень хочется, чтобы случаи подтвердили то, что мы думаем, и соответствовали нашей сло- жившейся или не сложившейся в бессознательном гипотезе. Если по- читать книгу Брейера и Фрейда, которая у нас переведена как «Иссле- дования истерии1» (или «Эссе об истерии», или «Этюды об истерии»), то мы увидим, что в тексте Фрейда уж больно отчетливо и стройно начинает выглядеть эволюция его метода — от гипноза к свободным ассоциациям: он что-то обнаруживает, меняет, опять обнаружива- ет, опять меняет, уж слишком как-то, да? Поэтому есть некие подо- зрения, что Фрейд там, возможно сознательно, возможно бессозна- тельно что-то искажает. Анну О. потом нашли, с ней беседовали. (Ее настоящее имя, Берта Паппенгейм, было открыто для всеобщего обо- зрения биографом Фрейда Эрнстом Джонсом. Впоследствии она ста- ла известной женщиной, занималась социальной работой. Даже была выпущена специальная марка, посвященная ей). Сама она с отвраще- нием вспоминала все то, что было описано Брейером, обсуждалось Фрейдом или кратко им пересказывалось, очень не хотела об этом го- ворить и никакого облегчения не признавала. Так что, возможно, что этот случай тоже среди не вполне достоверных.
Насколько я знаю, первым дословно стал записывать сессии Карл Роджерс. Поэтому для него анализ случая строился иначе — через анализ текстов. Здесь появляется еще один вопрос. В связи с публикацией слу- чаев и даже обнародованием их среди коллег возникает этическая про- блема — это же все-таки интимные случаи, поэтому что и в какой мере я могу сказать другим, что я могу обсуждать, что я не могу обсуждать?
Фрейд иногда вполне отчетливо писал, скажем, в «Случае Доры», что он далеко не все предлагает читателю. А если не все, тогда мы не можем понять, что там, собственно, происходило, поскольку это субъективный анализ автором своих сессий, а анализ со стороны мог бы привести к чему-то другому.
Кроме того, отношения между терапевтом и пациентом иногда были настолько сложными, что действительно нельзя было говорить обо всем, и порой сами терапевты могли бы там выглядеть немного не- красиво.
1 Фрейд З. Собрание сочинений: в 26 т. Т.: 1: Исследования истерии / Зигмунд Фрейд, Йозеф Брейер. СПб.: Вост.-Европ. ин-т психоанализа, 2005. 454 с. — Прим. ред.

Например, я уже упоминал книгу итальянского психоаналитика Лучано Мекаччи «Случай Мэрилин М. и другие провалы психоанализа»2. Мэри- лин М. — это Мэрилин Монро, которая действительно лечилась у четырех разных психоаналитиков, в том числе у Анны Фрейд, о которой она сохра- нила очень хорошие воспоминания (в отличие от Анны Фрейд, которая в Мэрилин Монро видела глубокую патологию). Ее последним психоана- литиком был Ральф Гринсон3, который у нас известен как автор наиболее полного пособия по применению методик и техник психоанализа. Отно- шения между Гринсоном и Мэрилин Монро были очень сложные, и мно- гие полагают, что во многом ее самоубийство было спровоцировано этими отношениями. Кроме того, судя по тому, что известно, Гринсон был связан с английской разведкой и через Мэрилин Монро, которая была возлюблен- ной братьев Кеннеди, узнавал некоторые тонкости. И еще, пишет Мекач- чи, есть сведения о том, что в ночь страшной смерти Мэрилин Монро млад- ший брат Кеннеди и Гринсон были замечены в машине недалеко от ее дома.
После ее смерти Гринсон много переживал и вот как бы сублимировался в этой толстой книге — «Техника и практика психоанализа»4.
У Мекаччи вы прочтете о странных судьбах психоаналитиков, многие из которых покончили с собой, в том числе Шандор Ференци, Бруно Беттельгейм, Вильгельм Штекель. Вы прочтете там также о судьбах де- тей психоаналитиков, которых, пока Фрейд не внес запрет, проанализи- ровали их родители. Многие полагают, что самоубийство сына одного из основателей детского психоанализа Мелани Кляйн было связано с этим. Были дети, которые впрямую обвиняли родителей, что те лишили их детства. Вы прочтете об отношениях психоаналитиков между собой, об отношениях психоаналитиков и пациентов, психоаналитиков и ад- вокатов. Там возникают очень-очень сложные и запутанные связи. Ведь типичный путь в психоанализе (не только в раннем) — из пациента в терапевты. Значительная часть психоаналитиков изначально имели раз- ного типа патологию, чаще всего невротическую, поскольку Фрейд за психозы не брался. Исторически эта книжка очень любопытна. Читает- ся она с увлечением, но и с некоторым внутренним надрывом.
2 Мекаччи Л. Случай Мэрилин М. и другие провалы психоанализа. М.: Смысл, 2004. 183 с. — Прим. ред. 3 Если будете читать эту книжку, то с удивлением обнаружите, что фамилия его была не Гринсон, а Гриншпун, т. е. он мой тезка (а может, и дальний род- ственник, поскольку он с Дальнего Востока, как и мой отец). Кстати, по поводу детства и прочего: можете представить: любящий папа назвал своих сына и дочь Ромео и Джульетта, но Ромео это надоело, и он стал Ральфом. Ральфом Гринсо- ном соответственно. 4 Гринсон Р.Р. Техника и практика психоанализа. М.: Когито-Центр, 2003. 477 с. — Прим. ред.
Вопрос аудитории: Насколько эта книга научна? Складывается впе- чатление, что автор собрал какие-то сплетни. На основании чего он де- лает выводы, которые предлагает читателю?
Мекаччи собирает те сведения, которые можно собрать, которые су- ществуют и на уровне разговоров между психоаналитиками. Если взять главную биографию Фрейда, Джонсон в ней пишет, что Шандор Ферен- ци во времена встречи с Фрейдом был безумен и поэтому потом покон- чил с собой. Другие историки психоанализа пишут о том, что Джонс и Ференци были конкурентами за место любимца у Фрейда, и Джонс про- сто намеренно исказил информацию. Что пытается сделать Мекаччи — он рисует разные «отношенческие» схемы, прослеживая направление связей, круг общения, в котором вращался психоаналитик. Это близко тому, что М.Г. Ярошевский называл «оппонентный круг» — «соратники, противники».
Но по судьбам получается странно. Скажем, Бруно Беттельгейм счи- тается блестящим детским и взрослым аналитиком (о нем у нас даже вы- ходила книжка некоего Максимова под названием «Как на самом деле любить детей»5). По описаниям его жизни, он вроде бы провел (а может быть, и нет) время в Освенциме в качестве заключенного, потом пере- брался в Штаты, в Штатах построил детский дом. Но порядки там были очень похожие на концлагерь, судя по воспоминаниям, вынесенным от- туда воспитанниками. Они тоже могут быть не объективны, но не при- нимать во внимание это мы не можем.
Возвращаясь к описаниям любых случаев и к описаниям отношений, к ним тоже нужно относиться очень аккуратно. Например, Штекель обожал придумывать случаи, и мы не сможем сказать, было это или не было. Хуг-Хельмут, женщина-психоаналитик, прославилась анализом дневника некоей девушки, а потом выяснилось, что она сама придума- ла этот дневник и его откомментировала. И тот самый Штекель сказал, что этот дневник замечательный, прямо как «Исповедь» Руссо6. Но у нас другого выхода нет, мы не можем получить объективные данные.
5 Кэмпбелл Р. Как на самом деле любить детей. М. Максимов. Не только лю- бовь. — М.: Знание, 1992. 192 c. — Прим. ред. 6 При том, что книги Руссо — это тоже полуфантастические вещи. Руссо, если вспоминать его биографию, отдал своих детей в приют, о чем впоследствии пи- шет в «Исповеди». Но он сделал это, когда еще не сочинил своей гуманной фи- лософии. Это было время, когда он был еще очень молод, женился не по любви, не имел денег, поэтому другого варианта у него просто не было. Руссо был очень небогатый человек, подростком ушедший из собственной семьи, рано развра- щенный и т. д. И он действительно сочинял фантазии, типа педагогического ро- мана «Эмиль, или о воспитании». Эти фантазии никто за истину не принимает.

Вопрос аудитории: Что касается Мэрилин Монро, ведь были же какие-то основания, чтобы ее поместили в сумасшедший дом? Что-то было такое, почему Анна Фрейд писала, что у нее очень глубокая па- тология? Может быть, тут вопрос в том, насколько были сложны сами пациенты? И дети, судя по всему, там тоже были непростые.
В том-то и дело. Остается вопрос о том, с какого момента мы можем говорить о нездоровье. Не провоцировала ли это нездоровье тогда еще только начинавшаяся практика психоанализа?
Мекаччи говорит: вот женщина-психоаналитик, вот ее ребенок, она провела его психоанализ в детстве, о чем она всем рассказывает, и вот ка- кая судьба у этого ребенка. И так было со всеми. Например, Маленький Ганс, которого анализировал отец (сам Фрейд видел его только дважды), вырос совершенно нормальным, потом с радостью встречался с Фрей- дом. А, скажем, у Анны Фрейд, которую папа проанализировал (правда, она была уже не ребенком, а взрослой девушкой), личная жизнь не сло- жилась, семейной жизни у нее не было. Ее лучшим другом была Лу Са- ломе, сверстница ее отца и весьма странная женщина.
Раз мы заговорили о Лу Саломе, это была женщина, которая сохра- нила девственность до 30 с лишним лет, будучи замужем, а потом стала вести прямо противоположный образ жизни. Но решающие изменения произошли, когда она уехала заграницу. Более того, Лу Саломе умудря- лась настолько всем нравиться, что Фрейд разрешил ей проходить обу- чение одновременно и у себя, и у Адлера, хотя они с Адлером в это время уже разошлись (Фрейд говорил: «Хорошо, что мы избавились от “банды Адлера”»). Кстати, Лу Саломе вынесла любопытное суждение, что адле- ровский метод в сравнении с фрейдовским — то же самое, что мазь зна- харя в сравнении со скальпелем хирурга. Хотя не известно, что лучше на самом деле. Опять-таки, откуда мы знаем о Лу Саломе? В основном, из воспоминаний тех мужчин, которых она отвергла (она была невзаимной любовью Рильке и Ницше) и из ее собственных воспоминаний. О психо- анализе она написала очень кратко, буквально страниц десять (из того, что я читал). Но почему это дает Ирвину Ялому возможность написать об этом роман?7 Он вроде бы не врет в том, что он знает, но выстраивает вокруг этого фантазии, которые могут только фантазиями и оказаться.
Так что это общая проблема для истории, и для истории психологии в том числе. Казалось бы, можно опираться на автобиографии. Но возьми- те, например, автобиографию Скиннера, который писал, что в студенче- ские годы он днями и ночами корпел над книгами в библиотеке. Когда биографы побежали к его соученикам, те сказали, что Скиннер все время в настольный теннис играл, а совсем не в библиотеке был. Когда они пошли к Скиннеру, он сказал: «Ну, я выдал желаемое за действительное».

7 Ялом И. Когда Ницше плакал. М.: Эксмо, 2010. 492 с. — Прим. ред
Вот вам и автобиография — там может быть и самоукрашательство, или, наоборот, самоуничижение.
Фрейд в своей автобиографии вообще описывал исключительно психоа- нализ, а не свою жизнь. Автобиографично оказывается у Фрейда скорее его «Толкование сновидений», где он описывает свое детство, сновидения и про- чее. А автобиография ничего о Фрейде как о личности не говорила8.
Поэтому я не могу вам сказать, насколько достоверно то, что писал Мекаччи. Я специального исследования не проводил и тем более не встречался с пациентами, которые там упоминаются. Я выдаю вам не- которые пересказы, да и то, может быть, достаточно субъективные (есть вещи, которые я тоже, наверное, вытесняю) по отношению к прочитан- ным мною пересказам.
Вернемся к описанию случая Анны О., которое дают Брейер и Фрейд.
В начале 80-х годов к Брейеру привели женщину 21 года, которая страда- ла сложной симптоматикой. Среди ее симптомов — элементы того, что тогда называли «расщепление личности». Например, иногда она забыва- ла родной немецкий язык, говорила на английском, полагая, что гово- рит по-немецки. Она была очень образованна, вообще очень умна, как говорят те, кто ее знал. У Анны О. — частичные временные параличи, уходящие и возвращающиеся. У Анны О. — регулярный повторяющийся бред, в котором, например, пальцы ее рук превращаются в змей. Анна О. не может пить воду и т. д. Хотя, судя по фотографии того периода, ее внешний вид совсем ни о какой патологии не свидетельствует.
Брейер начал с ней работать так, как умел, а тогда врачи с этим, по всей видимости, хорошо работать не умели. Он применял гидротерапию, отвар опиума9 — все это не помогало. Он с ней беседовал. И вот однажды она, видимо, спонтанно впав в гипнотическое состояние, в такой аутогипноз (это ее состояние тоже по-разному интерпретируется), вспомнила о том дне, когда она впервые потеряла способность пить, и рассказала об этом Брейеру. Она не помнила этого на уровне привычного нам сознания. Эта ситуация и, как потом оказалось, вообще все ее симптомы были связаны с периодом жизни, когда у нее умирал отец. Она проводила много времени у его постели, в том числе бессонные ночи, в одну из которых и появился бред. Как-то раз к ее отцу пришла родственница, весьма неприятная с точки зрения Анны О., и привела с собой столь же неприятную собачонку.

8 Это то, что позволило Жану-Полю Сартру написать сценарий «Фрейд», ко- торый вообще принципиально не биографичен (Сартр в нем уплотнил в краткий период события, которые длились годами). 9 Тогда считали, что это целебно, из-за чего многие пациенты становились наркоманами. Например, Льюис Кэрролл таким образом обрел некую особую патологию.

Эта собачонка вылакала воду из чашки, предназначенной для отца. С это- го момента Анна О. потеряла способность пить. Но когда она рассказала это Брейеру — не так, как я вам, а подробно и эмоционально, — она схва- тила стакан с водой и жадно его выпила.
По сути, это было открытие нового метода, которое она сделала сама и первая дала ему название. Как раз тогда, забыв родной немецкий язык, она назвала это по-английски «talking cure» — лечение разговором. А Брейер дал этому название «катарсический метод». И вот здесь появляется новое психотерапевтическое упование. До этого в гипнозе упование было на внушаемость, т. е. на то, что человека можно вылечить путем внушения.
Новое упование — на отреагирование, т. е. отреагировав какую-то травму, которая обитает в данном случае в бессознательном, человек как бы из- бавляется от этой травмы, очищается (поэтому и катарсический метод10).
И Брейер продолжил работать с Анной О. на основе этого метода: когда она впадала в бредовое состояние, он записывал ее слова, а затем, в период интермиссии, вводил ее в сомнамбулическое состояние, про- износил эти слова, и она по ассоциации воспроизводила какие-то сце- ны. В некоторых случаях, судя по всему, еще проводилось последующее внушение, что травмирующего события не было. Таким образом, соглас- но канонической версии, Брейер излечил ее через отреагирование.
Почему случай не публиковался? Потому что этим дело не закон- чилось, этим заканчивается только отчет Брейера в книге «Этюды об истерии» в традиционном варианте издания. Дальше, согласно версии Фрейда, Анна О. стала ходить и всем жаловаться, что она беременна от Брейера (сама Анна О. это отрицала). Я читал разные пересказы этого случая. В одном говорится, что у нее действительно началась истериче- ская беременность. Фрейд пишет, что она телодвижениями имитировала роды и Брейер этого, опять же согласно Фрейду, очень испугался и, по сути, прекратил всякие отношения с Анной О. Он тогда даже уехал из Вены вместе со своей женой, как бы во второе свадебное путешествие.
У Анны О., как я уже говорил, дальнейшая жизнь была достаточно бла- гополучна, хотя прерывание лечения на этой ноте должно было стать травмой11. Но для нас важно, что Фрейд по этому поводу скажет, что Брейер прошел мимо главного в психотерапии — мимо явления перено- са. А сам Фрейд в динамике своей работы все больше уходил от анализа материала к анализу переноса. Об этом мы еще поговорим.
10 Катарсис (от др.-греч. — очищение. — Прим. ред. 11 На тему Анны О. есть много разных фантазий. Книга Ирвина Ялома «Когда Ницше плакал» начинается с этой истории: Брейер мечтает о Берте.
И понятно, почему Брейер не публиковал этот случай, я бы на его ме- сте вообще этого не делал, если там такая внутренняя драма, и не только твоя. Но опубликовали. Поэтому эта часть открытия бессознательно- го — за ним. Как и открытие катарсического метода. Хотя в дальнейшем окажется, что отреагирования недостаточно. Фрейд, который тоже на- чинал с катрасического метода, покажет, что отреагирование не всегда приводит к нужному эффекту. Более того, потом он будет говорить, что отреагирование вообще не является целью психоанализа. Не то чтобы он совсем его запрещал, но полагал, что это не нужно.

Подсознательные фиксированные идеи в теории Пьера Жане

 Обратимся к Пьеру Жане. Он чрезвычайно интересный персонаж, сыгравший свою роль не только в психиатрии, но и в общей психологии.
Жане был философ, действительно глубокий знаток и истории, и фило- софии, и читал курсы по психологии. Может быть, это первый случай, когда психология, психиатрия и психотерапия начинают соединяться12.
В то время, о котором мы говорим, Жане работает в недрах медицины, хотя еще не имеет медицинского образования. Позже он получит меди- цинскую степень у Шарко, тот ему поможет.
Жане практиковал в Гавре. Почему в Гавре? Еще раз: Жане философ, он не мог работать в столице, но каким-то образом ему удалось это сде- лать на периферии. Он уговорил главного врача клиники, доктора По- вилевича, дать ему кабинет для работы. Может быть, Повилевич увидел в Жане гения и потому пошел на это, не знаю.
Как я уже говорил, в 1889 году Жане опубликовал книгу «Психический автоматизм». Эта книга у нас выходила до революции. По непонятным для меня причинам, Жане в России долгое время практически не переводили и не переиздавали. Но вот совсем недавно эта книга была переиздана, так что вы можете ее посмотреть, как и другую поразительную книгу Жане13 (только она уже не про психотерапию) — «Психологическая эволюция личности»14.
12 У Фрейда, естественно, не было психологического образования. Тогда он его вряд ли мог бы получить. А философское получить мог, но в силу разных при- чин, о которых мы потом будем говорить, в реальности у него было только два пути — юридическое или медицинское образование. 13 Я Жане очень завидую. Представляю себе человека, у которого есть воз- можность не торопясь о чем-то думать, сидеть в своем хорошем саду (а он был садовод), писать, не стремясь быстрее что-то впихнуть в краткий кусочек — у него за каждой фразой мысль, что любопытно. 14 Жане П. Психологическая эволюция личности. М.: Академический Проект, 2010. 399 с. — Прим. ред.

В книге «Психический автоматизм» он описывает несколько слу- чаев, разделяя их на разные фрагменты. Сейчас я вас познакомлю с одним из них в том плотном изложении, которое он давал сам. Этот случай кажется мне наиболее показательным. Но до того хочу ска- зать, что у Жане постепенно начинает формироваться некое пред- ставление о личности, о строении сознания. Впоследствии он создаст структурно-уровневую общепсихологическую концепцию, где будет показано, что одно и то же действие может осуществляться на разных уровнях сознания и поэтому по-разному протекать. Начиная от реф- лекторного уровня, и кончая уровнем, где человек становится субъек- том истории — персонажем15.
Я вкратце хочу сказать, к какой мысли приходит Жане. Во- первых, у него появляется термин «подсознательное». Именно под- сознательное. Фрейд, чтобы его не путали с Жане, потом будет этот термин специально избегать (хотя в переводах он иногда встреча- ется). «Под-» в данном случае означает «уровень ниже» — есть со- знание и что-то, лежащее ниже. Жане считал, что в этой сфере воз- никает то, что он назвал «подсознательные фиксированные идеи» (по-французски «idée fixe», в наш обиход вошло как «идея фикс»).
Они формируются определенными обстоятельствами. Эти подсо- знательные фиксированные идеи образуют некие автономные си- стемы, о которых человек может не подозревать. Но в определенных ситуациях, когда возникает обстановка созвучности с произошед- шими событиями, они начинают, как мы бы сказали, запускать определенную программу поведения, и человек не может ее контро- лировать. То есть он действует как своего рода автомат. Хотя автома- тизм у Жане распространяется и на каталепсию, и на внушение, а не только на то, что возникает спонтанно. Хочу сразу сказать, что это понятие — «подсознательные фиксированные идеи» — очень сильно повлияет в будущем на К.Г. Юнга (который считал Жане своим учи- телем, дважды у него стажировался). Отсюда Юнг выведет понятие «комплекс».
Случай, который я сейчас зачитаю — это случай девушки по имени Мария16. Я буду иногда комментировать, обращая внимание на какие-то детали, потом подведем некоторый итог.
15 По этому поводу можете походить на спецкурс Наталии Федуниной, благо- даря которой стали издаваться эти книги Жане. При случае почитайте также ее кандидатскую диссертацию, посвященную Жане. И у Элленбергера тоже можно найти изложение системы Пьера Жане страниц на сто. 16 Случай приводится по: Жане Пьер. Психический автоматизм. Эксперимен- тальное исследование низших форм психической деятельности человека. СПб.: Наука, 2009. 500 с. — Прим. ред.

«Молодую девушку девятнадцати лет привезли из деревни в больницу, по- тому что ее считали сумасшедшей и почти не надеялись на ее выздоровление.
Действительно, у нее бывали периоды конвульсивных припадков и бреда, ко- торые продолжались целыми днями. После непродолжительного наблюдения легко было констатировать, что заболевание заключалось в периодических при- падках, которые наступали всегда во время менструаций, причем в промежутках бывали и менее серьезные истерические припадки. Рассмотрим сначала первое: с приближением менструаций Мария становилась мрачной и злой, что совсем не было ей свойственно, и во всем ее теле появлялись боли и нервные подер- гивания. В течение первого дня все шло более или менее правильно, но через двадцать часов после начала менструации внезапно останавливались, сильная дрожь охватывала все ее тело, а затем у нее начинался бурный истерический при- падок. Конвульсии, хотя и очень сильные, длились недолго и никогда не имели вида эпилептических подергиваний. Скоро их сменял продолжительный бред: больная то вскрикивала от ужаса, говорила беспрестанно о крови и пожаре и бегала по комнате, как бы спасаясь от огня; то играла, как ребенок, обращалась к матери, карабкалась на мебель и производила в комнате беспорядок. Этот бред и конвульсии продолжались с короткими промежутками в течение двух суток.
Затем припадок кончался кровавой рвотой, после которой больная приходила в почти нормальное состояние. После 1—2-х дней отдыха Мария успокаивалась и все забывала. В промежутках между этими сильными месячными припадками у нее наблюдались небольшие контрактуры рук или межреберных мышц, раз- нообразные очень изменчивые анестезии и, главным образом, абсолютная и постоянная слепота левого глаза… Кроме того, время от времени у нее бывали небольшие припадки без сильного бреда, во время которых все тело ее принима- ло положение ужаса. Это заболевание, столь явно связанное с менструациями, являлось, как будто, исключительно физическим и мало интересным для психо- лога. Поэтому сначала я очень мало занимался этой больной. Я произвел над ней несколько опытов гипнотизма и исследовал ее анестезию, но избегал всего, что могло расстроить ее, когда приближались менструации. Семь месяцев она оста- валась в больнице, причем никакие лекарства и гидротерапия не могли вызвать ни малейшего улучшения. К тому же терапевтические внушения, в частности внушения, относящиеся к менструациям, оказывали на нее плохое действие и лишь усиливали бред.
К концу восьмого месяца она стала жаловаться на свою судьбу и с отчаянием говорила мне, что чувствует, что у нее опять начнутся припадки. “Объясни мне хоть раз, — сказал я ей из любопытства, — что с тобой происходит перед припад- ком”, — “Но вы прекрасно знаете это… Все останавливается, у меня появляется сильный озноб и — что происходит дальше, я не знаю”. Я хотел знать более точно, как начинаются и прекращаются у нее менструации. Она не ответила мне ничего определенного, так как, по-видимому, многое забыла. Я решил тогда погрузить ее в глубокий сомнамбулизм, при котором у нее могли всплыть с виду забытые воспоминания. Так мне удалось выявить у нее точные воспоминания об одной сцене, которую в нормальном состоянии она помнила очень плохо. (Жане изобретает новый метод. Он, вероятно, первый понял, что причины современных состояний могут крыться даже в глубоком детстве. Вместе с пациентом, погруженным в со- мнамбулизм, он путешествовал во времени, внушал разные возрасты. В данном случае, когда речь идет о менструации, то более или менее понятно, где искать — нужно субъективно вернуться в возраст 11—13 лет. — И.Г.). В 13-летнем возрас- те менструации появились у нее впервые (Кстати, там, где Жане мог проверить какими-то объективными данными, он это тоже делает. — И.Г.), и то ли из-за ре- бяческой фантазии, то ли из-за подслушанного и плохо понятого разговора, но она вбила себе в голову, что это стыдно (Смотрите, тем самым Жане выявляет, что заболевание может иметь социальную природу. Ведь что такое постыдное? Это некоторый социальный критерий, который девочка, с ее точки зрения, наруша- ет. — И.Г.), и искала средство остановить их как можно скорее. Через двадцать часов после начала она вышла потихоньку из дома и окунулась в большой чан с хо- лодной водой (Помните ее дрожь? — И.Г.). Успех был полный: менструации сразу остановились (Кстати, я не уверен, что чисто физиологически можно было так прекратить менструацию, т. е. это было психологическое прекращение в связи с некой идеей, которая у нее возникла. — И.Г.) и, несмотря на охватившую ее силь- ную дрожь, она могла вернуться домой. После этого она долго болела и несколько дней была в бреду. После выздоровления менструации не появлялись в течение 5 лет. Когда же они вновь наступили, то это вызывало расстройства, о которых я говорил. Сравнивая внезапное прекращение менструаций, озноб и боли, которые она описывает теперь в нормальном состоянии, с ее рассказом в сомнабулизме, который можно было проверить косвенным путем, я пришел к следующему за- ключению: каждый месяц повторяется сцена с холодной ванной, вызывая пре- кращение менструаций и бред. Причем припадок прекращается после кровавой рвоты (которая, в ее ситуации, вероятно, происходит взамен менструальному кро- вотечению. — И.Г.). Но в нормальном состоянии Мария ничего этого не знает и не понимает даже, что озноб вызывается галлюцинацией холода. Вероятно, эта сце- на протекает под нормальным сознанием и вызывает все остальные нарушения в силу обратного действия.
Сделав это предположение, я попытался устранить из сомнамбулического сознания навязчивую идею, что менструации останавливаются от холодной ван- ны. Сначала это мне не удавалось. Навязчивая идея продолжала сохраняться, а менструации, наступившие через два дня, протекли так же, как и раньше. Но я возобновил свою попытку, и мне удалось решить проблему довольно простым способом. Я внушил больной, что ей тринадцать лет, привел ее таким образом в те условия, при которых начался бред, и убедил ее, что менструации продол- жались три дня и не прерывались никаким припадком. После этого следующие менструации наступили уже правильно и продолжались три дня без болей, кон- вульсий и бреда. (Здесь мы уже видим нечто не похожее на то, что делал Брейер. Брейер занимался отреагированием, Жане, помимо этого, занимается еще и тем, что, по сути, меняет личную историю — он внушает ей отсутствие каких- то событий или другое видение событий. Это то, что вы сейчас найдете в очень многих терапевтических пространствах. Правда, это ставит перед нами довольно страшный вопрос — о власти терапевта над пациентом. То есть можно ли менять прошлое бытие личности и где проходит грань права на этот поступок. И слава богу, если терапевт делает это во благо. Хотя как можно определить, что такое благо? Мы с вами уже выясняли, что это не очень понятно. А кто его знает, что сделал бы в этой ситуации личностно непроработанный терапевт. Но это особая тема, которую мы вскользь затронем, когда будем говорить про разные школы: насколько там вообще признается и фиксируется ответственность терапевта за то, что происходит. — И.Г.).
Добившись этого результата, я исследовал другие ее припадки. (Дальше фра- за, которую в этом тексте я совершенно не переношу у Жане… — И.Г.) Оставляя в стороне подробности психологического исследования, которое иногда было очень сложным (Взял и скрыл! Хотя это краткое описание случая, в самой же книге будет более подробно рассказано об этом, и вы увидите, как у Жане идет его собственная мысль. Только нужно тоже иметь время, чтобы не торопясь эту книгу прочесть. — И.Г.), я сообщу лишь, что припадки страха были повторением эмоции, которую эта девушка испытала в 16 лет (Вы уже поняли, что он вводит ее в транс. Как Брейер буквально по датам восстановил первые появления симпто- мов у Анны О., так и Жане делает это, только в более широком пространстве. — И.Г.), увидев, как одна старуха погибла после падения с лестницы. Кровь, о ко- торой Мария говорила в бреду, была вспоминанием этой сцены. Что же касается галлюцинации пожара, то она наступала, вероятно, в силу ассоциации идей, так как ни с чем из действительной жизни не была связана. (Обращаю внимание на эту фразу. Пока все было понятно: событие — воспроизведение события. Огня как события не было. У Жане возникает идея, хотя потом он ее не развивает, что эти навязчивые, пугающие образы, могут символизировать какие-то собы- тия, напрямую с огнем в данном случае не связанные. Дальше у Фрейда эта идея символа, хотя по-другому понятая, будет центральной. Фрейд ведь начинал с похожих вещей. У Жане это не развито, он же потом уйдет из психиатрии, хотя будет ссылаться на психиатрические случаи… А здесь, конечно, это прозрение.
Я обращаю внимание, что это 1889 год. У Фрейда в это время еще даже нет слова «психоанализ», не то что каких-то теоретических основ психоанализа (что будет появляться только с начала нового столетия). Они, кстати, с Жане практически ровесники. Жане просто опережал Фрейда во многих вещах, и Фрейд до поры до времени на него ссылался, потом перестал из-за конкуренции. Об этом еще пару слов скажу. — И.Г.). Я внушил ей испытать вновь переживания того момента, и мне удалось, правда, не без труда, изменить мучившее ее представление и убе- дить ее, что старуха только поскользнулась, но не убилась (потому что страшно было именно это. — И.Г.): с тех пор припадки страха не повторялись.

Наконец, мне хотелось узнать причину слепоты Марии на левый глаз. Наяву она противилась этому и говорила, что на левый глаз она слепа от рождения.
Но приведя ее в сомнамбулическое состояние, можно было убедиться, что она ошибается: если внушить ей, что ей всего пять лет, то у нее восстанавливается чувствительность, какая была у нее в этом возрасте, и она прекрасно видит обо- ими глазами. Только с шести лет она перестает видеть левым глазом. По какому поводу? Наяву Мария продолжает утверждать, что ничего не знает об этом.
Путем последовательных превращений ее личности в сомнамбулизме я заставляю ее переживать главные сцены ее жизни за это время (Смотри- те, если у Брейера шел разговор, то здесь идет проигрывание — т. е. актив- ность. Это тоже не будет оценено сразу, но это то, что потом можно искать, например, в психодраме. У Морено есть ссылки на то, что происходит под гипнозом, и соотнесение с тем, что было. — И.Г.) и констатирую, что сле- пота начинается в известный момент из-за ничтожного случая. Ее заставили лечь спать вместе с ребенком ее возраста (В более подробном описании у них были гости, где будет ребенок ее возраста. Не знаю, мальчик или девочка, «enfant» по-французски, переводят то так, то сяк. Их положили отдыхать в одну кроватку. — И.Г.), у которого была сыпь на всей левой стороне лица.
Спустя короткое время, у Марии также появилась сыпь, как у того ребенка и на том же месте. Эта сыпь появлялась несколько лет подряд в одно и то же время и затем исчезла. Но тогда не обратили внимания, что она потеряла чув- ствительность на левой стороне лица и ослепла на левый глаз. С тех пор у нее навсегда сохранилась эта анестезия. По крайней мере, насколько я мог вы- яснить: в какую бы позднейшую эпоху мы ни переносили ее путем внушения, у нее всегда была та же анестезия, хотя в остальном теле в известные моменты восстанавливалась полная чувствительность. И в данном случае я попытал- ся излечить ее указанным выше образом: с помощью внушения я свожу ее с ребенком, которого она так боится. Внушаю ей, что ребенок очень милый и что у него нет сыпи, но она верит этому только наполовину. Но повторив опыт дважды, я добиваюсь все-таки своего, и Mapия безбоязненно начинает ласкать воображаемого ребенка. Вслед за этим появляется чувствительность на левой стороне лица, и когда я бужу ее, Мария видит левым глазом (По- смотрите, вот вам та самая тема родительско-детских отношений. «Слепые», грубые родители, несмотря на крики ребенка, делают ужаснувшую его, трав- матическую вещь. Опять-таки Жане здесь первый. — И.Г.).
Прошло уже пять месяцев с тех пор, как я производил эти опыты, а у Марии не наблюдается ни малейшего признака истерии. Она прекрасно себя чувствует и очень окрепла. Ее внешний вид совершенно изменился. Я не придаю этому выздоровлению особого значения и не знаю, как долго продлится у нее такое состояние, но я считаю этот случай очень интересным для доказательства зна- чения подсознательных навязчивых идей и той роли, которую они играют при некоторых как физических, так и психических заболеваниях».

Думаю, те из вас, кто соприкасался с психоанализом, удивились тому, насколько много на самом деле сказал Жане по этому поводу. По- чему психоаналитики так неохотно вспоминают Жане? Дело в том, что с определенного момента Фрейд стал чувствовать острую конкуренцию со стороны идей Жане. Они оба учились у Шарко и, по-видимому, там была борьба (по крайней мере со стороны Фрейда) за первенство. В годы уче- бы, очевидно, первым был Жане, а не Фрейд. И хотя между ними была и некая личностная неприязнь, существовали и теоретические разногласия.
Есть история, на уровне сплетни, что однажды Фрейду передали, будто Жане сказал так: «В психоанализе есть два рода идей: те, которые вы укра- ли у меня, и все остальные, которые неправильные». И обиженный Фрейд не принял Жане, когда тот однажды был в Вене и хотел его навестить.
И еще один момент, почему Жане меньше обсуждается в истории психотерапии: дело в том, что он, в отличие от Фрейда, не был хариз- матичен, и вокруг него не сложилось школы учеников. То есть были студенты, которые пользовались его идеями, но школы он не оставил.
И даже в Сальпетриере есть мемориальная доска, посвященная Фрейду, в память о его работе здесь в период стажировки у Шарко, но нет ничего по поводу того, что здесь несколько лет работал Жане (заведовал психо- логической лабораторией и пр.).
Итак, открытие бессознательного. Конечно, к открытию бессозна- тельного и Жане, и Фрейда приблизил Шарко. Хочу напомнить, что он открыл истерические параличи, и на этом они учились, в том чис- ле вызывать и снимать истерические параличи под гипнозом. Учителем Фрейда, по сути, был и Брейер.
Сразу обозначу, в чем отличие подходов к бессознательному у Фрейда и у Жане. И чего не было у Жане, что будет у Фрейда. По Жане, бес- сознательное — это скорее такая затемненная область психики, которая при определенных обстоятельствах распространяет себя на те или иные части сознания, расширяется. То есть у Жане в этом смысле нет идеи динамики. А по Фрейду, бессознательное формируется в значительной мере в результате активного процесса — вытеснения за барьеры. Равным образом Жане не выходил на глубокую работу с символами, хотя начало этого вроде было видно.
Из того, что он сделал, отметим еще некоторые вещи. По сути, имен- но Жане начал подробно регистрировать все поведенческие реакции па- циента. Он попытался сделать феноменологический набросок событий, которые происходили с человеком до и после начала заболевания. Он очень тонко отслеживал взаимосвязи между симптомами и — назовем их побудителями симптомов — событиями жизни. А также отслеживал связи между терапевтическими попытками и реакциями, которые возникают у пациента. Он честно пишет: «Я пытаюсь применить прямое внушение — это ухудшает ситуацию», — и не игнорирует этого своего опыта.
Очень важным моментом было исследование жизненной истории — связи образов с травматическими событиями, в том числе ассоциативной, а не обязательно прямой. Жане начинает описывать социальные травмы и травматические отношения, в частности, внутри семьи. Если вы поглубже почитаете работы Жане по личности, он рассматривает эти травматиче- ские воздействия как нарушения структуры личности, перевод личности на более примитивный уровень (сейчас проиллюстрирую это еще одним случаем). Именно у Жане впервые появится понятие (которого мы здесь не увидели) «Сила Я» и идеи ассоциации и диссоциации. В этом плане у Жане многое взяла, например, эго-психология. Именно у Жане впервые, насколько известно, появляется понятие «чувство неполноценности», ко- торое будет формулироваться Адлером. Что у Жане берет Юнг, я уже ска- зал. То есть Жане действительно оказывается таким кладезем, к которому сходятся многие линии и психологии, и психотерапии.
Если говорить про психологию, последователи Л.С. Выготского, на- пример, не очень любят вспоминать, что понятие «высшая психическая функция» было введено именно Жане. Он первым стал говорить о связи высших психических функций со словом, об их социальном значении, в частности, рассматривая в замечательной, но непереведенной у нас работе «Эволюция памяти и понятие времени» разные уровни памяти и социальный смысл высшей формы памяти. Вообще, много у Выгот- ского взято из Жане, где-то со ссылками, где-то — нет. Это не отменя- ет гениальности Выготского, но Жане в данном случае его опережает.
Некоторые полагают, что и теорию деятельности можно найти у Жане: идеи операций, действий (то, что у него возьмет и Ж. Пиаже). И А.Н. Ле- онтьев, надо признать, активно ссылался на Жане и вообще на француз- скую психологию.
В книге «Эволюция памяти и понятие времени» Жане описывает па- мять, иллюстрируя ее работу случаем из своей практики. По Жане, па- мять — это борьба с отсутствием, она переводит то, что в нашей жизни разворачивается последовательно, на уровень кратких симультанных со- бытий. Есть низкий уровень памяти, который сохраняет эту последова- тельность, и память, опосредованная словом, которая позволяет все све- сти воедино. В этой книге он описывает случай Ирен (я, к сожалению, по-французски не читаю, поэтому знаю его только по хрестоматии «Пси- хология памяти»17). Ирен — молодая женщина, которая потеряла мать. Та умирала у нее на руках в течение нескольких часов. Но на утро она не помнила о том, что мать погибла, и говорила: «Нет, наверно, вы мне не врете, но если бы мама умерла, я бы страдала, а я не страдаю». Но когда она оказывалась в ситуации похожей на ту, в которой она уха- живала за матерью, она начинала действие за действием, минута за минутой воспроизводить все, что она делала на протяжении несколь- ких часов. И переведение с одного уровня памяти на другой оказалось терапевтичным.

17 Жане П. Эволюция памяти и понятие времени // Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романов.
М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. С. 85—92. — Прим. ред.

В историческом плане, если не торопясь читать работы Жане, можно действительно увидеть совершенно грандиозные вещи.
Многие идеи Жане оказались первооткрытием. И понятно, что здесь можно видеть прообразы многих вещей, связанных с будущим психоанализом. Но все же будем справедливы, Фрейд, конечно, мно- гое взяв у Жане, потом перейдет от отреагирования к другой идее — к идее осознавания, в том числе за счет того языка, на котором говорит бессознательное, и усилий переводчика, которым является психоана- литик. Поэтому Фрейд не нуждается в оправданиях.
Надо сказать, что Жане психоанализ не признавал и сопротивлялся его вхождению в пространство французской медицины. Так что во мно- гом в связи с Жане психоанализ во Франции формировался некоторым особым образом и с запозданием.
Вы видите, что рождается новая психотерапия, еще в лоне гипноза, который апеллировал к иррациональным сторонам человека. Как я уже говорил, конец XIX века — это золотое царство гипноза. Он действи- тельно очень популярен, на него возлагаются очень большие надежды, хотя этим большим надеждам не суждено будет сбыться. И мы с вами потом поговорим о некоторых иных событиях в пространстве этого раз- вития. Напомню, что из этого пространства вышел Фрейд, и как бы мы ни хотели, большая часть психотерапии — это диалоги с Фрейдом.
Но мы еще останемся в XIX веке с тем, чтобы поговорить о филосо- фах и психологах, чьи идеи тоже возьмет последующая психотерапия.