Психологические особенности коррупционных преступников

В статье представлена первая часть исследования психологических особенностей лиц, совершивших преступления коррупционной направленности. В качестве контрольной группы выступали законопослушные государственные служащие. Теоретической основой исследования служила ценностно-нормативная теория личности преступника А.Р. Ратинова, поэтому основное внимание в нем уделялось анализу ценностной сферы коррупционеров. Анализировались и сопоставлялись системы ценностных ориентаций коррупционных преступников и законопослушных граждан, определены наиболее и наименее значимые ценности для обеих групп, некоторые индивидуальные особенности. Полученные результаты противоречат распространенным традиционным представлениям о коррупционерах как о меркантильных, корыстолюбивых людях, на первое место ставящих материальные ценности. Так, для коррупционных преступников самыми значимыми являются ценности: свобода, семья, любовь, дети, здоровье, образование, новые знания, расширение кругозора. Аналогичные ценностные предпочтения характерны и для законопослушных граждан. Наименее значимыми ценностями для коррупционеров выступают материальная обеспеченность, развлечения, общественное признание, переживание прекрасного, высокие запросы и власть.

Одним из важных направлений психологических исследований коррупции является изучение личности коррупционера, особенностей его поведения [см.: 16, с. 2]. Исследования психологии коррупционных преступников в России имеют короткую историю, но в последние годы активно развиваются [3—4; 8—15; 17—19; 22—24; 27].

Проведенный анализ ряда работ [см.: 20] показал, что их результаты весьма противоречивы, плохо согласуются друг с другом. Например, в одном из исследований было установлено, что коррупционные преступники стремятся быть независимыми от окружающих, в том числе от руководителей [8, с. 67], в другом — демонстрируют потребность в зависимости от окружающих людей, ожидают контроля и руководства с их стороны [3, с. 164].

Наиболее ярко эти расхождения проявляются в случаях, когда речь идет о социально неодобряемых качествах, традиционно приписываемых коррупционерам (таких как корыстолюбие, доминирование материальных потребностей, стремление к богатству, статусу, престижу и др.). Выводы о такого рода личностных свойствах, присущих коррупционным преступникам, не всегда вытекали из полученных результатов, делались, как правило, лишь на основе косвенных признаков.

Кроме того, значительная часть исследований отличалась подчеркнутым эмпиризмом, лишь некоторые из них имели какую-либо теоретическую основу, базировались на той или иной психологической концепции личности. Удивительно, но почти никто из авторов не использовал подходы, предложенные в рамках криминальной психологии — научной дисциплины, в предмет которой как раз и входит изучение личности преступника.

Противоречивость результатов различных авторов свидетельствует о сложности и неоднозначности самого объекта исследования — личности коррупционного преступника.

Высокая социальная значимость проблемы, общественная опасность коррупции, коррупционного поведения и определили обращение к данной теме. В Университете прокуратуры (Академии Генеральной прокуратуры) Российской Федерации в 2016—17 гг. было проведено междисциплинарное исследование «Личность коррупционного преступника». В нем наряду с психологами принимали участие криминологи, специалисты в области уголовного права.

Теоретической основой психологического исследования выступала ценностно-нормативная теория личности преступника А.Р. Ратинова [25; 26]. Кроме того, авторы использовали ряд положений концепции коррупционного поведения госслужащих О.В. Ванновской [5—7]. В ее модели психологических особенностей «лиц, склонных к коррупции» важную роль играет ценностно-смысловой уровень [5, с. 326—327; 6, с. 133—134].

Соответственно, предметом изучения выступала ценностная сфера коррупционного преступника. Предполагалось, что психологические особенности лиц, совершивших преступления коррупционной направленности, определяются не какими-либо отдельными личностными чертами или характерологическими свойствами. Они обусловлены спецификой системы ценностей личности, в особенности базовыми смысложизненными ценностями — иерархически наиболее высоким их уровнем, определяющим обобщенную систему взглядов, идеалов, убеждений человека, его мировоззрение, отношение к окружающей действительности и самому себе.

В качестве основного метода исследования выступало психологическое тестирование. Использовались следующие методики.

1. Тест ценностных ориентаций М. Рокича, вариант, адаптированный Д.А. Леонтьевым [21].

2. Тест «Смысл жизни» (СЖ) — был разработан А.Р. Ратиновым и его коллегами в 70-х гг. XX в. специально для изучения ценностной сферы личности преступника [см.: 26, с. 82—84]. Его валидизация не была полностью завершена, поэтому он не был опубликован.

Методика включает два субтеста. Первый предназначен для оценки самочувствия личности, меры удовлетворенности субъектом своей жизнью (шкала оптимистичности—пессимистичности). Второй субтест отражает отношение испытуемых к наиболее глобальным, смысложизненным ценностям (труд, знания, увлечения, любовь, семья, дети, друзья и др.). Он состоит из 14 шкал ценностей. Нами дополнительно в тест была включена субшкала, отражающая отношение испытуемых к риску (стремление придерживаться более рискованной или, напротив, осторожной стратегии поведения).

3. Методика «Диагностика социально-психологических установок личности в мотивационно-потребностной сфере», разработанная О.Ф. Потемкиной^[1]. Следует отметить, что, хотя автор интерпретирует результаты теста, используя термины «социально-психологические установки» (аттитюды) и «мотивации» личности, многие шкалы теста могут быть рассмотрены и как отношения личности к базовым ценностям (труду, свободе, власти, деньгам и др.). Это проявилось, в частности, и в авторской интерпретации содержания отдельных шкал.

4. Опросник «Уровень субъективного контроля» (УСК) Е.Ф. Бажина, С.А. Голынкиной, А.М. Эткинда [1].

5. Тест «Честность», предназначенный для выявления уровня правдивости испытуемого, оценки искренности, достоверности его ответов^[2], Включение этого теста в общую батарею методик было обусловлено стремлением минимизировать влияние фактора социальной желательности на ответы испытуемых, поскольку все остальные использованные опросные методики не защищены от возможного стремления коррупционных преступников давать на вопросы тестов не искренние, а социально одобряемые «правильные» ответы. Соответственно, он использовался в качестве своеобразного «фильтра» для отсева таких лиц.

6. Методика «Цветовой тест отношений» (ЦТО) Е.Ф. Бажина и А.М. Эткинда [2; 28] в авторской модификации. Часть специально разработанного стимульного материала в нем также предназначалась для изучения ценностной сферы коррупционных преступников.

Таким образом, из шести использовавшихся методик четыре в той или иной форме были направлены на изучение ценностных ориентаций личности. Кроме того, изучались и отдельные личностные характеристики коррупционеров — склонность к риску/осторожности и направленность локуса контроля. Целью их включения служила проверка высказывавшихся в литературе утверждений об отличии коррупционеров от законопослушных граждан по этим свойствам.

Дополнительными методами исследования (применявшимися только для коррупционных преступников), служили наблюдение за испытуемыми в процессе тестирования и краткое собеседование с ними, проводившееся в виде формализованного интервью. В настоящей статье представлены результаты, полученные по опросным методикам.

Основную группу обследованных составляли бывшие сотрудники правоохранительных органов, осужденные за совершение преступлений коррупционной направленности и отбывавшие наказание в исправительных учреждениях строгого режима. Всего было обследовано 72 человека (все мужчины в возрасте от 25 до 62 лет, средний возраст составлял 39,7 года).

Большинство обследованных (71%) состояли в браке, 19% были разведены. Четверть опрошенных не имели детей, у трети был один ребенок, 38% имели двоих детей (у некоторых это были уже вполне взрослые люди). 82% человека имели законченное высшее образование, в том числе 17% — два и 3% — три высших образования. Двое имели научную степень кандидата наук. Две трети обследованных имели юридическое образование. Второе место по популярности разделяли экономическое и инженерно-техническое (по 13 человек — 18%).

44 обследованных (61%) до ареста занимали руководящие должности, преимущественно нижнего и среднего звена (начальники, заместители начальников отделений, отделов, управлений и пр.). Несколько человек занимали более высокие должности, например, начальник исправительного учреждения ФСИН РФ. Остальные (39%) руководящих должностей не занимали.

Подавляющее большинство обследованных (94%) были осуждены по ст. 290 УК РФ («получение взятки»). 20 коррупционных преступников (28%) были осуждены по двум и более статьям УК РФ. Почти все имели значительные сроки наказания. Так, минимальный срок составлял 3 года, а максимальный — 15 лет (среднее значение — 6,9 лет). Кроме того, большинству обследованных были назначены большие штрафы, как правило, не выплаченные к моменту проведения исследования.

27 человек (38%) из числа обследованных в беседе с исследователями признавали свою вину, а 40 человек (56%) считали, что пострадали безвинно. 5 человек (7%) признали вину частично. Они были согласны с тем, что совершили преступление, однако полагали, что их противоправные действия были неверно квалифицированы следствием и судом, по более «тяжелой» статье УК РФ, чем они заслуживали, имея в виду ч. 3 ст. 159 УК РФ.

В целом, до возбуждения уголовного дела и ареста большинство обследованных были социально и профессионально успешными людьми: высокообразованными, имеющими семьи, детей, перспективную, во многих случаях хорошо оплачиваемую работу. Как следовало из бесед, отношения в семье и профессиональная карьера у многих из них складывались благоприятно, они имели реальные перспективы служебного роста.

В контрольную группу входили законопослушные граждане, никогда не привлекавшиеся к уголовной ответственности^[3], всего 61 человек — научные работники, преподаватели высшей и средней школы, прокуроры, работники кадровых подразделений различных учреждений и организаций государственной формы собственности («госслужащие»). В их число входили 36 мужчин (59%) и 25 женщин (41%) в возрасте от 23 до 75 лет (средний возраст — 43,5 года). Подавляющее большинство имели высшее образование, в том числе 5 человек — два высших образования. 7 человек являлись кандидатами, а один доктором наук. По профилю более половины опрошенных (56%) имели юридическое образование.

Результаты исследования

Тест ценностных ориентаций М. Рокича (табл. 1, 2). Для обработки данных по тесту Рокича использовались непараметрические статистики. В качестве меры средней тенденции применялась медиана. Кроме того, производился расчет весовых коэффициентов рангов каждой ценности по основной и контрольной. Далее подсчитывался U-критерий Манна—Уитни для сравнения распределений показателей.

Таблица 1

Терминальные ценности (ТЦ)

Ранжирование ценностей производилось на основе двух указанных методов, при этом следует отметить, что ранговые ряды, определенные двумя различными способами, в очень большой степени совпадают, однако ранжировки по медиане дают более грубый, приблизительный рейтинг ценностей, поэтому второй способ представляется более предпочтительным (эти данные выделены в таблице жирным шрифтом).

Как видно из таблицы, и для коррупционеров, и для законопослушных лиц наиболее значимыми ценностями являются «счастливая семейная жизнь», «здоровье» и «любовь». Вместе с тем, счастье в семейной жизни и любовь статистически значимо важнее для преступников, чем для законопослушных (соответственно, U = 1410,0; р < 0,001; U = 1705,0; р < 0,05), скорее всего потому, что в условиях отбывания наказания они лишены и того, и другого. Наименее значимыми ценностями в обеих группах выступают «красота природы и искусства» и «развлечения».

Необходимо особо подчеркнуть, что ценность «материально обеспеченной жизни» и для коррупционеров, и для законопослушных лиц невысока: она стоит в обеих группах на 13 месте ранжированного перечня из 18 ценностей.

Различия в ценностных ориентациях между группами выявляются в середине перечня. К наиболее важным среди них относятся следующие: для законопослушных лиц выше значимость «интересной работы» (4-е место), чем для преступников (9-е место); важнее ценность «продуктивной жизни» (5-е и 10-е места соответственно); а также «познания» (8-е и 12-е места соответственно). В целом, можно резюмировать, что для законопослушных лиц достижение высокого профессионального мастерства в работе, вызывающей интерес у исполнителя, возможность самореализации в профессиональной сфере важнее, чем для коррупционеров. Возможно, это различие обусловлено реалиями трудовой деятельности заключенных в местах лишения свободы, где люди с высоким образовательным уровнем, специалисты и профессионалы-управленцы заняты малоквалифицированным трудом, т. е. деятельностью, которая сама по себе (так же как и ее результаты) не является для них интересной и привлекательной.

Для коррупционных преступников важнее, чем для законопослушных лиц, ценности «наличие друзей» (4-е и 9-е места); «свободы» (6 и 12 места) и «жизненной мудрости» (8-е и 11-е места). Безусловно, потребность в свободе должна ощущаться острее у того, кто ее утратил. В местах лишения свободы лучше познается и ценность настоящих друзей, которые не отвернутся в трудную минуту.

Таблица 2

Инструментальные ценности (ИЦ)

Как и при оценке терминальных ценностей, первая тройка самых значимых качеств (инструментальных ценностей) и у преступников, и у законопослушных граждан одинакова: «ответственность», «честность» и «образованность». Стремление к знаниям обусловливает высокий образовательный уровень многих коррупционеров, о чем говорилось выше (82% имели высшее образование). Что касается честности, то опрошенные преступники, вероятно, не считают обман государства нечестным поступком (в отличие, например, от обмана родственников, друзей и др.) К сожалению, такое отчуждение от государства, двойные стандарты распространены не только среди преступников, но и в широких слоях российского общества.

Идентичны и пара наименее важных качеств: «непримиримость к недостаткам в себе и других» и «высокие запросы». Таким образом, полученные результаты опровергают утверждения ряда исследователей, что коррупционеры характеризуются повышенными запросами и притязаниями, стремлением удовлетворять любые свои материальные потребности, ради чего и совершают преступления.

В ранжированных рядах инструментальных ценностей расхождения также проявляются в середине перечня. Так, для законопослушных лиц значительно важнее, чем для преступников, такое качество, как «широта взглядов» (4-е и 14-е места соответственно). Здесь наблюдается статистически значимое различие между распределениями данных: U = 1318,0; р < 0,001. Аналогичным образом, для законопослушных лиц существенно важнее такое качество, как «чуткость», чем для преступников (12-е и 16-е места соответственно; U = 1696,0; р < 0,05). Представляется, что этот результат может быть в значительной мере обусловлен гендерными различиями между группами (в основную входили только мужчины, а в контрольной 41% составляли женщины).

Для преступников, напротив, важнее, чем для законопослушных граждан, такие качества, как «исполнительность» (4-е и 7-е места, статистически значимое различие между распределениями данных, U = 1610,0; р < 0,05), «твердая воля» (7-е и 11-е места) и «независимость» (9-е и 16-е места). Возможно, это обусловлено их адаптацией к условиям жизни в колонии.

Тест «Смысл жизни» (СЖ) (табл. 3). Показатели этого и последующих тестов основаны на метрических шкалах, поэтому здесь и далее подсчитывались средние арифметические и стандартные отклонения по каждому показателю. Далее анализировался характер распределения переменных, его близость к нормальному распределению (строились графики квантилей, а в спорных случаях подсчитывались асимметрия и эксцесс). В случае, когда оба показателя (в основной и контрольной группе) имели нормальное или приближенное к нормальному распределение, подсчитывался t-критерий Стьюдента между выборочными средними. Когда же данные хотя бы одного показателя из пары распределялись не по нормальному закону, считался U-критерий Манна—Уитни. Кроме того, первые 14 показателей (шкалы ценностей) ранжировались на основе средних арифметических значений по группам.

Таблица 3

Тест «Смысл жизни»

В целом, получены сходные распределения ценностей в основной и контрольной группах. Первую тройку ценностей у коррупционеров составляют семья, дети и образование, у законопослушных лиц — дети, семья и хобби («значимость любительских занятий и увлечений»). При этом роль семьи для коррупционеров статистически значимо выше, чем для законопослушных лиц (U = 1747,0; р < 0,01). Этот результат сходен с полученным по субтесту ТЦ М. Рокича. Необходимо отметить также, что и ценность образования статистически значимо выше для преступников (3-е место), чем для законопослушных лиц, у которых оно находится на 7-м — 8-м местах (U = 1692,0; р < 0,01).

На последних местах в обеих группах — значимость друзей и материальных благ. В этой связи необходимо отметить, что в тесте «Смысл жизни» ценность друзей предлагается оценивать не саму по себе (как в тесте Рокича). Друзья представлены как люди, к которым можно обратиться в трудную минуту, на чью поддержку можно рассчитывать. Альтернативное суждение здесь — «в решении важных вопросов следует рассчитывать лишь на собственные силы». Таким образом, в данной шкале оппозициями выступают «ориентация на поддержку друзей» или «опора на собственные силы».

Наибольшие различия в ценностях (как в значениях показателей теста, так и в иерархиях по группам) заключаются в следующем. Обследованные коррупционеры выше оценивают возможность проявлять активность, заниматься любимым делом (альтернативой выступает беззаботная жизнь) (7-е место), чем законопослушные (11-е место). Законопослушные граждане, напротив, выше оценивают значимость культурных ценностей (литературы, музыки, изобразительного искусства) (4—5-е место), чем коррупционные преступники (10-е место).

Переходя от шкал ценностей к другим показателям теста, необходимо отметить, что и коррупционеры, и законопослушные граждане продемонстрировали высокий уровень оптимизма, но у преступников он оказался статистически значимо выше (t = 3,11; р < 0,01). Скорее всего, здесь (как и в ряде других случаев) проявилось действие механизмов психологической защиты личности, устраняющих либо ослабляющих негативное влияние психотравмирующей информации.

Наконец, в обеих группах лица, склонные к риску и склонные к осторожности, оказались представлены в близкой пропорции. Среди преступников 29 (40,3%) человек более склоны к риску, 27 (37,5%) — к осторожности; у законопослушных это соотношение: 31 (50,8%) к 22 (36,1%).

Методика «Диагностика социально-психологических установок личности в мотивационно-потребностной сфере» О.Ф. Потемкиной (табл. 4). Наиболее значимые результаты при сопоставлении данных коррупционных преступников и законопослушных людей заключаются в том, что для осужденных наиболее значима ценность свободы, а для законопослушных она находится на 2-м месте.

Таблица 4

Методика О.Ф. Потемкиной

Ценности «власти», «денег», а также эгоистическая установка занимают последние места в обеих группах, причем со значительным отставанием от остальных. Так, по шкале «деньги» высокие баллы выявлены лишь у троих коррупционеров (4,2%) и у троих законопослушных обследованных (4,9%).

Кроме того, коррупционеры более утилитарны, они стремятся к достижению конкретного результата в любой деятельности (2-е место). Сам процесс работы для них значит существенно меньше (4-е место). У законопослушных граждан наблюдается обратное соотношение. Для них важнее, чтобы само занятие, выполняемая работа представляла интерес (1-е место) а достижение результата менее значимо (4- место). Именно по шкале «Результат» получено единственное статистически значимое различие между среднегрупповыми показателями для основной и контрольной групп (t = –3,70; p < 0,001).

Тест «Уровень субъективного контроля» (УСК) (табл 5). Коррупционные преступники отличаются чуть большей интернальностью, чем законопослушные граждане, по основной шкале (общая интернальность—экстернальность) и трем дополнительным из шести (интернальность в области достижений, семейной сфере и межличностных отношениях). Однако значения по большей части шкал теста в обеих группах находятся в диапазоне средних значений, все имеющиеся межгрупповые различия не являются статистически значимыми.

Таблица 5

Тест «Уровень субъективного контроля»

Следует отметить, что полученные результаты опровергают предположение О.В. Ванновской о том, что «коррупциогенная личность» характеризуется внешним локусом контроля [5, с. 327]. Вместе с тем они согласуются с данными В.Е. Петрова и др. [18; 23—24].

Еще один интересный результат по тесту заключается в том, что у коррупционеров разница между интернальностью в сферах достижений и неудач достигает двух стенов и в два раза превышает таковую у законопослушных граждан (один стен). Таким образом, коррупционные преступники несколько чаще приписывают свои достижения себе, личным усилиям, настойчивости и энергии, а неудачи (в том числе приведшие на скамью подсудимых и в места лишения свободы) — неблагоприятному стечению обстоятельств или злому умыслу других людей. У законопослушных граждан эта тенденция выражена в меньшей степени.

Для проверки гипотезы о влиянии на результаты стремления обследованных давать социально желательные ответы, использовалась следующая процедура. Из основной и контрольной групп были выделены подгруппы лиц, наиболее правдиво отвечавших на вопросы теста «Честность» (соответственно 60 и 40 человек). Далее по этим подгруппам «особо правдивых» проводилась та же статистическая обработка материалов, что и по основным группам. При анализе полученных результатов производилось перекрестное сопоставление четырех ранжированных рядов ценностей: по основной и контрольной группам, как взятым в целом, так и по подгруппам лиц, продемонстрировавших наиболее достоверные результаты.

Сравнение показало, что большая часть изменений в оценках для подгрупп «правдивых» по сравнению с соответствующими общими группами малозначимы, они носят частный характер. Почти все эти расхождения относятся к средней части ранжированных рядов ценностей и не затрагивают наиболее и наименее значимые ни у коррупционных преступников, ни у законопослушных лиц. То есть радикального изменения ценностей в выделенных подгруппах не происходит, хотя некоторые качества в середине списков и перемещаются на 3-ю — 4-ю позиции. В целом же проведенный анализ показал, что данные общего массива являются вполне достоверными.

Выводы

1. Представляется, что наиболее важные результаты исследования связаны с первыми и последними позициями рейтингов ценностей (предпочитаемые и отвергаемые ценности) Так, по согласованным данным отдельных тестов для коррупционных преступников самыми значимыми являются следующие ценности: свобода, семья, любовь, дети, здоровье, образование, новые знания, расширение кругозора. Аналогичные ценностные предпочтения характерны и для законопослушных граждан. Возможно лишь, этот перечень для них следует привести немного в другой последовательности и добавить в него «хобби (любительские занятия и увлечения)».

Полученные данные частично согласуются с результатами некоторых других исследований. Так, например, в работе А.А. Кашкарова в число ведущих ценностей коррупционных преступников входили семья и свобода [17, с. 106].

Наименее значимыми ценностями для коррупционеров выступают материальная обеспеченность, развлечения, общественное признание, переживание прекрасного, высокие запросы, власть (понимаемая как стремление к власти, обладание властными полномочиями). При этом материальные ценности находятся на самых последних местах рейтингов по двум использованным тестам и во второй половине ранжированных списков еще по одному^[9]. Сходные результаты продемонстрировали и законопослушные граждане.

Эти данные радикально отличается от стереотипных представлений о коррупционных преступниках. В общественном сознании они предстают жадными, меркантильными, корыстолюбивыми людьми, стремящимися к роскоши, желающими повысить свое материальное благосостояние любыми доступными им средствами. Подобного рода суждения регулярно встречаются и в научной литературе. В меньшей мере сказанное относится и к низкой значимости для коррупционных преступников развлечений и высоких запросов.

Представляется, что многие результаты, полученные в основной группе, обусловлены не характером преступлений, совершенных этими лицами, а связаны с их длительным нахождением в местах лишения свободы. В этих условиях для осужденных существенно повышается значимость ценностей, связанных с депривированными, нереализованными потребностями: в любви, общении с близкими, супругами, детьми, друзьями; повышается значимость здоровья (у многих подорванного в процессе отбывания наказания) и, конечно, свободы. Именно этим обстоятельством, на наш взгляд, обусловлен также и ряд различий в ценностях между изученными группами коррупционных преступников и законопослушных лиц (например, статистически значимо большая важность для первых ценностей счастливой семейной жизни и любви).

2. К значимым результатам исследования относится также то, что в нем коррупционеры предстают прагматичными людьми, нацеленными на получение конкретного результата в любой деятельности, которой они занимаются (в том числе в работе). Эти данные согласуются с материалами других исследований. Так, Е.Е. Гавриной и И.С. Хавановой [12, с. 77] было получено высокое значение для коррупционеров ценности достижения (по опроснику ОТеЦ И.Г. Сенина), интерпретация которой содержательно близка к ориентации на результат по тесту О.Ф. Потемкиной. Законопослушным гражданам, напротив, важнее, чтобы их работа, а также любое другое занятие представляли для них интерес сами по себе, независимо от достижения положительного результата. Вероятно, поэтому различные хобби для них значимее, чем для коррупционеров.

3. И коррупционеры, и законопослушные граждане среди различных человеческих качеств наиболее высоко оценивают ответственность, честность и образованность. Наконец, коррупционеры продемонстрировали несколько большую оптимистичность, чем представители контрольной группы. Полагаем, что это связано как с присущей данной категории обследованных стрессоустойчивостью, так и с действием механизмов психологической защиты, актуализирущихся в остро фрустрирующей ситуации уголовного преследования и отбывания наказания.

Таким образом, полученные данные не соответствуют распространенным представлениям о «типичном коррупционере». Приходится констатировать, что бытующий в общественном сознании негативный собирательный образ, подкрепленный скорее общетеоретическими соображениями отдельных ученых и наделенный всяческими мыслимыми и немыслимыми недостатками, далек от действительности. Однако полагаем, что для организации эффективного противодействия коррупции необходимо дать правоприменителям реальное, а не мифологизированное представление об объекте борьбы — коррупционере, его психологических особенностях, на что было направлено настоящее исследование. Вторая часть результатов, полученная с использованием проективной методики ЦТО, будет представлена в следующей статье.

[1] См., например: URL: http://psytests.org/personal/potemkina.html

[2] См.: URL: http://azps.ru/tests/kit/kit1011.html

[3] Поскольку у исследователей не было реальной возможности выяснить, совершал ли кто-нибудь из членов контрольной группы какие-либо правонарушения коррупционной направленности, ее точнее было бы назвать группой «условно законопослушных» лиц.

[4] Здесь и в следующей таблице — медиана.

[5] Ранжирование по медиане.

[6] Ранжирование по суммам весовых коэффициентов показателей.

[7] Среднее арифметическое.

[8] Стандартное отклонение.

[9] Конкретные формулировки этой ценности в отдельных тестах различались.

PlumX

Метрики публикации