Оценка толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии

Статья посвящена изучению диагностических индикаторов оценки толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии. Методический инструментарий исследования включал в себя структурированное интервью по авторской анкете «Оценка толерантности к проявлениям идеологии экстремизма», методику «Шкала социальной дистанции» (Э. Богардус); методику «Шкала фашизма» (Т. Адорно, Э. Френкель-Брунсвик, Д. Левинсон, Р. Сэнфорд); методику для измерения предрасположенности к предрассудкам (Г. Оллпорт, Б. Крамер); опросник «Типы этнической идентичности» (Г.У. Солдатова, С.В. Рыжова), а также экспертное оценивание. В исследовании приняли участие 76 военнослужащих (16 человек — эксперты; 60 человек — испытуемые). Для обработки эмпирических данных использовались частотный, корреляционный и факторный анализ. При сопоставлении тестовых и оценочных данных установлены статистически значимые индикаторы, связанные с толерантным отношением военнослужащих к экстремистской идеологии. Склонность к идеологии экстремизма может определяться через такие диагностические параметры, как «социальная дистанция», «консерватизм», «авторитарное подчинение» и «агрессия», «деструктивность и цинизм», «преувеличение значимости силы» и т. п. Данные личностные характеристики можно рассматривать как обобщенный психологический портрет лиц, приверженных к экстремистской идеологии. По результатам исследования подтверждено, что разработанная анкета «Оценка толерантности к проявлениям идеологии экстремизма» позволяет выявлять диагностические индикаторы толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии. Подход позволяет учитывать диагностические индикаторы толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии при формировании специализированного исследовательского инструментария (анкет, опросников и т. п.). Материал направлен на совершенствование психодиагностической и психопрофилактической работы с личным составом Вооруженных сил Российской Федерации.

Согласно Указу Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» одним из основных источников угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности выступает экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране. Проблема борьбы с идеологией экстремизма и ее профилактика, к сожалению, актуальна для представителей силовых ведомств.

Значимость проблемы противодействия экстремизму находит отражение в ряде отраслевых и междисциплинарных исследований. Так, например, феномен «экстремизм» и его социально-правовые детерминанты широко анализируются зарубежными учеными (А. Бартоли, А. Бреттон, М. Брюкнер, Дж. Каплан, П. Коулмен, Дж. Пирс, В. Тайво, Э. Тоффлер, А. Хиршман, Б. Хоффман и др.). В наибольшем объеме вопросы противодействия экстремизму присутствуют в работах представителей правоохранительной сферы деятельности (А.Я. Гуськов, А.И. Долгов, Л. Дэвис, К. Дункан, А.Л. Казин, Д. Котрайт, А.В. Ростокинский, Е.П. Сергун, В.В. Устинов и др.). Теоретико-этиологический аспект деятельности экстремистских организаций рассматривается в трудах Л.В. Баевой, В.В. Витюка, А.И. Гушера, А.А. Зиновьева, К.В. Кузнецова, Ю.В. Косова, В.Н. Панина, В.Е. Суденко, Т.А. Шаклениной, С.Д. Юрчевского и др. В отечественной парадигме вопросы криминально опасного поведения экстремисткой направленности представлены в трудах юридических психологов (Ю.М. Антонян, Н.И. Афанасьев, В.Л. Васильев, В.Ю. Верещагин, В.И. Власов, А.И. Долгова, А.Ю. Ильин, А.В. Коровиков, Т.Н. Кухтевич, Д.В. Ольшанский, Э.В. Улезко, М.Я. Яхъяев и др.).

При всей важности правовых, организационных, социальных и иных аспектов преодоления проблемы экстремизма, лидирующие позиции отводятся психологическим и социально-психологическим причинам формирования приверженности к экстремистским взглядам. Однако методологические основания и подходы специалистов разнятся. Так, в качестве центральных детерминант выделяют:

• деформации жизненных ценностей и ориентаций, приводящие людей к экстремизму (Ю.М. Антонян, Н.Н. Беденко, Я.И. Гилинский, С.И. Голод, Е. Дюпуи, М.С. Кочергин, И.Б. Орлова, Я.Т. Смолинский и др.);
• психогенные особенности формирования личности как причину и как следствие экстремистского поведения (И.А. Двойменный, А.И. Долгова, Т.П. Долгова, Т.А. Жалагина, С.Н. Махновец, К.Н. Поливанова, И.И. Щиголев, П.М. Якобсон и др.);
• информационно-психологическое воздействие, подходы к проведению досуга, а также влияние неформальных объединений и организаций на социализацию людей (С.А. Беличева, Ю.Г. Козлов, Ю.Н. Москвина, Л.М. Прозументов, И.М. Суравнева, В.Я. Суртаев, А.В. Шеслер, Е.А. Яковлева и др.).

Вариативность психологических подходов к анализу феномена «экстремизм» во многом детерминирует еще больший спектр взглядов на пути решения проблемы противодействия его идеологическим основам [9, 12, 18 и др.]. Несмотря на то, что на уровне теории психология экстремизма изучена относительно хорошо [4, 8 и др.] диагностический аспект выявления лиц, склонных к идеологии экстремизма, раскрыт недостаточно полно. Отсутствуют методики, направленные на оценку склонности к экстремисткой идеологии среди сотрудников силовых ведомств. При этом существующие в психодиагностической практике подходы к работе с гражданскими лицами и сотрудниками разнятся. Так, например, ряд исследователей предлагают в качестве действенного диагностического инструмента лингвистический контент-анализ речевой активности и соответствующих текстовых материалов [1, 19 и др.]. Однако данный подход, являясь достаточно результативным, носит, скорее, экспертно-диагностический характер и не ориентирован на мероприятия профессионального психологического отбора, оценку индивидуальной склонности к экстремизму. С целью выявления склонности к экстремизму в психодиагностической работе с личным составом силовых ведомств предлагается использовать опросник А.Н. Орла «Определение склонности к отклоняющемуся поведению» [7]. На наш взгляд, применение данной методики не позволяет определить реальной склонности к экстремистской деятельности, поскольку в нем отсутствует специальная шкала, определяющая экстремистскую направленность военнослужащего. Диагностический инструмент выявляет склонность к отклоняющемуся поведению (алкоголизм, наркомания, суицидальные наклонности, мелкие хулиганства, азартные игры и др.; [13]). Безусловно, применяя методику, можно получить полезные сведения о поведении индивида, определить лиц, нуждающихся в дополнительном внимании со стороны психолога, но диагностировать военнослужащих, склонных к экстремистской идеологии, будет не совсем корректно.

Наиболее близкой к нашему исследованию следует признать психометрически выверенную методику диагностики диспозиции насильственного экстремизма [5, 6]. Заметим, что данный инструментарий ориентирован на диагностику экстремистских склонностей у обучающихся образовательных организаций. В ряде отечественных и зарубежных исследований обсуждается эффективность методов оценки риска экстремистских проявлений у представителей разных социальных групп населения [15, 16, 21, 22, 23 и др.]. Однако поле исследований заявленной проблемы по отношению к военнослужащим остается практически свободным. Именно на оценку диагностически значимых психологических конструктов, которые могут использоваться при определении толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии, было направлено проведенное нами исследование. При этом ставились такие задачи, как: провести скрининг-анализ потенциала распространенности среди военнослужащих феномена толерантности к экстремистской идеологии; определить диагностические индикаторы толерантности военнослужащих к идеологии экстремизма; оценить возможности предложенного диагностического подхода по выявлению приверженность к экстремистской идеологии у кандидатов на военную службу по призыву и по контракту.

Методы

В исследовании 2017—2018 гг. приняли участие 60 военнослужащих, проходящих военную службу по призыву (48 человек) и по контракту (12 человек); все респонденты — мужчины, возраст — 18—27 лет. Специфика выборки была обусловлена однородностью выполняемых учебно-боевых задач и доступностью для исследования личного состава одного из воинских подразделений, дислоцированных на территории Московской области (возможностью их привлечения к исследованию). Решение об участии того или иного военнослужащего в исследовании определялось соответствующими командирами в сочетании с рандомизированным выбором участников из списочного состава подразделения на основании наличия оперативной информации о возможной толерантности, либо, наоборот, отсутствия однозначных сведений о склонности военнослужащих к идеологии экстремизма [2].

Применялись следующие методики исследования: авторская анкета «Оценка толерантности к проявлениям идеологии экстремизма» [17] для структурированного интервью раннего выявления приверженности военнослужащих к экстремистской идеологии (всего 40 утверждений, например, «К некоторым нациям и народам сложно относиться хорошо», «Нормально считать свой народ лучше других», «Истинной может быть только одна религия», «Многонациональность России препятствует развитию ее культуры»); шкала социальной дистанции (Э. Богардуса); шкала фашизма (Т. Адорно, Э. Френкель-Брунсвик, Д. Левинсона, Р. Сэнфорда); методика для измерения предрасположенности к предрассудкам (Г. Оллпорта, Б. Крамера.); опросник «Типы этнической идентичности» (Г.У. Солдатовой, С.В. Рыжовой).

В качестве внешнего критерия толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии использовалась экспертная оценка. Для исследования привлекались командиры (16 офицеров-мужчин; 28—40 лет), выбор которых основывался на наличии у них профессионального опыта работы с личным составом и непосредственного контакта с оцениваемыми военнослужащими. В отношении каждого военнослужащего заключение по четырем компонентам «экстремистской идеологии» выносило 3 эксперта. Использовалась пяти градационная оценочная шкала.  Частные оценки экспертов по каждому показателю усреднялись.

Составляющими внешнего критерия степени выраженности толерантности к экстремистским идеям являлись: особенности поведения; подходы к адаптации к службе и межличностному взаимодействию; наличие признаков приверженности к экстремизму в речи. Поведенческие характеристики определялись через наличие склонности к агрессивным поступкам, способам их выражения; наличие конфликтов на идеологической почве; специфику поведения в конфликтной ситуации. Экспертам пояснялось содержание каждого признака, по которым может быть идентифицирована приверженность индивида к экстремистской идеологии.

Для обработки эмпирических данных использовались частотный, корреляционный и факторный анализы, реализованные на базе статистического пакета SPSS 13.0 for Window.

Результаты и их обсуждение

Потенциал распространенности толерантности к идеям экстремизма в среде военнослужащих определялся с привлечением описательной статистики. Так, частотный анализ результатов тестирования и анкетирования показал, что подавляющее большинство военнослужащих потенциально не склонны к восприятию экстремисткой идеологии (значения индикаторов методик исследования, представленные в шкале стен, усреднялись; полагалось, что 1—3 стен указывают на низкий уровень склонности, 4—7 стен — средний, 8—10 стен — высокий). У большинства респондентов (38 человек или 63,3%) отмечен низкий интегральный уровень приверженности к экстремистской идеологии, 20 военнослужащих (33,3%) проявили средний уровень и 2 человека — высокий уровень. Среднее значение интегральной (тестовой) оценки — 3,42 балла (стандартное отклонение — 1,98 балла).

Тестовые и анкетные данные сопоставлялись с экспертными оценками. Результаты оценивания в основе своей были согласованы (например, из двух человек, сенситивных к идеям экстремизма, по данным тестов, экспертами один был квалифицирован как лицо с высоким уровнем риска, второй — со средним; аналогичная тенденция была отмечена в других группах). При этом экспертные оценки несколько занижают степень проявления признаков толерантности, чем тестовые. Среднее значение интегральной (экспертной) оценки составило 2,95 балла (стандартное отклонение — 1,84 балла). В целом, у 42 человек (70%) отмечен низкий уровень приверженности каэкстремистской идеологии, у 17 человек (26,3%) и 1 человека (3,7 %), средний и высокий уровень соответственно (пороговые средние экспертные значения: низкий уровень — 0..1,5; средний уровень — 1,6..3,5; низкий уровень — 3,6..5,0 баллов).

Для проверки результативности предложенного подхода к оценке склонности военнослужащих к экстремистской идеологии проведен корреляционный анализ (по Спирмену) диагностируемых индикаторов четырех тестовых методик и оценок экспертов (табл. 1). Сопоставлялись оценки десятибалльной (диагностические методики) и пятибалльной (экспертная оценка) шкал.

Таблица 1

Результаты анализа взаимосвязи психодиагностических индикаторов и оценок экспертов

Примечание: уровень значимости: «*» — p<0,05; «**» — p<0,01.

Установлены статистически значимые корреляционные связи между экспертными оценками и такими диагностическими параметрами, как: социальная дистанция (коэффициент корреляции R=0,850 при уровне значимости p<0,01); консерватизм (R=0,784; p<0,01); авторитарное подчинение (R=0,944; р<0,05); авторитарная агрессия (R=0,884; р<0,01); непринятие субъективного (R=0,819; р<0,05); преувеличение значимости силы (R=0,906; р<0,01); деструктивность и цинизм (R=0,816; р<0,01); вера в то, что мир зол (R=0,818; р<0,05); чрезмерный интерес к сексуальности (R=0,835; р<0,01); шкала фашизма (R=0,626; р<0,01); этнонигилизм (R=0,785; р<0,05); норма идентичности (R=- 0,622; р<0,01); этноизоляционизм (R=0,703; р<0,05); предубежденность (R=0,826; р<0,01).

Полученные результаты можно рассматривать как обобщенный психологический портрет лиц, приверженных к экстремистской идеологии. Результаты отчасти схожи с характеристиками, отмеченными у подростков, склонных к экстремистскому поведению [3, 8 и др.].

Таким образом, можно сделать частный вывод о том, что предложенная нами батарея диагностических методик (шкала социальной дистанции; шкала фашизма; методика для измерения предрасположенности к предрассудкам; опросник «Типы этнической идентичности») позволяет оценить степень выраженности толерантного отношения к идеям экстремизма.

Для выявления на ранних этапах принадлежности военнослужащих к экстремистской идеологии был проведен факторный анализ анкетных данных. В качестве основных методов факторного анализа использовались: метод выявления — анализ методом главных компонент; метод вращения — варимакс с нормализацией Кайзера. При подсчете общностей некоторые показатели (утверждения) были удалены из анализа (из-за низких показателей общности), а именно: утверждения о том, что «современная молодежь вызывает неприятные чувства своим внешним видом (прически, косметика, наряды)», «истинной может быть только одна религия». Таким образом, значимыми оказались четыре компонента-фактора (табл. 2).

Таблица 2

Результаты факторного анализа

Проведено описание выделенных факторов (компонентов). Так, первый фактор получил условное название «Толерантность» (определяет 51,4% дисперсии). Данный компонент, отражающий негативное (нетерпимое) отношение к лицам иной национальности или субкультуры, беженцам, психически больным людям, представителям различных социальных групп, лицам с иными религиозными воззрениями, придерживающимися иных взглядов или мнений, включает в себя 20 утверждений анкеты (диагностических индикаторов). Предполагается, что для экстремистской идеологии свойственны этническая интолерантность и категоричность. Второй фактор, условно названный «Признаки приверженности к экстремистской идеологии» (16,5% дисперсии), включает 12 утверждений и определяется тенденциями выраженной неприязни к представителям иных национальностей, воинствующей религиозности, а также категоричностью суждений в области межнациональных отношений. Третий фактор, определяемый 8 утверждениями на тему мононациональности и установками враждебности по отношению к представителям иных национальностей, получил название «Этнические установки» (9,1% дисперсии). Четвертый фактор, получивший название «Интолерантные убеждения» (7,8% дисперсии), опирается на 6 утверждений, отражает личностную позицию по отношению к проблеме этнической нетерпимости и внутренние убеждения относительно нормативного поведения. Диагностические индикаторы связаны с мнением индивида о несовместимости лиц, принадлежащих различным этнокультурам.

Полученные результаты во многом совпали с материалами исследований отечественных и зарубежных специалистов  [2, 7, 10, 11, 14, 20, 24 и др.] . Однако предложенная нами классификация сведена к четырехкомпонентному пространству, которое характеризует представителей силовых ведомств (военнослужащих). Несмотря на то, что анкета превентивной оценки требует масштабного психометрического исследования, в целом, она имеет диагностический потенциал, а предложенный подход технологичен, позволяя на уровне методического инструментария определять толерантность военнослужащих к идеологии экстремизма.

Заключение

Таким образом, нами был предложен подход к ранней диагностике степени толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии. При этом исследовательский инструментарий, хотя и базируется на универсальных диагностических дескрипторах (стимульном материале, непосредственно не затрагивающем проблематику прохождение военной службы), но апробирован на выборке военнослужащих, а, соответственно, регистрирует реакции именно этой категории обследованных.

Корреляционный анализ показал, что данные, полученные в ходе комплексной диагностики, и экспертные оценки тесно взаимосвязаны между собой. Предложенный нами подход позволяет оценить степень толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии. Новизна полученных результатов состоит в том, что выделенные четыре компонента-фактора объединяют различные признаки толерантного отношения к идеологии экстремизма. В целом, у всех военнослужащих с низкими показателями толерантности к экстремистской идеологии отмечаются особенности этнической идентичности, высокие показатели социальной дистанции, выраженные интолерантные установки, предрассудки, приверженность агрессивному подчинению.

В исследовании получены результаты, позволяющие внести уточнения и дополнения в содержание интервью/анкеты для профессионального психологического отбора кандидатов на военную службу, верифицировать на базе анкеты соответствующую диагностическую методику.

Принимая во внимание, что генерализация тенденции толератности к идеям экстремизма в среде военнослужащих не является критической, отдельные проявления этого негативного явления, к сожалению, встречаются. В связи с этим предложенный подход позволяет совершенствовать психодиагностическую и психопрофилактическую работу с личным составом Вооруженных Сил Российской Федерации.

1. Антонова Ю.А., Веснина Л.Е., Ворошилова М.Б. и др. Экстремистский текст и деструктивная личность: монография. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 2014. 276 с.
2. Бочаров А.В., Мещерякова Э.И., Ларионова А.В. Многомерная типология осужденных за экстремизм на основе факторного и кластерного анализа результатов психодиагностики // Сибирский психологический журнал. 2015. № 55. С. 107—122.
3. Бузыкина Ю.С. Социально-психологические характеристики и отношение к проявлениям экстремизма у студентов вуза и учащихся школы // Известия Саратовского университета. Новая серия. 2011. № 1. С. 34—42.
4. Григорьева М.А., Секач М.Ф., Савицкий А.А. Психология экстремизма и терроризма // Человеческий капитал. 2017. № 2(98). С. 3—6.
5. Давыдов Д.Г., Хломов К.Д. Методика диагностика диспозиции насильственного экстремизма // Психологическая диагностика: научно-практическая диагностика. 2017. Т. 14. № 1. С. 78—97.
6. Давыдов Д.Г. Личностные диспозиции насильственного экстремизма [Электронный ресурс] // Психология и право. 2017. Т. 7. № 1. С. 106—121. doi:10.17759/psylaw.2017070109
7. Дворянчиков Н.В., Ениколопов С.Н., Сокольская М.Д., Фурсова И.А. Ценностные ориентации правых экстремистов // Психологическая наука и образование. 2010. № 5. С. 92—103.
8. Екимова В.И., Кокурин А.В., Орлова Е.А., Стегнин Е.Д. Четыре шага от толерантности до экстремизма: понятийно-феноменологический анализ // Юридическая психология. 2017. № 4. С. 14—19.
9. Казберов П.Н. (a). О психопрофилактической программе по противодействию распространению экстремизма среди осужденных в исправительных учреждениях // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2016. № 1 (164). С. 13—15.
10. Казберов П.Н. (б). Возможности типологизации социально-психологических и уголовно-исполнительных характеристик осужденных за преступления экстремисткой направленности // Прикладная юридическая психология. 2016. № 1. С. 75—80.
11. Караяни А.Г. О роли психологии в профилактике терроризма // Национальный психологический журнал. 2010. № 2. С. 37—40.
12. Кафтан В.В. Противодействие терроризму: учеб. пособие для бакалавриата и магистратуры. М.: Юрайт, 2015. 262 с.
13. Клейберг Ю.А. Социальная психология девиантного поведения. М.: ТЦ «Сфера», 2004. С. 141—154.
14. Кореблев С.Е., Красненкова С.А. Социально-психологическая характеристика идейных и правовых компонентов экстремистской деятельности // Право и образование. 2014. № 8. С. 72—79.
15. Майкова Е.С., Бонкало Т.И. Психологические особенности подростков, склонных к экстремистскому поведению // Ученые записки Российского государственного социального университета. 2013. № 2. С. 123—125.
16. Мещерякова Э.И., Ларионова А.В., Карелин Д.В., Козлова Н.В. Экстремистская направленность личности в юридическом и психологическом знании // Психология и право psyandlaw.ru 2018. Т. 8. № 3. С. 123—134. doi: 10.17759/psylaw.2018080309
17. Петров В.Е. Оценка толерантности военнослужащих к экстремистской идеологии // Научные исследования и образование. М.: НОУ ВПО МИГУП. 2018. № 30. С. 56—58.
18. Сердюк Н.В., Грищенко Л.Л., Столяренко А.М. Психолого-педагогические аспекты профилактики экстремизма в молодежной среде [Электронный ресурс] // Психология и право. 2018. Т. 8. № 3. С. 167—178. doi:10.17759/psylaw.2018080312
19. Филимонов О.В. Экстремистский дискурс в современной информационной среде // Полицейская деятельность. 2016. № 4.
20. Юдина А.И., Кудрин В.С. Экстремизм в молодежной среде: анализ состояния современной социально-культурной ситуации // Труды Академии управления МВД России. 2016. № 2(38).
21. Geoff DeanG. The 3 R’s of risk assessment for violent extremism // Journal of Forensic Practice. 2017. Vol. 19. Iss. 2. P. 91—101. URL:  https://doi.org/10.1180/10.1108/JFP-07-2016-0029.2016.1198413
22. Monahan J. The individual risk assessment of terrorism [Электронный ресурс] // Psychology, Public Policy, and Law. 2012. № 18(2). Р. 167—205. URL: https://doi.org/10.1037/a0025792.
23. Sarma K.M. Risk assessment and the prevention of radicalization from nonviolence into terrorism [Электронный ресурс] // American Psychologist. 2017. 72(3). P. 278—288. URL: https://doi.org/10.1037/amp0000121.
24. Weine S., Eisenman D.P., Kinsler D., Gilk D.C., Polutnik C. Adressing violent extremism as public health policy and practice [Электронный ресурс] // Behavior Sciences of Terrorism and Political Aggression. 2017. Vol. 9. Iss. 3. P. 208—221. URL: https://doi.org/10.1080/19434472.2016.1198413.

PlumX

Метрики публикации