«Карта» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах: поисковое исследование

Употребление наркотиков по-прежнему остается одной из ключевых проблем общественного здоровья, поэтому особенно актуальны разработки эффективных превентивных программ, ориентированных на различные группы молодежи. При этом любая профилактическая мера с необходимостью должна опираться на конкретные результаты эмпирических исследований. В статье излагаются результаты подготовительного этапа исследования социальных представлений о наркоманах, выполненного в рамках теории социальных представлений (в рамках идей Женевской школы, развиваемых В. Дуазом с коллегами). Цель исследования заключалась в выявлении «карты» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах. Выборку составили 308 человек (195 мужчин и 112 женщин, в одном случае указание на пол отсутствует) в возрасте от 16 до 47 лет (медиана – 25 лет). Полученные результаты дают эмпирическую поддержку предположению авторов о «карте» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах.

По данным ООН, употребление наркотиков по-прежнему остается одной из ключевых проблем общественного здоровья [21]. Появлением и широким использованием новых психоактивных веществ в различных регионах планеты серьезно озабочены специалисты, работающие над созданием профилактических и превентивных мер, ориентированных на подростково-молодежную среду.

Дело в том, что распространению новых психоактивных веществ пока весьма затруднительно противостоять на законодательном уровне, ибо новые психоактивные вещества не попадают в список запрещенных веществ. Кроме того, на настоящий момент отсутствуют какие-либо исследования, которые позволяли бы оценить масштаб последствий, опасных для жизни тех, кто употребляет эти психоактивные вещества [21].

Эти проблемы имеют определенную специфику в различных странах. В России, насколько позволяют судить статистические данные, происходит рост показателей общей заболеваемости каннабиноидной наркоманией, а именно: в 2005 г. -15,4 больных на 100 тыс. населения, а в 2011 г. - уже 16,1. Таким образом, этот показатель за 6 лет вырос на 4,5 % [7]. Структура зарегистрированных больных наркоманией выглядит следующим образом: 85,6 % - больные с опийной зависимостью; 6,8 % - больные с зависимостью от каннабиса; 6,2 % - больные, употребляющие другие наркотики и сочетания различных наркотиков. И даже эти статистические показатели не являются точными, ибо, как отмечает В.В. Киржанова [6], по результатам эпидемиологических оценок, реальное количество потребителей инъекционных наркотиков (ПИН) может быть в 4-5 раз выше официального и даже достигать 1 % - 3 % от общей численности населения в отдельных регионах страны [6].

Об опасности ситуации, сложившейся в России в связи с употреблением наркотиков в подростково-молодежной среде, можно судить также и по росту показателей смертности, по положительной динамике показателей болезней, обусловленных этой практикой, в частности - гепатита, сифилиса и ВИЧ-инфекции¹[6]. Словом, распространение наркомании представляет собой серьезную угрозу, причем на уровне безопасности страны [8].

В связи с этим повышается значимость исследовательских работ, которые могли бы лечь в основу создания концепции профилактических программ, а также формулирования превентивных рекомендаций.

Наркотики не раз становились объектом социальных представлений, изучаемых с помощью различных методологических стратегий в рамках теории социальных представлений [12; 16; 17; 18 и др.]. Стоит вспомнить исследование К. Хадлей и Дж. Стокдейл [18], которые выявили особенности представлений о наркотиках в различных возрастных группах (от 5 до 11 лет). А. Эчебаррия-Эчабе с коллегами [16] продемонстрировали эффект влияния таких факторов, как опыт знакомства с наркотиками и социальные представления о них, на процессы социальной перцепции и каузальной атрибуции.

В работах, выполненных в рамках теории социальных представлений, было показано, что наркотики и практика их употребления - это социально, культурно и исторически локализованное явление [18]. Оно не существует вне социокультурного контекста, в который включены как потребители наркотиков, так и, равным образом, те, кто их не употребляет [12]. В молодежной среде можно выделить группы, которые имеют различные образы наркотика. Причем динамика социальных представлений изменяется в зависимости от опыта употребления наркотиков (сравниваемые группы - потребители наркотиков и люди без опыта употребления наркотиков или бывшие потребители наркотиков) и в зависимости от влияния знакомых - потребителей наркотиков (сравниваемые группы - те, у кого есть знакомые потребители наркотиков, и те, у кого нет таких знакомых) [12; 16; 17].

Заметим, что в меньшей степени внимание исследователей было обращено к такому объекту представлений, как сами потребители наркотиков. В одной из немногих работ в фокусе исследовательского внимания оказалась специфика представлений о наркоманах в различных возрастных группах [5]. Как и ожидалось, представители старшего поколения в большей степени склонны обращаться к стратегии стигматизации наркоманов, считать, что для преодоления этой болезни допустимы любые действия. Более того, были выделены четыре группы респондентов - представители четырех типов социальных представлений: «игнорирующие» (полностью отстраненные от проблемы наркомании, негативно относящиеся к наркоманам), «равнодушные» (понимают серьезность проблемы наркомании, но при этом остаются отстраненными по отношению в наркоманам), «толерантные» (понимают существование проблемы и при этом позитивно относятся к наркоманам), «непримиримые» (враждебно относятся к проблеме наркомании и к наркоманам) [5].

Наше обращение к теории социальных представлений объясняется не тем, что в рамках этого теоретического направления уже неоднократно предпринимались исследования², результаты которых могут быть нами использованы, а возможностями самой теории.

В литературе можно найти целый ряд определений социальных представлений [9; 10; 11; 14; 19; 20]. Согласно одному из них, социальные представления - это обыденное знание об общих темах (будь то СПИД, компьютер, гендер, здоровье, интеллект, психоанализ, работа) [19].

Как формулирует В. Дуаз, это - «организующие принципы символических отношений между индивидом и группой» [13, p. 97]. Социальные представления выполняют различные функции: защитную функцию (трансформация нового, непонятного, угрожающего в нечто понятное и знакомое); функцию, связанную с осуществлением внутригрупповых коммуникаций; функцию регуляции социального поведения и практики; функцию конструирования и поддержки социальной идентичности; функцию оправдания социальных отношений [9; 10; 14; 20]. В связи с этим открывается возможность проследить специфику социальных представлений о наркоманах в аутгруппе (среди тех, кто не употребляет наркотики) и в ингруппе (среди тех, кто употребляет наркотики), что позволит говорить о трансформации социальных представлений в связи с социальной идентичностью.

Среди различных подходов к анализу социальных представлений (Парижская школа, школа Экс-ан-Прованса и Женевская школа), разрабатываемых в рамках теории социальных представлений, для ответа на наши вопросы наиболее продуктивным являются идеи подхода, разрабатываемого В. Дуазом с коллегами (Женевская школа). В рамках этого подхода исследователи предлагают говорить о связях между социальной регуляцией и когнитивным функционированием. Другими словами, требуется изучать отношения между социальной метасистемой и когнитивной системой. Функционирование когнитивной системы основывается на процессах категоризации, умозаключения и пр., а они, в свою очередь, контролируются и направляются метасистемой [13]. Это регулирование осуществляется посредством социокогнитивных процессов - процессов объектификации и анкеровки.

Под процессом объектификации понимается трансформация абстрактного в конкретное с помощью процесса коммуникации [13]. Социальное представление на этом этапе являет собой словарь значений, возникающих в результате превращения абстрактного в конкретное. Для того чтобы участвовать в дискуссии, ее участники должны опираться на некоторые общие опорные точки (это не означает консенсуса, как в школе Экс-ан-Прованса), так как позиция индивида, несмотря на свою оригинальность и индивидуальность, предполагает опору на что-то известное всем, в противном случае человек кажется исключенным из дискуссии. Позиция, которую занимает индивид, связана и управляется более общими принципами мышления, и степень структурированности этих принципов определяется тем, насколько он вовлечен в дискуссию с другими.

Социальное позиционирование является результатом «захватывания» разделенного знания в различных группах. Таким образом, группы отличны друг от друга не только в силу того, что не имеют доступа к одной и той же информации, но и в силу того, что в группах разделяются специфические убеждения и опыт.

В рамках подхода В. Дуаза предлагается стратегия анализа социальных представлений, реализуемая посредством трех этапов:

■   на первом этапе изучается организация поля представления (выявляется «карта» общих» точек зрения);

■   на втором этапе выявляются организующие принципы, которые надстраиваются над различиями между индивидами (изучается социальное позиционирование);

■   на третьем этапе анализируется процесс якорения в соответствующих символических системах значений (исследуется структура и происхождение этих позиций) [13; 15].

Идеи этой модели и служили ориентиром в проводимом нами эмпирическом исследовании. В настоящей статье мы излагаем результаты только первого его этапа.

Целью этого этапа было выявление «карты» общих точек зрения, которые используются в дискурсе о наркоманах.

Объектом исследования стали социальные группы. Выборку составили представители ряда социальных групп, имеющие опыт употребления наркотиков и не имеющие опыта употребления наркотиков, а также те, кто не употребляет наркотики, но имеет друзей и знакомых среди потребителей наркотиков. В силу того, что на первом этапе требовалось получить только «карту» общих точек зрения [11], разделение на подгруппы не предпринималось. В исследовании приняли участие 308 человек (195 мужчин и 112 женщин, в одном случае указание на пол отсутствует) в возрасте от 16 до 47 лет (медиана - 25 лет).

Согласно Л. Дани и Т. Апостолидис, наркотики являют собой сложный и многоаспектный объект [12]. Л. Дани и Т. Апостолидис предлагают различать две сферы: публичную и частную [12].

В публичной сфере они предлагают рассматривать как минимум два соответствующих контекста - медицинский и юридический. Другими словами, употребление наркотиков является болезнью, борьба с которой обсуждается на самых высоких уровнях, а палитра разрабатываемых и реализуемых мер профилактики достаточно широка и разнообразна. Кроме того, употребление наркотиков сопряжено с незаконными, противоправными действиями.

Частная сфера затрагивает стиль жизни, который связывается с употреблением наркотиков; в частности, можно говорить о «молодежной моде».

Однако стоит оговориться, что ситуация с употреблением наркотиков в РФ имеет свою специфику. Это касается не только законодательных аспектов, связанных с употреблением наркотиков, но и социальной практики употребления, самих веществ, которые употребляются, наконец, дискурса о наркотиках и наркоманах, по сравнению с контекстом западно-европейских стран в целом. Поэтому представляется возможным говорить также о социальном контексте в рамках публичной сферы [3]. Социальный контекст связан с тем, что употребление наркотиков ассоциируется с нарушением морали и вызывает в обществе в отношении «нарушителей» морали соответствующую реакцию. Именно этот аспект достаточно ярко продемонстрирован в работе Е.П. Емельяновой о стигматизации наркоманов [5].

Наше исследование носило поисковый характер. Мы исходили из общего предположения, что «карта» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах будет включать понятия, указывающие на публичную сферу (в частности, медицинский, юридический и социальный контексты), а также на частную сферу.

Основным методом нашего исследования было анкетирование. В соответствии с методологической стратегией теории социальных представлений нами была разработана анкета, которая состояла из четырех частей. Ключевой методикой была методика свободных ассоциаций [11], она предназначалась для выявления лексики, используемой в дискурсе о наркоманах. Кроме того, нами использовались открытые вопросы, направленные на уточнение результатов ассоциативной методики. Наконец, респондентам задавались социально-демографические вопросы.

Ниже мы представим результаты, полученные с помощью ассоциативной методики.

Описание и анализ результатов

Всего респонденты высказали 1203 понятия. Наиболее частотными были следующие понятия ³: смерть - 62 упоминания, больные люди - 54 упоминания, слабый (слабохарактерный, слабовольный) - 47 упоминаний, жалость - 41 упоминание, зависимый - 38 упоминаний, обман - 35 упоминаний. Наиболее частотные понятия принадлежат медицинскому контексту - «смерть»», «больные люди», «зависимый». Обращает на себя внимание характеристика «жалость»» - в исследованиях по социальным представлениям о ВИЧ-позитивных [1; 2]; она также является высокочастотной. Это может быть жалость к больным людям (которые по каким-то причинам стали использовать наркотики, и это поведение грозит им смертельно опасными последствиями), но вполне возможно, что это реакция высказывается преимущественно теми респондентами, которые сами являются потребителями наркотиков, и тогда это реакция относится к членам своей группы. Как уже было сказано выше, на первом этапе не предполагалось дифференцировать респондентов в зависимости от опыта употребления наркотиков, поэтому уточнение этого факта будет предпринято на втором этапе исследования.

Все высказанные понятия были подвергнуты частотно-смысловому анализу, что позволило категоризовать 1203 понятия. Нас в первую очередь интересовали те понятия, которые касались указанных выше сфер - публичной и частной.

Публичная сфера: социальный контекст («жалость», «обман», «отвращение», «нуждаются в помощи», «сострадание», «опасный», «одиночество», «отверженные обществом» и прочие единичные ответы, касающиеся взаимодействия с наркоманами и отношения к ним) - 298 упоминаний; медицинский контекст («смерть», «болезнь», «больница», «больные», «ВИЧ-инфекция», «необходимость лечения», «зависимый», «неизлечимый» и другие единичные ответы, касающиеся болезней и лечения наркоманов) - 288 упоминаний; юридический контекст («преступление», «преступники», «мошенники», «бандиты» и другие единичные ответы, касающиеся противоправных действий) - 36 упоминаний.

Частная сфера представлена категориями, так или иначе указывающими на скрипт употребления наркотиков: наркотик («доза», «марихуана», «наркотик», «героин» и другие единичные указания на вещества) - 13 упоминаний; желание его принять («взять у него дозу», «соблазн» и др.) - 8 упоминаний; действия для получения наркотика («готовы на все ради дозы») - 4 упоминания; другие участники процесса принятия наркотиков («друзья», «партнер», «соучастник» и др.) - 12 упоминаний; места употребления наркотиков («дискотека», «подъезд», «подвал» и др.) - 9 упоминаний; состояния, связанные с приемом наркотика («кайф», «ломка», «блаженство», «зависающий», «галлюцинации» и др.) - 67 упоминаний. Кроме того, в эту сферу попадает категория характеристики индивида, принимающего наркотики, особенности его поведения (психологические и поведенческие особенности, а также внешность наркомана: «слабохарактерный», «глупый», «жизнь ради наркотиков», «худой», «пустой взгляд» и пр.) - 257 упоминаний.

Таким образом, «карта» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах образована понятиями, указывающими на публичную (в частности, медицинский, юридический и социальный контексты) и частную сферы. Объем понятий составляет 82,5 % от всех высказанных ассоциаций, что говорит в пользу нашего предположения. Среди прочих категорий были получены следующие: бранные слова - 40 упоминаний; указание на различных персонажей (Пугачева, Собчак и др.) - 6 упоминаний; эмоциональные реакции (в категорию были объединены позитивные и негативные реакции, ассоциирующиеся с наркоманами: «страх», «отчаяние», «веселье» и др.) - 22 упоминания; превентивный контекст («12 шагов», «антинаркотическая реклама» и др.) - 12 упоминаний; указание на кинематограф («Игла», «Реквием по мечте», «Мост») - 4 упоминания. Все остальные ответы, представленные единичными понятиями, были объединены в категорию другое.

Соотношение публичной и частной сфер составляет 51,7 % и 30,75 % соответственно. Публичная сфера образована преимущественно социальным и медицинским контекстами. Юридический контекст занимает второстепенное место в дискурсе о наркоманах.

Выводы

Итак, нами был проведен первый (подготовительный) этап исследования в рамках идей теории социальных представлений. На этом этапе была выявлена «карта» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах. Было показано, что «карта» общих точек зрения в дискурсе о наркоманах образована категориями публичной и частной сфер. Публичная сфера образована тремя основными контекстами: социальным, медицинским и юридическим; причем респонденты в первую очередь используют социальный и медицинский контексты, юридический играет второстепенную роль. Таким образом, выдвинутое общее предположение о том, какие категории используются в дискурсе о наркоманах, получило эмпирическую поддержку.

Полученные результаты служат основанием для проведения основных этапов изучения социальных представлений в рамках модели В. Дуаза, а именно: на втором этапе предполагается исследовать то, какие организующие принципы надстраиваются над различиями между индивидами в дискурсе о наркоманах; на третьем этапе будет предпринят анализ структуры и происхождения позиций, которые занимают представители различных групп молодежи в дискурсе о наркотиках.

Результаты, полученные в ходе реализации трех этапов, позволят сформулировать соответствующую стратегию профилактики употребления наркотиков в молодежной среде с учетом гетерогенности этой среды и специфики образа наркотиков и наркоманов.

 

¹ Из общего числа потребителей наркотиков в 2011 г. 378,6 тыс. человек употребляли их инъекционным способом (ПИН). Этот показатель составляет 71 % от общего числа потребителей наркотиков в РФ. При этом почти 57 тыс. человек из общего числа зарегистрированных ПИН, т. е. 15 % (в 2010 г. - 14,4 %), являются ВИЧ-положительными [7].

² С опорой на результаты социологических исследований [22] можно говорить о том, что в западноевропейских странах употребление наркотиков претерпело следующие изменения. В конце 1960-х гг. такая практика ассоциировалась со студенческими выступлениями во Франции 1968 г., т. е. имела политическую составляющую, связывалась с сопротивлением властям. Постепенно она превратилась в настоящее социальное бедствие, в особенности в связи с эпидемией ВИЧ-инфекции, затронувшей потребителей инъекционных наркотиков. В России развитие практики употребления наркотиков имеет свою социокультурную и историческую специфику. Историко-социологический анализ проблемы наркотизации российского общества, выполненный Ф.И. Григорец, показывает, что, несмотря на наличие довольно активной практики употребления наркотиков и рост показателей потребителей среди молодежи, исследования в рамках социогуманитарных наук, а также обсуждение проблемы на уровне публичного дискурса до определенного момента отсутствовали [4].

³ Здесь мы приводим только те понятия, которые упоминаются не менее, чем 10 % респондентов.

1. Березина Е.Б. Содержание и структура обыденных представлений о болезнях в молодежной среде: Дис. … канд. психол. наук. М., 2011. 252 c.
2. Бовина И.Б. Социальные представления о здоровье и болезни: структура, динамика, механизмы: Дис. … д-ра психол. наук. М., 2009. 473 c.
3. Бовина И.Б., Дворянчиков Н.В., Дебольский М.Г. и др. Наркотики в молодежном дискурсе: подход теории социальных представлений // Прикладная юридическая психология. 2013. № 1. С. 49–58.
4. Григорец Ф.И. Наркотизация молодежи: характеристики, причины, профилактика. Владивосток: Издат-во «48 часов», 2012. 148 c.
5. Емельянова Т.П. Проблема стигматизации наркозависимых людей в двух возрастных группах // Психологические исследования нравственности/ Отв. ред. А.Л.Журавлев, А.В.Юревич. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2013. C. 303–326.
6. Киржанова В.В. Медико-социальные последствия инъекционного употребления наркотиков в России (методы оценки и предупреждения): Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. М., 2009. 45 c.
7. Основные показатели деятельности наркологической службы в Российской Федерации в 2010–2011 годах. Статистический сборник. М., 2012. 212 c.
8. Щербакова Е.М. Нарконашествие в России: о чем говорит статистика? // Социологические исследования. 2004. № 1. С. 70–75.
9. Abric J.C. Pratiques sociales et représentations. Paris: Presses Universitaires de France, 1994. 256 p.
10.  Breakwell G. Social representational constraints upon identity processes // Representations of the Social: Bridging Theoretical Traditions/ Eds. by K. Deaux, G. Philogène. Oxford: Blackwell Publishers, 2001. P. 271–284.
11.  Clémеnce A. L’analyse des principes organisateurs des représentations sociales // Les méthodes des sciences humaines / Sous la dir. S. Moscovici, F. Buschini. P.: Presses Universitaires de France, 2003. P. 393–410.
12.  Dany L, Apostolidis T. L’étude des représentations sociales de la drogue et du cannabis: un enjeu pour la prévention // Santé Publique. 2002. Vol.14. P. 335–344.
13.  Doise W. Human rights studied as normative social representations // Representations of the Social: Bridging Theoretical Traditions / Ed. by K. Deaux, G. Philogène. Oxford:Blackwell Publishers, 2001. P. 96–112.
14.  Doise W. Les représentations sociales: définition d’un concept // L’étude des représentations sociales / Ed. by W.Doise, A.Palmonari. Neuchatel: Delachaux et Niestlé.1986. P. 86–98.
15.  Doise W., Spini D., Clémence A. Humain rights studies as social representations in a cross-cultural context // European Journal of Social Psychology. 1999. Vol. 29. P. 1–29.
16.  Echebarria-Echabe A., Fernandez-Guede E., Sanjuan Guillen C. at al. Social representations of drugs, causal judgment and social perception // European Journal of Social Psychology. 1992. Vol. 22. P. 73–84.
17.  Galand Ch., Salès-Wuillemin E. La représentation des drouges chez les étudiantes en psychologie: effects des pratiques de consumation et influence de l’entourage // Cahiers Internationaux de Psychologie Sociale. 2009. Vol. 84. P. 125–152.
18.  Hadley C., Stockdale J.E. Children’s representations of the world of drugs // Journal of Community and Applied Social Psychology. 1996. Vol. 6. P. 276–289.
19.  Lorenzi-Cioldi F., Clémence A. Group process and the construction of social representations // Blackwell Handbook of Social Psychology: Group Processes/ Eds. by M.A. Hogg, R.S. Tindale. Oxford: Blackwell Publishing, 2003. P. 311–333.
20.  Moscovici S. Introduction // C. Herzlich. Health and Illness. A Social Psychological Analysis. L.: Academic Press, 1973. P. ix-xiv.
21.  World Drug Report 2013, United Nations. N. Y.: United Nations publication, 2013. 145 p.
22.  Zafiropoulos M., Pinell P. Drogues, déclassementetstratégies de disqualification// Actes de la Recherche en Sciences Sociales. 1982. № 42. P. 61–75.

PlumX

Метрики публикации