Взаимосвязь ценностей и эмиграционных намерений студенческой молодежи г. Смоленска

Цель. Определение характера связи ценностей и эмиграционных намерений студенческой молодежи. Контекст и актуальность. В современных условиях роста эмиграционных настроений и реального эмиграционного поведения российской молодежи особо значимой является проблема выявления психологических предикторов эмиграционных намерений студенчества как группы, отличающейся выраженной познавательной мотивацией, высоким образовательным уровнем, социальной активностью и мобильностью. Дизайн исследования. Автор опирается на положения теории планируемого поведения А. Айзена и теории индивидуальных базовых ценностей Ш. Шварца. Эмпирическое исследование проводилось в форме очного анонимного анкетирования по месту обучения респондентов на базе четырех крупнейших вузов города Смоленска. Выбор региона обусловлен его приграничным положением и невысокими показателями экономического развития. Участники. Выборку исследования составили 255 студентов в возрасте от 17 до 24 лет (47% юношей и 53% девушек). Методы (инструменты). Эмпирические методы: анкетирование с использованием «Портретного ценностного опросника Ш. Шварца» (PVQ-RR), закрытых вопросов для выявления эмиграционных намерений, открытых и закрытых вопросов для выявления социально-демографических данных респондентов. Методы обработки данных: частотный анализ, анализ дескриптивных статистик, расчет показателя согласованности шкал (α-Кронбаха), моделирование структурными уравнениями (SEM). Результаты. Желание эмигрировать из России выражено более чем у половины респондентов. Обнаружены статистически значимые связи эмиграционных намерений респондентов и метаценностей «Сохранение» (отрицательная связь), «Самопреодоление» и «Самоутверждение» (положительные связи). Основные выводы. Эмиграционные настроения большей части студенческой молодежи носят пассивный характер (не связаны с проявлением активных действий по реализации эмиграционного поведения). Обнаруженные связи метаценностей и эмиграционных намерений подтверждают наличие двух типов мотивации эмиграции у современных студентов. С одной стороны, для них значимы терпимость, понимание, забота, справедливость и их реализация в будущем в стране планируемого пребывания. С другой стороны, эмиграция — это возможность получить богатство и власть. Нивелирование значимости метаценности «Сохранение» студентами с эмиграционными намерениями является скорее ценностной основой готовности к эмиграции, нежели проявлением специфического эмиграционного мотива.

Введение

Эмиграция в современной России

Проблема сохранения человеческого капитала в условиях страны заботила и заботит ученых из разных стран. Эмиграция — естественный процесс, характерный для всех обществ. Однако когда масштабы оттока граждан увеличиваются в разы, а основную долю эмигрантов составляют молодые, компетентные, высококвалифицированные граждане, речь идет об утрате человеческого капитала, неотвратимо сказывающейся на благополучии данного общества и страны в будущем. Эмиграция (от лат. emigre — выселяюсь, переселяюсь) в общем виде определяется в науке как «выезд из одной страны в другую на постоянное (иногда на неопределенно длительное время) проживание, как правило, с изменением гражданства» [28, с. 332].

Как отмечает С.В. Фролова [21], в социальной психологии эмиграцию стоит рассматривать как особый вид социального поведения личности, которое влечет за собой изменение различных сторон жизни субъекта, а также трансформацию его социальной идентичности. Ю.П. Зин­ченко и О.Ю. Зотова [9] указывают на то, что эмиграция — это революция для каждого отдельного человека. А массовую эмиграцию молодого трудоспособного населения из страны можно сравнить с революцией для общества в целом.

Для России проблема эмиграции молодежи сегодня особенно остра. По официальным данным [3] только в 2018 году из России эмигрировали 440831 человек, из которых более 41% — это лица в возрасте от 20 до 34 лет. И, вероятно, в реальности данная цифра выше, так как официальная статистика не включает информацию о тех, кто переезжает за границу, но не снимается с регистрационного учета по месту жительства.

Актуальные эмиграционные настроения российской молодежи отражены в данных опроса Левада-Центра1, проведенного в сентябре 2019 года [6]: 53% опрошенных в возрасте 18—24 лет хотят уехать за границу на постоянное место жительства. Рост эмиграционных намерений у молодых людей фиксируется данным Центром начиная с 2014 года, а ученые [4; 10] отмечают, что эмиграционные намерения были и остаются достаточно распространенным явлением в среде российской молодежи.

Студенчество в проблемном поле эмиграции

В рамках изучения эмиграционной активности молодежи особого внимания требует анализ эмиграционных намерений студенчества как специфической группы, отличающейся выраженной познавательной мотивацией, высоким образовательным уровнем, социальной активностью, мобильностью, сочетанием интеллектуальной и социальной зрелости [26].

Риск утраты представителей студенчества в результате эмиграции может быть обусловлен не только их психологическими особенностями, но и специфическими особенностями среды, в которой они находятся [1; 20]. С одной стороны, это современная образовательная среда вузов, ориентированная на международное сотрудничество. Что предполагает предоставление многими учебными заведениями возможности для студентов участвовать в программах международной академической мобильности, краткосрочных программах обмена, языковых образовательных программах и т.д. Данный опыт может стать как основным каналом эмиграции для студентов в настоящем, так и этапом формирования эмиграционных намерений с их последующей реализацией в будущем [13; 20]. Другая особенность среды функционирования современного студента — это широкое цифровое информационное пространство: активное использование информационных ресурсов и социальных сетей, предоставляющих в том числе и доступ к данным об основных каналах и механизмах эмиграции с возможностью личного общения и взаимодействия с эмигрировавшими сверстниками. Безусловно, это несет в себе дополнительные риски. Однако речь не идет о необходимости прекращения международного сотрудничества, ликвидации перечисленных возможностей в вузовской среде, ограничения цифрового контента с целью сохранения человеческого капитала внутри страны. Речь идет о необходимости разработки на научной основе специальных программ предварительной подготовки студентов к международной академической мобильности, а также создания благоприятных условий в рамках страны для реализации устремлений и потенциала молодежи с целью профилактики ее эмиграционного поведения.

Эмиграционное намерение как элемент эмиграционного поведения Эмиграционное поведение включает в себя несколько этапов, самым длительным из которых обычно является этап планирования, основной компонент которого — формирование эмиграционного намерения. В отечественной психологии намерение рассматривается как сознательное стремление завершить действие в соответствии с намеченной программой в условиях, когда цель деятельности отдалена и ее достижение отсрочено [11]. По аналогии эмиграционное намерение можно определить как сознательное стремление субъекта совершить эмиграцию в соответствии с намеченной программой в условиях, когда цель эмиграции отдалена и ее достижение отсрочено. Некоторые ученые [12; 13] отождествляют эмиграционные намерения с эмиграционными установками личности и готовностью действовать определенным образом. В отдельных исследованиях [21; 22] эмиграционное намерение рассматривается как сознательное построение жизненной стратегии через эмиграцию. Другие авторы [9] акцентируют внимание на тесной связи эмиграционного намерения и чувства безопасности личности. В то же время ученые [8; 9; 12] указывают на недостаток эмпирических социально-психологических исследований намерений личности вообще и эмиграционных намерений в частности, что обусловлено в том числе и слабой разработанностью теоретической и методической базы подобных работ.

Одной из наиболее распространенных зарубежных концепций, на которую опираются исследователи при изучении различных форм поведения и активности человека, является теория планируемого поведения А. Айзена [29; 30]. На сегодняшний день эта концепция является одной из наиболее эмпирически подтвержденных на примерах самых разных типов поведения [17]. По А. Айзену, намерение — это фактор готовности личности к определенному поведению. Чем сильнее намерение — тем больше вероятность того, что человек реализует поведение. Согласно результатам отдельных зарубежных исследований [34; 35], эмиграционное поведение объясняется намерениями в среднем в 30—34% случаев. Отмечается особая значимость изучения именно эмиграционных намерений для понимания самого процесса принятия решения об эмиграции [34; 35].

Ценности как предикторы эмиграционных намерений

На эмиграционное поведение могут оказывать влияние различные факторы: экономические, экологические, политические, социальные. Однако не менее значимыми являются психологические факторы, к изучению которых в последнее время обращаются все больше ученых [2; 7; 15; 23; 25; 31; 33; 34]. В нашем исследовании затронута проблема определения роли ценностей как преди­кторов эмиграционных намерений студенческой молодежи. Ценности опосредуют и регулируют поведение личности в самых разных сферах, в том числе и в ситуации эмиграции [33].

В современной психологии наиболее известной разработанной и эмпирически подтвержденной является теория индивидуальных ценностей Ш. Шварца [27; 32], согласно которой ценности — это мотивационные, надситуативные цели, являющиеся руководящими принципами в жизни людей и оказывающие влияние на их представления и поведение. Ш. Шварц описал 10 базовых ценностей, составляющих мотивационную основу субъекта, а в дальнейшем на основе имеющейся модели разработал более дробную из 19-и элементов [32].

По Ш. Шварцу, ценности включены в организованную систему, где ценност­но-мотивационные оппозиции расположены на двух биполярных осях (4 типа ценностей высшего порядка). Первая ось «открытость изменениям—сохране- ние» на одном полюсе включает ценности «самостоятельность», «стимуляция», «гедонизм», а на другом — «традиция», «безопасность», «конформность». Вторая ось «самопреодоление—самоутвержде- ние» на одном полюсе включает ценности «универсализм» и «благожелательность», а на другом — «достижение» и «власть».

В одной из своих работ Е. Тартаков- ский и Ш. Шварц [33] представили теоретическую типологию мотивации к эмиграции, разработанную на основе теории базовых человеческих ценностей. Опираясь на четыре блока ценностей высшего порядка, авторы предположили существование четырех типов мотивации эмиграции: сохранение (в основе мета­ценность «Сохранение»), саморазвитие («Открытость изменениям»), материализм («Самоутверждение») и идеализм («Самопреодоление»). Данная гипотеза была проверена и подтверждена (на выборке молодых евреев из России, намеревающихся выехать за рубеж на постоянное место жительства) в отношении трех видов мотивации эмиграции: сохранения, саморазвития и материализма (мотивация идеализма в эмпирическом исследовании не изучалась). Результаты показали, что в основе эмиграционных намерений лежат базовые человеческие ценности, формирующие мотивы эмиграции и руководящие эмиграционным поведением субъектов.

Цель нашего исследования — выявление роли метаценностей (Ш. Шварц) в формировании эмиграционных намерений студенческой молодежи. Исследование носит поисковый характер и призвано ответить на вопрос (на примере выборки студенческой молодежи Смоленска): какие метаценности являются предикторами эмиграционных намерений студентов?

Исследование обладает новизной, так как аналогичных научных изысканий в современной отечественной психологии не представлено. Вывод о наличии/отсут- ствии и характере связи метаценностей и эмиграционных намерений студентов позволит лучше понять самоощущение современной молодежи в наличном социально-историческом контексте развития страны, а также предположить особенности личностной обусловленности эмиграционного поведения молодежи.

Методы

Выборка. В исследовании приняли участие 255 студентов в возрасте от 17 до 24 лет: 119 юношей (47%) и 136 девушек (53%) (медиана и средний возраст совпадают — 19 лет). Студентов, получающих специальности гуманитарного профиля, в выборке 29,02%, естественно-научного (медицинского) профиля — 39,61%, технического — 31,37%. Большинство студентов считают себя русскими (86,27%). Выбор смолян в качестве респондентов обусловлен как географическим положением Смоленской области (приграничная территория, близость к странам Европейского союза), так и низкими показателями ее социально-экономического развития в сравнении с другими регионами России [16].

Процедура. Сбор эмпирических данных осуществлялся в процессе очного анонимного анкетирования студентов в период с октября 2019 года по январь 2020 года на базе четырех крупнейших смоленских вузов: Смоленский государственный медицинский университет, Смоленский государственный университет, «Национальный исследовательский университет «МЭИ» (филиал) в г. Смоленске, Смоленская государственная академия физической культуры, спорта и туризма.

Инструментарий исследования. В анкету были включены методики и вопросы, позволяющие оценить ценности, эмиграционные намерения молодежи, а также ряд социально-демографических параметров: пол, возраст, доход, место и направление обучения, национальность.

Оценка эмиграционных намерений

Эмиграционные намерения в соответствии с теорией планируемого поведения А. Айзена и разработанными им принципами построения методик [29; 30] оценивались с помощью 3-х вопросов/ утверждений (а-Кронбаха=0,861). Первый вопрос: «Насколько вероятно, что Вы эмигрируете из России в течение пяти ближайших лет?» (шкала ответов: от 1 — «совершенно невероятно» до 6 — «очень вероятно»). Указание в вопросе пятилетнего рубежа обусловлено особенностями выборки: мы учли временной интервал

окончания вузовского обучения, что позволило исключить воздействие на ответы респондентов фактора необходимо- сти/желательности окончания начатого в России обучения при оценке собственных эмиграционных намерений. Последующие два пункта были сформулированы в форме утверждений со шкалой от 1 — «абсолютно не согласен» до 6 — «абсолютно согласен» и тоже имели отсылку к пятилетнему интервалу осуществления задуманного: «Я хотел(а) бы начать готовиться к эмиграции в течение ближайших пяти лет» и «Я собираюсь начать готовиться к эмиграции в течение ближайших пяти лет». Подобные формулировки-шаблоны использовались отечественными исследователями для оценки предпринимательских [19] и эмиграционных [25] намерений. Для оценки эмиграционных желаний в анкету был добавлен вопрос «Хотите ли Вы сейчас эмигрировать из России?» (1 — «однозначно нет» — 6 — «однозначно да»).

Диагностика ценностей

Для выявления ценностей использовался обновленный «Портретный ценностный опросник» Ш. Шварца (PVQ- RR), адаптированный на российской выборке, включающий 57 утверждений [27; 32].

Выявление социально­демографических показателей Пол, возраст, место и направление обучения, национальность и доход респонденты указывали самостоятельно.

Обработка данных. Использовались частотный анализ, описательная статистика, коэффициент а-Кронбаха, моделирование структурными уравнениями (SEM). Применялись пакет IBM SPSS Statistics 23 и программа IBM SPSS Amos 23.

В связи с тем, что в анкете все во- просы/утверждения, выявляющие эмиграционные тенденции молодежи, были прямыми, а соответствующие им шкалы — шестибалльными, в которых наименьшее значение соответствовало отрицанию эмиграционных намерений, а наибольшее — их подтверждению, деление респондентов на предпочитающих/ отвергающих эмиграционное поведение проходило по срединному значению в 3,5 балла. Таким образом, группу студентов, отвергающих те или иные проявления собственного эмиграционного поведения, составили респонденты, выбирающие варианты ответов в 1, 2 и 3 балла на соответствующие вопросы. Молодежь, отмечающая варианты ответов в 4, 5 и 6 баллов, была включена в группу респондентов, подтверждающих собственные эмиграционные намерения. Это позволило оценить в процентном соотношении выраженность эмиграционных тенденций в среде студенческой молодежи города Смоленска.

При обработке данных, полученных с помощью «Портретного ценностного опросника» Ш. Шварца (PVQ-RR), производился подсчет средних значений в соответствии с ключом по 10 универсальным ценностям и по 4 метацен­ностям.

Для оценки роли ценностей в формировании эмиграционных намерений студенческой молодежи использовался метод моделирования структурными уравнениями. В качестве зависимой переменной выступило эмиграционное намерение, которое моделировалось как латентный фактор, представленный тремя измеренными на выборке переменными согласно теории планируемого поведения А. Айзена. Предикторами в модели выступили 4 метаценности (по Ш. Шварцу).

При тестировании модели осуществлялся контроль социально-демографических переменных. На первом этапе был проведен множественный регрессионный анализ, в котором в качестве независимых переменных выступили социально-демографические параметры (пол, возраст и уровень дохода респондентов), а в качестве зависимых — поочередно 10 ценностей и 3 измеренные переменные-компоненты эмиграционного намерения (по А. Айзену). Было выявлено несколько значимых связей: с возрастом респондентов оказались отрицательно связаны ценности «стимуляция» (Р=-0,145, p=0,025), «безопасность» (Р=-0,172, p=0,008) и «универсализм» (Р=-0,142, p=0,026); ценность «благожелательность» оказалась более значима для девушек, нежели для юношей (Р=0,151, p=0,019), а уровень дохода был отрицательно связан с ценностью «универсализм» (в=-0,142, p=0,026). Далее осуществлялся второй этап, связанный с контролем дисперсии, объясняемой переменными, включенными в модель. Для этого проводился множественный регрессионный анализ, где в качестве зависимых переменных поочередно выступали переменные, использованные в модели (ценности и измеренные переменные-компоненты эмиграционного намерения по А. Айзену), а независимыми переменными были пол, возраст и уровень дохода. Затем в качестве отдельных переменных сохранялись не- стандартизированные регрессионные остатки всех переменных, используемых в модели. Это и были значения переменных, очищенные от дисперсии, объясняемой социально-демографическими характеристиками респондентов. Именно эти очищенные от влияния демографии переменные использовались в дальнейших расчетах.

Результаты

Рассмотрим распределение ответов респондентов, отражающих их эмиграционные намерения. Вероятность собственной эмиграции в течение ближайших пяти лет отмечают лишь 15,69% респондентов, в то время как 84,31% не верят в то, что эмигрируют из России в ближайшие годы. В то же время процент тех, кто хотел бы начать готовиться к эмиграции в течение ближайших пяти лет и собирается это сделать, выше отметки в 15,69%. Так, с утверждением «Я хотел(а) бы начать готовиться к эмиграции в течение ближайших пяти лет» согласились 39,22% респондентов, но о планах относительно проявления активности в подготовке к эмиграции высказались лишь 23,92%.

Несколько иная ситуация обстоит с распределением ответов на вопрос относительно желания эмигрировать, на который утвердительно ответили 52,16% респондентов. Тенденция рассогласования эмиграционных желаний и намерений предпринимать активные действия по подготовке к эмиграции среди молодежи прослеживается и по показателям дескриптивных статистик (см. таблицу): среднее и медиана переменной желательности эмиграции лежат в области предпочтений соответствующего поведения у студентов (значения выше 3-х), в то время как среднее и медиана компонентов эмиграционных намерений молодежи (А. Айзен), связанных с проявлением эмиграционной активности, лежат в области отрицания подобных действий (значения до 3-х).

Представленная в таблице иерархия ценностей студентов-смолян выглядит следующим образом: наименее важными для молодых людей, согласно средним по выборке, оказались ценности «власть», «конформность» и «традиция»; больший

приоритет и значение имеют ценности «гедонизм», «безопасность», «достижение», «универсализм» и «стимуляция»; на вершине иерархии расположились ценности «благожелательность» и «самостоятельность».

Иерархия метаценностей такова: на вершине стоят ценности блока «Само- преодоление» со средним значением 4,76. На втором месте — ценности блока «Открытость изменениям» (среднее — 4,60). Третье место занимают ценности блока «Сохранение» (среднее — 3,98).

Завершают иерархию ценности блока «Самоутверждение» (среднее — 3,85).

Обратимся к результатам проверки предположения о связи ценностей и эмиграционных намерений студентов. Модель, построенная при контроле социально-демографических переменных (пол, возраст, уровень дохода), имеет хорошие индексы пригодности: х2=4,2, df=8, CMIN/DF=0,528, p=0,837, CFI=1,000, RMSEA=0,000,           PCLOSE=0,968. Все вопросы/утверждения, оценивающие эмиграционные намерения, входят в латентный конструкт со статистически значимыми нагрузками (см. рисунок).

Полученные результаты подтверждают предположение о том, что ценности выступают предикторами эмиграционных намерений студентов-смолян. Обнаружена статистически значимая отрицательная связь эмиграционных намерений с ценностями блока «Сохранение» (в=-0,396, p=0,000), а также положительные статистически значимые связи эмиграционных намерений и ценностей блоков «Самоутверждение» (в=0,163, p=0,023) и «Само- преодоление» (в=0,180, p=0,034).

Обсуждение результатов

Полученные в ходе эмпирического исследования данные о выраженности у 52,16% респондентов желания эмигрировать из страны полностью соответствуют показателям, полученным в ходе недавнего социологического опроса Ле- вада-Центра2 [6]. Однако вербализируемые большинством студентов желания эмигрировать из России лежат, скорее, в плоскости пассивно-предпочитаемых стратегий, реализация которых пока не отражается в их поведении и намерении проявлять данное поведение в будущем.

Ценностная иерархия студентов-смолян соответствует ценностной иерархии, диагностируемой исследователями у молодежи из других регионов России. Так, в ходе опроса в 2015 году Г. Цой, Н.М. Лебе­дева и А.Н. Татарко выявили, что ценности «традиция», «власть» и «конформность» расположены внизу иерархии и характеризуются меньшей значимостью у студентов московских вузов (в числе которых были представители разных регионов России). На вершине же иерархии у респондентов тогда, так же как и у студентов смоленских вузов сейчас, оказались ценности «благожелательность» и «самостоятельность» [24]. И.Е. Ржанова и О.С. Алексеева [18] при изучении ценностей двух поколений (современной российской молодежи (большая часть выборки — это студенты) и их роди-

телей) обнаружили, что наибольшее предпочтение молодые люди отдают ценностям «счастливый брак» и «верные друзья» (что содержательно пересекается с ценностью «благожелательность» в терминологии Ш. Шварца), а наименьшее — ценностям «власть» и «известность» (пересекается с ценностью «власть» по Ш. Шварцу). Соотнесение полученных нами данных с результатами других отечественных исследований позволяет выдвинуть предположение о том, что выявленная на смоленской выборке иерархия ценностей студенческой молодежи может отражать упорядоченную ценностную структуру, присущую современным российским студентам в целом. Однако данное предположение требует дополнительной эмпирической проверки.

Обнаруженную отрицательную связь эмиграционных намерений с ценностями блока «Сохранение» мы объясняем скорее сущностью и особенностями добровольного эмиграционного поведения как такового и готовностью к его реализации именно тех студентов, кто может и ориентирован действовать вразрез с существующими в обществе обычаями, традициями, нормами и правилами. Положительные значимые связи эмиграционных намерений с метаценностями «Самопреодоление» и «Самоутверждение» стоит рассматривать, на наш взгляд, именно с позиции теории типов мотивации эмиграции, изложенной Е. Тартаковским и Ш. Шварцем [33]. Ценности составляют мотивационную основу поведения личности, в том числе и поведения эмиграционного. Соответственно, эмиграционное поведение и эмиграционные намерения как компоненты этого поведения могут быть обусловлены желанием удовлетворить на новом месте проживания те потребности, которые фру- стрированы на Родине. Содержательно метаценность «Самопреодоление» включает в себя ценности «универсализм» и «благожелательность» и предполагает ориентацию личности на заботу о природе, защиту окружающей среды и людей, признание важности справедливости и равных возможностей для всех, проявление терпимости, понимания и принятия других, значимости помощи и заботы о близких. То есть, вероятно, невозможность в условиях нынешнего проживания в России удовлетворения потребностей, лежащих в основе метаценности «Самопреодоление», у студентов ведет к поиску ими других стран для жизни, стран, где эта ценность, по их мнению, может быть реализована.

Н.М. Лебедева и А.Н. Татарко, сравнивая различные страны в пространстве ценностных измерений Ш. Шварца и Р. Ин- глхарта с использованием баз данных WVS и ESS, приходят к выводу, что для России, как и для других стран, включенных авторами в так называемый «Восточноевропейский культурный ареал», характерны довольно низкие уровни универсализма, участия, толерантности к «иным» и внимания к экологическим проблемам [14]. А наибольшую выраженность данные ценности имеют в странах, включенных в так называемый «Западноевропейский культурный ареал» (группа стран Северной и Западной Европы, лидерами по проявлению данных ценностей в которой являются Швеция, Германия, Норвегия, Швейцария, Нидерланды). Видимо, именно поэтому страны Западной и Северной Европы чаще всего указываются современными молодыми людьми как наиболее предпочтительное направление эмиграции из России [5]. Полученные нами результаты согласуются с работами отечественных ученых [2; 4], в которых указано, что стимулирующими факторами международной миграции выпускников региональных вузов России являются низкие показатели дружелюбности среды проживания в России, такие как толерантность и уровень культуры общества, а значимым психологическим условием роста миграционной активности современной молодежи является рассогласование между ценностями и доступностью их реализации в текущих условиях места проживания.

Интересен тот факт, что в 1995 году Е. Тартаковский и Ш. Шварц [33] на выборке молодых евреев, намеревающихся эмигрировать из России, эмпирически в процессе интервьюирования не обнаружили доказательств присутствия у них мотивации «идеализма», основанной на метаценности «Самопреодоление». Однако в нынешних социально-исторических условиях развития страны «идеализм» как тип мотивации эмиграции (в контексте подхода Е. Тартаковского и Ш. Шварца) косвенно находит эмпирическое подтверждение через доказательство наличия связи эмиграционных намерений и метаценности «Само- преодоление» на выборке студенческой молодежи г. Смоленска. Однако содержательное наполнение данного типа мотивации, вероятно, будет несколько отличаться от авторского подхода и будет связано не с желанием построить лучшее общество в другом месте, а с желанием жить в другом обществе, где предпочитаемые ценности значимы и реализованы.

Обнаруженная положительная связь эмиграционных намерений и метаценно­сти «Самоутверждение» свидетельствует о том, что у современных студентов-смолян эмиграционное поведение направляется также стремлением к удовлетворению потребностей в получении власти, обретению финансового благополучия, что в современном социально-историческом контексте развития страны во многом обусловлено экономической ситуацией в России вообще и в Смоленской области в частности. В работе Е. Тартаковского и Ш. Шварца данный тип мотивации эмиграции назван «материализмом».

Заключение

Проведенное исследование позволило выявить выраженность эмиграционных намерений у студентов-смолян, определить иерархию их ценностей и роль этих ценностей в формировании эмиграционных намерений. Изучение эмиграционного поведения молодежи в приграничном регионе России с невысокими показателями социально-экономического развития является особенно актуальным и требует внимания ученых и специалистов, чья деятельность напрямую связана с сохранением человеческого капитала внутри страны и заботой о благополучии молодежи.

Исследование показывает, что, несмотря на выраженное желание более чем у половины опрошенных уехать из России, эмиграционные настроения большей части молодежи носят преимущественно пассивный характер и не связаны с проявлением активного эмиграционного поведения. Как компоненты реального поведения эмиграционные намерения диагностированы у значительно меньшего числа студентов, что, с одной стороны, подтверждает разрыв в отношении желаний и действий, а с другой — расширяет возможности и прогнозируемый эффект проведения работы, направленной на сохранение человеческого капитала в условиях страны.

Очевидно, что действия по профилактике эмиграционного поведения молодежи не эффективны без учета психологических предикторов формирования эмиграционных намерений, в частности, их ценностных оснований. Практическая значимость подобных исследований не вызывает сомнений, так как знание психологических детерминант эмиграционных намерений позволяет прогнозировать эмиграционное поведение и может способствовать выработке превентивных мер для его предупреждения. В исследовании выявлено, что ценностная иерархия смоленских студентов соотносится с ценностями студентов из других регионов России. Обнаружена положительная связь эмиграционных намерений студентов-смолян с метаценностями «Са- мопреодоление» и «Самоутверждение», лежащими в основе эмиграционных мотивов «идеализма» и «материализма» (в терминологии Е. Тартаковского и Ш. Шварца). Выявленное нивелирование значимости метаценности «Сохранение» студентами с эмиграционными намерениями является, на наш взгляд, скорее ценностной основой готовности к эмиграции, нежели проявлением специфического эмиграционного мотива, так как добровольное эмиграционное (нетрадиционное для большинства) поведение характерно именно для тех студентов, которые готовы действовать вразрез с существующими в обществе обычаями, традициями, нормами и правилами.

Стоит отметить, что ограничением исследования являются особенности выборки и невозможность экстраполировать полученные результаты на всех российских студентов, в связи с чем сделанные выводы имеют отношение лишь к студенческой молодежи смоленского региона. Наряду с этим в исследовании не отражены данные, позволяющие контролировать характер (постоянный или временный) и направление предполагаемой эмиграции студентов, что важно в контексте оценки выраженности эмиграционных намерений студенчества. Обозначенные ограничения могут быть нивелированы в процессе дальнейших научных изысканий в данной проблемной области, в том числе и в направлении запланированной автором работы по изучению целостной структуры социально-психологического пространства эмиграционных намерений российской молодежи в целом, а также кросс-культурного анализа данного пространства у представителей молодежи различных стран.

 

 

1 С 05.09.2016 г. «Левада-Центр» включен в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.

 

1.        Арсеньев Д.Г., Краснощёков В.В. Система подготовки студентов к международной академической мобильности // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Гуманитарные и общественные науки. 2017. Т. 8. № 3. С. 134—144. DOI:10.18721/JHSS.8313

2.        Бакина А.В., Орлова О.А., Яремчук С.В. Компоненты ценностно-смысловой сферы личности как предикторы миграционных намерений молодежи (на примере города Комсомольска-на- Амуре) // Социальная психология и общество. 2019. Т. 10. № 2. С. 95—113. DOI:10.17759/ sps.2019100208

3.        Бюллетень «Численность и миграция населения Российской Федерации в 2018 году» (0,9 Мб) — выпуск 2019 г. (опубликовано 28.06.2019) [Электронный ресурс]. URL: http:// old.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/ doc_1140096034906 (дата обращения: 15.01.2020).

4.        Варшавская Е.Я., Чудиновских О.С. Миграционные планы выпускников региональных вузов России // Вестник Московского университета. Серия 6: Экономика. 2014. № 3. С. 36—58.

5.        Голиков Н.А., Ковалькова А.С. Отношение старшеклассников к «утечке умов» — эмиграции на Запад // Новые технологии в образовании. Материалы ХХ Международной научно- практической конференции. М.: Издательство «Перо», 2015. С. 84—93.

6.        Гончаров С., Волков Д. Эмиграционные настроения (опубликовано 26.11.2019) [Электронный ресурс]. URL: http://www.levada.ru/2019/11/26/emigratsionnye-nastroeniya-4/ (дата обращения: 02.01.2020).

7.                   Гуревич А. Мотивация эмиграции. СПб.: Речь, 2005. 272 с.

8.        Джанашиа А.З. Проблема изучения намерения на эмпирическом уровне // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2011. № 2. С. 82—85.

9.        Зинченко Ю.П., Зотова О.Ю. Эмиграционные намерения и безопасность личности // Национальный психологический журнал. 2013. № 2(10). С. 17—24.

10.    Иванова Е.И. Миграционные намерения современных поколений россиян: новая волна миграции // Проблемы прогнозирования. 2017. № 3. С. 106—118.

11.    Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. СПб: Питер, 2002. 512 с.

12.    Кузнецова С.А. Возможности изучения миграционных намерений в социальной психологии // Вестник РУДН: Психология и педагогика. 2012. № 3. С. 60—65.

13.    Кузнецова С.А. Миграционные установки как специфический вид социальных установок // Вестник РУДН: Психология и педагогика. 2012. № 4. С. 61—65.

14.    Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Векторы развития стран в едином пространстве культурных измерений // Психологический журнал. 2019. Т. 40. № 6. С. 124—136.

15.    Муращенкова Н.В., Гриценко В.В., Ефременкова М.Н. Опасения и страхи как предикторы эмиграционных намерений студентов // Социально-психологическая адаптация мигрантов в современном мире: Материалы 5-й Международной научно-практической конференции. В.В. Константинов. Пенза, 2020. С. 307—314.

16.    О социально-экономическом положении Смоленской области в январе-ноябре 2019 года [Электронный ресурс] // Доклад/Смоленскстат. Смоленск, 2019. 51 с. URL: https://sml.gks. ru/storage/mediabank/dokl_11sayt.pdf (дата обращения: 05.01.2020).

17.    Рассказова Е.И., Иванова Т.Ю. Мотивационные модели поведения, связанного со здоровьем: проблема «разрыва» между намерением и действием // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2015. Т. 12. № 1. С. 105—130.

18.    Ржанова И.Е., Алексеева О.С. Ценностные предпочтения двух поколений [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2018. Т. 11. № 60. С. 6. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 10.01.2020).

19.    Татарко А.Н. Социально-психологический капитал личности как фактор успеха в открытии нового бизнеса // Психология. Журнал высшей школы экономики. 2013. Т. 10. № 4. С. 80—98.

20.    Флоринская Ю.Ф., Карачурина Л.Б. Новая волна интеллектуальной эмиграции из России: мотивы, каналы и механизмы // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2018. № 6. С. 183—200.

21.    Фролова С.В. Макропсихологический анализ эмиграционных намерений молодежи // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2010. Т 10. № 3. С. 91—96.

22.    Фролова С.В. Представления современной молодежи об эмиграции как успешной жизненной и карьерной стратегии // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. 2012. Т. 12. № 4. С. 97—100.

23.    Хрусталева Н.С. Психология эмиграции: социально-психологические и личностные проблемы: Дис. … д-ра психол. наук. СПб., 1996. 332 с.

24.    Цой Г., Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Сравнительный анализ взаимосвязи ценностей и социально-экономических представлений корейских и российских студентов // Вестник Костромского государственного университета. Серия: Педагогика. Психология. Социокинетика. 2017. № 3. С. 101—107.

25.    Чувашов С.В. Социально-психологический капитал как фактор эмиграционных намерений молодежи // Психология. Журнал высшей школы экономики. 2014. Т. 11. № 2. С. 169—177.

26.    Шарипов Ф.В. Педагогика и психология высшей школы: учебное пособие. М.: Логос, 2012. 448 с.

27.                Шварц Ш., Бутенко Т.П., Седова Д.С., Липатова А.С. Уточненная теория базовых индивидуальных ценностей: применение в России // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2012. Т. 9. № 1. С. 43—70.

28.    Юдина Т.Н. Миграция: словарь основных терминов. М.: Издательство РГСУ; Академический Проект, 2007. 472 с.

29.    Ajzen I. Constructing a TPB questionnaire: Conceptual and methodological considerations. 2002. URL: http://www.people.umass.edu/aizen/pdf/tpb.measurement.pdf

30.    Fishbein M., Ajzen I. Predicting and changing behaviour: The reasoned action approach. N.Y.: Psychology Press, 2010.

31.    Orosova O. et al. Emigration intentions and risk behaviour among university students. Publisher: P.J. Šafárik University in Košice, 2017. 328 p.

32.    Schwartz S.H. et al. Refining the Theory of Basic Individual Values // Journal of Personality and Social Psychology. 2012. Vol. 103. No. 4. P. 663—688. DOI:10.1037/a0029393

33.    Tartakovsky E., Schwartz S.H. Motivation for emigration, values, wellbeing, and identification among young Russian Jews // International Journal of Psychology. 2001. Vol. 36(2). P. 88—99.

34.    Van Dalen H., Henkens K. Explaining emigration intentions and behaviour in the Netherlands, 2005- 10 // Population Studies. 2013. Vol. 67. No. 2. P. 225—241. DOI:10.1080/00324728.2012.725135

35.    Williams A.M., Jephcote C., Janta H., Li G. The migration intentions of young adults in Europe: A comparative, Multi—level analysis // Popul Space Place. 2018. No. 24. P. 21—23. DOI:10.1002/psp.2123

 

PlumX

Метрики публикации