Рецензия на книгу С. Вествервельт и К. Кук «Жизнь после камеры смертников: поиск сообщества и самоопределение после оправдательного приговора». New Brunswick, NJ: Rutgers University Press. 2012 ^*

«Как бы Вы пережили ситуацию, когда вас забирают из дома, осуждают за то, чего вы не совершали, сообщают, что Вас ждет смертный приговор, изолируют в камере смертников, держат в заключении в течение многих лет, а затем возвращают обратно в общество так же внезапно, как и забрали, предоставляя минимум помощи, без объяснений и без извинений?» [1, с. 129]. Сондра Вестервелт и Кимберли Кук оказали миру немалую услугу, задав этот вопрос и исследовав многочисленные аспекты мира, полного трагедии, иронии, парадоксов и боли, с которым сталкиваются те, кто был неправомерно осужден за несовершенные преступления, посажен в камеру смертников, а позже признан невиновным. Им, конечно, повезло: ошибки, связанные с их несправедливым осуждением, были обнаружены. Но такая ли это удача? Всем им приходится справляться с многочисленными проблемами: практическими, социальными и психологическими. Не приходится легко никому, даже после того заветного дня в суде, за которым следует свобода. Может ли эта книга стимулировать обсуждение на общественном уровне вопроса о том, как лучше справиться с последствиями ошибочного осуждения? Надежда на это не­беспочвенна. Как минимум, эта книга предоставляет документальные свидетельства широкого спектра человеческих и институциональных несчастий.

По всей стране более 300 человек, осужденных за преступления, которые они не совершали, были реабилитированы благодаря усилиям различных «проектов невинности», в том числе около 140 приговоренных к смертной казни. Авторы выбрали участников своего исследования, воспользовавшись своими связями, и деликатно обратились к ним с просьбой об интервью. Примечательной особенностью книги является то, что в ней используются «феминистские методы исследования» [1, с. 14—23], несмотря на то, что предмет анализа не связан ни с феминизмом, ни с гендерным подходом, и, более того, 17 из 18 «героев» исследования — мужчины. Но в данной ситуации именно эти методы приносят наибольшую пользу, поскольку они нацелены на установление доверительных отношений с респондентами, что позволяет их голосу быть полноценно услышанным, а их индивидуальным историям — пользоваться уважительным отношением. Учитывая то, что у несправедливо осужденных есть веские причины не доверять «системе», установление доверия является важной и сложнодостижимой составляющей исследования. С. Вестер- вельт и К. Кук уделили данному вопросу должное внимание, демонстрируя заботу и сострадание к экзонирам, что дало им возможность не только вступить в контакт и провести несколько интервью с этими людьми, но и построить действительно доверительные отношения, позволившие в полной мере раскрыть то, как личные трагедии экзониров повлияли на их жизни.

Авторы опросили 18 человек, часть из них — несколько раз. Они основательно подготовились к этим беседам, тщательно изучив дела осужденных при помощи судебных записей, газетных файлов и связей с адвокатами и другими неравнодушными людьми, чтобы во время бесед с осужденными уже быть осведомленными об их делах и пережитом опыте. Методы С. Вестервельт и К. Кук далеки от простых анкет или строгих структурированных интервью — индивидуальность каждого человека глубоко уважается и всесторонне освещается. Это и есть ключевая отличительная черта методов, которые авторы описывают как феминистскую исследовательскую практику. Настоящая работа явно относится к сфере социальных наук, а текст то блещет научными терминами из социологического словаря, то расцвечивается цитатами обширных и задушевных заявлений самих осужденных. Порой в тех местах, где происходит переход от сухой академической речи авторов к ярким и живым выражениям гнева, разочарования и раздражения экзониров, наложение разных стилей оказывается особенно резким.

В книге авторы приводят описания 18 случаев, которые могут рассматриваться как в большей или меньшей степени типичные для группы 140 известных на данный момент оправданных смертников. «Герои», представленные в книге, иллюстрируют собой полный спектр случаев, различающихся по географическому признаку, по виду преступления, по причинам неправомерного осуждения, по размеру полученной компенсации (как правило, отсутствующей) и по способности вернуться к успешной жизни после освобождения. Хотя выборка не является ни случайной, ни статистически репрезентативной, она представляет собой полноценный с точки зрения содержания набор случаев, позволяющий сделать определенные обобщения и выводы. Немаловажно то, что эта работа является первым исследованием такого рода, отражающим и иллюстрирующим широкий круг проблем, встающих перед этой категорией лиц, лишенных обществом столь многого.

Авторы рассортировали свои записи и замечания по интервью по затронутым темам и отметили все то, что всерьез обсуждалось четырьмя или более экзонира­ми как общие проблемы, а вопросы, упоминавшиеся тремя или менее оправданными рассматривались и оценивались в качестве индивидупвально-специфич- ных. Вследствие этого в книге представлен ряд глав, посвященных типичным проблемам, с которыми сталкиваются эк­зониры: решение практических задач (глава 4); преодоление горя и потери (глава 5); восстановление отношений (глава 6) и т.д. Авторы развенчивают многочисленные мифы и отмечают некоторые трагические парадоксы. Например, только 2 из 18 неправомерно осужденных получили компенсации от государства по установленной программе компенсации, 5 человек получили компенсацию после длительных судебных разбирательств, подав в суд на государство, графство или другие официальные структуры, ответственные за неправомерное лишение экзониров свободы, 11 из 18 не получили никакой компенсации.

С. Вестервельт и К. Кук обсуждают популярный миф, прежде всего, об освобожденных после 2000 г., которые вышли из тюрьмы и якобы попали в финансовый рай, словно выиграв в лотерею. В разделе, озаглавленном «Что они получили», авторы пишут: «Наиболее распространенным ответом на наш вопрос о том, что они получили от государства после освобождения, было ... простое “ничего”. Приводя слова одного из опрошенных — Алана Гелла : “Никакой государственной помощи. Никакой федеральной помощи. Ничего. Мне пришлось платить из собственного кармана на каждом этапе пути”. Сабрина Батлер подтверждает: “Нет денег. Ничего нет, они ничего мне не дали! Они просто сняли с меня наручники и выставили за дверь..!”» [1, с. 201].

Один из многочисленных парадоксов, или трагедий, описанных в книге, связан с политикой губернаторских помилований. Такое помилование по закону должен получить экзонир, чтобы иметь возможность подать заявку на компенсацию. Начинается все с комиссий по условно-досрочному освобождению, которые не рекомендуют помилование на том основании, что человек больше не считается виновным (и, как в случае Грега Вилхойта из Оклахомы, лишая его тем самым прав на компенсацию, поскольку требуемое губернаторское помилование должно основываться на рекомендации комиссии по условно-досрочному освобождению) и заканчивается анкетами при приеме на работу, включающими вопрос, был ли индивид «когда либо осужден за уголовное преступление», но не оставляющими места для многословного «да, но ...», что также может понадобиться экзониру.

Возможно, самыми поразительными являются диалоги с Аланом Геллом, эк­зониром из родного штата одного из авторов — Северной Каролины. В этом штате компенсация требует «помилования по невиновности» от губернатора. Как ни парадоксально, для получения этого документа незаконно осужденному необходимо пройти длительную процедуру подачи прошения о признании государством того, что оно уже признало, а именно, что индивид был несправедливо осужден. Алан Гелл объясняет свое отвращение к этому процессу: «Более пяти лет я сидел в камере смертников и ждал, чтобы что-нибудь произошло. Еще один год я ждал моего второго суда. И, наконец, я услышал правду: “Не виновен, Вы можете идти”. И узнать, что впоследствии мне придется просить губернатора простить меня или просить губернатора помиловать меня... Мне кажется, они переворачивают весь процесс с ног на голову. Это не должно быть так, что я вынужден прийти к нему и сказать: “Не могли бы вы простить меня за то, что я не сделал то, что, как вы все утверждали, я сделал”. Это должно быть по-другому: он должен прийти по собственной воле и сказать: “Г-н Гелл, наша система обычно не совершает подобных вещей. Мне так жаль, что Вы попали в такую ситуацию. Есть куча разных вещей, которые могли быть причиной этого. Но, я просто хочу, чтобы вы знали, что нам жаль, что это произошло”... Я чувствую, что именно так оно и должно быть. Я не вижу себя приползающим с просьбой дать это прощение» [1, с. 203].

Жизнь после камеры смертников полна мудрости, полна глубокого понимания человеческих трагедий, связанных с ошибками в той части нашей системы правосудия, где ставки наиболее высоки. Освобождение не снимает судимость, поэтому экзониры остаются преступниками, часто бесправными, стигма­тизированными и безработными. Прокуроры часто отказываются приносить извинения. Телевизионные ток-шоу намекают, что, может быть, они на самом деле виновны, даже если анализ ДНК показывает иное. Те немногие услуги, которые предоставляются условно освобожденным и бывшим заключенным, недоступны для экзониров, поскольку они «свободны» после освобождения. Наркотики, алкогольная зависимость, депрессия и посттравматический синдром широко распространены среди экзони­ров и, как правило, они редко излечиваются от этих недугов. Простые проблемы со здоровьем обостряются в тюрьме и экзониры часто испытывают недостаток медицинской помощи после освобождения. Дети и другие члены семьи нередко разрывают связи с ними, будучи убежденными государством, что их родственник обвинен обоснованно. И даже просто на человеческом уровне, извинений не приносит никто.

Одним из примеров простой человеческой трагедии, во многом общей для всех экзониров, является знание о том, что, даже если они, возможно, имели твердую поддержку со стороны одних членов семьи и друзей, другие, очевидно, действительно считали их способными на чудовищные преступления. По словам Кирка Блудсворта, несправедливо осужденного якобы за домогательства и убийство молодой девушки: «Любой, кто знал меня еще в детстве и видел меня в самых разных ситуациях [знал, что] я не мог навредить ни одному ребенку. Я не мог поверить... и никогда не мог понять этого» [1, с. 170]. Сабрина Батлер, неправомерно осужденная якобы за убийство ее собственного маленького сына, говорит: «Я — этот человек... этот гнусный убийца, что забил моего ребенка... мне больно от этого... Они просто разрушили мою жизнь!... И я очень зла, потому что я не могу получить обратно то, что они забрали у меня» [1, с. 170].

С. Вестервельт и К. Кук проделали огромную работу по составлению этих историй, по иллюстрации многочисленных проблем, трагедий и парадоксов неправомерного лишения свободы и его последствий. Они завершают книгу обсуждением того, как можно было бы улучшить способы поддержки этих лиц. Начать стоит, пожалуй, с извинений.

Перевод К.Н. Виноградовой, студентки бакалавриата

«Психология и науки о языке»

Университетского Колледжа

Лондона, Университет Лондона