Перейти к основному содержанию

Современная зарубежная психология
2023. Том 12. № 3. С. 115–125
doi:10.17759/jmfp.2023120311
ISSN: 2304-4977 (online)

Is it okay to be not okay? Обзор исследований отношения к людям с психическими расстройствами

174

Романова М.О.

PDF (RUS)
GS
Информация
в Google Scholar

Аннотация

Уровень распространенности психических расстройств в современном мире постоянно растет. Вместе с ним растет и осведомленность людей о специфике разных психических расстройств, однако это не приводит к снижению негативных представлений об их носителях. Наиболее часто в современных социальных науках эти представления исследуются в контексте стигматизации людей с психическими расстройствами. Это комплексный феномен, включающий в себя лейблирование и стереотипизацию, исключение и дискриминацию, которые возникают в условиях наличия статусных различий между группами. Стигматизация затрагивает практически все сферы жизни человека: семейную жизнь (межличностные отношения с близкими и участие в их жизни), профессиональную деятельность (перспективы приема на работу, отношения с коллегами и начальством), лечение (отношения с медицинскими сотрудниками, качество получаемой помощи). Отдельное внимание в современных исследованиях уделяется самостигматизации, которая не только исходит из стигматизации, но и усугубляет другие ее последствия. Цель данного обзора — обобщить и проанализировать результаты современных зарубежных исследований стигматизации и самостигматизации людей с психическими расстройствами, а также выделить последствия этих процессов, как для самих людей на разных уровнях и в разных сферах их жизни (в личной жизни, профессиональной деятельности), так и для общества в целом.

Общая информация

Ключевые слова: психические расстройства, стигматизация, самостигматизация, стереотипы, дискриминация, исключение

Рубрика издания: Социальная психология

Тип материала: обзорная статья

DOI: https://doi.org/10.17759/jmfp.2023120311

Финансирование. Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.

Благодарности. Автор благодарит за помощь в подготовке этой работы Е.Р. Агадуллину, И.Р. Сариеву и И.С. Прусову.

Получена: 13.02.2023

Принята в печать:

Для цитаты: Романова М.О. Is it okay to be not okay? Обзор исследований отношения к людям с психическими расстройствами [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2023. Том 12. № 3. С. 115–125. DOI: 10.17759/jmfp.2023120311

Полный текст

Введение

Под психическими расстройствами (ПР) как правило понимается широкий спектр проблем с различными симптомами, обычно характеризующийся комбинацией нарушения когнитивной, эмоциональной и поведенческой сфер, а также отношений с другими людьми (включая также разные зависимости) [56]. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на 2022 год каждый восьмой человек в мире страдает психическим расстройством, и это число постоянно и неуклонно растет [1]. При этом за последние пару лет в связи с пандемией коронавируса как в мире, так и в России фиксируют возросший уровень тревожных и депрессивных расстройств [2]. В частности, в Европейском регионе, в который включена Россия, ПР относятся к числу критически значимых проблем в области здравоохранения, поскольку являются лидирующим фактором возникновения инвалидности, а также одной из основных причин преждевременной смерти [28].
В связи с такой тревожной статистикой, внимание к вопросу ПР повышенно, однако ситуация остается противоречивой. С одной стороны, постоянно растущий уровень распространенности психических расстройств способствует большей осведомленности людей и изменению установок по отношению к людям с ПР. В России наблюдается позитивная динамика в отношении к людям с зависимостями, а треть респондентов готовы оказывать помощь людям с психическими расстройствами [3; 4]. Однако, с другой стороны, по данным тех же социальных опросов, большинство людей выступают скорее за изоляцию людей с ПР, а многие испытывают к ним страх и недоверие. Подобное отношение со стороны общества приводит ко множеству негативных последствий для людей с ПР: они чувствуют недоверие к медицинским работникам и не обращаются за помощью, не могут устроиться на работу и наладить социальные связи с другими. Негативные представления о людях с ПР, их исключение и дискриминация, а также их социально уязвимое положение в совокупности приводят к их стигматизации, которая, даже несмотря на некоторую позитивную динамику, все еще остается высокой [36].
Основная цель данного обзора — анализ современных зарубежных исследований стигматизации людей с ПР и ее последствий, как для них, так и для всего общества. Обобщены и проанализированы данные о важнейших компонентах стигматизации: лейблировании (т. е. присвоении группе людей с отличительной характеристикой какой-либо «метки», «лейбла», названия), содержании стереотипов о людях с ПР, их исключении из жизни общества и дискриминации. Также описаны результаты исследований самостигматизации людей с ПР.

Стигматизация людей с психическими расстройствами

Стигматизация — это широкий социальный конструкт, описывающий восприятие обществом другого человека как «ущербного», неправильного или ненормального на основании его принадлежности к какой-либо группе [56]. Она укоренена в социальных отношениях и формируется под влиянием контекстуальных факторов: культуры, времени и места, структуры общества [36]. Стигматизация людей с ПР проявляется как имплицитно, так и эксплицитно в отличие от стигматизации многих других групп, которая часто осуждается в обществе — нормативно предрассудки по отношению к людям с ПР более приемлемы, чем ко многим другим группам (например, к людям с глухотой и слепотой) [14]. Это говорит об относительной легитимности стигматизированного отношения к людям с ПР [55]. Стигматизация исходит со стороны общества, однако неизбежно переносится и на межличностный уровень взаимодействия, затрагивая все сферы жизни. Работодатели, коллеги, профильные специалисты, родственники и друзья выступают ее «источниками» [19; 57]. При этом уровень стигматизации людей с разными ПР варьируется в зависимости от расстройства: например, пациенты с шизофренией стигматизируются больше, чем пациенты с депрессией [52].
Стигматизация — это процесс, который конструируется за счет ряда компонентов — лейблирования, негативных стереотипов и исключения и дискриминации, — и происходит только в случае статусных различий между стигматизирующей и стигматризиуемой группами [26]. Стигматизация начинается с лейблирования — присвоения названия (т. е. лейбла) группе, представители которой обладают некоторой отличительной характеристикой, обесценивающей их в глазах «нормальных». Затем на основе этих лейблов вокруг группы создаются стереотипы, которые закрепляют в общественном мнении негативное представление о ее представителях. Впоследствии эти стереотипы становятся основанием для дискриминации, которая сводится к большому количеству различных практик — от исключения людей из жизни общества до актов физического насилия — и проявляется в разных сферах жизни. Однако простого совпадения этих трех компонентов недостаточно для возникновения стигматизации. Важное условие ее появления — это разное положение взаимодействующих групп в социальной иерархии. Как высокостатусные, так и низкостатусные группы могут лейблировать, негативно оценивать и даже дискриминировать друг друга, однако ответная реакция у них будет разной. Поскольку высокостатусные группы обладают большими ресурсами, транслируемые ими лейблы и стереотипы становятся более культурно распространенными и принимаемыми, дискриминационные практики более «действенными» и исключающими, и именно они становятся источниками стигматизации, в то время как более низкостатусные группы неизбежно являются ее объектами.

Лейблирование людей с психическими расстройствами и стереотипы о них

Процесс стигматизации начинается с лейблирования — присвоения человеку на основе каких-то качеств, отличающих его от других, некоторого «лейбла», «метки» [36]. Лейблы могут быть как официально санкционированы различными институтами (например, «психическое расстройство» — это медицинский лейбл), так и существовать в виде неформальных наименований (например, «шизик» — это неформальный лейбл для человека с шизофренией). Результаты работ о связи лейблирования и стигматизации противоречивы: в ряде исследований показывается, что сама по себе «метка» психического расстройства способствует стигматизации, в то время как в других работах подобная связь не подтверждается [23; 36]. При этом какие-то лейблы не представлены в литературе совсем (например, медицинские лейблы, связанные с расстройствами пищевого поведения), а стигматизация операционализируется по-разному [23]. Однако именно лейблирование позволяет воспринимать людей с тем или иным диагнозом как отдельную группу и конструировать о ней стереотипы, за счет которых процесс стигматизации продолжается [47].
Большая часть исследований содержания стереотипов о людях с ПР сконцентрирована вокруг веры в их непредсказуемость, некомпетентность и опасность [18; 53], а также жестокость, агрессивность [40] и неспособность к эффективной коммуникации [51]. В профессиональном контексте людей с ПР также могут оценивать как ненадежных, хрупких и неготовых к «рабочим трудностям» [32]. При этом выраженность тех или иных стереотипов варьируется в зависимости от расстройства. Так, человек с ПР воспринимается более опасным для общества в целом и для самого себя, чем человек с физическим заболеванием, однако наиболее опасными среди этой группы считаются люди с наркотической зависимостью. А депрессия, как у взрослых, так и у детей, считается опасной в первую очередь для носителя, но не для окружающих [34]. Кроме того, по отношению к некоторым расстройствам существуют и специфические стереотипы. Так, например, социофобия считается скорее признаком слабости и в целом не воспринимается как ПР по сравнению с шизофренией, депрессией и посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) [41]; расстройства пищевого поведения (РПП) могут рассматриваться как способ привлечь к себе внимание [27]; люди с депрессией могут восприниматься просто ленивыми [38]; а люди с наркотической зависимостью характеризуются как более неспособные самостоятельно принимать решения по сравнению с людьми с шизофренией, депрессией и алкогольной зависимостью [49].
Также о разнице в восприятии людей с различными ПР свидетельствуют результаты исследований, основанных на модели содержания стереотипов С. Фиск [5]. В целом, люди с ПР оцениваются как холодные и некомпетентные, однако различия в восприятии разных расстройств есть: так, например, люди с шизофренией и зависимостями оцениваются как наименее теплые и компетентные. В то же время люди с болезнью Альцгеймера и задержкой в развитии, а также люди с РПП и паническим расстройством оцениваются довольно «теплыми» [44; 45]. Вероятно, это может быть связано как с реальной симптоматикой расстройств (шизофрения и зависимости характеризуются непредсказуемым поведением, которое представляет опасность для других людей, в отличие от РПП, которые вредят только носителю), так и с наложением категорий в восприятии: болезнь Альцгеймера в большей степени представлена среди пожилых людей, задержка в развитии — среди детей, а отдельно от ПР обе эти категории воспринимаются как весьма теплые [46].
Негативные стереотипы о людях с ПР связаны с определенными эмоциональными реакциями, в первую очередь — со страхом и гневом [18; 43]. Однако результаты исследований показывают, что, как и стереотипы, эмоциональный ответ может варьироваться в отношении разных расстройств. Например, существуют ПР, которые исторически рассматриваются как преимущественно мужские (например, расстройства, связанные с зависимостью) или женские (например, расстройства пищевого поведения) [9]. «Мужские расстройства» связаны у окружающих с эмоциями гнева, страха, вины, а также повышенным стремлением к увеличению социальной дистанции, в то время как типично «женские расстройства» вызывают желание помочь и побуждают испытывать жалость.
Стереотипы, распространенные в обществе, влияют на различные сферы жизни людей с ПР и проявляются на межличностном уровне взаимодействия. Важная сторона вопроса — это представления о людях с ПР у специалистов, работающих с ними. В настоящее время результаты исследований показывают противоречивые тенденции. С одной стороны, ряд работ подтверждает, что профессиональная квалификация не способствует снижению стигматизации, причем разные специалисты могут демонстрировать разные уровни негативных аттитюдов по отношению к пациентам [29; 37]. С другой стороны, результаты других исследований доказывают, что в целом аттитюды медицинского персонала к людям с ПР скорее позитивные [22; 31]. Относительно разницы между профессионалами и «обывателями» консенсуса тоже нет: хотя большинство исследований показывают, что представления первых лучше, чем у вторых [7; 12; 50]; есть и работы, указывающие на отсутствие значимой разницы между ними [16] или вовсе на наличие у медицинских работников более негативных аттитюдов [52].
Таким образом, стереотипы о людях с ПР, распространенные в обществе, варьируются в зависимости от типа расстройства, однако в большинстве своем имеют крайне негативное содержание. Это отражается на повседневной жизни людей с ПР и, в частности, приводит к возникновению следующего компонента стигматизации — исключению их из жизни общества и дискриминации в различных контекстах.

Исключение и дискриминация людей с психическими расстройствами

Людям с ПР приписывают крайне негативные характеристики (как в целом, так и в отношении отдельных расстройств) [18], вследствие чего они сталкиваются с исключением и дискриминацией [57] во всех сферах жизни: в семье и с друзьями, на работе, в медицинских учреждениях, где они получают помощь.
Люди с ПР сталкиваются с дискриминацией от близких, при этом ряд исследований показывает, что семьи и друзья выступают одним из основных источников дискриминации, как с точки зрения ожиданий, так и реального поведения [21; 39]. Чаще всего она проявляется в сокращении контактов, т. е. в увеличении социальной дистанции, и отсутствии поддержки и понимания [15; 39]. Люди с ПР также сталкиваются как с вербальными проявлениями дискриминации в виде оскорблений, пренебрежительных высказываний и обесценивания, так и с физическим насилием [15; 30; 39]. Более скрытые формы дискриминации могут проявляться в меньшем вовлечении в решение проблем людей с ПР, а также в их отстранении от совместного принятия решений в ситуациях, когда речь идет о семье [47].
Со стороны работодателей дискриминация по большей части проявляется в нежелании принимать на работу человека с ПР [54; 59]. Результаты исследований показывают, что количество откликов и в принципе желание нанять человека в случае наличия ПР меньше, чем в случае наличия физических травм [33; 54; 58] или отсутствия у кандидата ПР [32]. Опросы работодателей в разных странах показывают, что от 50 до 70% работодателей не хотели бы принимать людей с ПР на работу, а четверть из них уволили бы скрывшего факт наличия ПР сотрудника [33; 53]. При этом как сокрытие, так и раскрытие факта наличия ПР ставит человека под угрозу: никогда нельзя заранее предугадать реакцию работодателя и коллектива на подобную информацию [32]. Помимо отказа в трудоустройстве, люди с ПР также подвержены риску нерегулярной занятости, для которой характерны низкий уровень заработной платы и невозможность карьерного, личного и финансового роста [59].
Наконец, даже если людям с ПР удается устроиться на работу, они сталкиваются с дискриминацией на рабочем месте. Она может исходить от руководителей и проявляться в достаточно пассивной форме: например, они могут дискредитировать компетентность сотрудника или его способности, напрямую не связанные с профессиональной деятельностью (например, стрессоустойчивость). Однако дискриминация может принимать и более жесткие формы, влекущие за собой ощутимые материальные последствия: например, отказ в предоставлении особых условий для труда, отказ в повышении или даже увольнение [54; 61]. Со стороны коллег дискриминация в первую очередь проявляется в отсутствии поддержки или исключении из рабочего процесса, что выражается в неготовности кооперироваться с коллегой с ПР и нежелании выполнять для него какую-то работу [6; 59]. На уровне вербального взаимодействия люди с ПР сталкиваются также и с «покровительственным» отношением, оскорблениями и неуместными шутками в свой адрес, что негативно сказывается на их возможности развиваться в профессиональной среде [24; 61]. Какую именно дискриминационную стратегию выберет человек, в том числе зависит от эмоциональной реакции: и гнев, и страх связаны с более активными действиями и причинением вреда, а вот к дистанцированию или избеганию приводит только страх [43]. Дискриминация со стороны коллег и работодателя затрудняет процесс налаживания социальных контактов с ними и снижает продуктивность людей с ПР, поскольку сама рабочая среда становится «недружелюбной» и не поддерживающей.
Дискриминация от медицинского персонала проявляется в «особом» обращении с пациентами. Люди с ПР чувствуют, что сотрудники медицинских учреждений относятся к ним невежливо, с меньшей заботой и эмпатией, а иногда даже с нескрываемым отвращением. Им также могут не доверять, когда они жалуются на какие-то симптомы, списывая жалобы на их «особое состояние». Более того, медицинские работники могут скрывать от людей с ПР детали лечения, вовсе не учитывать их мнение в назначении тех или иных процедур или даже отсрочивать лечение и пренебрегать им [8; 39; 42; 48]. Есть и примеры позитивной дискриминации: опираясь на предыдущий негативный опыт и не желая «проблем» с пациентом, врач обслуживает его быстрее [51], а иногда проявляет гиперзаботливость, тем самым лишая человека с ПР права на принятие собственных решений [39]. Все это приводит к тому, что пациенты с ПР не получают должной помощи, ухода и внимания, что негативно сказывается на процессе выздоровления [51; 52].
Таким образом, исключение и дискриминация людей с ПР — практически неизбежное следствие негативных стереотипов в отношении к ним. Высокие уровни социальной дистанции напрямую способствуют исключению человека из рабочих процессов, из жизни его семьи и коллектива. Дискриминация в разных сферах жизни, проявляющаяся как вербально, так и невербально, приводит к массе негативных последствий и, что самое важное, мешает человеку с ПР интегрироваться в общество. Постоянный опыт стереотипизации, исключения и дискриминации, который складывается в стигматизацию, приводит к самостигматизации людей с ПР.

Самостигматизация людей с психическими расстройствами

Самостигматизация — процесс интериоризации стереотипных верований, которые распространены в обществе [56]. Поскольку эти верования, как правило, носят весьма негативный характер [45], а также в связи с тем, что суть феномена — в формировании впечатления о себе на основе отраженных оценок, нельзя говорить о том, что самостигматизация может быть формой адекватной самооценки [60]. Более того, многие исследования подчеркивают, что опыт самостигматизации приводит как раз к ее снижению [10; 13; 17].
Этот феномен проявляется только в том случае, если человек знает о том, какими стереотипами описывается стигматизированная группа, согласен с ними (т. е. считает их легитимными) и при этом переносит их на себя, завершая логическую цепочку. Если же воспринимаемая легитимность стигматизации низкая, человек может испытывать «праведный гнев» в случае высокой идентификации с группой и безразличие в случае низкой [13]. Тем не менее, доля самостигматизирующих людей с ПР весьма велика [56], а степень самостигматизации может варьироваться в зависимости от расстройства [11; 17]. Опыт самостигматизации приводит к различным негативным индивидуальным последствиям: повышаются уровни дистресса и эмоционального дискомфорта, а удовлетворенность жизнью снижается [17]. В долгосрочной перспективе это может привести к возникновению эффекта «зачем пытаться» (why try effect): люди с ПР соглашаются с негативными стереотипами об ингруппе, главным образом считая себя бесполезными и менее способными, чем другие, что мешает достижению личных целей [60]. Кроме того, самостигматизация может вызывать чувства стыда, собственной неадекватности и компульсивные мысли [17; 25; 56]. При этом симптомы расстройств усугубляются, выздоровление замедляется, приверженность лечению снижается, равно как и надежда на выздоровление [16; 25; 56], а риск развития депрессии и склонности к суициду растет [10; 17].
Самостигматизация мешает людям с ПР не только на личностном уровне: она препятствует возвращению к своей прежней жизни и ролям, что, в свою очередь, уменьшает их шансы на социальную поддержку [19; 56]. Это образует замкнутый круг, из которого тяжело выбраться: эти факторы усугубляют вред, причиняемый самостигматизацией, что, в свою очередь, снова влияет негативным образом на уровень социального взаимодействия. В итоге люди с ПР избегают социальных контактов и сами выбирают дистанцирование от других, поскольку считают себя обузой, а также теряют уверенность в себе [56]. Более того, качество жизни, ограничение в рабочих ролях и социальное исключение сильнее выражены именно у тех людей с ПР, которые ощущают стигматизацию и, соответственно, сильнее испытывают самостигматизацию [19; 35].
Таким образом, самостигматизация, которая рождается из опыта стигматизации, не только наносит вред людям с ПР на индивидуальном уровне, но и затрудняет их взаимодействие с другими и реинтеграцию в общество.

Заключение

Стигматизация людей с ПР — важная проблема современного общества. Она складывается из ряда компонентов: лейблирования и стереотипизации, исключения, дискриминации — и усугубляется самостигматизацией. Распространенность негативных представлений об опасности, неадекватности, беспомощности и неспособности к коммуникации людей с ПР наблюдается повсеместно и легитимизирует их дискриминацию во многих сферах жизни: в кругу семьи и друзей, на работе, в медицинских учреждениях. Стигматизация приводит к тому, что они испытывают огромный спектр негативных последствий в рамках самочувствия (например, ухудшение симптомов расстройства), психологического благополучия (например, снижение самооценки), социального взаимодействия (например, остракизм), профессиональной деятельности (например, отсутствие необходимых условий на рабочем месте) и даже на уровне получения должной профессиональной помощи (например, отказ в приеме). Стигматизация и дискриминация, с которыми сталкиваются люди с ПР, нередко приводят к самостигматизации, которая не только значительно ухудшает симптомы расстройства и усугубляет стигматизацию, но и уменьшает шансы на успешную реабилитацию и реинтеграцию в общество.
При этом негативные последствия стигматизации людей с ПР влияют не только на них самих. Страдают также и люди из их ближайшего окружения: например, родителю могут приписывать вину за наличие ПР у ребенка, а другие члены семьи также могут сталкиваться со стигматизацией. Кроме того, ПР несут большие издержки для общества: помимо разрушительного влияния стигматизации на благополучие людей, они влекут за собой большие экономические издержки, колоссальное количество лет, потерянных по нетрудоспособности и прожитых с инвалидностью [1; 20].
Данный обзор показывает, что исследование разных аспектов стигматизации людей с ПР продолжается в рамках социальных наук. Полученные результаты пока не оптимистичны, однако уже сейчас открывают возможности для разработки методов снижения стигматизации людей с ПР за счет работы с конкретными ее компонентами: лейблами, стереотипами и дискриминацией. Дальнейшая деятельность в этой области поможет лучше понять их взаимосвязь и позволит улучшить качество жизни и психологическое благополучие людей с ПР и способствовать их успешному включению в жизнь общества, что особенно актуально на фоне растущей распространенности ПР как в России, так и по всему миру.

Литература

  1. Доклад о психическом здоровье в мире [Электронный ресурс]: охрана психического здоровья преобразования в интересах всех людей: краткий обзор / Всемирная Организация Здравоохранения. Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2022. 32 с. URL: https://mental-health-russia.ru/wp-content/uploads/2022/06/9789240051942-rus.pdf?ysclid=lmgi13bdgs751789751 (дата обращения: 30.08.2023).
  2. Психические расстройства [Электронный ресурс] // Всемирная Организация Здравоохранения. 2022. URL: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/mental-disorders (дата обращения: 30.08.2023).
  3. Социальная дистанция [Электронный ресурс] // Левада-центр[1]: аналитический центр Юрия Левады. 2020. URL: https://www.levada.ru/2020/04/20/sotsialnaya-distantsiya-2/ (дата обращения: 30.08.2023).
  4. Шизофрения: болезненный страх [Электронный ресурс] // ВЦИОМ. 2023. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/shizofreniya-boleznennyj-strakh- (дата обращения: 30.08.2023).
  5. A model of (often mixed) stereotype content: Competence and warmth respectively follow from perceived status and competition / S.T. Fiske, A.J.C. Cuddy, P. Glick, J. Xu // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 82. № 6. P. 878—902. DOI:10.1037/0022-3514.82.6.878
  6. A serial mediation model of workplace social support on work productivity: the role of self-stigma and job tenure self-efficacy in people with severe mental disorders / P. Villotti, M. Corbière, C.S. Dewa, F. Fraccaroli, H. Sultan-Taïeb, S. Zaniboni, T. Lecomte // Disability and Rehabilitation. 2018. Vol. 40. № 26. P. 3113—3119. DOI:10.1080/09638288.2017.1377294
  7. An internet-based survey in Japan concerning social distance and stigmatization toward the mentally ill among doctors, nurses, pharmacists, and the general public / T. Fujii, M. Hanya, M. Kishi, Y. Kondo, M.E. Cates, H. Kamei // Asian Journal of Psychiatry. 2018. Vol. 36. P. 1—7. DOI:10.1016/j.ajp.2018.05.017
  8. Attitudes of Malaysian general hospital staff towards patients with mental illness and diabetes / H. Minas, R. Zamzam, M. Midin, A. Cohen // BMC Public Health. 2011. Vol. 11. № 1. Article ID 317. 10 p. DOI:10.1186/1471-2458-11-317
  9. Boysen G.A. Exploring the relation between masculinity and mental illness stigma using the stereotype content model and BIAS map // The journal of social psychology. 2017. Vol. 157. № 1. P. 98—113. DOI:10.1080/00224545.2016.1181600
  10. Coelho M.S., Pereira H. The Impact of Stigmatizing Experiences and Self-Stigma on Mental Health and Suicidal Behavior: Results from the Community of Portuguese Language Countries // International journal of psychology and psychological therapy. 2022. Vol. 22. № 2. P. 185—196. DOI:10.25279/sak.1138655
  11. Comparing Self-stigma Between People With Different Mental Disorders in Taiwan / C.C. Chang, T.H. Wu, C.Y. Chen, C.Y. Lin // The Journal of Nervous and Mental Disease. 2016. Vol. 204. № 7. P. 547—553. DOI:10.1097/NMD.0000000000000537
  12. Conceptions of Mental Illness: Attitudes of Mental Health Professionals and the General Public / J.P. Stuber, A. Rocha, A. Christian, B.G. Link // Psychiatric Services. 2014. Vol. 65. № 4. P. 490—497. DOI:10.1176/appi.ps.201300136
  13. Corrigan P.W., Watson A.C. The paradox of self-stigma and mental illness // Clinical Psychology: Science and Practice. 2002. Vol. 9. № 1. P. 35—53. DOI:10.1093/clipsy.9.1.35
  14. Crandall C.S., Eshleman A., O’Brien L. Social norms and the expression and suppression of prejudice: The struggle for internalization // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 82. № 3. P. 359—378. DOI:10.1037/0022-3514.82.3.359
  15. Discrimination and support from friends and family members experienced by people with mental health problems: findings from an Australian national survey / A.J. Morgan, N.J. Reavley, A.F. Jorm, R. Beatson // Social Psychiatry and Psychiatric Epidemiology. 2017. Vol. 52. № 11. P. 1395—1403. DOI:10.1007/s00127-017-1391-z
  16. Do mental health professionals stigmatize their patients? / C. Lauber, C. Nordt, C. Braunschweig, W. Rössler // Acta Psychiatrica Scandinavica. 2006. Vol. 113. № s429. P. 51—59. DOI:10.1111/j.1600-0447.2005.00718.x
  17. Dubreucq J., Plasse J., Franck N. Self-stigma in Serious Mental Illness: A Systematic Review of Frequency, Correlates, and Consequences // Schizophrenia Bulletin. 2021. Vol. 47. № 5. P. 1261—1287. DOI:10.1093/schbul/sbaa181
  18. Evidence for blatant dehumanization of mental illness and its relation to stigma / G.A. Boysen, R.A. Isaacs, L. Tretter, S. Markowski // The Journal of Social Psychology. 2020. Vol. 160. № 3. P. 346—356. DOI:10.1080/00224545.2019.1671301
  19. Ferrie J., Miller H., Hunter S.C. Psychosocial outcomes of mental illness stigma in children and adolescents: A mixed-methods systematic review // Children and Youth Services Review. 2020. Vol. 113. Article ID 104961. 16 p. DOI:10.1016/j.childyouth.2020.104961
  20. GBD Results [Электронный ресурс] // IHME: GHDx // University of Washington. 2019. URL: https://vizhub.healthdata.org/gbd-results (дата обращения: 29.08.2023).
  21. Global pattern of experienced and anticipated discrimination reported by people with major depressive disorder: a cross-sectional survey / A. Lasalvia, S. Zoppei, T. Van Bortel [et al.] // The Lancet: A Journal of British and Foreign Medicine, Surgery, Obstetrics, Physiology, Pathology, Pharmacology, Public Health and News. 2013. Vol. 381. № 9860. P. 55—62. DOI:10.1016/S0140-6736(12)61379-8
  22. Health Care Professionals Attitudes Towards Mental Illness: Observational Study Performed at a Public Health Facility in Northern Italy / V. Cremonini, N. Pagnucci, F. Giacometti, I. Rubbi // Archives of Psychiatric Nursing. 2018. Vol. 32. № 1. P. 24—30. DOI:10.1016/j.apnu.2017.09.007
  23. How does diagnostic labelling affect social responses to people with mental illness? A systematic review of experimental studies using vignette-based designs / C. O’Connor, M. Brassil, S. O'Sullivan, C. Seery, F. Nearchou // Journal of Mental Health. 2022. Vol. 31. № 1. P. 115—130. DOI:10.1080/09638237.2021.1922653
  24. In What Ways Does Health Related Stigma Affect Sustainable Employment and Well-Being at Work? A Systematic Review / I.E. Van Beukering, S.J.C. Smits, K.M.E. Janssens, R.I. Bogaers, M.C.W. Joosen, M. Bakker, J. van Weeghel, E.P.M. Brouwers // Journal of Occupational Rehabilitation. 2022. Vol. 32. № 3. P. 365—379. DOI:10.1007/s10926-021-09998-z
  25. Livingston J.D., Boyd J.E. Correlates and consequences of internalized stigma for people living with mental illness: A systematic review and meta-analysis // Social Science & Medicine. 2010. Vol. 71. № 12. P. 2150—2161. DOI:10.1016/j.socscimed.2010.09.030
  26. Major B., O’Brien L.T. The Social Psychology of Stigma // Annual Review of Psychology. 2005. Vol. 56. № 1. P. 393—421. DOI:10.1146/annurev.psych.56.091103.070137
  27. McArdle S., Meade M.M., Burrows E. Service Providers’ Attitudes Toward Athletes With Eating Disorders // Clinical Journal of Sport Medicine. 2018. Vol. 28. № 1. P. 51—55. DOI:10.1097/JSM.0000000000000406
  28. Mental health [Электронный ресурс] // World Health Organization. 2022. URL: https://www.who.int/health-topics/mental-health (дата обращения: 29.08.2023).
  29. Mental health professionals’ attitudes towards people with mental illness: Do they differ from attitudes held by people with mental illness? / L. Hansson, H. Jormfeldt, P. Svedberg, B. Svensson // International Journal of Social Psychiatry. 2011. Vol. 59. № 1. P. 48—54. DOI:10.1177/0020764011423176
  30. Mental health stigma at primary health care centres in Lebanon: qualitative study / R. Abi Hana, M. Arnous, E. Heim [et al.] // International Journal of Mental Health Systems. 2022. Vol. 16. № 1. Article ID 23. 14 p. DOI:10.1186/s13033-022-00533-y
  31. Nurses’ attitudes to mental illness: A comparison of a sample of nurses from five European countries / M. Chambers, V. Guise, M. Välimäki, M.A.R. Botelho, A. Scott, V. Staniuliené, R. Zanotti // International Journal of Nursing Studies. 2010. Vol. 47. № 3. P. 350—362. DOI:10.1016/j.ijnurstu.2009.08.008
  32. Østerud K.L. Mental illness stigma and employer evaluation in hiring: Stereotypes, discrimination and the role of experience // Sociology of Health & Illness. 2023. Vol. 45. № 1. P. 90—108. DOI:10.1111/1467-9566.13544
  33. Ottewell N. The association between employers’ mental health literacy and attitudes towards hiring people with mental illness // Work. 2019. Vol. 64. № 4. P. 743—753. DOI:10.3233/WOR-193036
  34. Parcesepe A.M., Cabassa L.J. Public Stigma of Mental Illness in the United States: A Systematic Literature Review // Administration and Policy in Mental Health and Mental Health Services Research. 2013. Vol. 40. P. 384—399. DOI:10.1007/s10488-012-0430-z
  35. Perceived stigma among individuals with common mental disorders / J. Alonso, A. Buron, S. Rojas-Farreras [et al.] // Journal of Affective Disorders. 2009. Vol. 118. № 1—3. P. 180—186. DOI:10.1016/j.jad.2009.02.006
  36. Pescosolido B.A., Martin J.K. The Stigma Complex // Annual review of sociology. 2015. Vol. 41. P. 87—116. DOI:10.1146/annurev-soc-071312-145702
  37. Prescribing stigma in mental disorders: A comparative study of Portuguese psychiatrists and general practitioners / B. Almeida, A. Samouco, F. Grilo, S. Pimenta, A.M. Moreira // International Journal of Social Psychiatry. 2022. Vol. 68. № 4. P. 708—717. DOI:10.1177/00207640211002558
  38. Public perceptions of stigma towards people with schizophrenia, depression, and anxiety / L. Wood, M. Birtel, S. Alsawy, M. Pyle, A. Morrison // Psychiatry Research. 2014. Vol. 220. № 1—2. P. 604—608. DOI:10.1016/j.psychres.2014.07.012
  39. Qualitative analysis of mental health service users’ reported experiences of discrimination / S. Hamilton, V. Pinfold, J. Cotney [et al.] // Acta Psychiatrica Scandinavica. 2016. Vol. 134. № S446. P. 14—22. DOI:10.1111/acps.12611
  40. Quintero Johnson J.M., Riles J. “He acted like a crazy person”: Exploring the influence of college students’ recall of stereotypic media representations of mental illness // Psychology of Popular Media Culture. 2018. Vol. 7. № 2. P. 146—163. DOI:10.1037/ppm0000121
  41. Reavley N.J., Jorm A.F. Stigmatizing Attitudes towards People with Mental Disorders: Findings from an Australian National Survey of Mental Health Literacy and Stigma // Australian & New Zealand Journal of Psychiatry. 2011. Vol. 45. № 12. P. 1086—1093. DOI:10.3109/00048674.2011.621061
  42. Ross C.A., Goldner E.M. Stigma, negative attitudes and discrimination towards mental illness within the nursing profession: a review of the literature // Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing. 2009. Vol. 16. № 6. P. 558—567. DOI:10.1111/j.1365-2850.2009.01399.x
  43. Sadler M.S., Kaye K.E., Vaughn A.A. Competence and warmth stereotypes prompt mental illness stigma through emotions // Journal of Applied Social Psychology. 2015. Vol. 45. № 11. P. 602—612. DOI:10.1111/jasp.12323
  44. Sadler M.S., Meagor E.L., Kaye K.E. Stereotypes of mental disorders differ in competence and warmth // Social Science & Medicine. 2012. Vol. 74. № 6. P. 915—922. DOI:10.1016/j.socscimed.2011.12.019
  45. Sönmez B., Karaoğlu K.M. Contents of stereotypes toward mental illness // Current Psychology. 2022. 10 p. DOI:10.1007/s12144-022-03693-9
  46. Stereotype content model across cultures: Towards universal similarities and some differences / A.J.C. Cuddy, S.T. Fiske, V.S.Y. Kwan [et al.] // British Journal of Social Psychology. 2009. Vol. 48. № 1. P. 1—33. DOI:10.1348/014466608X314935
  47. Stigma and discrimination in individuals with severe and persistent mental illness in an assertive community treatment team: Perceptions of families and healthcare professionals / C.L. O’Reilly, D. Paul, R. McCahon, S. Shankar, A. Rosen, T. Ramzy // International Journal of Social Psychiatry. 2019. Vol. 65. № 7—8. P. 570—579. DOI:10.1177/0020764019867358
  48. Stigma and discrimination towards people with schizophrenia and their family members / M.A. González-Torres, R. Oraa, M. Arístegui, A. Fernández-Rivas, J. Guimon // Social Psychiatry and Psychiatric Epidemiology. 2007. Vol. 42. № 1. P. 14—23. DOI:10.1007/s00127-006-0126-3
  49. Stigma and substance use disorders: an international phenomenon / L.H. Yang, L.Y. Wong, M.M. Grivel, D.S. Hasin // Current Opinion in Psychiatry. 2017. Vol. 30. № 5. P. 378—388. DOI:10.1097/YCO.0000000000000351
  50. Stigma toward mental and physical illness: attitudes of healthcare professionals, healthcare students and the general public in Pakistan / M.O. Husain, S.S. Zehra, M. Umer [et al.] // BJPsych Open. 2020. Vol. 6. № 5. Article ID e81. 6 p. DOI:10.1192/bjo.2020.66
  51. Stigma towards people with a diagnosis of severe mental disorder in primary healthcare centers: perspectives of service users and health teams in Chile / P. Vaccari, R. Ramírez-Vielma, S. Saldivia, F. Cova, A. Vielma-Aguilera, V. Victoriano, N. Ulloa-Vidal, P. Grandón // International Journal of Mental Health Systems. 2020. Vol. 14. Article ID. 6. 11 p. DOI:10.1186/s13033-020-0340-5
  52. Stigmatizing attitudes of primary care professionals towards people with mental disorders: A systematic review / A.O.R. Vistorte, W.S. Ribeiro, D. Jaen, M.R. Jorge, S. Evans-Lacko, J. Mari // The International Journal of Psychiatry in Medicine. 2018. Vol. 53. № 4. P. 317—338. DOI:10.1177/0091217418778620
  53. Stuart H. Mental illness and employment discrimination // Current Opinion in Psychiatry. 2006. Vol. 19. № 5. P. 522—526. DOI:10.1097/01.yco.0000238482.27270.5d
  54. Systematic review of beliefs, behaviours and influencing factors associated with disclosure of a mental health problem in the workplace / E. Brohan, C. Henderson, K. Wheat, E. Malcolm, S. Clement, E.A. Barley, M. Slade, G. Thornicroft // BMC Psychiatry. 2012. Vol. 12. № 1. Article ID 11. 14 p. DOI:10.1186/1471-244X-12-11
  55. Teachman B.A., Wilson J.G., Komarovskaya I. Implicit and Explicit Stigma of Mental Illness in Diagnosed and Healthy Samples // Journal of Social and Clinical Psychology. 2006. Vol. 25. № 1. P. 75—95. DOI:10.1521/jscp.2006.25.1.75
  56. The comparison of internalized stigmatization levels of patients with different mental disorders / D. Tanriverdi, V. Kaplan, S. Bilgin, H. Demir // Journal of Substance Use. 2020. Vol. 25. № 3. P. 251—257. DOI:10.1080/14659891.2019.1675790
  57. The public stigma of mental illness means a difference between you and me / P.W. Corrigan, A.B. Bink, J.K. Fokuo, A. Schmidt // Psychiatry Research. 2015. Vol. 226. № 1. P. 186—191. DOI:10.1016/j.psychres.2014.12.047
  58. The stigma of mental illness in the labor market / C. Hipes, J. Lucas, J.C. Phelan, R.C. White // Social Science Research. 2016. Vol. 56. P. 16—25. DOI:10.1016/j.ssresearch.2015.12.001
  59. Understanding the stigma of mental illness in employment / T. Krupa, B. Kirsh, L. Cockburn, R. Gewurtz // Work. 2009. Vol. 33. № 4. P. 413—425. DOI:10.3233/WOR-2009-0890
  60. What is the impact of self-stigma? Loss of self-respect and the “why try” effect / P.W. Corrigan, A.B. Bink, A. Schmidt, N. Jones, N. Rüsch // Journal of Mental Health. 2016. Vol. 25. № 1. P. 10—15. DOI:10.3109/09638237.2015.1021902
  61. Workplace prejudice and discrimination toward individuals with mental illnesses / Z. Russinova, S. Griffinb, P. Blocha, N.J. Wewiorskic, I. Rosoklijad // Journal of Vocational Rehabilitation. 2011. Vol. 35. № 3. P. 227—241. DOI:10.3233/JVR-2011-0574

[1] С 05.09.2016 Левада-Центр включен в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.

Информация об авторах

Романова Марина Олеговна, стажер-исследователь научно-учебной лаборатории психологии социального неравенства, ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (ФГАОУ ВО НИУ ВШЭ), Москва, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-5240-407X, e-mail: moromanova@hse.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 130
В прошлом месяце: 23
В текущем месяце: 11

Скачиваний

Всего: 174
В прошлом месяце: 42
В текущем месяце: 21