В данной работе рассматривается повесть Аркадия и Бориса Стругацких «Улитка на склоне», написанная в 1968 году, в аспекте выявления выраженных лингвистических элементов.
Повесть состоит из двух частей, содержание которых не пересекается сюжетно (они названы по именам главных героев): в части «Перец» повествуется об абсурдной деятельности Управления по делам леса; в части «Кандид» в центре находится жизнь обитателей Леса, тоже по-своему достаточно абсурдная.
У Стругацких есть ещё несколько произведений, построенных по такому же принципу: «Хромая судьба», «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя».
История вопроса
Повесть братьев Стругацких «Улитка на склоне» появлялась в филологическом исследовательском поле достаточно редко, да и то в ряду других произведений писателя – объектом отдельного рассмотрения она не становилась.
Следует также отметить, что лингвистические проблемы творчества братьев Стругацких спорадически появлялись в поле зрения исследователей.
В 70-е годы в небольших статьях рассматривались «стилевые несообразности» произведений Стругацких [Мирлис, 1976], велась речь об их словотворчестве [Лыков, 2003], но это можно назвать своего рода введением в проблему.
В монографии «Некоторые филологические подробности фантастического творчества братьев Стругацких» одна из глав называлась «Фантастика относительно лингвистики», в которой рассматривались следующие вопросы: общелингвистические проблемы в произведениях писателей; новообразования писателей; принципы введения новообразований в повесть «Волны гасят ветер» [Изотов, 2013]. Из повести «Улитка на склоне» в этой главе приведён единственный пример: о методах дешифровки речи исследовательской части статьи).
Если говорить о диссертационных исследованиях, посвящённых творчеству писателей, то в анализируемом аспекте заслуживает внимание исследование Р.В. Тельпова «Особенности языка и стиля прозы братьев Стругацких». В центре внимания автора находятся индивидуально-авторские новообразования писателей, анахронизмы, ономастикон некоторых произведений, в том числе и повести «Улитка на склоне» [Тельпов, 2008].
Как своеобразный прообраз настоящей статьи можно рассмотреть статью [Завьялова, 2009], в которой рассматривается лингвистическая проблематика романа «Хромая судьба».
Исследование
В повести «Улитка на склоне» несколько лингвистических вопросов затронуты достаточно бегло, они практически не подвергаются авторской рефлексии.
1. Темп речи
Речь крестьян, действующих в части «Кандид» очень многословна и медлительна, и поэтому они с трудом воспринимают манеру говорения чужаков: «Ты, Молчун, говоришь больно коротко: только начнешь к тебе прислушиваться, а ты уже и рот закрыл» [Стругацкий, 2003, с. 37]. Н.Г. Северова пишет по этому поводу, что «верчение их мыслей на одном месте» является свидетельством примитивизма деревенских жителей [Санников, 1999, с. 46].
Сами авторы об этом говорили следующее: «Мы придумываем, что речь крестьян должна быть медлительна, вязка и многословна, и все они беспрестанно врут. И врут они не потому, что нехорошие или такие уж аморальные, а просто их мир устроен, что никто ничего толком не знает, все только передают слухи, а слухи всегда врут…» [Северова, 2001, с.152].
Медлительная речь жителей деревни по-своему завораживает, воздействуя на слушателей до полного непонимания.
2. Лингвистическая интерпретация событий
Повесть заканчивается размышлениями Кандида о прогрессе, вернее, о восприятии этого прогресса в зависимости от того, как к нему относятся различные группы людей: «Но может быть, дело в терминологии, и если бы я учился языку у женщин, все звучало бы для меня иначе: враги прогресса, зажравшиеся тупые бездельники...» [Стругацкий, 2003, с. 237]. Однако Кандид оказался среди жителей лесной деревни, и он интерпретирует события, вставая на их позицию.
Лингвистическая интерпретация событий хорошо всем известна, она является одним из основных методов информационной войны, и её суть сводится к тому, «чтобы подвести сложные явления под доступный, запоминающийся, но одновременно вульгаризированный и искажённый образ с целью создать в сознании адресата определённые, заданные установки на восприятие реальной действительности» [Ашкинази, 2006, с.465].
Конечно, лингвистическая интерпретация событий в повести Стругацких далека от методов информационной войны в чистом виде, но этот момент подчёркивает непреходящую актуальность произведения.
3. Методы дешифровки текста
Есть в повести великолепный эпизод: директор Управления периодически обращается к сотрудникам, и каждый сотрудник в своей трубке слышит информацию, обращённые лично к нему; при этом, если сотрудник возьмёт чужую трубку, то смысл обращения директора будет ему не ясен. Да и смысла в директорском обращении практически никто уже не ищет. Поэтому и существуют различные способы дешифровки речи директора: «Я, например, рекомендую слушать так. Разверни речь директора в одну строку, избегая знаков препинания, и выбирай слова случайным образом, мысленно бросая кости домино. Тогда, если половинки костей совпадают, слово принимается и выписывается на отдельном листе. <...> Есть ещё, например, метод спирали с переменным ходом. Этот метод довольно груб, но если речь идёт только о хозяйственно-экономических проблемах, то он очень удобен, потому что прост. Есть метод Стивенсона-заде, но он требует электронных приспособлений» [Стругацкий, 2003, с. 76-77].
Восприятие абсурдного мира доводится до абсурда, и это одна из черт лингвистической поэтики братьев Стругацких.
4. Новые слова
О проблеме новых слов в творчестве Стругацких было сказано в части «История вопроса». Каких-либо ярких новообразований в повести не отмечено, но есть любопытное указание на то, как персонажи создают новые слова: «… да и Города, говорят, никакого нет, это все этот старый пень выдумывает слова разные - Город, Одержание... А кто его, это Одержание, видел? Слухач пьяных жуков наглотается, как пойдет плести, а старый пень тут как тут, слушает, а потом бродит везде, жрёт чужое и повторяет...» [Стругацкий, 2003, с. 47].
Здесь говорится не только о том, как создаются новые слова, но и показывается один из путей их распространения.
5.Субстантивация предлогов
Предлоги, как известно, выражают различные отношения – пространственные, временные, ментальные и т.д. В «Улитке на склоне» есть такой фрагмент: «Или ты, может быть, не понимаешь, что это такое – нужен? Это когда нельзя обойтись без. Это когда все время думаешь о. Это когда всю жизнь стремишься к» [11, с.57 ].
Есть точка зрения, согласно которой субстантивируются только предлоги «за» и «против»[Изотов, 2002]. Однако реальная речеязыковая практика свидетельствует и о другом. Вот, например, в стихотворении В.С. Высоцкого «Люблю тебя сейчас…»: «Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю».
У Стругацких предлоги принимают на себя значение конкретной предложно-падежной модели, т.е. осуществляется контекстуальная субстантивация предлогов.
О различной роли окказионально субстантивированных предлогов см. [Кравцов, 2016].
6. Зато
Союз зато относится к числу тех, которые могут выступать в качестве весьма выразительного средства, средства создания языковой игры в предложении: «…содержание второй части, вводимой союзом, полностью компенсирует содержание первой΄- высвечивают путём нарушения данного смыслового соотношения частей сочинительной конструкции» [Михайловская, 1972, с.131-132].
В «Улитке на склоне» есть очень яркая иллюстрация этой мысли: «Но все зависит от того, как понимать прогресс. Можно понимать его так, что появляются эти знаменитые "зато": алкоголик, зато отличный специалист; распутник, зато отличный проповедник; вор ведь, выжига, но зато какой администратор! Убийца, зато как дисциплинирован и предан...» [Стругацкий, 2003, с.59].
Выводы
Настоящие этюды не претендуют на исчерпанность вопроса. Их пафос в другом – если не в выявлении лингвистических интенций повести «Улитка на склоне» братьев Стругацких, то в обнаружении практических метаязыковых преломлений.