Введение
Внешний облик (ВО) человека играет ведущую роль в конструировании воспринимаемого возраста (ВВ) незнакомого человека и возникновении отношения к нему: является отправной точкой его восприятия другими людьми; запускает последовательность процессов социальной перцепции — процессов отражения, отношения, обращения [Мясищев, 2004]; выступает «способом визуальной коммуникации и стратификации» [Лабунская, 2010, с. 36]. Различные компоненты ВО выступают в качестве пусковых механизмов восприятия, оценки, интерпретации его ВВ, который определяется как «результат социального восприятия одного человека другим» [Шкурко, 2015, c. 79], как «возраст, приписанный человеку (объекту восприятия) другим человеком (субъектом восприятия, оценщиком) в результате восприятия его ВО» [Шкурко, 2018а, с. 450]. «Фактор ВО» рассматривается в качестве ведущего фактора ВВ. В рамках социально-психологического подхода ВО определяется как «…феномен, отражающий различные этапы жизненного пути на основе динамичных, вариабельных взаимосвязей трех компонентов: 1) физического, 2) социального облика, 3) экспрессивного поведения» [Лабунская, 2017, c. 202].
Лицо, как средоточие физического компонента ВО, социального ВО и экспрессивного поведения, как показано в ряде работ [13; 16—18], выступает наиболее значимым элементом ВО при конструировании ВВ незнакомого человека, появлении первого впечатления, создании образа, формировании отношения к нему, возникновении ролевых ожиданий и возрастных установок.
В ряде работ фиксируется связь между возрастом, приписанным незнакомому человеку в результате восприятия его лица (так называемый «возраст лица» — «age of face» [Folster, 2014]) и интерпретацией его эмоциональных состояний.
В работе N.C. Hass, E.J. Schneider, S-L. Lim [Hass, 2015] показано, что «возраст лица» влияет на то, как его эмоциональное выражение интерпретируется в социальных взаимодействиях. Обнаружено, что лица людей зрелого возраста чаще воспринимались как имеющие счастливое выражение при более низких уровнях эмоциональной интенсивности и реже воспринимались как имеющие сердитое выражение при более высоких уровнях эмоциональной интенсивности, чем более молодые лица у молодых людей. В исследовании N.C. Ebner [Ebner, 2008] молодые и пожилые участники оценивали лица молодых и пожилых людей с точки зрения их привлекательности, отличительности, ориентации на цель, энергии, настроения и возраста. Обнаружено, что возрастные группы различались в своих рейтингах лиц молодых и пожилых людей: 1) участники старшего возраста оценивали лица как более позитивные (более привлекательные, более энергичные), чем молодые участники; 2) лица людей старшего возраста были оценены как менее позитивные, чем лица молодых людей (менее привлекательные, менее симпатичные, менее отличительные, менее ориентированные на рост и менее энергичные). В другой работе N.C. Hess и коллег [Hess, 2012] молодые участники оценивали выражения эмоций и поведенческие намерения пожилых и молодых людей по идентичным выражениям их лиц. Обнаружено, что эмоции, показанные на лицах пожилых людей, снижают четкость сигнала и, следовательно, могут оказывать меньшее влияние на выводы относительно поведенческих намерений.
В обзорной работе M. Folster и коллег [Folster, 2014], посвященной влиянию возраста на декодирование эмоциональных выражений с акцентом на эффекты «возраста лица», показано, что более низкая экспрессивность, возрастные изменения лица, менее проработанные схемы эмоций для пожилых лиц, негативное отношение к пожилым людям, различные визуальные шаблоны сканирования молодых лиц и лиц людей более старшего возраста снижают точность декодирования лиц пожилых людей, а возрастные стереотипы «оценщиков» и возрастные изменения на лице «моделей» могут искажать приписывание конкретных эмоций, таких как грусть, лицам пожилых людей.
Результаты проведенных исследований фиксируют неявный негативный стереотип старения, негативные возрастные установки по отношению к пожилым людям, которые могут иметь негативные последствия для взаимопонимания в повседневных взаимодействиях с участием пожилых людей. Это позволяет заключить, насколько важно изучать влияние «возраста лица», его возрастных трансформаций на формирование отношений к незнакомому человеку, в том числе на российских выборках.
На пути решения этой задачи встает проблема стимульного материала. Современные ученые фиксируют значительный разрыв в исследованиях на молодых и пожилых выборках, а также имеющийся дефицит баз данных, включающих фотографии лиц пожилого возраста [Yang, 2020]. И если относительно моделирования выражений лица для изучения психологических особенностей и состояний человека разработаны компьютерные технологии трансформации лиц [Барабанщиков, 2017; Дивеев, 2009], психологические технологии моделирования выражений лица и фиксации спонтанных выражений [Folster, 2014], также сообщается о технологиях создания «невозможного лица» [Барабанщиков, 2021], то для решения поставленных выше задач вопрос создания баз данных лиц с возрастными трансформациями ВО остается открытым.
В ряде зарубежных работ предложены технологии 3D-моделирования старения [Park, 2010] и непрерывного возрастного прогрессирования лица («Pyramid of GANs») [Yang, 2021]; в рамках последней представлено эффективное решение проблемы точности старения и при этом сохранения идентичности объектов восприятия. Нам не удалось обнаружить в отечественной базе данных РИНЦ исследований с использованием лиц, трансформированных по линии нарастания возрастных изменений ВО, за исключением работы А.А. Демидова, Д.А. Дивеева, А.В. Кутенева [Демидов, 2012], посвященной изучению оценки возраста и индивидуально-психологических характеристик человека по выражению лица. В ней был применен оригинальный дизайн с использованием в качестве стимульного материала фотографий «натурщиков», принявших участие в исследовании в возрасте 64 лет и предоставивших свои фотографии в различных возрастных периодах (начиная с возраста 19 лет с шагом примерно в 10 лет). Авторы получили интересные данные о зависимости актуализируемых механизмов межличностного восприятия от возраста «натурщика». Обнаружено, что с увеличением возраста «натурщики» воспринимаются как более молчаливые, добросовестные, уступчивые, независимые, честные, невозмутимые и спокойные. Также в одной из наших работ [Социальная психология внешнего, 2019] была изучена связь отношения к человеку и его ВВ с использованием комплекта фотографий процедуры «Фотовидеопрезентации ВО» [Шкурко, 2018], в который вошли восемь фотоизображений голливудской киноактрисы Мэй Уэст в возрасте от 17 до 80 лет. Ограничением данного исследования выступало то, что фотографии значительно отличались друг от друга оформлением ВО («социальным ВО» [Лабунская, 2017]).
Мы в нашей работе обратились к известному бесплатному приложению FaceApp для изменения лица — отечественной разработке российской компании Wireless Lab со штаб-квартирой в Санкт-Петербурге, представленному в 2017 году. Приложение работает на основе технологии искусственного интеллекта и нейронных сетей для создания высокореалистичных трансформаций лиц, в том числе возрастных трансформаций. С момента его выхода общественность во всем мире отмечает его огромную популярность, а интерес миллионов людей к возрастным трансформациям лица в прессе [Kacala, 2022] был назван вирусным вызовом «стареющего лица» («FaceApp Challenge»). При этом нами не обнаружено научных исследований с использованием трансформированных в FaceApp фотографий, за исключением работ, поднимающих проблемы безопасности и конфиденциальности данного приложения для пользователей [Neyaz, 2020].
Целью нашего исследования стало изучение особенностей отношения к незнакомому человеку и оценки его возраста по фотоизображению лица, трансформированного в приложении FaceApp. Гипотезой исследования выступило предположение, что могут быть обнаружены значимые различия в отношении субъекта восприятия к объекту восприятия («модели») в зависимости от условного возрастного этапа, ассоциированного с возрастными изменениями ВО. Исследование выполнено в рамках методологии отечественной психологии социального познания Г.М. Андреевой, А.А. Бодалева, социальной психологии ВО В.А. Лабунской, коммуникативного подхода к исследованию когнитивных процессов в общении В.А. Барабанщикова. Актуальность данного исследования определяется: 1) общественной и научной значимостью изучения влияния возраста незнакомого человека, приписываемого ему в процессе социального познания, на формирование отношения к нему, особенно в условиях стремительного старения населения и повышения пенсионного возраста в России и мире в целом; 2) необходимостью разработки программ психологического сопровождения старения, опирающихся на социально-психологические закономерности восприятия людей пожилого возраста, полученные на российских выборках; 3) существующим на сегодняшний день и фиксируемым многими учеными дефиците баз данных, включающих фотографии лиц пожилого возраста. Научная новизна заключается в том, что, в отличии от зарубежных работ, в которых фиксируется связь «возраста лица» и его привлекательности, в нашем исследовании предпринят комплексный анализ динамики базовых модальностей отношений к незнакомому человеку (симпатии—антипатии, уважения—неуважения, близости—отдаленности) в связи с нарастанием у него возрастных признаков старения, ассоциированных с различными возрастными этапами. Также в работе впервые использованы методы «состаривания»/«омоложения» с применением технологий искусственного интеллекта в рамках приложения FaceApp, что позволило получить комплект фотографий лица «моделей» для психологических исследований.
Методы
В качестве основного метода выступила процедура «Фотовидеопрезентации ВО» Т.А. Воронцовой [Шкурко, 2018]. Нами был использован комплект фотографий № 1, на основе которого разработан комплект фотографий для изучения влияния возрастных трансформаций ВО на ВВ человека. В него вошли фотографии шести женщин и шести мужчин, чьи изображения были трансформированы в приложении FaceApp. От всех объектов восприятия, чьи фотографии использовались в эксперименте, было получено согласие на использование их фотоизображений в психологических исследованиях с последующей публикацией. Основным направлением трансформации лиц стала возрастная трансформация: молодые лица респондентов были состарены, а зрелые лица омоложены так, чтобы каждый человек предстал для оценки субъектам восприятия в трех возрастных периодах: «молодость», «зрелость», «пожилой возраст». Названия возрастных периодов взяты из периодизации Д.Б. Эльконина [Эльконин, 1971], в которой возрастной период от 21 до 35 лет назван «молодость», от 35 до 60 лет — «зрелость», от 60 до 75 лет — «пожилой возраст». При этом, в ряде случаев процедура «состаривания» и «омоложения» была применена дважды, если «модель» на исходной фотографии была молодой/зрелой.
В результате для каждой «модели» были получены три изображения, отличающиеся друг от друга степенью возрастной трансформации физического компонента ВО при сохранении других компонентов ВО в неизменном состоянии. Так, например, социальный ВО не трансформировался — одежда, украшения и т.п. оставались на «моделях» прежние; также не подвергался трансформации динамический компонент ВО «моделей» (экспрессивное поведение) — улыбка, наклон головы, поза оставались неизменными. Одно из этих изображений было исходным, два других — трансформированными. Таким образом, в комплект вошли фотографии 12 «моделей» (6 женщин и 6 мужчин), каждая из которых представлена в трех вариантах, условно соответствующих возрастным этапам — «молодость», «зрелость», «пожилой возраст» (всего 36 фотографий).
Далее фотографии были предъявлены участникам исследования в случайном порядке для оценки возраста человека на фотографии и отношения к нему. Оценка возраста была произведена с помощью вопроса: «Как Вы считаете, сколько лет человеку на этой фотографии?». Среднее арифметическое оценок возраста представляет собой ВВ модели.
Отношение к моделям было изучено с помощью «Методики исследования осознаваемых отношений личности к каждому члену группы и к себе» Т.А. Воронцовой, разработанной на основе классификации видов отношений, которые выделены в исследовании В.В. Столина, Н.И. Голосовой [Столин, 1982] и рассматриваются ими как основные координаты эмоционального отношения человека к человеку: симпатия—антипатия; уважение—неуважение; близость— отдаленность.
Участникам исследования предлагалось оценить свое отношение к объекту восприятия (к каждой «модели», находящейся на различных возрастных этапах — «молодость», «зрелость», «пожилой возраст») по трем 8-балльным шкалам: «Симпатия—Антипатия» (СА), «Уважение—Неуважение» (УН), «Близость—Отдаленность» (БО). Шкалы в нашем исследовании имели следующие градации. Шкала СА: от 1 до 8 баллов, 1 балл — минимум антипатии и максимум симпатии к человеку, 8 баллов — максимум антипатии и минимум симпатии. Аналогичным образом построены и две другие шкалы. Эти цифры отражают интенсивность отношения к объектам восприятия: чем выше балл, тем выше интенсивность негативного отношения — антипатии, неуважения, отдаленности; чем ниже балл, тем выше интенсивность симпатии, уважения, близости. Шкалы методики разработаны по типу монополярной шкалы Лайкерта.
В качестве субъектов восприятия выступили 334 человека в возрасте от 21 до 60 лет (М=37,24; SD=10,46), жители различных регионов России (88% выборки составили жители Южного Федерального округа, 12% выборки являлись жителями других округов). Выборка сбалансирована по полу (178 человек, или 53% выборки, составили женщины, 156 человек, или 47% выборки, составили мужчины) и возрасту (162 человека, или 49%, относятся к возрастному этапу «молодость» по классификации Д.Б. Эльконина; 172 человека, или 51%, относятся к возрастному этапу «зрелость»).
Результаты
В табл. 1 приведены фотографии «моделей»; указан номер их предъявления субъектам восприятия; отмечено, какая фотография является исходной; приведен возраст человека на исходной фотографии; приведены данные относительно ВВ «модели», полученные в результате восприятия лица «моделей» на каждой фотографии (среднее арифметическое всех оценок возраста). Как видно из табл. 1, вариантов возрастной трансформации лица было три: 1) исходная фотография «состарена» дважды (например, 1Ж); 2) исходная фотография и «состарена», и «омоложена» (например, 4Ж); 3) исходная фотография «омоложена» дважды (например, 3М). Полученные в работе показатели ВВ говорят о том, что условное деление периодов, к которым относятся трансформированные лица, на «молодость», «зрелость» и «пожилой возраст», в целом соответствует вышеприведенной классификации Д.В. Эльконина, за исключением 4Ж (на первой фотографии ВВ=41 год, на второй ВВ=52 года, на третьей ВВ=78 лет, что выходит за рамки обозначенных периодов).
Таблица 1
Сводная таблица данных об объектах восприятия («моделях»), различающихся степенью возрастной трансформации ВО
|
Номер «модели» |
Фото «модели», номер предьявления (НП), ее воспринимаемый возраст | ||
|
1Ж |
НП1 (исходное фото, 23 года); ВВ=27,43
|
НП 19; ВВ=40,92
|
НП 24; ВВ=69,77
|
|
2Ж |
НП 35 (исходное фото, 28 лет); ВВ=33,84
|
НП 8; ВВ=43,56
|
НП 22; ВВ=71,78
|
|
3Ж |
НП 14 (исходное фото, 28 лет); ВВ=36,08
|
НП 4; ВВ=54,55
|
Нп 28; ВВ=73,07
|
|
4Ж |
НП 33; ВВ=40,78
|
НП 11 (исходное фото, 56 лет); ВВ=51,75
|
НП 16; ВВ=78,16
|
|
5Ж |
НП 30; ВВ=34,96
|
НП 20 (исходное фото, 58 лет); ВВ=58,95
|
НП 6; ВВ=75,01
|
|
6Ж |
НП 27 (исходное фото, 20 лет); ВВ=22,50
|
НП 17; ВВ=43,35
|
НП 12; ВВ=67,25
|
|
1М |
НП 25 (исходное фото, 23 года); ВВ=28,11
|
НП 2; ВВ=36,40
|
НП 31; ВВ=58,12
|
|
2М |
НП 18; ВВ=28,31
|
НП 15 (исходное фото, 35 лет); ВВ=34,33
|
НП 32; ВВ=58,62
|
|
3М |
НП 9; ВВ=30,01
|
НП 26; ВВ=43,05
|
НП 3 (исходное фото, 58 лет); ВВ=65,82
|
|
4М |
НП 21; ВВ=25,32
|
НП 7 (исходное фото, 37 лет); ВВ=39,35
|
НП 34; ВВ=66,46
|
|
5М |
НП 5 (исходное фото, 25 лет); ВВ=23,74
|
НП 29; ВВ=36,95
|
НП 36; ВВ=66,02
|
|
6М |
НП 13 (исходное фото, 24 года); ВВ=27,98
|
НП 23; ВВ=38,52
|
НП 10; ВВ=62,54
|
Для проверки гипотезы о влиянии возрастных трансформаций ВО на отношение к объекту восприятия к данным, полученным по шкалам СА, УН, БО, по каждой «модели» был применен дисперсионный анализ повторных измерений («RM-ANOVA») с использованием программы SPSS Statistics 21. Проверка условия сферичности осуществлялась с помощью критерия Mauchly, в ситуациях отклонения от сферичности были использованы способы Greenhouse-Geisser и Huynh-Feldt. Проведенный анализ позволил сделать вывод о наличии/отсутствии значимых различий в средних значениях изучаемых видов отношений субъектов восприятия к каждой «модели» в зависимости от условного возрастного этапа, ассоциированного с изменениями ее ВО. В качестве 1-го измерения выступило отношение к «модели» на условном этапе «молодость», 2-го измерения — «зрелость», 3-го измерения — «пожилой возраст». Анализ включал в себя также апостериорные сравнения с использованием парного критерия Стьюдента (с учетом поправки Бонферрони): т.е. нами были получены данные о значимых различиях между первым и вторым измерениями; вторым и третьим; а также первым и третьим. Результаты проведенного анализа представлены в табл. 2.
Таблица 2
Результаты дисперсионного анализа повторных измерений («RM-ANOVA») отношения к «моделям» в зависимости от условного возрастного этапа («молодость, «зрелость», «пожилой возраст»), ассоциированного с возрастными изменениями ВО
|
№ |
Симпатия—антипатия |
Уважение—неуважение |
Близость—отдаленность | |||||||||
|
М1 |
М2 |
М3 |
F/p |
М1 |
М2 |
М3 |
F/p |
М1 |
М2 |
М3 |
F/p | |
|
1Ж |
3,78 1/2+ |
3,99 2/3+ |
4,18 1/3+ |
15,964/ 0,000 |
3,55 1/2+ |
3,83 2/3- |
3,86 1/3+ |
11,515/ 0,000 |
5,23 1/2+ |
4,86 2/3+ |
5,10 1/3- |
9,003/ 0,000 |
|
2Ж |
3,70 1/2- |
3,71 2/3+ |
4,19 1/3+ |
24,406/ 0,000 |
3,72 1/2- |
3,69 2/3- |
3,78 1/3- |
1,217/ 0,296 |
4,61 1/2- |
4,61 2/3+ |
5,00 1/3+ |
17,237/ 0,000 |
|
3Ж |
3,80 1/2- |
3,96 2/3+ |
4,34 1/3+ |
23,204/ 0,000 |
3,81 1/2- |
3,64 2/3+ |
3,92 1/3- |
7,841/ 0,000 |
4,65 1/2+ |
4,87 2/3+ |
5,23 1/3+ |
24,346/ 0,000 |
|
4Ж |
4,60 1/2- |
4,69 2/3+ |
4,10 1/3+ |
37,606/ 0,000 |
4,29 1/2- |
4,36 2/3+ |
3,65 1/3+ |
55,203/ 0,000 |
4,28 1/2- |
4,36 2/3+ |
3,65 1/3+ |
55,203/ 0,000 |
|
5Ж |
4,37 1/2+ |
4,14 2/3- |
4,20 1/3- |
5,676/ 0,005 |
4,14 1/2+ |
3,89 2/3+ |
3,65 1/3+ |
22,616/ 0,000 |
5,21 1/2+ |
4,99 2/3- |
5,11 1/3- |
3,900/ 0,024 |
|
6Ж |
3,05 1/2+ |
3,48 2/3+ |
3,81 1/3+ |
47,932/ 0,000 |
3,49 1/2- |
3,57 2/3- |
3,60 1/3- |
1,640/ 0,198 |
4,05 1/2+ |
4,40 2/3+ |
4,67 1/3+ |
32,220/ 0,000 |
|
1М |
3,75 1/2+ |
3,98 2/3- |
3,91 1/3+ |
5,472/ 0,005 |
3,77 1/2- |
3,77 2/3- |
3,71 1/3- |
0,572/ 0,565 |
4,58 1/2+ |
4,92 2/3- |
4,85 1/3+ |
10,242/ 0,000 |
|
2М |
4,06 1/2- |
4,19 2/3- |
4,25 1/3+ |
4,454/ 0,013 |
4,07 1/2- |
4,06 2/3- |
3,98 1/3- |
1,485/ 0,228 |
4,98 1/2- |
5,08 2/3- |
5,18 1/3+ |
4,793/ 0,010 |
|
3М |
4,49 1/2- |
4,53 2/3+ |
3,93 1/3+ |
42,775/ 0,000 |
4,26 1/2- |
4,27 2/3+ |
3,45 1/3+ |
73,330/ 0,000 |
5,48 1/2- |
5,44 2/3+ |
5,03 1/3+ |
19,043/ 0,000 |
|
4М |
3,95 1/2- |
4,09 2/3- |
4,07 1/3- |
2,341/ 0,097 |
3,99 1/2- |
3,98 2/3+ |
3,73 1/3+ |
10,159/ 0,000 |
4,95 1/2- |
4,98 2/3- |
4,98 1/3- |
0,083/ 0,915 |
|
5М |
4,66 1/2- |
4,79 2/3+ |
4,49 1/3- |
8,363/ 0,000 |
4,34 1/2- |
4,47 2/3+ |
4,15 1/3+ |
9,241/ 0,000 |
5,49 1/2- |
5,66 2/3+ |
5,49 1/3- |
3,028/ 0,054 |
|
6М |
4,40 1/2+ |
4,64 2/3- |
4,57 1/3+ |
6,674/ 0,002 |
4,24 1/2- |
4,29 2/3+ |
4,09 1/3- |
5,042/ 0,007 |
5,32 1/2- |
5,43 2/3- |
5,46 1/3- |
2,199/ 0,112 |
Примечание: М1, М2, М3 — средние значения выраженности отношения; 1/2, 2/3, 1/3 — сравниваемые измерения; «+» значимые различия; «-» не значимые различия; F — критерий Фишера; p — уровень значимости различий.
Проведенный анализ показал наличие значимых различий в средних значениях изучаемых видов отношений субъектов восприятия к большинству «моделей» в зависимости от условного возрастного этапа, ассоциированного с изменениями ВО. Значимые различия получены по подавляющему большинству «моделей» (по 11 по шкале С-А, по 8 — по шкале УН, по 10 — по шкале БО), выстроены профили динамики отношений по шкалам / по «моделям»-женщинам и «моделям»-мужчинам (рис. 1—6).
По шкале СА (рис. 1) зафиксировано значимое «последовательное» повышение антипатии (так называемый «линейный» тренд) к четырем женщинам (1Ж, 2Ж, 3Ж, 6Ж); относительно «моделей» 4Ж и 5Ж обнаружена разнонаправленная динамика: незначительное повышение антипатии на условном этапе «зрелость» и значительное уменьшение антипатии (относительно первого и второго измерений) на этапе «пожилой возраст» (4Ж) и значительное снижение антипатии на условном этапе «зрелость» и незначительное повышение на этапе пожилой возраст (5Ж). В целом, относительно этих двух «моделей» можно говорить о снижении антипатии.
По шкале УН (рис. 2) значимая динамика по шкале зафиксирована относительно четырех «моделей»: 1Ж («последовательное» повышение неуважения); 3Ж (незначительное снижение неуважения на втором измерении, далее значимое увеличение); 4Ж (незначительное увеличение неуважения на втором измерении, далее значимое снижение); 5Ж («последовательное» снижение неуважения). В целом, обнаружены две разнонаправленные тенденции: повышение и снижение неуважения, ассоциированные с возрастными изменениями ВО «модели».
По шкале БО (рис. 3) фактор «возрастная трансформация ВО» повлиял на отношение ко всем «моделям», в 50% случаев тренд динамики — увеличение отдаленности, в 50% случаев динамика не так однозначна: 1Ж (значительное уменьшение отдаленности на этапе «зрелость», далее значимое увеличение отдаленности); 4Ж (незначительное увеличение отдаленности на этапе «зрелость», далее значимое снижение); 5Ж (значимое снижение отдаленности на этапе «зрелость», далее незначительное увеличение).
По «моделям»-мужчинам получены следующие результаты.
По шкале СА (рис. 4) значимая динамика отношений обнаружена относительно пяти мужчин из шести: 1М (значимое увеличение антипатии на этапе «зрелость», далее незначительное снижение); 2М (незначительное увеличение антипатии на этапе «зрелость», далее значимое увеличение антипатии); 3М (незначительное увеличение антипатии, далее резкое снижение антипатии относительно первого и второго измерений); 5М (незначительное увеличение антипатии на этапе «зрелость», далее значимое относительное второго измерения снижение антипатии); 6М (значимое увеличение антипатии на этапе «зрелость», далее незначительное ее снижение). То есть в трех случаях из пяти обнаружено увеличение антипатии, в двух — значимое снижение.
Самые интересные результаты, на наш взгляд, получены по шкале УН (рис. 5). Динамика по ней имеет сходный профиль у всех «моделей»-мужчин, у четырех из них динамика значимая (p≤0,01): это незначительное изменение отношения к «модели» на этапе «зрелость», далее значительное снижение неуважения (увеличение уважения) на этапе «пожилой возраст». Причем этот профиль динамики обнаружен относительно мужчин-«моделей», к которым были применены все использованные технологии трансформации лица. То есть, независимо от варианта возрастной трансформации лица, нами обнаружен «универсальный» тренд динамики отношения по шкале УН к молодым, зрелым и пожилым мужчинам, а именно значительное увеличение уважения.
По шкале БО (рис. 6) динамика разнонаправленная: к «моделям» 1М и 2М субъекты восприятия демонстрируют значимое увеличение отдаленности (особенно при сравнении первого и третьего измерений); к «модели» 3М выраженность отдаленности снижается (при сравнении второго и третьего, а также первого и третьего измерений); к «модели» 5М на этапе «зрелость» незначительно увеличивается, а затем снижается до прежнего уровня.
Рис. 1. Динамика отношения к «моделям»-женщинам по шкале «симпатия—антипатия»
Рис. 2. Динамика отношения к «моделям»-женщинам по шкале «уважение—неуважение»
Рис. 3. Динамика отношения к «моделям»-женщинам по шкале «близость—отдаленность»
Рис. 4. Динамика отношения к «моделям»-мужчинам по шкале «симпатия—антипатия»
Рис. 5. Динамика отношения к «моделям»-мужчинам по шкале «уважение—неуважение»
Рис. 6. Динамика отношения к «моделям»-мужчинам по шкале «близость—отдаленность»
Обсуждение
Гипотеза нашего исследования подтвердилась. Обнаружено, что отношение субъектов восприятия к объектам восприятия значимо изменяется в зависимости от условного возрастного этапа, ассоциированного с возрастными изменениями ВО. Профили динамики отношений к «моделям» дифференцированы в зависимости от пола «моделей».
Относительно «моделей»-женщин по шкале СА в 67% наблюдений (у четырех «моделей» из шести) увеличивается антипатия, в 33% наблюдений (у двух из четырех) — снижается. По шкале УН обнаружены две разнонаправленные тенденции: в 50% наблюдений это увеличение неуважения, в 50% наблюдений — снижение. По шкале БО значимые увеличение/снижение отдаленности также распределились поровну (50%). При этом динамика отношений по всем шкалам имеет сходные профили в зависимости от объектов восприятия («моделей»): среди шести «моделей»-женщин выделяются две (4Ж и 5Ж), относительно которых зафиксировано снижение антипатии, неуважения и отдаленности.
Относительно всех «моделей»-мужчин обнаружен «универсальный» тренд, не зависящий от типа трансформации их ВО — увеличение уважения. По шкале СА в 60% случаев (у трех «моделей» из пяти) увеличивается антипатия, в 40% случаев (у двух из пяти) — снижается. По шкале БО значимые увеличение/снижение отдаленности распределились поровну (50%).
На наш взгляд, то, что перед оценкой своего отношения к модели был задан вопрос о ее возрасте, актуализировало возрастные стереотипы субъектов восприятия, которые, в соответствии с моделью Fiske and Neuberg (1990) [Chasteen], далее могли быть перенесены на объект восприятия. В соответствии с данной моделью, если пожилой человек классифицируется как относящийся к категории пожилых людей, отношение к пожилым людям в целом может быть перенесено на конкретного пожилого человека. Объяснение полученным данным можно также искать в закономерности, обнаруженной в зарубежных исследованиях [Folster, 2014], которая названа «молодые люди предпочтительнее пожилых людей», а также в отечественных работах [Лабунская, 2010], посвященных изучению образа мужчины и женщины в русских пословицах и поговорках, касающихся возраста, для которых характерны скорее пренебрежительные характеристики стариков, как мужчин, так и женщин. Также ученые говорят о «возрастной стигме» [Folster, 2014], которая может проявляться через актуализацию возрастных стереотипов и предубеждений по отношению к пожилым людям по типу доброжелательного и враждебного эйджизма.
Еще одна линия интерпретации полученных данных может идти через следующую логическую связь: возрастные изменения на лице (опущенные уголки рта и т.п.) искажают эмоциональные атрибуции [Folster, 2014], которые, в свою очередь, влияют на оценку отношения к объекту восприятия.
При этом, как показано в обзоре M. Folster и коллег [Folster, 2014], большинство исследований, в которых сообщается о негативном отношении к пожилым людям, были проведены с участием молодых людей в качестве воспринимающих. Выборка нашего исследования сбалансирована с точки зрения возрастного этапа субъектов восприятия, что и позволило, на наш взгляд, выявить и противоположную тенденцию: увеличение симпатии, уважения и близости к пожилым людям.
В нашем исследовании была обнаружена противоположная динамика отношений к «моделям»-женщинам (увеличение интенсивности негативного отношения к большинству и позитивная динамика к двум моделям по всем шкалам), что также позволяет предположить влияние фактора «объекта восприятия». Так, все другие «модели»-женщины были дважды состарены, исходной фотографией выступали молодые модели в возрасте от 20 до 28 лет; те же, относительно которых была получена альтернативная динамика, были состарены и омоложены с исходной фотографии, на которой женщинам было 56—58 лет, и они имели во всех условных возрастных периодах социальный ВО (прическу, одежду) и экспрессивное поведение (улыбку, наклон головы), характерные для зрелого возраста, граничащего с пожилым. Это факт ставит задачи дальнейших исследований по проверке влияния фактора «объекта восприятия», а также позволяет еще раз подчеркнуть «универсальность» обнаруженного на мужской выборке тренда — значимого увеличения уважения, ассоциированного с нарастанием возрастных изменений ВО мужчин.
Методической задачей исследования была апробация приложения FaceApp в качестве инструмента трансформации лиц для научных исследований и формирования баз лиц пожилых людей. На наш взгляд, его основные характеристики: высокая реалистичность изображения, применение технологий искусственного интеллекта, свободный доступ открывают новые перспективы в исследованиях лица. В качестве перспектив данного исследования выступает изучение процессов возрастной стигматизации, пусковым механизмом которой, как показано в нашей работе, выступает нарастание возрастных изменений физического компонента ВО.
Исследование имеет ряд ограничений, также связанных с перспективами дальнейших исследований по проблеме. Во-первых, полученные данные позволяли провести сравнительный анализ выявленных закономерностей в зависимости от гендерно-возрастных характеристик субъектов восприятия, который не был проведен в данной статье в связи с ее ограниченным объемом и будет предпринят на следующем этапе работы. Во-вторых, возраст субъектов восприятия ограничен 60 годами, поэтому дальнейшие исследования в данном направлении предполагают анализ выявленных закономерностей на выборках респондентов пожилого возраста. В-третьих, остается открытым вопрос о том, влияет ли на отношение к объекту восприятия реалистичность/искусственность возрастных признаков старения: некоторые «модели» в «состаренном» или «омоложенном» варианте выглядят менее реалистично, чем другие, что ставит задачу дополнительной работы над комплектом фотографий для его дальнейшего использования в качестве базы лиц.
Выводы
-
Отношение субъектов восприятия к объектам восприятия значимо изменяется в зависимости от условного возрастного этапа, ассоциированного с изменениями ВО. Обнаружены следующие тренды динамики отношений к незнакомому человеку, связанные с нарастанием возрастных изменений его ВО вне зависимости от гендерного фактора: увеличение антипатии (в 64% наблюдений); снижение антипатии (в 36% наблюдений); возрастание неуважения (в 25% наблюдений); снижение неуважения (в 75% наблюдений); увеличение/снижение отдаленности (50% и 50%).Зафиксированная динамика отношений обнаруживает доброжелательный (увеличение уважения) и враждебный эйджизм (увеличение антипатии) по отношению к пожилым людям, имеющим явные возрастные изменения ВО.
-
Обнаружены гендерные различия в динамике отношений к «моделям»: это увеличение уважения к «моделям»-мужчинам, в отличии от разнонаправленной динамики уважения к «моделям»-женщинам. Данный вывод подтверждает существование возрастного стереотипа, многократно тиражированного в СМИ, литературе и искусстве: «женщина стареет, мужчина мужает».
-
Проведена апробация приложения FaceApp в качестве инструмента возрастной трансформации лиц для изучения ВВ. Выявленный в исследовании ВВ трансформированных лиц позволяет заключить, что функция «возраст» в данном приложении позволяет «переместить» объект восприятия на следующий возрастной этап.