Приобретение и передача знаний в контексте социальных наук

1. Изучение социальной реальности

«В настоящее время мы начинаем понимать, что то, что мы считали правильным, то есть быть эффективнее, трудолюбивее и богаче, в действи­тельности, не ведет к нирване, в чье пришествие мы так верили. По край­ней мере, не каждого. Те, кто больше всех зарабатывают, наоборот не уве­рены в том, что это того стоит. Кому хочется быть богачом на кладбище? А тем, кто ничего не зарабатывает, кажется, что в жизни нет смысла, потому что деньги, вроде бы, являются единственной вещью, которая стоит того, чтобы быть ее владельцем, но у них не получается найти и гроша. Сегодня наши враги – это мы сами и наше общество, потому что то, против чего боремся – это наше понимание ценностей, наши принципы» [2, с. 42.].

Какой характер у научных познаний и каковы его возможности при изучении социальной реальности? Многие социологи, занимающиеся во­просами научного познания, говорят о социальной обусловленности, т. е. детерминации идей.

Как говорит Ю. Хабермас: «Интерес ученых, то, на чем они основы­вают свою область для исследований, находится в окружающем их мире, а этот мир состоит из индивидуальных умений, как справиться с определен­ной ситуацией, и из социально натренированной практики, из интуитив­ных знаний, на которые можем в этой ситуации положиться, и не в по­следнюю очередь из тривиальных предрассудков прошлого. Только на хо­рошо известном фоне возможно взаимопонимание людей, а это знание окружающего мира заключается в языке. Открывающийся в разговоре со­циальный простор общего мира дает ключ к коммуникационно-­теоретическому понятию общества» [11].

Социология научных знаний, или же социология знаний, намного чувствительнее всех остальных направлений показывает, что при каждой формулировке теории или толковании любых научных знаний необходи­мо понимать, кто и для кого об этой истине рассуждает.

Анализ интересов Хабермаса, построенный на работах Витгенштей­на и Хассерловом тезисе об окружающем мире, говорит о том, что не суще­ствует никакого объективного знания, которое бы могло освободиться от связи с окружающим миром. Индивидуальные знания, интуитивное виде­ние, социально наученные практики и убежденности из прошлого, кото­рые можно назвать предрассудками, естественно, не заранее в плохом смысле этого слова, определяют наше восприятие. Приняв этот способ мышления, мы перестаем думать отдельно и независимо от социальных взаимосвязей, в которых люди рассуждают над разными вещами.

Долгие десятилетия мы жили под влиянием теории прославленных экономистов в уверенности, что экономический прогресс – это действую­щее обещание. Мы думали, что мир – это рациональное место, управляе­мое рационально мыслящими людьми. Сегодня же очень быстро начина­ем понимать, что это место безумно сумбурное и запутанное, которое в ре­альности никем не управляется [1, с. 70.].

В контексте зависимости от окружающего мира кажется обоснован­ным не только выше упомянутое высказывание одного из гуру современ­ной экономики. Нельзя не вспомнить и мысли Т. С. Куна о деструктивно­-конструктивных изменениях парадигм. В конце концов, и сам концепт па­радигм однозначно поддерживает направление предположительных рас­суждений. Хотя Кун и создал теорию научных революций на основе разви­тия естественных наук, но в социальных науках использовать ее отказался. По мнению Куна, в гуманитарных науках «всегда есть конкурирующие школы, и каждая из них непрерывно ставит под вопрос основы других школ». В этом контексте потом размышлял над тем, дошла ли вообще хоть какая-­то общественная наука к своей парадигме, «прочному исследова­тельскому консенсусу». Тем не менее уместно напомнить о некоторых из идей Куна, особенно в контексте поиска новых путей, потенциальных про­блемах в их соблюдении, подобно как при реализации желаемых преобра­зований, и необходимых изменениях в уже существующем представлении о социальной реальности.

В соответствии с общепринятой концепцией Куна, парадигма – это совокупность основных положений, условий и понятий данной группы ученых. Является какой­-то платформой, на основе которой мы восприни­маем мир определенным способом. Таким образом, Кун дает парадигме определение общепринятого научного результата, который в данный мо­мент представляет для общества экспертов модель проблем и модель их решения. Под вопросом, естественно, остается действительность этого на­правления, его возможности и компетенция. Как может показаться, ини­циативы, предпринятые за пределами стандартных рамок, могут создать их носителям, при определенных обстоятельствах, существенные пробле­мы. Когда существующая парадигма не удовлетворяет решению некоторых вопросов в области науки, настает момент переоценки самих основ суще­ствующих знаний, производящий преобразование научной парадигмы. По определению, научным считается любое рациональное знание, основанное на наблюдении, экспериментах, позволяющих его фальсификацию или верификацию [6, с. 27].

Стоит отметить рассуждения Куна о существовании движения в рамках одной парадигмы, без исторической перспективы. В этом случае ученые данного направления и широкая общественность могут рассматри­вать ее как вечную и бесспорную. Единая терминология для научных ис­следований является очень важной, но ограниченное развитие парадигм может привести к оцепенению мысли и пассивности в восприятии анома­лий, которые бы могли трансформировать существующую парадигму. Ученому, работающему в границах только одной парадигмы, не легко бу­дет выйти за ее рамки.

По словам Куна, нормальная наука не стремится к инновациям. «Проект, целью которого является сформулировать парадигму... здесь нормальная наука не может стремиться к неожиданным открытиям» [12]. «Нормальная наука не стремится к новым теориям и явлениям, а в том случае, если она успешна, то и не находит никаких новинок» [6, с. 47].

И все­-таки, часто находятся новые и неожиданные открытия, кото­рые ведут к образованию в целом новых теорий. Новые факты вызывают изменения парадигм. Создание инновации происходит в процессе, кото­рый находится под влиянием определенных правил, но к ее принятию не­обходимо создавать новые правила.

Переход между парадигмами должен быть скачкообразным [6, с. 62.], речь идет о переходе между двумя несопоставимыми мирами [6, с. 150.].

Развитие научных знаний, в соответствии с утверждением Куна, не является прямолинейным, а время от времени прерывается ключевыми преобразованиями, так называемыми научными революциями. Научные революции приносят с собой возможность, или же необходимость пере­оценки самих основ существующего знания. «Научные знания не относят­ся к какой­-либо единственной правде об окружающем мире, не связаны ни с какой «объективной реальностью». Наука, как и любая другая человече­ская деятельность, имеет свой культурный, институциональный, социаль­ный, исторический и психологический форматы. И научные знания пото­му исторически условны, что выражают дух данной эпохи, меняются со временем и обстоятельствами» [6, с. 148.].

Это вполне логично напоминает нам о том, что наука является толь­ко тем, что ученые данного направления считают наукой, в определенном историческом и социальном контексте. Донна Харауэй развивает свою мысль в похожем направлении. В своих рассуждениях она характеризует науку как одно целое и приходит к выводу, что наука на самом деле явля­ется искусством повествования. «Жизнь и гуманитарные науки в целом полны историй. Эти науки состоят из комплексных, конкретно историче­ских способов повествования. Факты основываются на теориях, теории – на ценностях, а ценности – на повестях. Таким образом, факты имеют зна­чение, данное им историями» [11].

Как пишет Хаварова: «У науки всегда был характер утопии. В своих усилиях описать мир, понять как действительно все работает, ученые в на­стоящее время пытаются изучить пределы всех возможных миров». То, что определяет хорошую историю в естественных и гуманитарных науках, частично дано доступным социальным видением этих возможных миров. Описание дано видением, факты и теории рассматриваются в контексте истории, миры, за которые люди борются, состоят из смыслов». Смысл представляет собой огромную материальную силу, как пища и секс. А по­хоже, как пища с сексом, смысл как социальная конструктива определяет качество жизни людей» [3, с. 79.].

Во мнениях упомянутых экспертов представляется вопрос проблемати­ки ценностей. Кажется, что ценности являются отражением социальных усло­вий, или же определением социальной ситуации, в которой, как правило, осу­ществляется жизнь эксперта. Здесь мы могли бы процитировать антрополога Клайда Клакхона, для которого «ценности и потребности являются сторонами одной монеты», что можно интерпретировать так, что каждой определенной потребности отвечает соответствующая ценность [3, с. 92.].

Как пример можно привести ценность знаний, которая связана с по­требностью познания и понимания неизвестного. И все­-таки важно заме­тить, что упомянутые ценности могут, в зависимости от ситуации и воз­можности удовлетворения потребностей, приобретать иной смысл. Други­ми словами, динамическая система потребностей каждого человека, соот­ветственно и общества, производит соответствующую систему ценностей. Современная социальная наука, а особенно социология, заинтересована не только в объяснении существования общества per se, но и стремится пред­ложить сравнение различных социальных явлений во времени и про­странстве с точки зрения ее собственной аксиологии.

Некоторые ученые в области социологии научного знания считают, что наука, скорее, строит реальность, а не отражает её. Спор о возможности объективного знания не является ничем новым в истории человеческого мышления. Даже с античных времен нам известны мысли скептиков или их последователей из современной философии. Скептики сомневались в воз­можности понять объективный мир. Радикальный конструктивизм его ис­ключает. Эта концепция утверждает, что нет никакого пути к объективной реальности. Но речь не идет об отрицании существования реального мира. Он, конечно же, существует, но здесь говорится о нашем понимании мира, которое, по мнению конструктивистов, независимо от субъекта познания. Это означает, что один и тот же факт можно интерпретировать нескольки­ми способами. Все, что можно сказать о реальности, это то, как ее видим мы. Все, что сказано, как говорит Матурана, сказано наблюдателем [9].

Идеи Матураны до некоторой степени схожи с размышлениями Ку­на о принятии новой парадигмы в качестве основной революции в миро­воззрении. По Куну, парадигма создает предпосылки самого внимания и в то же время является платформой, на основе которой мы воспринимаем мир иначе. В науке, охарактеризованной таким образом Куном и другими, мы начнем более явно воспринимать ограничения нашего знания с одной стороны, но и значительную относительность целой шкалы доныне обще­принятых теорий.

Иллюстрацией различного восприятия социальной реальности и подходу к ней является и данная таблица [7]: 

2. Вероятный характер открытий социальных наук

При сравнении научных работ в области естественных наук с харак­тером работ в области наук социальных этот факт проявляется более рез­ко. Выводы, с точки зрения социальной реальности, в отличие от относи­тельно достоверных, надежных и точных выводов естественных наук, имеют в себе лишь случайный, предположительный и стохастический ха­рактер.

Слово «стохастический» происходит от греческого «stochzein» – стрельба из лука по цели (stochos) – следовательно, отнюдь не «случайно». Вовсе не «случайно» в современном разговорном смысле этого слова.

Греческие лучники об удаче в стрельбе молились богам. В мощи бо­га было влияние на случай – стохастический элемент, неразрывно связан­ный со стрельбой из лука, независимо от целевой точности (даже относи­тельно небольшие отклонения могут привести к тому, что лучший стрелок промахнется).

Именно такой «промах», на греческом «hamartéma», а на латинском «error», потом получил значение ошибки, заблуждения, а в конечном итоге греха. Понятие «стохастический» здесь значит «рассеивание вокруг цели».

Грегори Бейтсон дает стохастическому процессу следующее опреде­ление: «Если последовательность событий сочетает в себе случайный эле­мент селективного сюжета так, что только определенные случайные ре­зультаты могут сохраняться, эта последовательность называется стохасти­ческой» [13].

Это соответствует последовательности – «попытка – ошибка», то есть случайному выбору, в результате которого предыдущий выбор сокра­щается. Стохастический процесс, таким образом, можно назвать «понят­ливой ощупью» [8].

Стохастический характер выводов социальной науки показывает, что выводы, достигаемые в области социальных наук, всегда правдивы только с определенной вероятностью.

Обобщением предыдущих рассуждений могут быть следующие выводы.

1                     Нельзя игнорировать концепт наблюдателя. При выборе методов и техник ответственным за способ получения и работы с информаци­ей является сам наблюдатель, так что и здесь выходит в поле в до­вольно ограниченных рамках.

2                    Нельзя игнорировать вероятностный характер результатов исследо­ваний. В конце концов, традиционно, в социальных науках к диспозиции большое количество информации в форме написанных текстов [8]. Несмотря на относительно большой объем источников информации, можно сказать, что количество методов и приемов, традиционно исполь­зуемых в социологии, адекватно не отражает новые тенденции в понима­нии социальной реальности.

1. Habermas J. Stumpf gewordene Waffen aus dem arsenal der Gegenaufklarung.Brief an Sontheimer vom 19.9. 197. In Duve (Hg.) Briefe zur Verteidigung der Republic. – Reinbeck, 1977.
2. Handy Ch. Jak najít smysl v nejistotě in Nový obraz budoucnosti, Management Press Praha, 1998.
3. Haraway, D. «Situated Knowledges: The Science Question in Feminism and the Privi­lege of Partial Perspective.» In Haraway, D.: Simians, Cyborgs, and Women. The Rein­vention of Nature. – London: Free Association Books. 1991.
4. Kašparová, E.: Analýza možností a konkrétních forem vzdělávání prostřednictvím ICT­online jako předpokladu rozvoje virtuální týmové práce v organizacích, Dissertation, VSE, 2008.
5. Kluckhohn, C. 1962. Culture and Behavior: The Collected Essays of Clyde Kluckhohn. Free Press.
6. Kuhn T. Struktura vědeckých revolucí, Oikonomen. – Praha, 1997.
7. Maturana H. Ontology of Observing, in Conference Workbook: Texts in Cybernetics, American Society For Cibernetics Conference, Felton, CA., 1988.
8. Neubauer, Z. Smysl a svět. Moraviapress. – Praha 2001.
9. Para­Lunna F. A draft theory of society in Papers, 72, 2004 (34 pp.). (English version in Systems research and behavioral science, 18, 2001).
10. Sociologický časopis, 1997, Vol. 33 (No. 1: 57–67).
11. http://cs.wikipedia.org/wiki/Thomas_Kuhn
12. http://mrkvicka.blogspot.com/2008/03/paradigma.html
13. http://www2.tf.jcu.cz/~erban/paradigma.pdf