Приглашение к работе

ПРИГЛАШЕНИЕ К РАБОТЕ

(ИГУМЕН ЕВМЕНИЙ. «ПАСТЫРСКАЯ ПОМОЩЬ ДУШЕВНОБОЛЬНЫМ».

Давно миновали времена книжного дефицита, российского читателя трудно поразить чем-то новым. Магазины ломятся от разнообразных книг по психологии, церковные лавки переполнены всяческими сочинениями духовного содержания. Однако в этой атмосфере пресыщенности, да еще в разгар летнего «мертвого» сезона книга игумена Евмения «Пастырская помощь душевнобольным» стала настоящим бестселлером. С первого взгляда причину этого найти нелегко: малоизвестное имя, неброское оформление, судя по названию что-то вроде популярного учебника по малой психиатрии. На какие же надежды и чаяния явилась книга иг. Евмения долгожданным ответом?

Вот что пишет Йорг Мюллер - немецкий теолог и психотерапевт в своей недавно опубликованной на русском языке работе «Бог Он иной»: «Чаще всего врачебная и психиатрическая практика и сегодня еще оставляет вне поля зрения одно из важнейших условий излечения человека, а именно - примирение в общем комплексе: примирения с самим собой, с людьми и с Богом. Тот, кто отбрасывает духовное измерение, никогда не добьется подлинного, глубинного исцеления. Признавая все несомненные достоинства подготовки медиков и психологов, следует все-таки отметить, что никто не учит студентов видеть истинную суть всех проблем и класть ее в основу своего лечебного метода» (Мюллер, 1998, 122 с.).

Развитие гуманистической психологии, направленной на самореализацию человека, обилие психологических школ и высокоэффективных профессиональных методов, увы, не сделало человека счастливее. Психологи, если они достаточно честны с собой, должны признать наличие некоторого противоречия внутри гуманистического подхода. С одной стороны, клиенту помогают отреагировать все неприятные эмоции, не прячась за защитными барьерами (Кондрашенко, Донской, 1997), принять себя и всю свою жизнь в целостности (Роджерс, 1994). С другой стороны, в большинстве случаев - старательно скрывают за барьером самый очевидный факт, напоминающий о себе ежечасно: неизбежную перспективу собственной смерти. Глобальный вопрос смысла человеческого существования неустанно разбавляется поиском индивидуальных маленьких смыслов, играющих роль как бы местного обезболивания. Не в этом ли признается Ирвин Ялом: «Наша жизнь, наше существование приговорены к смерти, в которую мы не хотим верить, к любви, которую мы теряем, к свободе, которой мы боимся и к опыту, который нас разделяет» (Ялом, 1997, с.22)? «Доктор, который мало заботится о духовной стороне заболевания своего пациента, как правило, не просто пытается избежать этого во имя науки или "нейтралитета", а поддается уже веками практикующемуся разделению сфер влияния между церковью и медициной. Но сегодня это разделение уже не срабатывает. Обе стороны - и духовник, и доктор - не выдерживают односторонней нагрузки». Это пишет о. Йорг (там же), принявший монашеский постриг после нескольких десятилетий психотерапевтической практики.

У игумена Евмения - путь иной, хотя и подобный до зеркальности, - после десятилетнего священнического служения он обращается за помощью к психологии. «Но к чему знание низшее, человеческое там, где должна действовать лишь Божья благодать? Разве любой священник не может выполнять обязанности психотерапевта, основываясь на аскетике, нравственном богословии и учении святых Отцов?[I] Духовная помощь, оказываемая на исповеди умелым священником, "вскрывающая раны и греховные наросты" (Белорусов, 1999, с.156) - не превыше ли всяческой психотерапии? В конце концов, история церкви знает великих Оптинских старцев, окормлявших страждущих безо всякого психологического образования». Так рассуждают в наше время многие, в том числе и психологи, недавно переступившие порог церкви и в «неофитской пылкости отвергающие свой профессиональный опыт» (иг. Евмений, 1999).

Но в аргументах, направленных против использования «мирского знания» в пастырской деятельности, легко заметить весьма существенную подтасовку. Сперва, полная пафоса, речь идет о великих старцах или о высоко духовных опытных священниках, - но в какой-то момент незаметно соскальзывает в наш, современный церковный обиход, где не только старцев, но и сколько-нибудь умелых священников раз-два - и обчелся. Часто ли в нашей церковной практике имеют место беседы с духовником, «вскрывающие душевные наросты»? Как правило, прихожанам даются указания перечислять грехи «по их названиям», не вдаваясь в «несущественные подробности», дабы «не путать исповедь и духовную беседу». А чаще всего - дослушают на исповеди перечень грехов до конца - и то, считай, повезло с духовником. И можно сколько угодно толковать, что это неправильно, надо бы по-другому... Любим мы проводить жизнь в таких беседах - и в политике надо бы иначе, и в экономике, и в педагогике. Но, быть может, плодотворнее обсудить вопрос, что делать, исходя из того, что мы имеем в действительности?

А оптинских старцев у нас, увы, уже нет и традиция их воспитания (а это была именно традиция, старцев десятилетиями выпестывали старцы же, выбирая из монастырской братии наиболее к этому способных) - безнадежно прервалась. И почти все мы нынче в церкви ровесники, образца 1988 года, и пастыри, и пасомые. И опыт наш духовный, почитай, что из одних и тех же духовных книжек почерпнут.

Итак, коренные русские вопросы «что делать?» и «с чего начать?» задает себе каждый труждающийся в области душепопечения, будь то психолог или пастырь - при условии, конечно, если состояние душ пациентов и прихожан действительно их тревожит.

«Односторонней нагрузки не выдерживает никто», нужен новый синтез. Так что же мы имеем на сегодняшний день в психологии и в церкви, пригодного к этому синтезу? Большое количество молодых, хоть и неопытных, но искренне верующих служителей церкви, к которым прихожане чаще всего обращаются за психотерапевтической помощью. Большое количество молодых психологов и психотерапевтов, искренне желающих облегчить боль своих клиентов и угадывающих в церковных таинствах еще не ведомые для них, но манящие и бездонные источники исцеления.

Итак, успех книги игумена Евмения вполне закономерен. Это первая и долгожданная монография направления, выстраданного многими, - религиозно-ориентированной психотерапии или, в большей степени, психологически-грамотного пастырства. По самому названию, работа молодого священника не претендует на глобальный охват - это всего лишь описание акцентуаций характера и некоторых психозов и рекомендации по учету их особенностей в церковной практике. Однако целина, за которую принялся автор, настолько нетронута и жаждет пахоты, что первая же его работа не вместилась в заранее намеченные рамки, она содержит гораздо больше материала, чем обещано названием.

Ценным пособием, я надеюсь, станут для большинства добросовестных пастырей разделы книги, касающиеся различий в темпераментах прихожан, процессов переноса, психологической защиты, активного слушания и основных законов лингвистики. Это все, так сказать, психологический ликбез, в котором отчаянно нуждается современная церковная жизнь. Ведь даже очевидная истина, что все люди

-  разные, прихожанами и пастырями сейчас нередко игнорируется.

Огромные усилия прилагаются в приходах и монастырях для «психологической ломки себя под один-единственный (якобы православный) тип темперамента - меланхолический», для ломки в себе от Бога данных неповторимых особенностей собственной личности (там же, с.59).

Многие нежелательные и даже пугающие явления современной церковной жизни, рассмотренные иг. Евмением с психологической точки зрения, получили, наконец, разумное объяснение. Осознанные и объясненные, они уже не выглядят столь фатально. Печально известное обрядоверие является, по мнению автора, следствием тревожно­мнительного характера психастеника: «скрупулезнейшее соблюдение церковного устава, даже если при этом грубо попираются принципы любви и взаимоотношений, становится той платформой, на которой реализуется его самость» (там же, с.95). В некоторых приходах и монастырях, к сожалению, весьма распространено увлечение «поиском врагов». «Нездоровое противопоставление себя или группы близких себе лиц "масонам", "колдунам" и "экстрасенсам" часто является результатом заражения всего прихода параноидальным бредом от одного или нескольких больных прихожан, выдающих себя за опытных церковных старожилов» (там же, с.114). Автор не ограничивается констатацией «заразности» некоторых психических заболеваний, но приводит правила «техники безопасности» для ограждения пастыря и других прихожан от заражения, а также рекомендации по реабилитации душевнобольных с различными отклонениями в условиях приходской жизни.

На серьезные размышления наводит небольшая глава, посвященная душевному потребительству - образованию эмоциональной зависимости клиента от психолога, прихожанина от священника. «Узел подобных отношений», истощая душевные силы пастыря, пагубно отражается и на его подопечном, снижает его творческий потенциал, ограничивает возможности к подлинному сотрудничеству. В атмосфере всеобщего бегства от личной ответственности, от авторского права на свою жизнь («партия - наш рулевой», «я - как все» или «как благословите, батюшка»

-  какая, в сущности, разница?), так свежо и отрезвляюще звучат слова иг. Евмения: «Безусловно, жить, душевно повиснув на другом человеке, в данном случае на священнике, гораздо легче, чем самому преодолевать груз внутренних конфликтов и душевной неуравновешенности. Но именно в поведении человека к принятию ответственности за свои поступки и за конечный итог своей жизни видится правильный итог отношении пастыря с духовным чадом» (там же, с.346).

Автор словно захлебывается обилием психологических знаний и впечатлений, которыми стремится поделиться с читателем. И читается книга так же - взахлеб и с нетерпением - изголодавшимися от жажды, настрадавшимися от незнания и непонимания простейших психологических закономерностей, бьющимися в одиночку о стену своих сомнений. К работе иг. Евмения мы будем обращаться снова и снова. Ее недостаточно прочитать, ее надо постоянно держать под рукой как единственный пока в своем роде справочник по психологии приходской жизни. В книге много длинных цитат, иногда кажется, что из цитат состоит вся ее ткань. Но каким-то образом собственный стиль автора, его голос, пробивается сквозь все цитаты. Это голос человека, с которым хочется вместе работать и размышлять.

От книги иг. Евмения остается впечатление, которое проще всего выражается детским восклицанием: «И это все? Я хочу еще!» Может быть, в этом секрет ее очарования - ведь иг. Евмений, работая еще и в области ценностно-ориентированной сказкотерапии, с удивительным мастерством умеет будить в душе своего слушателя и читателя удивление доверчивого ребенка. Но цифра «1» на обложке - как утешение и обещание - все еще будет, все впереди.

Дорога в самом начале и дальше мы пойдем вместе.

Итак, сразу две книги, очень близкие по содержанию, появились нынешним летом на книжных прилавках - Йорга Мюллера, психотерапевта, принявшего монашество, и игумена Евмения - монаха, ставшего психотерапевтом.

Две руки, протянутые навстречу друг другу, навстречу пастве и пациентам, жаждущим душевного попечения.