Следы личности на схематическом изображении лица

Исследуются представления о личности виртуального натурщика по схематическим изображениям лиц, индуцирующих экспрессии радости и грусти (Brunswik, 1956). Оценки наблюдателей выполнялись с помощью шкал методики «Личностный дифференциал». Показано, что варьирование расстояния между условными глазами, длиной носа, высотой рта и лба вызывает не только впечатления радости либо грусти, но и меняет представление об индивидуально-психологических особенностях виртуальной личности. При расширении структуры лица по горизонтали и ее сужении по вертикали доминируют ярко выраженные положительные представления о личности виртуального натурщика. При альтернативной конфигурации схемы — сужении лица по горизонтали и его расширении по вертикали — представления о личности натурщика сливаются с представлениями, порожденными нейтральной схемой лица. Экспозиции трех внешне сходных изображений лица соотносятся с двумя воображаемыми натурщиками. Эффект удвоения по-разному воспроизводится в динамике компонентов имплицитной структуры личности — факторах «Оценка», «Сила», «Активность». Доказывается, что представления об индивидуально-психологических особенностях виртуального натурщика — того, кому принадлежат схематические лица, опосредовано восприятием его состояний. Гипотеза, согласно которой эффект удвоения обусловлен различиями в самооценке наблюдателей, не получила подтверждения.

С точки зрения содержания, обобщенный (по всем шкалам) образ личности виртуального натурщика по схеме нейтрального лица (Bo) может быть описан как некое единство положительных и отрицательных качеств: обаятельный (Chi-Square = 10,035; p =0,007), слабый (Chi-Square = 49,878; p <0,001), добросовестный (Chi-Square = 42,901; p <0,001), упрямый (Chi-Square = 64,667; p <0,001), замкнутый (Chi-Square = 20,033; p <0,001), эгоистичный (Chi-Square = 6,988; p =0,003), зависимый (Chi-Square = 70,994; p <0,001), пассивный (Chi-Square = 31,143; p <0,001), черствый (Chi-Square = 18,236; p <0,001), вялый (Chi-Square = 18,000; p <0,001), справедливый (Chi-Square = 29,043; p <0,001), напряженный (Chi-Square = 54,306; p =0,009), суетливый (Chi-Square = 9,337; p =0,018), враждебный (Chi-Square = 8,044; p <0,001), уверенный (Chi-Square = 31,443; p <0,001), нелюдимый (Chi­Square = 22,068; p <0,001), неискренний (Chi-Square = 16,656; p <0,001), несамостоятельный (Chi-Square = 65,303; p <0,001), невозмутимый (Chi-Square = 27,753; p <0,001). Хотя отрицательных оценок виртуального натурщика почти в 2 раза больше (12:7), они уравновешены более высокими баллами положительных ответов. В итоге устанавливается базовый уровень значений, близкий к нулевому (рис. 3).

С введением конфигурационных трансформаций описанный образ содержательно меняется. Наиболее радикальные изменения (около 90%) связаны со схемой лица, вызывающей впечатление радости (Bf) — здесь получены наивысшие бальные значения (как положительные, так и отрицательные), а в 8 шкалах из 19 произошла смена модально­
сти. Слабость нейтрального лица превратилась в силу (Wilcoxon W = 30841,00; p <0,001), упрямство заменило уступчивость (Wilcoxon W = 24939,00; p <0,001), замкнутость сменила открытость (Wilcoxon W = 54079,00; p <0,001), пассивность превратилась в деятельность (Wilcoxon W = 31936,00; p <0,001), черствость сменила отзывчивость (Wilcoxon W = 56093,00; p =0,008), суетливость — спокойствие (Wilcoxon W = 35322,00; p <0,001), место неискренности заняла честность (Wilcoxon W 54861,00; p <0,001), несамостоятельность поменялось на самостоятельность (Wilcoxon W 26575,50; p <0,001). По существу, это характеристика другой личности, противоположной виртуальному носителю нейтрального схематического лица (рис. 3).

Оценки схематических изображений, вызывающих впечатление грусти (Bt), также отличаются от оценок нейтрального лица в сторону положительного полюса, но в существенно меньшей степени. Их значения более ограничены и синхронизированы с оценками нейтральной схемы лица (свыше 80%). Изменения модальности происходят всего в трех шкалах (эгоистичный меняется на добрый, зависимый — на независимый и вялый — на энергичный); отличия в оценках «радостной» схемы от нейтральной по этим шкалам отсутствуют. По своему содержанию виртуальные личности нормального и «грустного» схематического лица весьма похожи (рис. 3); это разные проявления одного и того же воспринимаемого натурщика.

Для анализа данных в контексте имплицитной структуры виртуальной личности результаты оценок схем по значимо различающимся шкалам были переведены в интегративные показатели медианных значений «Оценки», «Силы» и «Активности». В ходе работы подтвердилось, что схеме лица с конфигурационными изменениями по типу радости соответствует наиболее высокий интегративный бал, отличающийся от оценок схем нейтрального лица и конфигурационных трансформаций по типу грусти (Z = -5,809 при p <0,001; Z = -4,809 при p <0,001 соответственно, рис. 3).

Попарный анализ, выполненный с помощью Т-Вилкоксона, показал, что по фактору О, совокупные оценки нейтральной схемы лица и схемы с изменениями по типу грусти кратно выше оценок схем с экспрессивной конфигурацией по типу радости (Т = -4,062 при р <<0^01 и Т = -3,790 при p <0,001 соответственно) (рис. 3). Значимых различий в оценках «грустной» и нейтральной схем не обнаружено. В обоих случаях возникает представление, что виртуальный натурщик адекватно относится к себе, удовлетворен собственным поведением и уровнем достижений. При экспозиции схемы «радости» эти характеристики теряют определенность.

При сравнении ответов по фактору С и здесь обнаруживается поляризация: позитивную направленность при экспозиции схем «радости», негативную — при экспозиции «нейтрального» и «грустного» лица (Т = -5,969 при p <0,001; Т = -5,929 при p <0,001 соответственно). Если «радостное» лицо представляется сильным, решительным, уверенным в себе, способным держаться принятой линии поведения, то нейтральное и «грустное» лица чаще наделяются альтернативными характеристиками (рис. 3).

По фактору А значимые различия проявились при оценке нейтральной схемы лица и схемы «грусти», а также «радостных» и «нейтральных» схем (Т = -3,655 при p <0,001 и Т = -4,554 при p <0,001 соответственно). Носитель «нейтрального» лица по сравнению с конфигурационными изменениями по типу грусти выступает как совершенно необщительный, более замкнутый, неэнергичный и малодеятельный. Если при экспозиции нормальной и «грустной» схем отрицательная направленность индивидуально-психологических особенностей преобладает, то при экспозиции «радостной» схемы она меняется на позитивную: виртуальный натурщик воспринимается скорее экстравертированным, активным и импульсивным (рис. 3).

Таким образом, не только на уровне целого, но и на уровне компонентов представления об индивидуально-психологических особенностях виртуальной личности зависят от конфигурации экспонируемой схемы лица. Приведенные результаты исследования позволяют дать психологическую характеристику не одного, а двух виртуальных натурщиков, обнаруживаемых при восприятии конфигурационных схем лица разного типа. Можно ожидать, что выявленная двойственность связана не столько с типами конфигурации лицевых схем, сколько с различиями в способах оценки, используемых наблюдателями при восприятии не только других людей, но и самих себя.

Самооценка наблюдателей и оценка индивидуально-психологических свойств виртуальной личности.

На основе процедур кластерного анализа выделились две группы наблюдателей со сходными личностными профилями по шкалам ЛД. В первый кластер вошли 57% участников исследования, высоко оценивших себя с точки зрения социально одобряемых качеств: обаятельный, сильный, разговорчивый, добросовестный, упрямый, открытый, добрый, независимый, деятельный, отзывчивый, решительный, энергичный, справедливый, дружелюбный, уверенный, общительный, честный, самостоятельный. Данную совокупность черт условно будем называть высокой самооценкой, или самооценкой положительного типа (S+). Во второй кластер вошли 43% респондентов, оценивших себя более критично, в частности считавшие себя: молчаливыми, уступчивыми, зависимыми, вялыми, расслабленными, спокойными. Данная совокупность черт условно образует умеренную самооценку, или самооценку отрицательного типа (S-). Медианы самооценок наблюдателей по шкалам ЛД в зависимости от кластеров S+, S- представлены на рис. 4.

Рис. 4. Средние значения самооценок наблюдателей по шкалам методики ЛД

Значения самооценок наблюдателей S+ кратно превосходят аналогичные значения наблюдателей S-. Соотношения медиан самооценок по факторам имплицитной структуры личности (О, С, А) можно видеть на рис. 5. Вместе с тем соотношения факторов в обоих случаях остается одинаковым: наивысшие значения соответствуют фактору О, наиболее низкие — фактору А.

Наблюдатели с самооценкой типа S+ чувствительны к изменениям структурной схемы лица в 14 из 21 шкал (рис. 6). Респонденты S+ дифференцируют типы схем по следующим шкалам: Слабый—Сильный (х² = 35,849; р<0,001), Безответственный— Ответственный (х² = 27,159; р<0,001), Уступчивый—Упрямый (х² = 36,302; р<0,001), Зависимый—Независимый (х² = 40,471; р<0,001), Пассивный—Деятельный (х² = 16,000; р<0,001), Черствый—Отзывчивый (х² = 12,291; р=0,002), Несправедливый—Справедливый (х² = 14,036; р=0,001), Расслабленный—Напряженный (х² = 33,813; р<0,001), Враждебный— Дружелюбный (х² = 7,692;р=0,021), Неуверенный—Уверенный (х² = 9,475; р=0,009), Нелюдимый—Общительный (х² = 10,752; р=0,005), Неискренний—Честный (х² = 11,113; р=0,001), Несамостоятельный—Самостоятельный (х² = 33,882; р<0,001), Невозмутимый— Раздражительный (х² = 8,167; р=0,017). При экспозиции нейтральной схемы виртуальная личность представляется¹ добросовестной, дружелюбной, а вместе с тем неуверенной, невозмутимой, черствой и напряженной. Изменения схемы лица по типу радости создают впечатления сильной, упрямой, независимой, деятельной, справедливой, самостоятельной, но при этом безответственной, черствой, расслабленной и неуверенной личности. Схема «грустного» лица ассоциируется с представлениями об уступчивом, пассивном, не уверенном в себе, хотя и добросовестном, дружелюбном человеке.

Представители кластера S- более чувствительны к трансформациям лицевых схем (18 из 21 шкалы). Сюда включаются: Непривлекательный—Обаятельный (х² = 6,816; р=0,033), Слабый—Сильный (х² = 14,838; р=0,001), Молчаливый—Разговорчивый (х² = 9,579; р=0,008), Безответственный—Ответственный (х² = 15,920; р<0,000), Уступчивый— Упрямый (х² = 28,390; р<0,001), Замкнутый—Открытый (х² = 20,949; р<0,001), Эгоистичный—Добрый (х² = 11,135; р=0,004), Зависимый—Независимый (х² = 30,587; р<0,001), Пассивный—Деятельный (х² = 17,377; р<0,001), Черствый—Отзывчивый (х² = 6,320; р=0,042), Вялый—Энергичный (х² = 15,892; р<0,001), Несправедливый— Справедливый (х² = 15,868; р<0,001), Расслабленный—Напряженный (х² = 20,632; р<0,001), Неуверенный — Уверенный (х² = 26,260; р<0,001), Нелюдимый—Общительный (х² = 12,868; р=0,002), Неискренний—Честный (х² = 6,727; р=0,035), Несамостоятельный— Самостоятельный (х² = 31,684; р<0,001), Невозмутимый—Раздражительный (х² = 14,795; р=0,001). При экспозиции нейтральной схемы виртуальная личность воспринимается обаятельной, добросовестной, энергичной, а вместе с тем замкнутой, пассивной, неуверенной и невозмутимой. За схемой радостного лица угадывается обаятельная, сильная, упрямая, независимая, деятельная, энергичная, справедливая, общительная, самостоятельная личность, наделенная не всегда одобряемыми социальными качествами: неискренностью, не- уверенностью,расслабленностью, замкнутостью, безответственностью. «Грустная» схема порождает впечатления разговорчивой, открытой, обаятельной, добросовестной и уступчивой личности.

Категории личностных черт, наиболее часто используемые наблюдателями S+ и S- в оценках схематических изображений лица разного типа, представлены в табл. 1. Она иллюстрирует общее сходство влияния типов самооценки наблюдателей на категоризацию черт нормального и трансформированных изображений схематического лица, а также содержательное различие в восприятии схемы радости, с одной стороны, и нейтральной и «грустной» схем — с другой. Различия влияний типов самооценки касаются двух моментов: в случае S- расширяется объем часто используемых черт, а независимо от типа экспонируе­мых схем проявляется категория «обаятельный», играющая особую роль в характеристике межличностных отношений.

Таблица 1

Тип самооценки	Тип схемы	Категории личностных черт
		«Позитивные»	«Негативные»
S+	«Нейтральная» (Bo)	Добросовестный, дружелюбный	Неуверенный, черствый, невозмутимый, напряженный
	«Радость» (Bf)	Сильный, упрямый, независимый, деятельный, справедливый, самостоятельный	Безответственный, черствый, неуверенный, расслабленный
	«Грусть» (Bt)	Добросовестный, дружелюбный	Неуверенный, уступчивый, пассивный
S-	«Нейтральная» (Bo)	Обаятельный, добросовестный, энергичный	Неуверенный, замкнутый, пассивный, невозмутимый

Представителями обоих кластеров схема радостного лица максимально наделяется положительными индивидуально-психологическими чертами. Наблюдатели с типом самооценки S+ склонны усиливать отрицательные качества нейтральной и «грустной» виртуальной личности, наблюдатели S- усиливают положительные качества нейтрального лица, но ослабляют «грустное» (рис. 7). Несмотря на эти влияния соотношение оценок схематических лиц разного типа сохраняется.

Наибольшие различия в оценках индивидуально-психологических особенностей виртуальной личности представителями S+ и S- возникают при экспозиции схемы грустного лица (рис. 8). Оценивая «грустное» лицо, наблюдатели S+ выделяют его открытость (Mann—Whitney U = 173,000; р=0,025), разговорчивость (Mann—Whitney U=139,000; р= 0,003), раздражительность (Mann—Whitney U= 173,000;p=0,023), вялость (Mann—Whitney U = 185,000; р=0,046) и враждебность (Mann—Whitney U = 176,000; р=0,029), наблюдатели S— дружелюбие (Mann—Whitney U = 176,000; p=0,029) и молчаливость (Mann—Whitney U = 139,00; p =0,003), а также раздражительность (Mann—Whitney U = 173,000; p = 0,023), вялость (Mann—Whitney U = 185,000; p=0,046) и открытость (Mann—Whitney U = 173,00; p=0,025), но в существенно меньшей степени.

Оценки схемы радостного лица испытуемыми разных кластеров значимо различаются по двум шкалам: Вялый—Энергичный (Mann—Whitney U = 187,000; p=0,052) и Враждебный—Дружелюбный (Mann—Whitney U = 130,500; p= 0,002). Наблюдатели S+ воспринимают индуцированную радость как вялость, S— как энергичность. Оба кластера подчеркивают дружелюбие, но S+ — наиболее часто.

Оценки нейтральной схемы различаются только по шкале Черствый—Отзывчивый (p = 0,030). Наблюдатели воспринимают виртуальную личность отзывчивой, но в разной степени: представители S- отмечают это качество значительно чаще.

Значимые различия в оценках схем касаются факторов О либо А. Ответы, относящиеся к фактору С, от типа самооценки наблюдателей не зависят. Наибольшее число рассогла­сований в восприятии схематического лица представителями S+ и S- связаны с фактором А (5 шкал из 7, причем 4 шкалы — при экспозиции «грустного» лица).

Обсуждение результатов

Главный результат исследования состоит в том, что разным конфигурациям схематического лица соответствуют разные представления наблюдателей о личности виртуального натурщика. Схемы лица, составленные из минимального набора абстрактных элементов, вызывают ассоциации с определенной констелляцией индивидуально-психологических свойств, имеющей внутреннюю структуру. При экспозиции схемы нейтрального лица доли условно положительных и отрицательных качеств виртуальной личности примерно одинаковы. При экспозиции схемы грусти доля положительных качеств незначительно возрастает. Схема радости существенно усиливает оценки в сторону положительного полюса шкал. Конфигурационный эффект восприятия схематического лица асимметричен. Полученный
результат соответствует впечатлениям радости или грусти, возникающим при разнонаправленных конфигурационных трансформациях (по Брунсвику) изображений реального лица (Барабанщиков, 2012, 2016).

Сравнительный анализ полученных данных с данными других исследований (Барабанщиков, 2012; Барабанщиков, Хозе, 2013;Brunswik, 1956; Gordon, Zukas, Chan, 1982; Neth, Martinez, 2009, 2010) позволяют заключить, что основанием для выделения и дифференцировки значимо различных индивидуально-психологических особенностей виртуальной личности являются не пространственная конфигурация или способ изображения лица как таковые, а впечатления о том или ином состоянии (радости, грусти или др.) виртуального натурщика, конструируемые наблюдателем. Представление о личности воображаемого натурщика опосредовано восприятием его состояния. Данный результат соответствует гипотезе сверхобобщения эмоциональных состояний (Zebrowitz, 1997, 2011) и является ее подтверждением на материале простейших схематических лиц.

Подчеркнем, что речь идет о восприятии не отдельных черт или свойств личности, а об относительно устойчивых структурах черт, включающих и положительные, и отрицательные качества. Так, впечатление радости уверенно ассоциируется, с одной стороны, с обаянием, силой, упрямством, независимостью, энергичностью и самостоятельностью (верхние значения оценок превосходят 1), ас другой стороны — с расслабленностью и неуверенностью виртуальных натурщиков. Впечатление грусти, проявляясь не столь ярко, ассоциируется (по максимальным абсолютным значениям, достигающим 0,5 балла), с одной стороны, с обаянием, добросовестностью и энергичностью, с другой стороны — с уступчивостью и спокойствием. В обоих случаях описываемые констелляции имеют общие черты (дружелюбие и др.). При этом сами впечатления радости/гру- сти «спокойного лица» являются проявлениями констелляции слабых эмоциональных состояний, среди которых радость либо грусть выступают лишь в качестве доминант (Барабанщиков, 2016). Воспринимаемая констелляция черт опосредуется восприятием констелляции состояний.

Обнаруженные тенденции по-разному раскрываются в представлениях о компонентах имплицитной структуры виртуальной личности. Интегральные оценки фактора О (сим- патия/антипатия к воспринимаемому) при экспозиции нейтральной и «грустной» схем лица значительно выше баллов, набираемых при экспозиции схемы радости. Исключение составляют ответы по шкалам Несправедливый—Справедливый, Непривлекательный— Обаятельный; в последнем случае оценки нейтральной схемы занимают переходную позицию: оказываются выше для схем грусти, но ниже для схем радости. Общим для оценок факторов С (доминирование/подчинение) и А (экстраверсия/интроверсия) является выраженная поляризация ответов: положительные ответы преобладают при экспозиции схемы радости, а отрицательные — при экспозиции нейтральной схемы и схемы грусти. В первом случае ответы на экспозицию индуцированной радости имеют предельно высокие бальные значения, во втором — кратно сокращены, а соотношение отрицательных оценок А и С меняется на противоположное. По существу, сходство оценок схем нейтрального и грустного лица и их противопоставление оценкам схемы радости складываются на уровне восприятия отдельных компонентов имплицитной структуры виртуальной личности. При экспозиции схем нейтрального и грустного лица позитивная направленность ответов по фактору О элиминируется отрицательной направленностью ответов по факторам С и А. При экспозиции конфигурационных схем радости доминирует позитивная направленность
ответов. Значения оценок «радости» отличаются от оценок нейтрального лица по всем факторам, оценки «грусти» — только по фактору А.

Совокупный анализ данных говорит о том, что в ходе восприятия упрощенного схематического изображения лица наблюдатели имеют дело не с одним, а, по крайней мере, с двумя виртуальными натурщиками. Один обнаруживает себя в условиях индуцированной радости, второй — при экспозиции нейтральной схемы и ее трансформации по типу грусти.

Для того чтобы уточнить происхождение эффекта удвоения виртуальной личности, рассмотрим взаимосвязи оценок виртуального натурщика с самооценкой наблюдателей. Проведенное исследование выявило два типа самооценки: S+ и S-, — которые по выборке испытуемых распределились более или менее равномерно. S+ объединяет наблюдателей, показавших высокую самооценку социально одобряемых качеств, S— наблюдателей, давших более взвешенную самооценку, увеличивающую число условно негативных черт. Значения усредненной самооценки S+ кратно превосходят соответствующие значения S-. Соотношения факторов О, С, А в обоих случаях сохраняется, указывая на количественные критерии, лежащие в основе различия типов самооценки; это, например, меры адекватности или критичности наблюдателей по отношению к собственной личности. Максимально высоко оцениваются черты, выражающие симпатию к самому себе, максимально низко — черты, отражающие собственную экстравертированность. Может показаться, что эффект удвоения виртуальной личности вызывается не столько асимметрией по-разному трансформированных схем, сколько различиями в самооценках наблюдателей, переносимых ими на оценку виртуальных натурщиков. Однако в действительности эта гипотеза не подтверждается. Влияния S- и S+ на оценку как нормального, так и трансформированного изображений схематического лица очень похожи. Для всех типов самооценки констелляции черт, соответствующие индуцированной радости, с одной стороны, и индуцированной грусти, с другой, вполне различимы. В первом случае категории личности имеют ярко выраженный позитивный характер, во втором — смещены в сторону отрицательных полюсов. При любой самооценке проявляется оппозиция оценок «радостной» схемы, с одной стороны, и нормальной и «грустной» схем с другой.

Как мы убедились, влияние различий S+ и S- на оценку схематических изображений лица выражено не столь ярко. Тенденция состоит в том, что представители S+ усиливают отрицательные качества нормальной и «грустной» виртуальной личности, а представители S— и усиливают (спокойное лицо), и ослабляют (грустное лицо) их. Имеют место элементы контрастной проекции личности наблюдателя.

Наибольшее количество различий (5) возникает при экспозиции схемы грусти, 2 — схемы радости, 1 — исходной схемы лица. Расхождения оценок касаются факторов О и особенно А; ответы, относящиеся к фактору С от типа самооценки не зависят. В отличии от S+ наблюдатели S- чаще используют более широкое категориальное пространство личностных черт; в частности, независимо от типа схем в число значимых оценок включается категория «обаятельный», способная активно влиять на оценку других характеристик личности (Eagly et al., 1991). Обратим внимание на то, что даже в различиях влияний типов самооценки просматривается зависимость оценок виртуального натурщика от типа трансформаций схематического лица.

Таким образом, эффект удвоения виртуальной личности схематического лица как тенденция межличностного восприятия имеет место при любом типе самооценки наблюдателя. Последняя, безусловно, влияет на общую оценку виртуального натурщика, но это влияние само включено в более емкий информационный поток, обусловленный конфигурацией схемы лица, и зависит от его содержания.

Заключение

В выполненной работе исследовались представления о личности виртуального натурщика при восприятии схематических изображений лица, составленных из минимального набора простых геометрических объектов (Brunswik, 1956). Наблюдателям экспонировались схемы нейтрального лица и ее конфигурационные трансформации, которые вызывали впечатления эмоций радости (при сплющиваниях структуры схематического лица по горизонтали) либо грусти (при сжатии структуры лица по вертикали). Используя методику ЛД, мы нашли, что при восприятии схемы нейтрального лица обобщенный образ виртуального натурщика содержит устойчивую констелляцию личностных черт, которая состоит из равных долей условно положительных и отрицательных качеств. С введением конфигурационных трансформаций оценки виртуальной личности смещаются в сторону положительных ответов. Радикальные изменения (около 90% значимых черт) имеют место при экспозиции схемы радости; складывается альтернативный образ виртуальной личности. Различия в оценках схем грусти не столь значительны (около 20%), а содержание констелляций личностных черт нормального и «грустного» схематического лица в целом совпадает. Поляризация оценок в разных формах сохраняется на уровне каждого из факторов имплицитной структуры личности. Таким образом, в ходе восприятия схематического лица наблюдатель вступает во взаимодействие не с одним, а с двумя виртуальными натурщиками. Один обнаруживает себя в условиях нейтральной схемы лица и индуцированной грусти, второй — в условиях индуцированной радости. Перманентные переходы от одной виртуальной личности к другой наблюдателями не осознаются. Из полученных данных вытекает ряд следствий.

Во-первых, конфигурационным отношениям схематического лица (по Брунсвику) соответствуют констелляции относительно устойчивых индивидуально-психологических свойств виртуального натурщика.

Во-вторых, конфигурационный эффект восприятия личностных черт схематического лица проявляется одновременно с асимметричными впечатлениями радости и грусти, возникающими при разнонаправленных конфигурационных трансформациях.

Во-третьих, основанием для выделения и дифференцировки значимо различных черт является не пространственная конфигурация или способ изображения лица как таковые, а впечатления о том или ином состоянии виртуального натурщика.

В-четвертых, опосредованность представлений о личности воображаемого натурщика отвечает гипотезе сверхобобщения воспринятых эмоций (Zebrowitz, 1997, 2011) и является ее подтверждением на материале простейших схематических лиц.

Предположение о том, что эффект удвоения виртуальной личности вызывается различиями в самооценке наблюдателей, перенесенных на оценку виртуальных натурщиков, не получило подтверждения. Выявлены два типа самооценок: «высокая» (S+) и «умеренная» (S-). Хотя усредненные значения первой кратно превосходят значения второй, способы их влияния на оценку схематических лиц похожи. При любой самооценке проявляется оппозиция оценок схемы радости, с одной стороны, и нормальной схемы либо схемы грусти — с другой. Зависимость оценок виртуального натурщика от конфигурационных трансформаций схематического лица просматривается и в различиях влияний типов самооценки.
Самооценка включена в более широкий процесс оценивания схематических изображений лица и подчиняется его содержанию.

Выполненное исследование показывает, что использование схематического лица в качестве стимульного материала действительно позволяет моделировать в общей форме взаимосвязь между «очищенной» от конкретных ассоциаций конфигурацией его внутренних элементов и особенностями виртуальной (абстрактной) личности. Это открывает возможность более глубокого анализа взаимоотношений индуцированных экспрессий и индивидуально-психологических особенностей личности воспринимающего, а также поиска универсальных механизмов межличностной коммуникации.

---

          Финансирование

Работа поддержана РНФ, проект .\01<8-1<8-00350 «Восприятие в структуре невербальной коммуникации».

 

¹ Здесь и далее учитываются результаты оценок личностных черт, значения которых превышают в абсолютных значениях 0,5 баллов в направлении любого полюса шкалы.

1. Бажин Е.Ф., Эткинд А.М. Личностный дифференциал: метод. рекомендации. Л.: Издательство Ленинградского   научно-исследовательского   психо-неврологического   института   имени   В.М, Бехтерева. 1983.
2. Барабанщиков В.А. Восприятие выражений лица. М.: Институт психологии РАН, 2009. 448 с
3. Барабанщиков В.А. Экспрессии лица и их восприятие. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. 341 с.
4. Барабанщиков В.А. Динамика восприятия выражений лица. М.: Когито-Центр, 2016. 378 с.
5. Барабанщиков В.А. (отв. ред.) Когнитивные механизмы невербальной коммуникации. М.: Когито- Центр, 2017. 359 с.
6. Барабанщиков В.А., Хозе Е.Г. Конфигурационные признаки экспрессий спокойного лица // Экспериментальная психология, 2012.Т. 5. № 1. С. 45—68.
7. Барабанщиков В.А., Хозе Е.Г. Восприятие экспрессий лица, обусловленных его конфигурацией // Лицо человека в науке, искусстве и практике / Под ред. К.И. Ананьевой, В.А. Барабанщикова, А.А. Демидова. М.: Когито-Центр, 2015. С. 159—182.
8. Bartlett J.C., Helm A., Jerger S. Selective attention to inner and outer parts of face: Evidence for holistic and featural processing. Dallas: University of Texas, 2001.
9. Brunswik E. Perception and the representative design of psychological experiments. Berkeley: University of California Press, 1956.
10. Eagly A., Ashmore R.D., Makhijani M.G., Longo L.C. What is beautiful is good, but…: A meta-analitic review of research on physical attractiveness stereotype // Psychological Bulletin, 1991. Vol. 110. № 1. P. 109—128.
11. Gordon I.E., Zukas M., Chan J. Responses to schematic faces: a cross-cultural study // Perception and Motor Skills. 1982. Vol. 54. P. 201—202.
12. MсKone E., Martini P., Nakayama K. Isolating holistic processing face (and perhaps objects) // Perception of Face, Objects and Scenes / M.A. Peterson, G. Rhodos (Eds.) Oxford: Oxford University Press, 2003. P. 92—119.
13. Neth D., Martinez A. M. Emotion perception in emotionless face images suggests a norm-based representation. // Journal of Vision, 2009. Vol. 9 № 1. Article 5. doi:10.1167/9.1.5
14. Neth D., Martinez A.M. A computational shapebased model of anger and sadness justifies a configural representation of faces // Vision Research. 2010. Vol. 50. P. 1693—1711.
15. Palmer S.E. Visual perception and world knowledge: Notes on a model of sensory-cognitive interaction// Exploration in cognitions / D. Norman, D. Rumelhart (Eds.). San Francisco: Freemen, 1975. P. 279—307.
16. Tanaka J.W., Farah M.J. Parts and wholes in face recognition // Quarterly Journal of Experimental Psychology. 1993. Vol. 46. P. 225—245.
17. Tanaka J.W., Sengco J. Features and their configuration in face recognition // Memory and Cognition. 1997. Vol. 25. P. 583—592.
18. Zebrowitz L. Reading Faces: Window to the Soul? Boulder: Westview Press, 1997.

PlumX

Метрики публикации