Деструктивные идеологические и социально-психологические аспекты потребительства

В 60-х гг. XX в. учёные США положили начало разработке социологических мо­делей «общества потребления», «общества массового потребления», «общества изоби­лия». Ныне критическое переосмысление данной проблематики актуально в контексте текущих буржуазных преобразований в России и её интеграции в систему транснацио­нального монополистического капитализма.

К. Маркс объяснял происхождение социально-психологического феномена потреби­тельства спецификой труда в капиталистическом производстве. Отличаясь глубоким раз­делением, автоматизмом и отчуждением, такой труд обедняет и опустошает работников, обусловливает доминирование в их мотивациях примитивного гедонизма и товарного фетишизма. В глазах людей «…их собственное общественное движение принимает фор­му движения вещей, под контролем которых они находятся, вместо того, чтобы его кон­тролировать». [4. С. 85]. В условиях, когда вещи и механика их движения воспринима­ются в качестве факторов, определяющих бытие человека, духовная сфера вытесняется за пределы общественно значимого. Идеология «потребительского общества» предпола­гает, что изобилие вещей ведёт к утрате для большинства населения привлекательности духовных ценностей, что наслаждение сытой праздностью и механизированным ком­фортом будет составлять основное содержание жизни трудящихся. Д. Белл доказывал, что НТР и рост благосостояния делают идеологию, являющуюся «ненаучной» формой духовной деятельности, излишней. Дж. Гелбрейт критически характеризовал пренебре­жение гуманитарными вопросами со стороны монополий, пробелы в системе образова­ния, особенно художественного, подчинённого «интересам декоративности и развлека­тельности», «иллюзии и фантазии» общества потребления, исключающие эстетические идеалы, выражающие извечное стремление человечества к гармонизации общественных отношений.

Таким образом, потребительство крайне деструктивно в социокультурном плане. Оно обусловливает профанизацию в утилитарном и гедонистическом русле институ­тов и систем, генерирующих и ретранслирующих идеологию, консолидирующую то или иное общество. Как отмечал К. Маркс, производство, создающее «универсальную систему труда», создаёт «систему всеобщей эксплуатации природных и человеческих свойств, систему всеобщей полезности; даже наука, точно так же как и все физические и духовные свойства человека, выступает лишь в качестве носителя этой системы всеоб­щей полезности, и нет ничего такого, что вне этого круга общественного производства и обмена выступало бы как нечто само по себе более высокое, как правомерное само по себе». [Цит. по 6. С. 102].

В этих условиях из идейной сферы общества выпадают прежде всего специфиче­ские этнокультурные составляющие. Неразрывно связанные с самобытностью традици­онного уклада народной жизни, они становятся бессмысленными и бесполезными при господстве механистической «универсальной системы» производства – потребления. Поскольку данная система в процессе глобализации приобретает транснациональный характер, она благоприятствует доминированию столь же универсальной, транснацио­нальной и механистической массовой культуры. Стандартный набор художественных штампов, изготовленных на голливудской «фабрике грёз» более чем полвека назад, когда США переживали «великую депрессию», в сходных тяжёлых социально-экономических условиях используется на кинематографических конвейерах стран Латинской Америки и бывшего СССР для насыщения потребителей слезливыми мелодрамами, гангстерскими «сагами» и сказками о «красивой жизни» потребителей рангом повыше. Симптоматично и само именование творческих объединений словом «фабрика». В очередной раз оно всплыло в 2002 г. в названии предприятия, производящего в соответствии со стандарта­ми американской поп-музыки потенциальных кумиров для потребителей современной российской эстрады – «Фабрика звёзд».

Итак, с одной стороны происходит вытеснение национальной культуры космополи­тической масскультурой. С другой же идёт её размывание массой более или менее узких субкультурных течений, призванных удовлетворить любые, даже самые причудливые и экзотические составляющие потребительского спроса. Фундамент русской культуры – православие – пытаются заместить происходящие от американского протестантизма секты: «Свидетели Иеговы», «Живая Вера», «Пора Урожая» и др., приходящие опять-таки в основном с Запада модернистские ответвления восточных культов – «Общество сознания Кришны», различные направления йоги, всевозможные псевдонаучные, нео­мистические, оккультные, вплоть до сатанинских, учения.

В итоге народ в значительной мере утрачивает связь с веками формировавшейся национальной культурной традицией и меняет духовно-нравственные ориентиры на во­истину «общечеловеческие» – легко доступные для следования им человеку любой ци­вилизации – вещизм и прагматизм. Общество переживает идейный раскол, духовную дезинтеграцию. Оно утрачивает тот уровень самосознания, консолидации, социально-психологического настроя, который необходим не только для противодействия, но и даже для ясного понимания разрушительной  политики в его отношении.

Данные реалии и перспективы в целом признаются буржуазными идеологами как необходимые предпосылки и условия процесса глобализации. У. Ростоу, игнорируя на­циональные и социальные особенности различных стран, выдвигал США в качестве образца – передового государства, движущегося к стадии массового потребления. О возникновении глобальной системы на основе американских «исторических корней» и «духовных ценностей» писал и З. Бжезинский. Американский футуролог В. Феркисс вы­двинул идею отказа от национального суверенитета или его уничтожения.

Некоторые западные исследователи критически оценивают эти тенденции. Кризис ценностей, проблема отчуждения наиболее ярко освещаются американским социологом В. Пакардом в книге с характерным названием – «Нация иностранцев» (1972). Формы обезличивания – разложение традиционных отношений в обществе, традиционных ре­лигиозных верований, представлений и ценностей – увеличивают число людей, стра­дающих от потери чувства общности, самосознания и перспективы. Это ведёт к исчез­новению чувства благополучия как личности, так и общества в целом, оказывает демора­лизующее влияние на его функционирование. Наибольшую опасность В. Пакард видит в потере чувства общности, угрожающей устоям государства.

В докладе Римскому клубу, посвящённому развитию микроэлектроники и комму­никативных систем, указывается, что «концентрация информации, для получения ко­торой уже не надо покидать комнату, повышение роли коммуникаций неличностного характера, насыщенность образовательных и развлекательных телевизионных программ могут изолировать семью от внешних человеческих контактов, привести к ужасающему отчуждению индивида, … к пассивному скрытому отчуждению, чреватому потерей ин­дивидом уважения к себе и человеческого достоинства» [5. С. 18].

Таким образом, можно говорить о развитии информационного потребительства, способствующего атомизации и деморализации общества. Особенно разрушительным этот фактор является благодаря качественным доминантам информационного поля ка­питалистических стран. Их средства массовой коммуникации в русле идеологии «по­требительского общества» организуют свою деятельность исходя из биологизаторских представлений о человеке. Они стремятся обеспечить максимальный спрос на свой ин­формационный продукт со стороны  потребителя, обращаясь к гарантированно наибо­лее массовой, «общечеловеческой» – построенной на инстинктах бессознательной сфере человеческой психики. 

Этот подход ярко проявляется и при реализации такого важного принципа «потреби­тельского общества», как массированная реклама. Психологами доказано, что при покуп­ке потребители выбирают не определенные качества товара, а образ, в немалой степени сформированный рекламой – образ, вызывающий реакцию прежде всего на рефлектор­ном уровне. При этом «все чувствуют, что многие новшества в потребительских товарах не что иное, как обман. Считается само собой разумеющимся, что наиболее заметной чертой широко разрекламированных изобретений окажется их неспособность к работе, или же выяснится, что они просто опасны» [2. С. 191]. Навязчивая реклама товара, за­частую недоступного или ненужного массовому потребителю, или же некачественного и даже вредного для здоровья, часто наносит ущерб не только отдельным людям, но и обществу в целом. В современных масс-медиа почти безостановочно звучат призы­вы обзаводиться дорогостоящей продукцией ведущих корпораций, формируется культ высокотехнологичного комфорта, роскоши, лёгкой, красивой жизни. Это способствуют появлению у многих граждан, не имеющих реальных законных шансов реализовать эти стандарты, комплекса неполноценности и мотивов к девиантному поведению. Особен­но разрушительный эффект такая реклама оказывает в странах с тяжёлой социально-экономической ситуацией, в частности, в России, где уровень преступности и без того очень высок.

Одна из особенностей западной и вестернизированной отечественной видеопродук­ции – гипертрофирование темы насилия. Представители социального биологизма объ­ясняют это как удовлетворение бессознательного стремления потребителя идентифици­роваться с субъектом насилия, компенсируя свой страх и свою слабость. В психоанализе объект идентификации зачастую выступает не как внешнее явление, а как отражения бессознательных глубин «Я». Фрейд выделяет механизм психологической защиты под названием «идентификация с агрессором», который помогает Эго устоять в жестокой внутриличностной борьбе между Супер-Эго, принявшим на себя роль страшного и мо­гущественного агрессора, и Ид, по-детски, непосредственно подверженного страху. В аналитической психологии Юнга все самые неприглядные черты, нередко олицетворяе­мые образом злого демона, вытесняются в архетип личностного бессознательного Тень. «Тень – в качестве Преследователя, Соблазнителя или видения Ужаса – соответствует злому второму «Я» [3. С. 111].

Таким образом, одна из доминант массовой культуры «потребительского общества» актуализирует тёмные, деструктивные, а если исходить из концепции архетипов кол­лективного бессознательного, – демонические, сатанинские аспекты человеческой пси­хики. Высокая концентрация эстетического продукта, выражающего эту доминанту, в информационном поле России, может рассматриваться и как психотеррор в отношении её населения, и как духовная подрывная деятельность в отношении религиозных основ национального сознания.  

Другой аспект этой проблемы высвечивает Р. Ардри. Он выделил в качестве по­лярных в социуме омега-статус, олицетворяемый им образами «деревенского дурачка» и «городского пьяницы», и альфа-статус, ассоциируемый с образом «супермена». По­следний грубоват, порой жесток и кровожаден, но с ним спокойнее. В хаосе насилия он олицетворяет утверждаемый насилием же порядок и не расшатывает социальных основ. Для личности, занимающей омега-статус, хотя и не всегда осознающей это, оптимальна идентификация с «суперменом» альфа-статуса. Или, что психологически то же самое – принятие его абсолютного превосходства. В связи с этим уместно вспомнить о том, ка­кими варварами предстают обыкновенные, не «новые», русские в стереотипах западного обывателя, сформированных ещё во времена «холодной войны». Приходиться учесть и то, что значительное число наших сограждан в условиях социально-экономического кризиса, развала системы образования и культурного просвещения, повальной алкоголи­зации, фактически оказалось в положении представителей омега-статуса из концепции Р. Ардри.  Ну а образ персонализирующего альфа-статус «супермена» во множестве ипо­стасей представлен в оккупировавших российский медиа-рынок американских боевиках и компьютерных играх. Причём этот борец с терроризмом, реакционной или наоборот, коммунистической диктатурой, утверждающий «общечеловеческие ценности» в отста­лых странах, по характеру и стилю действий в точности соответствует описанию Ардри. Не это ли одна из причин того, что у определённой части россиян, особенно молодых, чьё мировоззрение формировалось в годы затяжного кризиса и  безысходности рефор­маторских экспериментов, сложилось мнение, что наведение порядка в нашей стране возможно лишь под чутким руководством с Запада? Не это ли может послужить идео­логической подготовкой отечественного массового сознания к возможности разрешения пограничных, национальных или политических противоречий России «миротворчески­ми силами» ООН?

Своеобразное преломление востребованный массовым потребителем образ «супер­мена» получил в телевизионной масскультуре отечественного производства. Воспевание «героя нашего времени» – «современного Робин Гуда», крутого нравом, но следующего бандитскому «кодексу чести» мафиози сквозной темой прошло сквозь множество де­тективов и криминальных драм начиная с конца  1980-х годов. Своего апофеоза оно достигло в телесериале «Бригада», вышедшем на экраны в 2003 г. и выделившимся отно­сительно высоким художественным уровнем. Непреложный факт, что культивирование данной тематики в масскультуре стимулирует рост агрессивности, девиантного поведе­ния и правового нигилизма, особенно в подростковой среде. Ну а вскоре после показа вышеупомянутого сериала в СМИ почти одновременно прошло несколько сообщений о преступлениях, совершённых подростками, избравшими в качестве образцов для под­ражания «мужественных и благородных» киногероев.

Из приведённых выше примеров видно, что ориентация информационной продукции на уровень инстинктивных и близких к ним реакций, с наименьшими рисками обеспе­чивающая спрос  на неё потребительской массы, в конечном итоге деморализует обще­ство и нагнетает социальную напряжённость, стимулируя криминализацию населения. Как отмечал А. М. Каримский ещё в 1984 г., культ насилия в буржуазной масскультуре отражает жёсткие внутриполитические и социальные реалии («закон джунглей») капи­талистических государств, их «борьбу с терроризмом», экспансионистскую внешнюю политику, и приучает массовое сознание воспринимать это как норму. В целом, если исходить из интересов национальной безопасности России – страны, обладающей само­бытной цивилизацией, – то видеопродукция, произведённая на Западе или же в соответ­ствии с западными стандартами на потребу «массового потребителя», является важным средством идеологической экспансии, пропаганды западного образа жизни и мировоз­зрения.

Отношения массового потребительства дуалистичны. С одной стороны, непрерывно развивается культ потребления человеческой массой всё более отчуждённых и фетиши­зируемых продуктов её труда. С другой, расширяется и углубляется эксплуатация – по­требление человеческой массы и её способностей – всё более отчуждённой социально-экономической системой. Причём по мере своего разрастания, усложнения и научно-технической модернизации эта система становится ещё более дегуманизированной, обе­зличенной, а также – ещё более всеохватной. Развитие социальных и психологических наук, информационных технологий позволило создать эффективные механизмы широко­масштабного манипулирования сознанием людей. А. Турен пришёл к выводу, что систе­ма такого манипулирования пронизывает все сферы жизни в современном буржуазном обществе. По его мнению, данное общество полностью интегрирует личность в свою систему и манипулирует ею в своих корыстных целях. Таким образом, капиталистиче­ская эксплуатация охватывает не только всё новые области человеческой жизнедеятель­ности, но и оказывает сильное воздействие на человеческую психику. Такое постоянное давление приводит к различным психическим заболеваниям, или к тому, что филосо­фы и социологи определяют как «кризис личности», «утрата самого себя», «смерть при жизни», «кризис идентичности» и т.п. Показательно, что В. Феркисс предложил поня­тие, долженствующее характеризовать утратившего национальную идентичность члена грядущего глобального общества – «технологический человек». Критика этого идеала в русле марксистской трактовки потребительства предполагает, что данный тип личности может представлять собой лишь «сырьё машинной цивилизации» [1. С. 69 – 73].

Таким образом, затронутые нами аспекты потребительства наносят ущерб со­циальному здоровью и национальной безопасности, воздействуя не только на идео­логическом и социально-психологическом, но и на глубинном духовном, сущностно-антропологическом уровнях.

1. Балабаева З. В. Идеология социального глобализма: Критический анализ доктрины Римского клу­ба. – Киев, 1989.
2. Гелбрейт Дж. Экономические теории и цели общества. – М., 1979.
3. Каримский А. М. Социальный биологизм: природа и идеологическая направленность. – М., 1984. 
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 23.
5. Современные буржуазные концепции общественного прогресса: Критический анализ. Научно-аналитический обзор. – М., 1987.
6. Щученко В.А. Новые тупики старых идей. Критические очерки рационалистических и романти­ческих воззрений. – Л., 1982.