Взаимосвязь потребности в безопасности и ее личностных смыслов у студентов вуза

Потребность в безопасности в качестве мощного мотиватора вызывает широкий спектр поведенческой активности субъекта. Повышению точности ее прогнозирования может способствовать понимание связи потребности в безопасности с личностными смыслами безопасности. Установление особенностей указанной связи у студентов вуза стало целью данного исследования. Его гипотеза состояла в том, что связь потребности в безопасности с личностными смыслами категории «безопасность» у студентов вуза может определяться предметом, силой и частотой возникновения данной потребности и содержанием личностных смыслов категории «безопасность». Выборка включала 120 студентов (54,2% девушек и 45,8% юношей) нескольких московских вузов в возрасте от 18 до 21 года (M=19,6 лет, SD=1,5). Использованы исследовательские возможности методов ассоциативного эксперимента, анализа продуктов деятельности, субъективного шкалирования. Исследование подтвердило взаимосвязь потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности у студентов вуза. Обозначена комплексность потребности студентов в безопасности. Наибольшей субъективной значимостью и частотой появления студенты наделяют четко локализованные, конкретные разновидности потребности в безопасности. Субъективная значимость потребности в безопасности для студентов расходится с частотой ее появления. Раскрыта связь потребности студентов в безопасности со сформированными у них личностными смыслами безопасности. Взаимосвязь субъективной значимости потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности у студентов более разносторонняя, чем взаимосвязь частоты появления потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности.

Введение

Возрастание противоречивости и насыщенности окружающего мира различными рисками повышает уязвимость человека, снижает эффективность его предшествующего опыта, требует большей интуитивной гибкости решений и поведенческих выборов. Подготовка студентов в вузе предполагает формирование эффективного профессионального поведения в различных типах ситуаций, особенно экстремальных и катастрофических. Очевидно, что вне зависимости от профиля обучения у них должны быть сформированы личностные образования, позволяющие осмысленно преодолевать насыщенные стрессом ситуации неопределенности и разнообразные трудности, свойственные бытовой и профессиональной практике.

При всей возможной внешней непредсказуемости поведения в ситуации опасности с точки зрения психологии в его основе лежат вполне конкретные внутренние мотиваторы, образованные потребностями человека, его желаниями, ценностями и т.д. Из всего многообразия стимулов внешнего и внутреннего мира, инициирующих подобные феномены, важнейшим для него по своей витальной ценности выступает безопасность [1; 9; 17].

Безопасность на текущий момент органично вошла в сферу научных интересов психологии с позиции субъектных представлений [2; 15], отношений [3; 8], вербализаций [5] и репрезентаций [7; 12], личностных смыслов [13; 22], персональных концепций [6; 16] и соответствующих поведенческих практик [11; 18; 19]. Несмотря на причисление к регуляторам активности человека [10], классическое понимание безопасности в качестве базисного элемента потребностной сферы человека не получило должной эмпирической разработки [21]. Вместе с тем потребность в безопасности определяет существенное многообразие защитного поведения даже на уровне ранних форм реагирования на опасность: установлено, что система «Борьба – Бегство – Замораживание» обнаруживается, по данным исследований [20], уже у животных. Востребованность эффективного прогнозирования поведения человека, многократно усложняющегося в ситуации опасности, побуждает обратиться к поиску субъектных образований, определяющих иерархию его потребностей, прежде всего в безопасности. Подтверждение связи потребности в безопасности с иррациональными убеждениями студентов [4] позволяет пойти дальше и предположить связь данной потребности субъекта с имеющимися у него личностными смыслами категории «безопасность». Целью данного исследования выступило установление особенностей взаимосвязи потребности студентов вуза в безопасности со сформированными у них личностными смыслами категории «безопасность».

Материалы и методы

Гипотеза исследования состояла в том, что связь потребности в безопасности с личностными смыслами категории «безопасность» у студентов вуза может определяться предметом, силой и частотой возникновения данной потребности и содержанием личностных смыслов категории «безопасность».

Выборка исследования образована 120 студентами обоего пола (54,2% девушек и 45,8% юношей) в возрасте от 18 до 21 года (M=19,6 лет, SD=1,5), обучающимися в нескольких московских вузах. Участие в исследовании носило добровольный характер.

Схема проведения исследования предполагала два этапа сбора информации: на первом проводился анализ продуктов деятельности и ассоциативный эксперимент; на втором, спустя неделю, – субъективное шкалирование.

Метод анализа продуктов деятельности основывался на результатах подготовки респондентами тематического эссе о безопасности. Инструкция: «Проводится исследование роли безопасности в жизни человека. Вам предлагается в течение 30 минут высказать в виде текста мнение о том, что требует защиты, в каких сферах жизни безопасность важна современному человеку». Полученные тексты были подвергнуты контент-анализу группой экспертов-психологов (n=3, профессиональный стаж от 10 лет, опыт контент-анализа). Предварительное совместное изучение работ позволило экспертам выделить категории анализа – разновидности потребности в безопасности, первые три по частоте появления в работах. Позволяя сосредоточиться на анализе потребностей, наиболее часто обнаружившихся по выборке, такой подход внес некоторые ограничения в представлении материала, что не рассматривается нами критическим в силу единичного характера появления неучтенных вариантов. Выявленные потребности были классифицированы по нескольким основаниям: 1) локализация желаемой безопасности (потребности – защищенность здоровья, жизни, возможностей); 2) сфера значимой безопасности (потребности – экономическая, социальная, правовая безопасность); 3) фактор безопасности (потребности – информационная, эпидемиологическая, экологическая безопасность); 4) диапазон желаемой безопасности (потребности – личная безопасность, безопасность семьи, значимого окружения); 5) направленность желаемой безопасности (потребности – физическая, психическая, духовная безопасность). Работая далее автономно, эксперты подсчитали речевые единицы проявлений выделенных потребностей у каждого респондента. Итоговое распределение элементов данных групп явилось результатом согласования распределений, полученных каждым из трех экспертов.

Потребности, выделенные при анализе текстов эссе, послужили базовым материалом для метода субъективного шкалирования. При разработке задания мы исходили из того, что потребность в безопасности может оцениваться субъективной значимостью и субъективной оценкой частоты ее появления в мыслях субъекта (без «привязки» к конкретному периоду). Инструкция: «Изучается значимость потребности человека в безопасности. Вам будут названы 15 видов безопасности. Нумеруя по порядку, нужно с использованием 10-балльной шкалы письменно оценить, исходя из собственных представлений, уровень потребности человека в каждой разновидности безопасности (1 – наименьший, 10 – наибольший) и, через черту, приблизительную частоту появления этой потребности в вашей жизни (1 – наименьшая, 10 – наибольшая). Долго не размышляйте, указывайте первые “пришедшие на ум” цифры». Далее последовательно назывались следующие элементы списка: защищенность здоровья; защищенность жизни; защищенность возможностей, экономическая безопасность, социальная безопасность, правовая безопасность, информационная безопасность, эпидемиологическая безопасность, экологическая безопасность, личная безопасность, безопасность семьи, безопасность значимого окружения, физическая безопасность, психическая безопасность, духовная безопасность. Итогом выполнения задания стали последовательности двойных оценок каждым респондентом предложенного списка, обозначающие, соответственно, уровни субъективной значимости рассматриваемой потребности и субъективной частоты ее появления в его жизни. С учетом того, что обе последовательности измерены в сопоставимых единицах (от условно минимального уровня в сознании респондента до условно максимального уровня), было проведено их статистическое сопоставление.

Ассоциативный эксперимент использовался для выявления у респондентов диапазона свободных ассоциаций, содержащих, согласно современным представлениям, сформированные у них личностные смыслы категории «безопасность». Инструкция: «Изучается смысловое содержание предметной категории. На выполнение задания дается 5 минут. Вам требуется письменно зафиксировать все ассоциации, которые у вас возникают на слово “безопасность”. Время пошло». Анализ материала проводился созданной экспертной группой психологов через распределение ассоциаций респондентов по группам потребности в безопасности, ранее выделенным методом анализа продуктов деятельности. Кроме этого, ассоциации были сгруппированы по категориям с использованием результатов предшествующего исследования [14], в котором по итогам ассоциативного эксперимента на выборке студентов средствами психолингвистики установлена следующая структура ассоциативного поля стимула «безопасность»: источник безопасности (семья, дом, тепло и др.), переживание безопасности (спокойствие, защищенность, надежность и др.), идентификатор безопасности (свет, тишина, белый цвет и др.), качества, способствующие безопасности (внимательность, осторожность, верность и др.).

Статистическая обработка материалов исследования включала описательную статистику; критерий знака для сравнения субъективной значимости и частоты появления каждой потребности; ранговый коэффициент корреляции Спирмена для определения взаимосвязей между субъективной значимостью потребности, частотой появления потребности и числом ассоциаций по видам потребностей. Вычисления проводились в программе автоматического расчета на сайте PSICHOL-OK.

Результаты

Анализ текстов эссе выявил следующие (первые три по частоте упоминания) разновидности потребности в безопасности: 1) локализацию – защищенность здоровья (n=82, т.е. 68,3%, здесь и далее – представленность среди респондентов), жизни (n=54; 45,0%), возможностей (n=33; 2,75%); 2) сферу – экономическая (n=63; 52,5%), социальная (n=51; 42,5%), правовая (n=36; 30,0%) безопасность; 3) фактор – информационная (n=58; 48,3%), эпидемиологическая (n=32; 26,7%), экологическая (n=22; 18,3%) безопасность; 4) диапазон – личная безопасность (n=99; 82,5%), безопасность семьи (n=59; 49,2%), значимого окружения (n=25; 20,8%); 5) направленность – физическая (n=95; 79,2%), психическая (n=47; 39,2%), духовная безопасность (n=18; 15,0%). Выделенные группы подтверждают комплексность природы потребности в безопасности [9].

Субъективное шкалирование видов потребности в безопасности с позиции значимости и частоты появления в жизни студентов обнаруживает их субъективную неравноценность (табл. 1).

Таблица 1

Средние значения и медианы (в скобках) оценок студентами референтных разновидностей потребности в безопасности

Примечание: * – потребности со статистически значимым (по критерию знаков) сдвигом к преобладанию оценки субъективной значимости над оценкой частоты появления потребности.

Ассоциации студентов на вербальный стимул «безопасность» обнаружили разнообразие смыслового содержания, содержательно «пересекающееся» с предметными потребностями, выделенными на материале эссе (табл. 2).

Таблица 2

Соотнесение разновидностей потребности в безопасности и ассоциаций на стимул «безопасность»

Анализ ассоциаций по категориям обнаружил следующее количественное распределение: источник безопасности (n=294, M=2,45, здесь и далее указаны общее и среднее количество ассоциаций по всей выборке респондентов); переживание безопасности (n=220, М=1,83); идентификатор безопасности (n=144, М=1,2); качества, способствующие безопасности (n=121, М=1,01). Таким образом, все использованные нами группы ассоциаций студентов на категорию «безопасность» образуют распределение, достаточное для проведения с ними последующих статистических процедур.

Выявление связи распределения субъектных оценок значимости и частоты возникновения потребности в безопасности и количественного распределения ассоциаций респондентов на стимул «безопасность» по категориям вычислялось по методу ранговой корреляции Спирмена (табл. 3).

Таблица 3

Интеркорреляции количественного распределения групп ассоциаций на стимул «безопасность» и оценок потребности в безопасности*

Примечания: * – критические значения корреляции r_s=0,2 (для p≤0,05), r_s=0,25 (для p≤0,01) для n=120 (по критерию Спирмена). ** – категории безопасности: 1 – источник безопасности; 2 – переживание безопасности; 3 – идентификатор безопасности; 4 – качества, способствующие безопасности.

Подсчет статистически значимых связей выявил их доминирование при интеркорреляции количества ассоциаций потребностей в безопасности с оценкой их субъективной значимости (n=23) по сравнению с интеркорреляцией соответствующих ассоциаций с субъективными оценками частоты возникновения рассматриваемых разновидностей потребности (n=10).

Обсуждение результатов

Представленное в статье исследование носило поисковый характер. Несмотря на выделение потребности в безопасности в качестве одной из базовых для человека еще в классический период развития гуманистической психологии, эмпирически соответствующая проблематика остается мало изученной. Это ограничило наши возможности сопоставления полученных результатов в своем большинстве наработками, смежными к рассматриваемой проблематике.

Анализ материалов тематического эссе подтвердил предметное многообразие потребностей в безопасности, актуальных для студентов. Исходя из широкой вариативности классификаций безопасности, изложенных в учебных и научных публикациях, спектр потребностей современного человека может быть достаточно широким. В поле нашего рассмотрения попали только потребности, наиболее распространенные (референтные) среди обозначенного контингента (встречающиеся в не менее, чем 5% текстов). Потребности в безопасности, имевшие меньшую распространенность, были исключены из анализа и не учтены в разработанной классификации потребностей студентов в безопасности. Возникающие при этом искажения считаем мало значимыми для данного исследования, направленного на изучение связи потребности в безопасности с личностными смыслами безопасности студентов. Возможно, изучение всего спектра данной потребности у студентов с разными субъектными характеристиками может составить проблематику отдельного исследования.

Согласно средним оценкам, наибольшей субъективной значимостью и частотой появления в оценках студентов обладают потребности, выделенные по локализации безопасности; наименьшей субъективной значимостью – по фактору, наименьшей субъективной частотой появления – по диапазону. В целом, доминируют потребности в безопасности, обладающие узко конкретным, четко рефлексируемым предметом: защищенность жизни, личная безопасность, физическая безопасность. Недооценка студентами значимости потребности в безопасности при доминировании ее частоты появления обнаруживается в двух случаях (защищенность здоровья, экономическая безопасность), т.е. при достаточной малочисленности фиксации потребности в безопасности студенты в подавляющем большинстве случаев высоко оценивают свою потребность в безопасности.

Различие в оценках студентами референтных для них разновидностей потребности в безопасности с позиции их субъективной значимости и субъективной частоты появления этих разновидностей в их жизни получило статистическое подтверждение. Установлено, что значимость потребностей в безопасности оказывается выше субъективной оценки респондентами частоты их появления в собственной жизни по большей части разновидностей этой потребности. Данный результат может объясняться тем, что потребность в безопасности студентами приобретается в рамках социализации, преимущественно по итогам присвоения чужого, а не собственного опыта. Сделанный вывод основывается на современном понимании процесса социализации как процесса, способствующего приобретению человеком опыта, накопленного социумом, в том числе связанного с безопасностью (вероятно, и на уровне потребностей).

Выявленные нами свободные ассоциации студентов на стимул «безопасность» в полной мере соотнеслись со смысловыми группами, ранее установленными по итогам психолингвистического изучения категорий «безопасность» и «опасность» в сознании студентов вуза (источник безопасности, переживание безопасности, идентификатор безопасности, качества, способствующие безопасности) [14]. Содержательная близость разновидностей потребности в безопасности и ассоциаций на стимул «безопасность» подтверждают гипотезу о взаимосвязи предмета потребности в безопасности и содержания личностных смыслов безопасности у студентов. Более того, личностные смыслы безопасности, совпадающие по предмету с соответствующей разновидностью потребности в безопасности, могут рассматриваться их содержательной детализацией.

На основе корреляционного анализа было статистически подтверждено выдвинутое предположение о связи субъективных оценок значимости и частоты появления потребности в безопасности с содержанием личностных смыслов соответствующей категории. Данная связь, по нашему мнению, может основываться на пристрастности, которая лежит как в основе субъективных оценок значимости и частоты потребности человека в безопасности, так и тех личностных смыслов, которые формируются у него в отношении категории «безопасность». Значимость же феномена безопасности подчеркивается во всех исследованиях соответствующей тематики.

Наряду с этим подсчет статистически значимых корреляций показывает, что взаимосвязь содержания личностных смыслов категории «безопасность» с субъективной значимостью потребности в безопасности является более разносторонней, чем с субъективной частотой появления этой потребности. Вероятно, первая из обозначенных взаимосвязей обладает большим прогностическим потенциалом. Исходя из этого, изучение личностных смыслов безопасности субъекта в большей степени раскрывает субъективную значимость его потребности в безопасности, чем объясняет субъективную частоту ее появления. Таким образом, с высокой вероятностью можно предполагать, что знание личностных смыслов безопасности способно повысить эффективность прогноза направленности поведенческой активности субъекта при возникновении у него потребности в безопасности.

Выводы

1. Потребность в безопасности студентов вуза носит комплексный характер, который обнаруживается дифференциацией ее содержания по группам, выделяемым на основе локализации (защищенность здоровья, жизни, возможностей), сферы (экономическая, социальная, правовая), фактора (информационная, эпидемиологическая, экологическая), диапазона (личная, семьи, значимого окружения), направленности (физическая, психическая, духовная) референтной безопасности.
2. Наибольшей субъективной значимостью и частотой появления студенты наделяют четко локализованные, конкретные разновидности потребности в безопасности.
3. Субъективная значимость потребности в безопасности для студентов расходится с частотой ее появления; они предрасположены выше оценивать ее значимость при низкой частоте возникновения у себя.
4. Потребности студентов в безопасности связаны со сформированными у них личностными смыслами безопасности, содержательно характеризуясь на их основе.
5. Взаимосвязь субъективной значимости потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности у студентов более разносторонняя, чем взаимосвязь частоты появления потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности.

Заключение

Предложенное исследование было ориентировано на эмпирическое изучение потребности в безопасности и личностных смыслов безопасности у студентов вуза. В ходе исследования была полностью решена поставленная цель: раскрыты особенности взаимосвязи потребности в безопасности с ее личностными смыслами у студентов вуза. Полученные результаты подтвердили существование взаимосвязи между данными феноменами, а также то, что она образуется личностными смыслами и частотой появления у студентов потребности в безопасности, с одной стороны, и содержанием сформированных у них личностных смыслов безопасности – с другой.

Представленный в статье материал, характеризуя психологические механизмы образования потребности в безопасности, позволяет повысить эффективность прогноза поведения человека в опасных ситуациях профессиональной и бытовой жизнедеятельности.

Ограничением данного исследования может являться представленность выборки студентами только столичных вузов. Возможно, у студентов региональных вузов обнаружится иной диапазон потребностей в безопасности.

Наряду со сказанным признаем, что на перечень установленных в работе в качестве референтных для студентов видов потребности в безопасности и личностных смыслов категории «безопасность» оказывает влияние современная социокультурная, эпидемиологическая и пр. ситуация, что неизбежно в силу их феноменологической природы. Соответственно, можно предположить, что изменение контекста исследования повлечет за собой некоторую динамику изучаемых феноменов. Для подтверждения выявленных особенностей, вероятно, требуется повторное исследование в иных условиях.

Исследование может быть продолжено также через установление взаимосвязи потребности в безопасности с другими параметрами личностных смыслов безопасности различных категорий субъектов (например, структурной организацией) и, шире, с другими субъектными характеристиками студентов (параметры пола, региональность, направленность профессиональной подготовки и др.).

1. Баева И.А., Гаязова Л.А., Кондакова И.В., Лактионова Е.Б. Психологическая безопасность личности и ценности подростков и молодежи // Психолого-педагогические исследования. 2020. Т. 25. № 6. С. 5–18. DOI:10.17759/pse.2020250601
2. Гилемханова Э.Н. Социальные представления о безопасности у учащихся и учителей // Психолого-педагогические исследования. 2021. Т. 13. № 3. С. 68–82. DOI:10.17759/psyedu.2021130305
3. Иванов М.С. Динамика показателей отношения к личной безопасности в контексте формирования идентичности у студентов вуза в период обучения // Вестник Кемеровского государственного университета. 2022. Т. 24. № 1(89). С. 83–91. DOI:10.21603/2078-8975-2022-24-1-83-91
4. Корягина И.И., Маралов В.Г., Ситаров В.А. Взаимосвязь потребностей в безопасности с иррациональными убеждениями у студентов медицинского вуза // Образование и наука. 2022. Т. 24. № 3. С. 158–183. DOI:10.17853/1994-5639-2022-3-158-183
5. Краснянская Т.М., Тылец В.Г. Психолингвистические механизмы вербализации концептов психологической, информационной и информационно-психологической безопасности // Язык и культура. 2022. № 59. С. 54–74. DOI:10.17223/19996195/59/4
6. Краснянская Т.М., Тылец В.Г., Иохвидов В.В. Концепция личной безопасности как психолого-криминологический фактор самообороны // Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12. № 6. C. 826–835. DOI:10.17150/2500-4255.2018.12(6).826-835
7. Краснянская Т.М., Тылец В.Г., Иохвидов В.В. Репрезентация лингвистической и психолингвистической безопасности в языковом сознании // Язык и культура. 2022. № 57. С. 60–79. DOI:10.17223/19996195/57/3
8. Маралов В.Г., Кудака М.А., Смирнова О.В., Корягина И.И. Отношение людей к опасностям в контексте теории чувствительности к подкреплению Дж. Грея // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. 2022. № 2. С. 102–116. DOI:10.18384/2310-7235-2022-2-102-116
9. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. Пер. с англ. Вступ. ст. Н.Н. Акулиной. СПб.: Евразия, 1999. 478 с.
10. Медовикова Е.А., Морозова И.С. Готовность к риску в аспекте психологической безопасности личности // Эргодизайн. 2022. № 3(17). С. 229–238. DOI:10.30987/2658-4026-2022-3-229-238
11. Нижникова Н.А. Основные подходы к рассмотрению практик безопасности в деятельности специалистов экстремального профиля // Прикладная психология и психоанализ. 2021. № 2. С. 7.
12. Смирнова А.Г., Климова Г.С. Сравнительный анализ ассоциативных полей безопасность и sicherheit в репрезентации носителей русского и немецкого языков // Вестник Кемеровского государственного университета. 2022. Т. 24. № 6(94). С. 744–751. DOI:10.21603/2078-8975-2022-24-6-744-751
13. Тылец В.Г., Краснянская Т.М. Личностные смыслы безопасности в сознании профессиональных франкофонов // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: психология и педагогика. 2022. Т. 19. № 1. С. 71–85. DOI:10.22363/2313-1683-2022-19-1-71-85
14. Тылец В.Г., Краснянская Т.М. Психолингвистическое исследование концептов «опасность» и «безопасность» в языковом сознании студентов // Вопросы психолингвистики. 2020. № 1(43). С. 84–97. DOI:10.30982/2077-5911-2020-43-1-84-97
15. Тылец В.Г., Краснянская Т.М. Психологические особенности представлений любителей произведений фантастического и детективного жанров о субъекте безопасности // Экспериментальная психология. 2020. Том 13. № 3. C. 180–193. DOI:17759/exppsy.2020130314
16. Тылец В.Г., Краснянская Т.М., Иохвидов В.В. Персональная концепция курортного оздоровления в рефлексивной проекции субъекта безопасности // Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры. 2019. Т. 96. № 4. С. 36–48. DOI:10.17116/kurort20199604136
17. Худякова Т.Л., Гридяева Л.Н., Клепач Ю.В., Петросянц В.Р. Риски психологической безопасности личности в условиях внедрения цифровых образовательных технологий на этапе профессионального обучения // Национальный психологический журнал. 2022. № 4(48). С. 132–143. DOI:10.11621/npj.2022.0412
18. Carmeli A., Brueller D., Dutton J.E. Learning behaviours in the workplace: The role of high-quality interpersonal relationships and psychological safety // Systems Research and Behavioral Science. 2009. № 26. P. 81–98. DOI:10.1002/sres.932
19. Carmeli A., Gittel J.H. High-quality relationships, psychological safety, and learning from failures in work organizations // Journal of Organizational Behavior. 2009. № 30. P. 709–729. DOI:10.1002/job.565
20. Corr P.J., McNaughton N. Neuroscience and approach/avoidance personality traits: a two stage (valuation-motivation) approach // Neuroscience & Biobehavioral Reviews. 2012. Vol. 36. № 10. P. 2339–2954. DOI:10.1016/j.neubiorev.2012.09.013
21. Frazier M.L., Fainshmidt S., Klinger R.L., Pezeshkan A., Vracheva V. Psychological safety: a meta-analytic review and extension // Personnel Psychology. 2017. № 70. P. 113–165. DOI:10.1111/peps.12183
22. Osgood C.E. The nature and measurement of meaning // Psychological Bulletin. 1952. № 49. P. 197–237. DOI:10.1037/h0055737