Введение
В настоящее время наблюдается распространение деструктивной тенденции в обществе, получившей название скулшутинга, сопровождающегося умышленным причинением тяжкого вреда здоровью и совершением убийств, относящихся, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации, к категории тяжких и особо тяжких преступлений [Хребина, 2022].
Характер и степень общественной опасности феномена обусловлены применением оружия, значительным количеством потерпевших, трагичным исходом физического насилия. Отдельно стоит сказать о мощном психотравмирующем влиянии, распространяющемся не только на невольных участников криминального события, но и на близких людей, подрастающее поколение и социум в целом.
Отечественные статистические данные о разбираемых инцидентах противоречивы, поскольку специалистами используются разные способы отнесения преступлений к скулшутингу [Орлов, 2022; Сундиев, 2021]. Однако, начиная с 2017 года, факты вооруженных нападений на образовательные организации фиксируются в нашей стране почти ежегодно [Николаева, 2022].
Несмотря на остроту проблемы, обсуждаемый феномен остается слабо изученным и вызывает растущий интерес ученых. При этом справедливо обратить внимание на устоявшееся оперирование термином «скулшутинг», не имеющим, впрочем, единообразной трактовки в литературе и не обладающим нормативным закреплением в российском законодательстве.
Сходство определений выражается, в частности, в констатации насильственных действий, осуществляемых на территории образовательной организации и одномоментно адресованных неограниченному кругу лиц [Никишин, 2021; Сундиев, 2021; Уголовный кодекс Российской].
Подразумевается применение нападавшим не только огнестрельного, но и иных видов оружия, а также взрывных устройств и подручных средств (на примере событий в России) [Никишин, 2021; Пучнин, 2021; Уголовный кодекс Российской].
Подчеркивается, что перечень обстоятельств, номинально обозначаемых вооруженными нападениями на образовательные организации, шире и вбирает разнородные преступления, в том числе не тождественные скулшутингу [Волчецкая, 2021; Орлов, 2022].
В дефинициях употребляется словосочетание «массовое убийство», но оно нуждается в детализации и обладает разночтением при установлении минимального количества летальных исходов [Давыдов, 2018; Злоказов, 2023; Сундиев, 2021].
В этой связи отметим отличительные особенности скулшутинга. Во-первых, инциденты характеризуются наличием пострадавших, среди которых есть не только погибшие, но и раненные; во-вторых, при неизбежности случайных жертв предварительно в восприятии нападающих субъективно намечаются конкретные обидчики-мишени; в-третьих, численность потерпевших разнится, а отнесение акта насилия к скулшутингу целесообразно производить по совокупности признаков [Артамонова, 2022; Пучнин, 2021; Сундиев, 2021].
В формальные признаки скулшутинга, наряду с вышеперечисленными, включается информация о существовании в прошлом или настоящем времени непосредственных социальных взаимоотношений между нападающим и образовательной организацией, выступившей объектом криминальной агрессии. Исключаются корыстные мотивы скулшутера, указываются планирование и организация нападения, символический и демонстративный характер действий, готовность использовать орудия и средства преступления, совершаемого общественно опасным способом [Волчецкая, 2021; Давыдов, 2018; Малюшина, 2021; Орлов, 2022; Пучнин, 2021; Сундиев, 2021].
Выражая согласие с критериями, уточним, что фраза «вооруженные нападения на образовательные организации» упоминается нами в тексте научной статьи исключительно во взаимосвязи со спецификой скулшутинга.
Сравнение определений и обобщение формальных признаков актуализирует потребность в междисциплинарном анализе рассматриваемого феномена, а также обосновывает насущность его изучения в рамках учебной дисциплины «Юридическая психология». Условием уточнения образовательного контента выступает заблаговременное выявление преподавателем-исследователем репрезентаций обучающихся о скулшутинге.
Программа исследования
Теоретико-эмпирический поиск осуществлен согласно канонам научного исследования, опросная часть которого воплощена с помощью ассоциативного метода. На первом этапе респондентам в произвольной манере предлагалось сформулировать от одной до трех свободных ассоциаций, возникших первыми в ответ на предъявление слова-стимула «скулшутинг».
На втором этапе требовалось из перечня, включающего двадцать пунктов, выбрать семь терминов, в наибольшей степени ассоциирующихся с понятием «скулшутинг». Двухшаговый способ применения метода направленных ассоциаций состоял в том, что сначала термины приводились без расшифровки, а в аналогичном вопросе сопровождались лаконичными определениями, заимствованными из психологического словаря.
В роли респондентов, опрошенных перед началом освоения дисциплины «Юридическая психология», выступили сорок семь четверокурсников, обучающихся по специальности 40.05.01 Правовое обеспечение национальной безопасности (специализация — уголовно-правовая) в Орловском юридическом институте МВД России имени В.В. Лукьянова. Структура выборки представлена восемнадцатью юношами и двадцатью девятью девушками, средний возраст которых составил 21 год.
Цель исследования: выявить особенности ассоциативных представлений будущих следователей о скулшутинге и раскрыть смысловое наполнение обнаруженных понятийных связей, опираясь на современные положения юридико-психологической науки.
В соответствии с целью выдвинуты следующие содержательные гипотезы:
- ожидается разнообразие семантических значений свободных ассоциаций, включающих словесные реакции, отображающие отдельные признаки скулшутинга;
- предполагается установление структуры направленно-ассоциативных представлений респондентов о скулшутинге, выраженной в иерархии вербально-понятийных связей, ограниченных изначально заданной совокупностью психологических терминов-реакций;
- прогнозируется, что выбор опрошенными психологических терминов-реакций, ассоциирующихся с понятием «скулшутинг», при их первом предъявлении, не предусматривающем разъяснений, будет контрастировать со вторым выбором тех же терминов-реакций, сопровождающихся определениями.
Количественная обработка данных предусматривала построение диаграмм относительных частот и выделение наиболее популярных ответов. Кроме того, устанавливалась степень согласованности изменений результатов, полученных применением метода направленных ассоциаций, путем расчета коэффициента корреляции Пирсона в программе Microsoft Excel.
Руководствуясь логикой формулировки статистических допущений, изложим нулевую гипотезу следующим образом: предвидится отсутствие тесной корреляционной связи между идентичными рядами направленных ассоциаций, один из которых включает список терминов-реакций, относящихся к слову-стимулу «скулшутинг», а второй — те же термины с дефинициями.
Альтернативная гипотеза, напротив, утверждает наличие корреляции.
Качественный анализ и интерпретация данных осуществлены исходя из понимания объяснения как функции научного познания, а также благодаря комплексному подходу, подразумевающему синтез системного и структурного методов [Методология и методы, 2017, с. 19, 40].
Результаты исследования
Распределение относительных частот, полученное на первом этапе эмпирического исследования, показывает широкий спектр словесных реакций респондентов, на каждого из которых в количественном отношении приходится в среднем 2,1 ассоциации. Иллюстрируется явное преобладание свободных ассоциаций, отличающихся отрицательной коннотацией («нападение», «издевательства», «убийство», «преступление», «угроза» и т. д.). На диаграмме обозначено условное деление ответов, в системе которых нами не учитывались в дальнейшем имена собственные, неопределенные отклики, а также фраза «психологический термин» (рис. 1).
Суммарная относительная частота ассоциаций, соотносящихся с формальными признаками скулшутинга, в 1,6 раза выше, чем суммарная относительная частота ответов, указывающих на сущностные характеристики феномена. Другими словами, формальные признаки репрезентированы отчетливее сущностных свойств, заслуживающих глубокого мысленного погружения обучающихся в проблематику скулшутинга.
Рис. 1. Распределение относительных частот, показывающих спектр свободных ассоциаций (синим цветом обозначены ассоциации, символизирующие формальные признаки
скулшутинга, красным — сущностные)
скулшутинга, красным — сущностные)
Распределение относительных частот, полученное на втором этапе эмпирического исследования, как и в случае со свободными ассоциациями, демонстрирует доминирование словесных реакций отрицательного значения. На вершине иерархии вербально-понятийных связей сконцентрированы термины «агрессивность», «враждебность», «ненависть», «отклоняющееся поведение» и «отчуждение», встречающиеся дважды с наибольшей относительной частотой (ω ≥ 0,1). Близкими к ним оказались такие направленные ассоциации, как «психическая напряженность», «комплекс неполноценности» и «внутриличностный конфликт» (0,1 ≥ ω ≥ 0,07; рис. 2).
При этом эмпирическое значение r Пирсона составило 0,96, что дает основание отклонить нулевую гипотезу и констатировать получение результата, свидетельствующего о присутствии исследуемой корреляционной связи на высоком уровне статистической значимости (p ≤ 0,05).
То есть подтверждается альтернативная гипотеза, позволяющая прийти к решению о наличии тесной связи между идентичными рядами терминов-реакций, относящихся к понятию-стимулу «скулшутинг», независимо от предъявления этих терминов с определениями или без них.
Вместе с тем предложенные в числе направленных ассоциаций концепты практически не использованы в свободно ассоциативных ответах респондентов и не находятся, таким образом, в их активном словарном запасе.
Интерпретируя результаты опроса, мы предприняли попытку раскрыть специфику скулшутинга посредством соотнесения понятий, предопределяющих его отличительные черты, и апелляции к доводам иных научных исследований.
Рис. 2. Распределение относительных частот,
показывающих структуру направленных ассоциаций респондентов
показывающих структуру направленных ассоциаций респондентов
Свободным ответом респондентов, заслуживающим пристального внимания, выступает слово-реакция «терроризм». Современный социальный взгляд отличается стремлением сопоставить явления терроризма и скулшутинга с учетом их своеобразия и негативных результатов функционирования.
Объединяющими элементами оказываются высокая степень общественной опасности, пропаганда культа ненависти и насилия, мнимая борьба за восстановление искаженно понимаемой справедливости, открытое противостояние институциональным системам и принятым государством правилам поведения [Никишин, 2021; Николаева, 2022; Романова, 2022].
Параллельно обнаруживается дилемма в осмыслении характеристик, проявляющихся в мотивационно-целевых и ценностно-мировоззренческих основаниях. Так, высказывается точка зрения, согласно которой скулшутинг — это особый криминологический феномен, не связанный с террористическим актом [Волчецкая, 2021; Сундиев, 2021]. Утверждается, что скулшутеры не охвачены идеологией, хотя и одержимы идеей, лежащей в основе криминальных мотивов их поведения и сочетающейся с аморальными потребностями, деформацией правосознания, превалированием антиценностей и негативизма [Малюшина, 2021].
Иными авторами обосновывается позиция, сообразно которой скулшутинг при отсутствии очевидных политических или религиозных наклонностей выступает деструктивной идеологией [Никишин, 2021; Уголовный кодекс Российской]; отмечается сходство и слияние риторики, атрибутов и значений колумбайна* с такими разрушительными субкультурами, как, например, нацизм [Никишин, 2021].
Подчеркивается, что скулшутинг олицетворяет выраженную угрозу информационной безопасности, негативно влияет на психику человека, опасным образом искажает миропонимание, способствует дестабилизации социальных коммуникаций и нарушению прав человека [Никишин, 2021; Самойлов, 2021].
Предпринимаются попытки рассмотрения скулшутинга как деструктивной сетевой террористической технологии и терминальной формы насыщающего террора, способствующего распространению страха, усилению социального напряжения и росту недоверия к государственному управлению [Смирнов, 2022, с. 6].
В этой связи своевременным и обоснованным видится решение Верховного суда Российской Федерации о признании движения «Колумбайн*» (другое название «скулшутинг*») террористическим [Верховный суд признал].
Данное обстоятельство обусловливает необходимость тщательного разбора элементов уголовно-процессуального доказывания и состава преступления. Представители наук криминального цикла показывают значимость дифференциации уголовной ответственности, обозначают пути преодоления трудностей квалификации преступлений, аргументируют целесообразность совершенствования категориального аппарата и норм уголовного права [Никишин, 2021; Николаева, 2022; Сундиев, 2021; Уголовный кодекс Российской].
Среди психологических изысканий выделяются вопросы, касающиеся неблагоприятных факторов формирования субъективного мира лиц, совершивших вооруженные нападения на образовательные организации. Отводится место выделению общего и частного при изучении личностных качеств и поведения скулшутеров, их портретированию и описанию психологического механизма преступного деяния [Давыдов, 2018; Дозорцева, 2020; Малюшина, 2021].
Раскрывая результаты опроса, проведенного с помощью направленных ассоциаций, подчеркнем грамотность установления респондентами доминирующих психологических особенностей, соответствующих научным представлениям о сущности скулшутинга и личности скулшутера.
В качестве эталона для сравнения нами принято исследование, базирующееся на обобщении результатов комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз, проведенных в отношении обвиняемых в нападениях на образовательные организации. Так, о враждебности свидетельствует склонность обследованных к фиксации на отрицательных психоэмоциональных состояниях, об отчуждении — переживание отвержения и непонимания со стороны окружающих, об отклоняющемся поведении — суицидальные намерения и чрезмерное увлечение компьютерными играми с агрессивным сюжетом. На комплекс неполноценности указывает негативное самовосприятие, а о симптомах деперсонализации говорят дисгармоничные внутриличностные изменения, сопровождающиеся стойкими нарушениями позитивной ролевой идентичности нападавших [Дозорцева, 2020].
Главенствующее положение в структуре ассоциативных ответов занимает термин «агрессивность». По мнению ученых, она образует симбиоз с насилием и ненавистью к человечеству, тиражируемым субкультурой скулшутинга, и проявляется в жестоких, деструктивных и противоправных действиях адептов [Васкэ, 2022; Дозорцева, 2020; 24].
Объяснение формирования разрушительного начала личности возможно и посредством обращения к эффекту брутальной агрессии, неразрывно связанной с хронической фрустрацией и психическим напряжением, переживаемыми на фоне субъективно не разрешаемых межличностных конфликтов [Васкэ, 2022].
Стоит сказать, что неделимое сочетание агрессивности, враждебности, отчуждения и психической напряженности, встречающееся у насильственных преступников, достаточно изучено криминологами и психологами [Антонян, 2022; Малюшина, 2021; Обуховская, 2023].
Используя дихотомию, предложенную зарубежными авторами [3; с. 31, 209], считаем, что в исполнении скулшутеров наблюдается прямая, активная и физическая агрессия (как и в преступных действиях импульсивных убийц). Однако скулшутеры, вероятно, способны к самоконтролю, срабатывающему на протяжении длительного времени, включающего подготовку к нападению, а момент разрядки агрессии отличается крайней степенью выраженности насилия в отношении неопределенного круга людей.
Подчеркнем, что свойства личности и паттерны поведения скулшутеров исследованы преимущественно, применительно к несовершеннолетним лицам мужского пола. Вместе с тем эпизоды скулшутинга реализуются фигурантами юношеского и зрелого возраста, а также индивидуумами женского пола, что обостряет проблему систематизации психологических особенностей рассматриваемой категории преступников.
Выводы
-
Прикладное исследование позволило конкретизировать потребность в уточнении понятия скулшутинга и способствовало воссозданию междисциплинарных пересечений, характеризующих это явление. Особую насущность для юридической психологии и наук криминального цикла представляют вопросы взаимосвязи и соотношения скулшутинга с терроризмом, насилием, ненавистью и жестокостью. Не меньшую важность представляет проблема психологической характеристики лиц, совершающих вооруженные нападения на образовательные организации, и рассмотрения системообразующей роли их отличительных личностных качеств, выступающих субъективными детерминантами преступного поведения.
-
Результаты, добытые эмпирическим путем, явились информативным отражением особенностей ассоциативных представлений будущих следователей о скулшутинге. Подтверждена гипотеза о разноплановости свободных ассоциаций, отображающих своеобразие изучаемого феномена. Полученные словесные реакции удалось разделить на две группы ответов, символизирующих формальные и сущностные признаки скулшутинга. Установлена структура направленных ассоциаций респондентов, на вершине иерархии которой стабильно находятся термины «агрессивность», «враждебность», «ненависть», «отклоняющееся поведение» и «отчуждение», в наибольшей мере соотносящиеся с понятием «скулшутинг».
-
Опровергнут прогноз о малой согласованности изменений (контрастировании) результатов, полученных с помощью метода направленных ассоциаций, в виде которых применены психологические термины, предъявляемые сначала без определений, а затем — с дефинициями. Это, по-видимому, объясняется общей осведомленностью, рассудительностью и уровнем профессиональной подготовленности четверокурсников. Одновременно обнаружена недостаточность активного использования обучающимися психологических терминов, описывающих личность насильственного преступника, в том числе скулшутера.
-
Преобладающие ассоциативные смыслы будущих следователей не противоречат научным сведениям, но выступают мощной интенцией для развернутого толкования феномена скулшутинга и юридико-психологического наполнения его содержания, необходимого для дальнейшего становления многоаспектного научного знания и модернизации контента учебной дисциплины «Юридическая психология».