Развитие потенциала посттравматического роста как психологическая мишень подготовки кандидатов в замещающие родители

В последние годы российское государство активно занимается защитой прав детей, лишенных родительского попечения. В рамках поправок к Конституции (Статья 67) государство приняло на себя обязанности родителей в отношении данной категории детей. Эти обязанности реализуются через развитие семейного жизнеустройства, важнейшим инструментом которого являются программы подготовки лиц, желающих принять детей-сирот на воспитание. Их необходимость законодательно закреплена в 2012 году, а в Плане мероприятий Десятилетия детства (от 23 января 2021 г. № 122-р) была поставлена задача их совершенствования, реализацию которой Минпросвещения России в части разработки программ подготовки граждан к приему детей-сирот поручил МГППУ. В новой программе в качестве такой мишени рассматривается развитие потенциала посттравматического роста личности (ПТРЛ). Представлены результаты исследования (N = 188 кандидатов в замещающие родители). Доказано, что к психологическим ресурсам кандидатов можно отнести жизнеспособность семьи, жизнестойкость, эмоциональный интеллект, потенциал сострадания, способность к саморегуляции и мотивы приема, ориентированные на ребенка.

Введение

Защита прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, на протяжении последних десятилетий является приоритетной задачей социальной политики государства. В рамках поправок к Конституции Российской Федерации (Статья 67) государство приняло на себя родительские обязанности в отношении данной категории детей. Эти обязанности реализуются через развитие семейного жизнеустройства: 99% детей, лишенных родительского попечения, воспитываются в замещающих семьях [23]. Активно развивается законодательство в данной сфере. В государственной думе находится Проект федерального закона № 232772-8 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей», направленный на повышение качества замещающей семейной заботы о детях через законодательное закрепление социально-психологического обследования граждан, желающих принять их в свою семью, а также максимальный охват лиц, проходящих подготовку к приему детей в семью [6]: близких родственников ребенка, посторонних граждан, членов семьи кандидатов, включая детей старше 10 лет. В Плане основных мероприятий Десятилетия детства на период до 2027 года [22] совершенствование программ подготовки граждан, выразивших желание стать усыновителями, опекунами (попечителями), представлено как приоритетная задача [22], результатом реализации которой должно стать сокращение численности детей, возвращенных после неудачной замещающей семейной заботы в институциональные условия. С этой целью была расширена инфраструктура подготовки потенциальных замещающих родителей: с 2019 по 2022 год количество Школ приемных родителей выросло с 906 до 1 037. Несмотря на это, с каждым годом численность таких детей не снижается. Если в 2020 году их было 4800, то в 2021 году — 5210, а в 2022 году уже 5 334 [23].

Важнейшим инструментом, который может позволить решить данную задачу, являются программы подготовки будущих замещающих родителей. Их необходимость была законодательно закреплена в 2012 году, но за 10 лет в Федеральном банке данных о детях-сиротах категория детей, нуждающихся в семейном жизнеустройстве, стала трудно устраиваемой [23]: 80% подростков с поведенческими нарушениями, 51% сиблингов и 48% детей с инвалидностью, большинство из которых ментальные. Вследствие этого изменились требования к их личностным качествам, появились новые эмпирические данные, которые позволили составить психограмму успешного замещающего родителя в новых условиях [18], а также уточнить психологические потребности самих детей [8; 19; 27; 32].

В результате в 2023 году в рамках Государственного задания Минпросвещения РФ МГППУ была поставлена задача разработки научно обоснованных требований к содержанию программ и организации подготовки кандидатов в замещающие родители, а также механизмов их реализации в виде правовых актов, регулирующих порядок организации и осуществления деятельности по подготовке в том числе новых по содержанию программ.

В связи с этим остро встал вопрос о новых мишенях подготовки кандидатов в замещающие родители, направленных на профилактику десоциализации детей-сирот, преодоление ими психотравматического опыта.

Данные мишени были определены на основании результатов международных и отечественных эмпирических исследований последних лет. Было показано, что в основе нарушений социализации детей-сирот находятся незавершенные психологические травмы, полученные в результате жестокого обращения с детьми и пренебрежения к их личности в условиях социально неблагополучной семьи, в процессе изъятия ребенка из семьи, воспитания в институциональных условиях [8; 19; 28]

В рамках авторского исследования выявлено, что большинство подростков в семьях близкородственной опеки (около 60%) страдают ПТСР [17]. В международных исследованиях показано, что у приемных и подопечных детей симптомы ПТСР выражены более чем в два раза чаще, чем у ветеранов боевых действий. Тип травмы, которую переживают дети, оставшиеся без попечения родителей, относят к «комплексной травме», которая описывается как «множественные, хронические и продолжительные, неблагоприятные для развития травматические события, чаще всего межличностного характера…» [29].

Развитие ребенка в условиях кумулятивной травмы формирует «…триггерный паттерн повторяющихся нарушений регуляции в ответ на сигналы травмы, которые проявляются в эмоциональной дизрегуляции аффективных состояний, склонности к навязчивым воспоминаниям, зависимостям, нарушениям поведения и т. д., и как следствие — неизбежность будущей виктимизации, функциональные нарушения во всех сферах жизнедеятельности уже взрослого человека» [19; 30].

В исследованиях были выделены психологические дефициты подростов-сирот: склонность к диленквентному поведению, преимущественное использование избегающих стратегий совладания со стрессом, а также ресурсы или «защитные факторы», позволяющие им преодолеть нарушения социализации, обусловленные психотравматическим опытом, и чувствовать себя благополучными в самостоятельной жизни. К ним были отнесены: жизнестойкость, оптимизм, позитивные взгляды на себя, использование конструктивных стратегий совладания со стрессом, использование сильных сторон характера [19; 31], т. е., все те ресурсы, которые могли бы позволить им выйти на уровень посттравматичекого роста. Формирование этих «защитных факторов» у приемных детей можно рассматривать в качестве мишеней профилактики их десоциализации. В рамках эмпирического исследования доказано, что приемные дети воспроизводят стратегии совладания со стрессом своих приемных матерей, а также их позитивные или негативные ожидания от жизни, уровень жизнестойкости и ее компонентов, оценки субъективного благополучия [2].

Воспитание в семье психотравмированного приемного ребенка сопряжено с системными нормативными и не нормативными семейными кризисами [1; 16]. Все это усугубляется их собственными травматическими переживаниями утраты родных и близких, горя по поводу их неизлечимых болезней. При этом замещающие матери данные переживания приравнивают по интенсивности к переживаниям, связанными с проблемами воспитания приемных детей [18], поэтому необходимо развитие ПТЛР у кандидатов в замещающие родители в процессе их подготовки к приему.

Термин ПТЛР был предложен Р. Тедески и Л. Калхоун в 1995 году [7] и рассматривается как результат разрешения кризисного состояния (Tedeschi, Calhoun, 2004); «…мера преодоления личностью психотравмирующих обстоятельств своей жизни и результат внутренней работы личности» [13] или работы переживания [4]. В рамках обзора иностранных и российских источников установлено, что «ПТЛР — это не конечный результат, к которому должен прийти индивид, а своеобразный адаптационный процесс» [7].

Во многих исследованиях делается попытка выделить личностные ресурсы, которые могут способствовать тому, что люди справляются с травмой и выходят в ПТЛР. Позитивные связи с ПТЛР были найдены с открытостью и экстраверсией, способностью соглашаться и добросовестностью, выносливостью, оптимизмом, самоэффективностью и др. [3].

В диссертационном исследовании А.И. Сергеенко в качестве факторов ПТЛР у родителей детей с ограниченными возможностями здоровья были выделены: «…базисные убеждения в благосклонности окружающего мира и людей по отношению к ним и их детям, осмысленность мира, а также копинг-стратегии, направленные на активное осознание своей позиции в преодолении» [24].

Безусловно, «…направить или стимулировать посттравматический рост личности» достаточно сложно, но в рамках программ подготовки «…можно способствовать организации социально-психологического пространства для реализации потенциалов роста (аналог зоны ближайшего развития Л.С. Выготского), которые в дальнейшем будут продолжены самой развивающейся личностью» [26].

Выделение в качестве актуальной и новой мишени программ подготовки потенциальных замещающих родителей развитие ПТРЛ позволит повысить эффективность самой подготовки, а также личностную и семейную готовность к воспитанию травмированного ребенка в своей семье.

Организация исследования и методики

Программа исследования

В статье представлены результаты исследования «потенциала посттравматического роста» у кандидатов в замещающие родители с разным стилем реагирования на травматическое событие, теоретическим основанием которого являются теории посттравматического роста, подчеркивающие парадоксальное сплетение понимания своей уязвимости (слабости) и осознания силы своей личности (М.Ш. Магомед-Эминов) [10; 14].

Цель исследования — выявить особенности потенциала посттравматического роста как психологической мишени подготовки кандидатов в замещающие родители.

Задачи:

• выделить группы кандидатов в замещающие родители с разными стилями реагирования на травматическое событие;
• проанализировать сходство и различия в структуре психологических ресурсов и рисков у кандидатов в замещающие родители с разными стилями реагирования на травматическое событие.

Гипотеза: ожидается, что выделение групп кандидатов в замещающие родители с разными стилями реагирования на травматическое событие позволит определить характеристики потенциала ПТРЛ для подготовки к приему и воспитанию детей.

Исследование кандидатов в замещающие родители проводилось в 2022 году психологами Школ приемных родителей 39 регионов РФ в процессе прохождения программы подготовки к воспитанию детей-сирот. Процедура занимала от 60 до 90 минут и соответствовала этическим стандартам декларации Хельсинки 1964 года. Респонденты были ознакомлены с целями и задачами исследования и дали информированное согласие на участие.

Методики

В исследовании были использованы следующие методики: Шкала оценки травматического события [25]; Тест жизнестойкости [15]; методика «Усталость от сострадания» [11]; «Опросник эмоциональной дисрегуляции» [21]; Шкала жизнеспособности семьи [5]; методика «Типы мотивации приема ребенка-сироты в семью» [20]; Опросник эмоционального интеллекта [12]; Опросник «Большой пятерки» [9].

Выборка

В исследовании приняли участие 188 кандидатов в приемные родители в процессе подготовки к приему ребенка в семью. Средний возраст составил 39,26 + 8,3. Подавляющее большинство респондентов состояли в браке (80,9%) и не имели приемных детей (84,6%). Значительная часть кандидатов были бездетными (44,7%). Практически все кандидаты (91,5%) заявили, что за последние 2 года пережили различные психотравматические события от смерти и тяжелой болезни близких до неудачного ЭКО, постановки диагноза «бесплодие» и выкидышей. При этом каждый третий респондент (34,3%) указал на травматические переживания, связанные с невозможностью родить ребенка.

Методы обработки данных

Проверка на нормальность распределения данных проводилась с использованием критерия Колмогорова—Смирнова, рассчитывались медианы для сравнения полученных средних значений по всем шкалам используемых опросников; использовались метод k-средних для выделения кластеров при предварительной нормализации данных через z-значения; однофакторный дисперсионный анализ ANOVA для анализа различий между кластерами по количественным показателям; t-критерий Стьюдента для попарного сравнения групп; c² для анализа различий по качественным характеристикам. Расчеты производились в программе SPSS-21.

Результаты

Для выделения групп кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на травматическое событие был проведен кластерный анализ методом k-средних по всей выборке (N = 188). При кластеризации в одну исследовательскую модель были введены альтернативные показатели степени психологической травматизации (вторжение, избегание, физиологическая возбудимость как реакции на травматическое событие) и жизнестойкости (вовлеченность, контроль, принятие риска как характеристики устойчивости к негативным событиям). Это деление обосновано теориями посттравматического роста, в которых подчеркивается парадоксальное сплетение понимания своей уязвимости (слабости) и осознания силы своей личности (М.Ш. Магомед-Эминов, Д.А. Леонтьев и др.). Предварительно полученные данные были нормированы через z-значения, так как шкалы используемых методик — разные по диапазону. В результате кластеризации, их содержательного анализа и статистики ANOVA было выделено три кластера (рис. 1). Выделение трех групп с отчетливыми многомерными характеристиками стилей реагирования на психологическую травму соответствуют теоретическим изысканиям проблематики посттравматического роста и позволили решить задачи нашего исследования.

Рис. 1. Результаты кластерного анализа (метод k-средних) по всей выборке
кандидатов в приемные родители (данные нормированы)

В первый кластер (N = 116) вошли кандидаты в приемные родители с высокими показателями по всем шкалам жизнестойкости и низкими — по реакциям на травматическое событие («жизнестойкие»). Во второй кластер (N = 42) попали кандидаты в приемные родители с высокими баллами по шкалам психологической травматизации и схожими с первым кластером характеристиками жизнестойкости «умеющие восстанавливаться»). Третий кластер (N = 30) пополнили кандидаты в приемные родители с низкими значениями по всем характеристикам жизнестойкости и высокими — по степени психологической травматизации («уязвимые»).

Кластеры не различались по полу (c² = 4,813; р = 0,090), по количеству кровных детей (c² = 4,745; р = 0,577), количеству приемных детей (c² = 5,551; р = 0,475), в распределении тех, кому был поставлен диагноз «бесплодие» (c² = 3,422; р = 0,181), тех, кто делал попытки Эко (c² = 0,612; р = 0,737), тех, у кого был выкидыш (c² = 4,658; р = 0,097), но различались по супружескому статусу (c² = 22,330; р = 0,001). Так, среди жизнестойких и умеющих восстанавливаться большинство состояли в браке (64,5% и 25% соответственно). Среди одиноких было только 46,2% жизнестойких и 38,5% уязвимых. Они также различались по указанию на травматическое событие, связанное с горем и утратой близких (c² = 6,235; р = 0,044): в группе жизнестойких их доля самая высокая — 45%, среди умеющих восстанавливаться — 30%, среди уязвимых — 25% (см. Табл).

Таблица

Описательная статистика по группам

Примечание: в таблице приведены только те данные, по которым получены значимые различия между тремя группами

Риски кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму

Среди рисков (рис. 2) выделяется риск усталости от сострадания, риск выгорания, руминация, избегание и трудности в ментализации.

Рис. 2. Различия в рисках у кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму (z-значения)

Значимые различия между группами получены по всем рискам: риск усталости от сострадания (F = 25,198; р = 0,000), риск выгорания (F = 17,346; р = 0,000), руминация (F = 10,890; р = 0,000), избегание (F = 15,177; р = 0,000), трудности ментализации (F = 33,657; р = 0,000), что значительно выше у уязвимых. Попарное сравнение показало: группы «жизнестойких» и умеющих восстанавливаться различаются только в руминации (t = ‒2,545; р = 0,012), а жизнестойкие и уязвимые по всем характеристикам рисков (р < 0,05), умеющие восстанавливаться и уязвимые по всем характеристикам (р < 0,05), кроме руминации (р > 0,05).

Мотивация приема ребенка-сироты в семью у кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму

Среди девяти мотивов принятия ребенка-сироты в семью (рис. 3) значимые различия получены по трем типам мотивации: альтруизм (F = 9,239; р = 0,000); самореализация себя в детях (F = 6,445; р = 0,002); удовлетворение экзистенциальных потребностей (F = 3,189; р = 0,044), которые наиболее характерны для жизнестойких кандидатов в приемные родители. При этом значимые различия между жизнестойкими и умеющими восстанавливаться получены по мотивации альтруизма (t = 4,114; р = 0,000), мотивации самореализации себя в детях (t = 3,062; р = 0,003), в удовлетворении экзистенциальных потребностей (t = 2,492; р = 0,015); а между жизнестойкими и уязвимыми — по мотивации самореализации себя в детях (t = 3,431, р = 0,001), между уязвимыми и умеющими восстанавливаться — в мотивации альтруизма (t = ‒1,995, р = 0,05).

Рис. 3. Типы мотивации приема ребенка-сироты в семью кандидатами в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму (z-значения)

Семейные ресурсы кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму

Среди семейных ресурсов выделяют жизнеспособность семьи как возможность восстанавливаться после неблагоприятного события. Значимые различия между группами получены по всем характеристикам жизнеспособности семьи: семейная коммуникация и связность (F = 30,92; р = 0,000), позитивный прогноз и решение проблем (F = 35,62; р = 0,000), принятие и гибкость (F = 22,50; р = 0,000), социальные ресурсы семьи (F = 7,013; р = 0,001), общий уровень жизнеспособности семьи (F = 35,84; р = 0,000), что наиболее выражено у жизнестойких и умеющих восстанавливаться, в отличие от уязвимых. Попарное сравнение показало, что значимых различий между жизнестойкими и умеющими восстанавливаться нет (р > 0,05). Но обнаружены значимые различия по всем характеристикам жизнеспособности семьи между жизнестойкими и уязвимыми и между умеющими восстанавливаться и уязвимыми (р < 0,05) (рис. 4).

Индивидуальные ресурсы кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму

Кандидаты в приемные родители с разными стилями реагирования на психологическую травму различаются и по некоторым характеристикам эмоционального интеллекта (рис. 5), таком, как понимание чужих эмоций (F = 3,907; р = 0,022); понимание своих эмоций (F = 15,975; р = 0,000); управление своими эмоциями (F = 13,533; р = 0,000); внутриличностный ЭИ (F = 9,819; р = 0,000); понимание эмоций (F = 11,361; р = 0,000), общий уровень ЭИ (F = 6,950; р = 0,001), которые значительно выше у жизнестойких и умеющих восстанавливаться. Попарное сравнение к указанному выше между группой жизнестойких и уязвимых показало различие еще и в такой характеристике, как управление эмоциями (t = 2,441; р = 0,018), которая выше у жизнестойких. А между группой умеющих восстанавливаться и уязвимых — в такой характеристике, как управление чужими эмоциями (t = 2,443; р = 0,017), которая выше у умеющих восстанавливаться. Между группами жизнестойких и умеющих восстанавливаться значимых различий в характеристиках ЭИ не обнаружено (р > 0,05).

Рис. 4. Характеристики жизнеспособности семьи у кандидатов в приемные родители
с разными стилями реагирования на психологическую травму (z-значения)

Рис. 5. Значимые различия в характеристиках эмоционального интеллекта
у кандидатов в приемные родители с разными стилями реагирования
на психологическую травму (z-значения)

Группы различаются и по личностным чертам: экстраверсии (F = 4,284; р = 0,015); уступчивости (F = 9,391; р = 0,000); сознательности (F = 11,675; р = 0,000); эмоциональной стабильности (F = 7,659; р = 0,000), которые в большей степени выражены у умеющих восстанавливаться. Не обнаружено различий между группами только в открытости опыту (F = 0,355; р = 0,702).

Попарное сравнение позволило обнаружить дополнительные различия между группами (рис. 6). Жизнестойкие и умеющие восстанавливаться после травмы различаются только в характеристике экстраверсии (t = -2,530; р = 0,013). Жизнестойкие и уязвимые различаются по всем характеристикам (р < 0,05), кроме экстраверсии и открытости опыту (р > 0,05), а умеющие восстанавливаться и уязвимые — по всем характеристикам (p < 0,05), кроме открытости опыту (p > 0,05).

Рис. 6. Значимые различия в личностных чертах у кандидатов в приемные родители
с разными стилями реагирования на психологическую травму

Обсуждение

Примененная исследовательская модель посттравматического роста, объединившая альтернативные показатели степени психологической травматизации и жизнестойкости, находит подтверждение в концепциях М.Ш. Магомед-Эминова, Д.А. Леонтьева и др. о дуальности данного феномена, о том, что «…травматическое событие является источником и страдания (расстройства), и стойкости, и роста; о том, что совладание — это «…рост личности, который выводит человека в новые горизонты развития» [10; 14]. В соответствии с этим сам факт прохождения подготовки к приему ребенка в семью можно рассматривать как попытку выхода личности на «новые горизонты», как стремление к развитию потенциала ПТЛР. Тем более что практически все кандидаты указали на травматические события, которые они пережили за последние два года, а разрешение кризиса стало одним из наиболее выбираемых мотивов приема ребенка в семью независимо от группы.

Как показали результаты исследования, уровень развития потенциала зависит от стиля реагирования на травму. Выделенные на основе стилей реагирования на психотравму группы кандидатов позволили определить уровни потенциала развития посттравматического роста: высокий уровень — «жизнестойкие», средний — «умеющие восстанавливаться», низкий — уязвимые.

Данный уровень связан с соотношением индивидуальных и семейных ресурсов и рисков для эффективного воспитания приемных детей. Для высокого уровня характерно следующее соотношение: более низкий уровень рисков, обусловленных сниженным потенциалом сострадания, склонность к эмоциональному, умственному и физическому истощению, нарушениям эмоциональной регуляции, эмоциональным и когнитивным искажениям, и более высокие показатели жизнеспособности семьи, эмоционального интеллекта и выраженности такой личностной черты, как эмоциональная стабильность. Представители группы жизнестойких чаще ориентируются при приеме ребенка на такие типы мотивации, как альтруизм, самореализация в детях, а также удовлетворение экзистенциальных потребностей.

В группе со сниженным потенциалом ПТРЛ (уязвимые) в качестве механизмов роста можно выделить достаточно высокий уровень мотивации к приему ребенка в семью и мотивы, ориентированные на потребности ребенка [20].

В группе со средним уровнем развития потенциала ПТРЛ (умеющие восстанавливаться) к механизмам развития потенциала ПТЛР можно отнести готовность приходить к согласию, ориентацию на сотрудничество, склонность к сочувствию и доверию, способность к социальной адаптации, общительность и активность, потребности новой внешней стимуляции и др.

Развитие потенциала ПТЛР становится важнейшей мишенью, разработанной в рамках Госсзадания программ подготовки кандидатов в замещающие родители. В качестве основы его развития стали выделенные в рамках исследования психологические ресурсы, мобилизация которых является важнейшей задачей. Программа имеет два уровня: общий для всех кандидатов и углубленный по выбору. На занятиях общей программы ресурсы прорабатываются снизу-вверх: телесный уровень, направленный на повышение энергетических ресурсов, коррекцию телесных границ и др.; когнитивный — на осознание и рост своего потенциала, включая мотивацию приема ребенка в семью, развитие позитивного мышления, эмоциональный интеллект, копинг-стратегии, жизнестойкость; эмоциональный — на повышение эмоциональной регуляции; социальный — на отработку нового, более эффективного поведения. Прохождение этой программы позволит выйти кандидатам в замещающие родители на «новые горизонты развития». Особое внимание обращается на активизацию межпоколенческих ресурсов, силу рода, коррекцию негативных семейных сценариев. На уровне углубленных модулей занятия направлены на коррекцию стиля реагирования на травму, а также на погружение в темы, направленные на развитие ресурсов устойчивости.

Выводы

1. Результаты международных и отечественных эмпирические исследований психологических рисков и ресурсов кандидатов и действующих замещающих родителей указали на необходимость развития у них потенциала ПТРЛ как условия профилактики десоциализации у приемных детей.
2. Признание в качестве важнейшей мишени программы подготовки развитие потенциала ПТРЛ позволит вывести кандидатов в замещающие родители на новый уровень личностного функционирования и будет способствовать эффективной замещающей семейной заботе, формированию психологических ресурсов у приемных детей с последствиями кумулятивной психологической травмы.
3. Уровень развития потенциала ПТРЛ связан с соотношением психологических рисков и ресурсов у замещающих родителей. В группе с высоким уровнем развития потенциала степень выраженности ресурсов самая высокая по сравнению с другими;
4. Доказано, что к психологическим ресурсам кандидатов можно отнести жизнеспособность семьи, их жизнестойкость, эмоциональный интеллект, а также высокий потенциал сострадания, способность к саморегуляции и мотивы приема, ориентированные на ребенка.
5. В группах с разным уровнем развития потенциала ПТРЛ выделяются специфические ресурсы, позволяющие запустить его рост в процессе прохождения подготовки. Так, в группе «уязвимых» к ним относится мотивация приема детей в семью, в группе «умеющих восстанавливаться» — личностные черты.
6. Учет уровней и характеристик потенциала ПТРЛ при подготовке кандидатов в замещающие родители позволит индивидуализировать процесс подготовки, сделать его более адресным и эффективным.
7. Сам факт принятия решения о приеме детей-сирот в семью на воспитание можно рассматривать как важный шаг к ПТРЛ.
8. Разработанная Программа, направленная на мобилизацию личностных, межпоколенческих, межличностных ресурсов, предполагающая общий и углубленный уровни подготовки в соответствии с потребностями кандидатов в замещающие родители, позволяет гражданам выйти на новый уровень функционирования и эффективно осуществлять замещающую семейную заботу о детях, оставшихся без попечения родителей.

В качестве перспективы исследования можно выделить расширение выборки, привлечение кандидатов в замещающие отцы к исследованию, а также изучение динамики и изменений потенциала посттравматического роста у ее участников.

1. Асламазова Л.А. Хаджимова Д.М. Проблема эмоционального выгорания у приемных родителей // Перспективы развития науки в области педагогики и психологии: Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции (6 июля 2015 г.). Выпуск II. Челябинск: Инновационный центр развития образования и науки, 2015. С. 83–85.
2. Болгова Л.В. Связь психологических ресурсов в диаде приемная мать — приемный ребенок подросткового возраста: Автореф. выпускной квалификационной работы (магистерская диссертация). М., 2022. 5 с.
3. Быховец Ю.В. Феномен посттравматического роста // Психологические исследования личности: история, современное состояние, перспективы / Отв. ред. М.И. Воловикова, А.Л. Журавлев, Н.Е. Харламенкова. М.: Институт психологии РАН, 2016. С. 214–226.
4. Василюк Ф.Е. Работа переживания. М.: Издательство МГУ, 1984. 240 с.
5. Гусарова Е.С., Одинцова М.А., Сорокова М.Г. Шкала оценки жизнеспособности семьи: адаптация на российской выборке [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2021. Том 14. № 77. doi:10.54359/ps.v14i77.130
6. Законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей» № 232772-8 [Электронный ресурс] // Система обеспечения законодательной деятельности. 2022. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/232772-8 (дата обращения: 010.2023).
7. Зелянина А.Н., Падун М.А. К проблеме посттравматического личностного роста: современное состояние и перспективы [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2017. Том 10. № 53. doi:10.54359/ps.v10i53.380
8. Капилина (Пичугина) М.В., Панюшева Т.Д. Приемный ребенок: жизненный путь, помощь и поддержка. 2-е изд. М.: Никея, 2015. 425 с.
9. Князев Г.Г., Митрофанова Л.Г., Бочаров В.А. Валидизация русскоязычной версии опросника Л. Голдберга «Маркеры факторов “Большой пятерки”» // Психологический журнал. 2010. Том 31. № 5. С. 100–110.
10. Леонтьев Д.А. Удары судьбы как стимул личностного развития: феномен посттравматического роста // Жизнеспособность человека: индивидуальные, профессиональные и социальные аспекты / Отв. ред. Махнач А.В., Дикая Л.Г. М.: Институт психологии РАН, 2016. С. 144–158.
11. Лобанов А.П., Орлова Д.А. Усталость от сострадания: адаптация теста Ч. Фигли. Минск: РИВШ, 2021. 36 с.
12. Люсин Д.В. Новая методика для измерения эмоционального интеллекта: опросник ЭмИн // Психологическая диагностика. 2006. № 4. С. 3–22.
13. Магомед-Эминов М.Ш. Онтологическая концептуализация феномена экстремальности // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 2014. № 3. C. 79–91.
14. Магомед-Эминов М.Ш. Феномен посттравматического роста // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2009. № 3 (71). С. 111–117.
15. Осин Е.Н., Рассказова Е.И. Краткая версия теста жизнестойкости: психометрические характеристики и применение в организационном контексте // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 2013. № 2. С. 147–165.
16. Ослон В.Н. Модельные программы сопровождения семей, воспитывающих детей-сирот сложных категорий [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование. 2017. Том 22. № 3. С. 82–92. doi:10.17759/pse.2017220309
17. Ослон В.Н., Косьянова Е.В. Влияние травмы сиротства на аффективно-личностную сферу подростка в условиях родственной и неродственной опеки [Электронный ресурс] // На пороге взросления: Сборник научных статей / Под ред. Л.Ф. Обуховой, И.А. Корепановой. М.: Издательство МГППУ, 2011. С. 227–238. URL: https://psyjournals.ru/nonserialpublications/na_poroge_vzrosleniya/contents/48353 (дата обращения: 05.10.2023).
18. Ослон В.Н., Одинцова М.А., Семья Г.В., Зинченко Е.А. Инвариантные и вариантные социально-психологические характеристики успешных замещающих матерей [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование. 2021. Том 26. № 6. C. 149–163. doi:10.17759/ pse.2021260612
19. Ослон В.Н., Одинцова М.А., Семья Г.В., Колесникова У.В. Психологические ресурсы и личностные дефициты у выпускников организаций для детей-сирот [Электронный ресурс] // Социальные науки и детство. 2022. Том 3. № 2. С. 69–89. doi:10.17759/ssc.2022030205
20. Ослон В.Н., Одинцова М.А., Семья Г.В., Колесникова У.В. Структура методики «Мотивация приема ребенка-сироты в замещающую семью» [Электронный ресурс] // Психолого-педагогические исследования. 2021. Том 13. № 4. C. 3–21. doi:10.17759/psyedu.2021130401
21. Польская Н.А., Разваляева А.Ю. Разработка опросника эмоциональной дисрегуляции [Электронный ресурс] // Консультативная психология и психотерапия. 2017. Том 25. № 4. С.71–93. doi:10.17759/cpp.2017250406
22. Распоряжение Правительства РФ от 23 января 2021 г. № 122-р «Об утверждении плана основных мероприятий, проводимых в рамках Десятилетия детства, на период до 2027 г.» [Электронный ресурс] // Гарант. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/400150053/ (дата обращения: 05.10.2023).
23. Сведения по форме федерального статистического наблюдения № 103-РИК «Сведения о выявлении и устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» за 2022 год [Электронный ресурс] // Банк документов Министерства просвещения Российской Федерации. 2023. URL: https://docs.edu.gov.ru/document/8cf2e493bcd6bf43ba790f5b5d1170f1 (дата обращения: 05.10.2023).
24. Сергиенко А.И. Психологические факторы посттравматического роста у родителей детей с ограниченными возможностями здоровья: Автореф. дисс. ... канд. психол. наук. М., 2021. 26 с.
25. Тарабрина Н.В. Практическое руководство по психологии посттравматического стресса. М.: Когито-Центр, 2007. 207 с.
26. Толкачева О.Н. Социально-психологические факторы посттравматического роста личности: Дисс. ... канд. психол. наук. Саратов, 2017. 244 с.
27. Ben-Ezra M. et al. Posttraumatic stress disorder (PTSD) and Complex PTSD (CPTSD) as per ICD-11 proposals: A population study in Israel // Depression and Anxiety. 2018. Vol. 35(3). P. 264–274. doi:10.1002/da.22723
28. Lavine P.A. In Unspoken Voice: How the Body Realeases Trauma and Restores Goodness. California: North Atlantic Books, 2012. 384 p.
29. Razuri E.B. et al. Decrease in Behavioral Problems and Trauma Symptoms Among At-Risk Adopted Children Following Web-Based Trauma-Informed Parent Training Intervention // Journal of Evidence-Informed Social Work. 2016. Vol. 13(2). P. 165–178. doi:10.1080/23761407.2015.1014123
30. Spinazzola J., Van der Kolk B. When Nowhere Is Safe: Interpersonal Trauma and Attachment Adversity as Antecedents of Posttraumatic Stress Disorder and Developmental Trauma Disorder // Journal of Traumatic Stress. 2018. Vol. 31(5). P. 631–642. doi:10.1002/jts.22320
31. Sulimani-Aidan Y., Benbenishty R., Dinisman T., Zeira A., Francis T. Care leavers in Israel: what contributes to better adaptation to life after leaving? // Journal of Social Service Research. 2013. Vol. 39(5). P. 704–718. doi:10.1080/01488376.2013.834283
32. Wisco B.E. et al. A comparison of ICD-11 and DSM criteria for posttraumatic stress disorder in two national samples of U.S. military veterans // Journal of Affective Disorders. 2017. Vol. 223. P. 17–19. doi:10.1016/j.jad.2017.07.006