Ролевое экспериментирование как составляющая современной подростковой культуры

Рубцова О.В., кандидат психологических наук, доцент кафедры возрастной психологии факультета психологии образования, руководитель Центра междисциплинарных исследований современного детства, ФГБОУ ВО МГППУ, Москва, Россия, ovrubsova@mail.ru

Статья посвящена феномену ролевого экспериментирования как важнейшей составляющей современной подростковой культуры. Рассматриваются основные направления зарубежных ролевых теорий. Обсуждаются подходы к трактовке понятия «роль» в зарубежной и отечественной психологии. Предпринята попытка посмотреть на подростковую игру как на форму реализации ролевого экспериментирования. Приведены примеры психолого-педагогических исследований, посвященных различным аспектам ролевого экспериментирования как средства развития и социализации современных подростков.

Введение

Среди исследователей подросткового возраста все чаще звучит мнение о том, что многое из описанного психологами несколько десятилетий назад часто оказывается неактуальным, а порой и вовсе не применимым к современным подросткам. Современное под- ростничество развивается в цифровую эпоху, характеризующуюся не просто новыми средствами связи, но принципиально иными видами культурных орудий и формами опосредования, которые определяют особенности социального взаимодействия, а, следовательно, и специфику развития различных психических процессов. В этой связи необходимым представляется изучение подросткового возраста во всей полноте современного культурно-исторического контекста, что предполагает поиск таких инструментов анализа, которые бы позволяли разрабатывать представление о подростничестве в свете новых реалий. На наш взгляд, интересный ракурс может быть найден в рамках целого ряда ролевых концепций, рассматривающих различные аспекты развития в контексте ролевого самоопределения (ролевой идентификации). В настоящей статье мы обратимся к некоторым из них и попробуем посмотреть на современное подростничество через призму таких понятий, как роль, ролевое экспериментирование, ролевое переживание и игра.

Проблема роли в свете разных концепций

Подавляющее большинство ролевых концепций зародились в зарубежных научных школах (М. Вебер, Ч. Гордон, Н. Гросс, Г. Зиммель, Г. Келли, Р. Линтон, Дж. Мид, Р. Мертон, Я. Морено, Т. Парсонс, Р. Ромметвейт, Т. Сарбин, Э. Эриксон). Как отмечает Дж. Хейс, из всего многообразия существующих подходов можно выделить как минимум два основных типа ролевых теорий: структуралистские и интеракци- онистские [Heiss, 1981]. Первые исходят преимущественно из социологического понимания ролевого поведения, рассматривая его объективные проявления (Р. Линтон, Р. Мертон, Т. Парсонс). В фокусе вторых оказываются субъективные, или личностные аспекты ролевого поведения, в т.ч. особенности социально-психологических механизмов и закономерностей восприятия и исполнения индивидом различных ролей (Дж. Мид, Г. Блумер, Т. Шибутани).

Структуралистские ролевые теории опираются, в первую очередь, на идеи социального антрополога Р. Линтона, предложившего так называемую статусно­ролевую концепцию, центральными понятиями которой являются «статус» и «роль». Статус в концепции Р. Линтона обозначает то место, которое индивид занимает в системе социальных отношений, а роль, которую автор определяет как «динамический аспект статуса», используется им для описания различных культурных образцов поведения, связанных с определенным статусом, и усваиваемых индивидом по мере его социализации. В структуралистских ролевых теориях роль рассматривается как часть социальной реальности, изначально данной индивиду и являющейся репрезентацией социальной структуры. В свою очередь, личность выступает как функция от совокупности тех социальных ролей, которые индивид исполняет в обществе [Linton, 1936].

Интеракционистские ролевые концепции восходят к теории символического интеракционизма Дж. Мида который первым использовал термин «роль» для объяснения акта взаимодействия индивидов в процессе речевой коммуникации. Сторонники данного направления уделяют отдельной личности значительно больше внимания, чем структуралисты. Они рассматривают роль не только как социальный, но и как психологический механизм, благодаря которому становится возможным взаимопонимание и успешная коммуникация между людьми [Mead, 1934].

В отечественной психологии ролевая проблематика долгое время оставалась без внимания. Интерес к ролевым подходам проснулся лишь в 60-70-е годы прошлого века, причем отношение к самой идее социальных ролей у многих исследователей было резко отрицательным. Как отмечает П.В. Носов, «некоторые отечественные ученые либо не до конца понимали смысл самой концепции, либо ее намеренно искажали, приписывая ей черты, которые на самом деле ей ни в коей мере не присущи. Примером такого однобокого и, в конечном счете, неверного истолкования доктрины социальных ролей является утверждение, что социальные роли - это лицемерные маски, которые намеренно и осознанно одевают люди-актеры, тем самым пряча и ломая собственную личность» [5, c. 10-11]. Несмотря на то, что такая трактовка весьма далека от реального содержания ролевых концепций, негативное отношение к этим подходам долгое время господствовало и в определенной степени до сих пор прослеживается в отечественной науке.

Сегодня в российской психологии по-прежнему преобладает социологическое понимание роли, а ролевое поведение крайне редко трактуется как проявление личности [Горностай, 1999; Горностай, 1999а]. Так, само понятие «роль» наиболее часто используется социологами или социальными психологами, рассматривающими роль преимущественно как социальную функцию. Данная трактовка сводит роль исключительно к социально заданному образцу («паттер­ну»), который индивид воспроизводит в процессе взаимодействия с окружающими, меняя «паттерны» при переходе из одной социальной ситуации другую. Очевидно, что такой односторонний взгляд полностью оставляет в стороне любые личностные характеристики исполняемой роли - получается, что между личностью и ее ролями образуется как бы некий разрыв, вакуум.

Мы принципиально не согласны с таким подходом и, разделяя позицию целого ряда исследователей (А. Басс, С.Р. Бриггс, А.С. Макэ, С. Страйкер), считаем, что ролевое поведение всегда является личностно детерминированным. Именно потому вслед за П.П. Горностаем мы предпочитаем термину «социальная роль» понятие «психологической роли», которая предполагает наличие тесной взаимосвязи между культурно закрепленным ролевым «паттерном» и специфическими особенностями каждого индивида. Психологические роли «тесно связаны с глубинной структурой личности человека и являются по сути одними из форм ее бытия» [Горностай, 1999, с. 45]. При таком понимании роли предполагается, что любой социально заданный образец ролевого поведения не может быть механически «освоен» - он будет обязательно «преломляться» через призму личностных особенностей человека, его индивидуальность. Таким образом, психологическая роль обозначает место встречи индивидуального и социального, личностного и общественного, и она задает принципиально иной ракурс для анализа этого сложного взаимодействия. Подлинное проникновение в сущность ролевого самоопределения возможно лишь путем тесного связывания субъективных аспектов ролевого поведения с объективными общественными отношениями что, на наш взгляд, является особенно актуальным в наиболее сензитив­ный период ролевого самоопределения - подростничестве.

Ролевое экспериментирование и подростковая игра

Пожалуй, самым известным автором, обратившимся к проблеме роли в контексте в подростничества, остается Э. Эриксон. Именно Эриксон ввел в научный обиход понятие ролевой идентичности, которую он рассматривал в качестве важной составляющей чувства идентичности, имеющей истоки в детской «антиципации ролей». Согласно концепции Э. Эриксона, в подростковом возрасте параметр связи с окружающими колеблется между положительным полюсом идентификации «Я» и отрицательным полюсом путаницы ролей (ролевой диффузии). Ролевая спутанность мешает становлению идентичности человека, и потому основной задачей подросткового возраста и является ее преодоление [Эриксон, 2006]. В центре концепции Э. Эриксона стоит ролевая самоидентификация - т.е. позицирова- ние подростка в системе социальных ролей и ролевых отношений. Реализация данной возрастной задачи невозможна без осуществления подростками того, что можно обозначить термином «ролевая проба» или «ролевое экспериментирование», заключающиеся в проигрывании подростком различных образцов ролевого взаимодействия, существующих в его культуре. Такое «опробование» является важнейшей составляющей процесса ролевой самоидентификации и тесным образом связано со становлением личности субъекта, развитием его самосознания.

Можно предположить, что в основе ролевого экспериментирования подростков лежит мотив удовлетворения потребности в ролевом переживании. П.П. Горностай рассматривает ролевое переживание как «потребность в новом чувственном опыте, получаемом личностью в процессе исполнения ролей (не только реальных, но и воображаемых, а также искусственно моделируемых - театральных, психодрамати­ческих и тому подобное) и в процессе творческого самовыражения. Ролевое переживание включает в себя гораздо больше положительных эмоциональных компонентов, чем отрицательных, а поэтому, являясь столь притягательным для личности (в отдельных случаях оно поднимается до уровня духовного наслаждения, в других — выступает как очищающий катарсис), оно является эффективным средством формирование личности» [Горностай, 1999а, с. 18].

На наш взгляд, потребность в ролевом переживании в подростковом возрасте приобретает характер острой необходимости, что легко объясняет стремление подростков опробовать себя как можно в большем количестве разнообразных образов и ролей (спортсмен, игрок, лидер и др.). Как отмечает А.М. Прихожан, «ролевое экспериментирование буквально пронизывает всю жизнь подростка - от «поиска границ допустимого поведения» до постановки и виртуального решения смысложизненных задач. Последнее наиболее часто проявляется в мысленном «проигрывании» будущих профессиональных и личностных ролей» [Прихожан, 2015]. Логично, что важнейшей возрастной задачей подросткового возраста становится поиск того, что К.Н. Поливанова называет пространством «пробно- сти» [Поливанова, 2000] - пространства, где подросток мог бы экспериментировать, причем в первую очередь - с ролями и образами. В большинстве случаев таким пространством для подростка становится игра.

На сегодняшний день отечественная психолого­педагогическая наука отводит игровой деятельности весьма второстепенную роль в развитии и социализации подростков. Большинство отечественных авторов придерживаются точки зрения, что к подростковому возрасту игра утрачивает свое специфическое значение, уступая место другим видам деятельности [Рубцова, 2012]. Действительно, в подростковом возрасте игра уже по определению не может выполнять те функции, которые она выполняет в психическом развитии детей более младших возрастов, поскольку речь идет о принципиально новом уровне развития, иных новообразованиях и иных потребностях. Однако, если считать, что к наступлению подросткового возраста игровая деятельность «исчерпывает» свои возможности, то как объяснить тот факт, что значительная (если не большая) часть увлечений и занятий подростков, которым они посвящают свободное время, имеет характер игры? Здесь правомерно говорить, прежде всего, о различных видах компьютерных игр, которые буквально «захватывают» подростковую аудиторию из разных континентов и стран, и которым подростки с каждым годом посвящают все больше свободного времени. Здесь же необходимо вспомнить о спортивных, настольных, интеллектуальных играх подростков, о растущей популярности разнообразных ролевых движений, активность которых чаще всего принимает форму театрализованного действия и/или игры (толкиенисты и др.). Нельзя не упомянуть и о социальных сетях, важнейшим элементом которых является экспериментирование с различными способами самопрезентации в виртуальной реальности.

По сути, все формы подросткового досуга имеют те или иные признаки, свойственные игре, что, по мнению ряда авторов, позволяет говорить об игровой сущности подростковой субкультуры в целом. Так, В.В. Абросимов, например, указывает на то обстоятельство, что для молодежной субкультуры не просто характерен игровой элемент, но что в основе ее в принципе лежит игровая природа. По мнению автора, «в молодежной субкультуре нередко слияние границ между игрой и деятельностью, что проявляется в театрализации, артизации, «карнавальности», импрови­зированности жизни» [Абросимов, 2006, с. 25]. Таким образом, общепринятое в психологической науке представление о том, что игра в подростковом возрасте отходит на второй план, резко контрастирует с реальной практикой подростковой жизни. Как отмечает А.М. Прихожан, контрастирует оно и с эффективным педагогическим опытом, в котором именно игра оказывается в центре жизни старших подростков [Прихожан, 2015].

Можно предположить, что привлекательность игровой ситуации для подростков обусловлена ее вариативностью: по своей сути, игра всегда является экспериментом, в ходе которого участник игрового процесса постоянно попадает в ситуацию выбора, от которого зависит дальнейшее развитие и исход игры - К.Ф. Ибашян называет это активной формой экспериментального поведения [Ибашян, 2007]. Любая ситуация, возникающая в процессе игрового взаимодействия, вариативна в силу неповторимости условий ее реализации, что предполагает возникновение объективной необходимости в саморегуляции действий, т.е. в регуляции на основе образа ситуации, условий действия. Таким образом, подростковую игру правомерно рассматривать в качестве возможной формы реализации ролевого экспериментирования.

Актуальным, в этой связи, представляется изучение различных аспектов ролевого экспериментирования в контексте развития и социализации современных подростков.

Ролевое экспериментирование в психолого-педагогических исследованиях: проблемы и перспективы

В течение нескольких лет нами ведется работа по изучению особенностей ролевого экспериментирования подростков и юношей в различных социо-культурных контекстах.

В 2012 году нами была защищена кандидатская диссертация на тему: «Преодоление внутреннего ролевого конфликта у старших подростков посредством сюжет­но-ролевой игры». В работе было показано, что специально организованные игры, включающие возможность для экспериментирования с различными видами игровых ролей, могут стать эффективным средством развития и обучения подростков, а также способствовать преодолению ими внутренних противоречий и конфликтов [Рубцова, 2012].

В 2012-2014 гг. в рамках международного исследо­вательского проекта «Global Perspectives on Learning and Development with Digital Video-Editing Media: A Qualitative Inquiry in Everyday Lives of Marginalized Young People», проходившего под эгидой программы «Marie Curie Actions»¹ при участии исследовательских групп из России, Бразилии, Великобритании, Германии, Греции, Индии и Нидерландов, нами была предпринята попытка рассмотреть особенности ролевого экспериментирования в условиях применения цифровых технологий. На примере съемок автобиографического фильма студентом с ОВЗ было показано, что ролевое экспериментирование может способствовать развитию рефлексии [Rubtsova, 2014].

В 2014-2015 гг. в совместной работе с Л.Б. Кривошеевой нами были рассмотрены возможности применения ролевого экспериментирования при организации проектной деятельности подростков. Было показано, что ролевое экспериментирование позволяет превратить учебную проблему в лич­ностно значимую для подростка задачу и обе- спечи- вает его эмоциональную вовлеченность в процесс обучения [Рубцова, 2015].

В 2015 г. в рамках исследовательского проекта «Being Other: the Effectiveness of Arts-based Approaches in Engaging with Disaffected Young People», проводившегося факультетом Образования Оксфордского Университета Великобритании, в составе исследовательской группы под руководством профессора Г. Дэниелса нами были рассмотрены возможности применения ролевых игр как средства социализации детей и подростков, оказавшихся в сложной жизненной ситуации и/или потерявших интерес к обучению. В результате исследования было показано, что специально организованные ролевые игры создают условия для повышения учебной мотивации, позволяют развивать коммуникативно-рефлексивные навыки и способствуют социализации подростков [Being Other: the, 2015]

Работа выполнена при финансовой поддержке Marie Curie International Research Staff Exchange Scheme Fellowship within the 7th European Community Framework Program (Project № 318909).

¹   Полученные данные свидетельствуют об исключительном потенциале ролевого экспериментирования в контексте обучения, развития и социализации современных подростков.

В то же время, необходимо отметить, что на сегодняшний день различные аспекты ролевого экспериментирования подростков остаются крайне мало изученными - в первую очередь, в отечественной психолого-педагогической науке. Сегодня в России ощущается острая необходимость в разработке и внедрении культурных средств, которые позволяли бы подросткам эффективно удовлетворять потребность в ролевом переживании. В этой связи особую актуальность представляют попытки создания специализированных пространств, где подростки могли бы в реальной жизни осуществлять «ролевую пробу». На наш взгляд, именно культурно организованная среда, предусматривающая возможности для реализации подростковой «пробы», может стать мощным ресурсом, помогающим современным подросткам в процессе их ролевого самоопределения и социализации.