Показатели психологической адаптации у пациенток с сердечно-сосудистой патологией на фоне синдрома дисплазии соединительной ткани

167

Аннотация

В статье приведены результаты исследования психологической адаптации у пациенток с кардиологической патологией на фоне синдрома дисплазии соединительной ткани, проведенного в Краевом клиническом центре специализированных видов медицинской помощи в г. Владивостоке. Была выдвинута гипотеза о том, что у пациенток с сопутствующей дисплазией соединительной ткани адаптационные возможности выражены ниже, чем у пациенток без данного синдрома. В исследовании приняли участие 32 девушки 16–18 лет (M=16,72 лет; SD=0,41 лет) с сердечно-сосудистой патологией на фоне синдрома дисплазии соединительной ткани и 32 девушки такого же возраста (M=16,78 лет; SD=0,40 лет) с сердечно-сосудистой патологией без дисплазии соединительной ткани. Для оценки выраженности адаптационных возможностей использовались методики: Опросник социально-психологической адаптации в модификации А.К. Осницкого (2004), Многоуровневый личностный опросник «Адаптивность» А.Г. Маклакова и С.В. Чермянина, Опросник коммуникативной толерантности В.В. Бойко, Шкала психологического благополучия К. Рифф в адаптации Н.Н. Лепешинского, Оксфордский опросник счастья в адаптации А. Лисициной (2003). Выявлены значимые межгрупповые различия (p<0,05) по показателям нервно-психической и эмоциональной устойчивости, работоспособности, самооценки, потребности в общении, особенностей поведения, переживания психологического благополучия, ощущения счастья, социализации и адаптации, мотивации к деятельности, толерантности к неблагоприятным факторам среды, а также показателям коммуникативных возможностей личности. Полученные результаты свидетельствуют о сниженных показателях психологической адаптации у пациенток подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома дисплазии соединительной ткани. Данные результаты могут быть использованы при разработке индивидуальных психокоррекционных программ для улучшения социальной адаптации девушек с синдромом дисплазии соединительной ткани.

Общая информация

Ключевые слова: девушки-подростки, сердечно-сосудистая патология, адаптация, дисплазия соединительной ткани

Рубрика издания: Эмпирические исследования

Тип материала: научная статья

DOI: https://doi.org/10.17759/cpse.2021100110

Для цитаты: Яворская М.В., Кравцова Н.А. Показатели психологической адаптации у пациенток с сердечно-сосудистой патологией на фоне синдрома дисплазии соединительной ткани [Электронный ресурс] // Клиническая и специальная психология. 2021. Том 10. № 1. С. 206–223. DOI: 10.17759/cpse.2021100110

Полный текст

Введение

Психологическая адаптация соматического пациента является одной из актуальных проблем медицинской психологии, от которой зависят комплаентность пациента, влияющая как на эффективность терапии, так и на успешность его реабилитации. Психологическая адаптация пациента рассматривается как фактор, определяющий исход его взаимодействия, как с физической, так и социально-психологической окружающей средой с учетом симптоматики болезни в ходе осуществления им деятельности, удовлетворяющей его значимые потребности и позволяющей реализовывать его цели. Е.Л. Николаев на основании большого количества исследований предложил интегративную модель в системе взаимосвязей «адаптация–дезадаптация» личности в условиях болезни. Автор выделяет мобилизационную и компенсационную формы дезадаптации личности в условиях болезни [13]. Форма дезадаптации требует различных подходов к организации психологической помощи в ситуации соматической болезни. В связи с этим исследование психологической адаптации соматических пациентов представляет практический интерес.

В настоящее время научных работ, изучающих различные заболевания на фоне дисплазии соединительной ткани (ДСТ) как генетически обусловленной аномалии соединительнотканного матрикса организма, приводящей к нарушению функционирования различных органов и систем, опубликовано достаточно и в России, и за рубежом [1; 6; 10; 17]. Большинство опубликованных исследований освещают медицинские аспекты клинической разнородности ДСТ, которая детерминирована полигенным типом наследования и протекает с нарушением функционирования различных органов и систем. Заболевания, ассоциированные с ДСТ, характеризуются длительностью течения, осложненным функционированием многих органов, болевыми ощущениями и снижением активности, что негативно влияет на качество жизни человека и в ряде случаев приводит к инвалидности [9; 23; 24; 28].

Е.Н. Георгиева и др. определили у пациентов подросткового возраста, имеющих малые аномалии развития сердца на фоне ДСТ, высокую степень эмоциональной неустойчивости, враждебность, личностную тревожность, низкие коммуникативные свойства, неадекватную самооценку и дезадаптацию в общении [5]. Другие исследования подростков с ДСТ обнаружили нарушения психической и социальной адаптации из-за низкой нервно-психической устойчивости и недостаточно развитых коммуникативных навыков [2; 7; 19]. Г.И. Нечаева и др. обнаружили у пациентов
с ДСТ снижение субъективной оценки их возможностей и уровня притязаний [14]. В других работах представлены данные о симптомах тревоги и депрессии у пациентов с ДСТ [8; 18; 21; 25; 26]. Приводятся свидетельства о связи заболеваний, ассоциированных с ДСТ, с расстройствами нервного развития, депрессией, с тревожными, пищевыми нарушениями, злоупотреблением алкоголем и табаком [22]. L. Sinibaldi и коллеги отмечают связь ДСТ с психологическим дистрессом [27].

Таким образом, по мнению исследователей, патология органов и систем на фоне ДСТ сопряжена с повышенной тревожностью и депрессивностью, проблемами коммуникации, сниженной самооценкой, которые влияют на поведение и психологическую адаптацию пациента в целом. 

Целью данного исследования стало определение показателей психологической адаптации у пациенток с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ.

Было выдвинуто предположение, что у пациенток с кардиологической патологией на фоне сопутствующей ДСТ показатели психологической адаптации отличаются от таковых у пациенток с кардиологической патологией без ДСТ.

Методики и организация исследования

Эмпирическое исследование проводилось на базе Краевого клинического центра специализированных видов медицинской помощи г. Владивостока с февраля по ноябрь 2019 года. Выборку составили 64 девушки 16–18 лет, обучающиеся в средних школах и колледжах и находящихся на момент исследования в отделении детской кардиологии или сердечно-сосудистой хирургии.

Эмпирическую группу (ЭГ) составили 32 пациентки (M=16,72 лет; SD=0,41 лет) с патологией сердечно-сосудистой системы, ассоциированной с ДСТ. Диагноз ДСТ пациенткам выставлялся в специализированном центре на основании генеалогического анамнеза, который позволил проследить наличие таких признаков ДСТ среди родственников пациенток, как пролапс митрального клапана; желудочковая экстрасистолия различных градаций; пароксизмальные тахиаритмии; миграции водителя ритма; атриовентрикулярные и внутрижелудочковые блокады; синдром удлинения интервала Q-T; деформация грудной клетки (воронкообразная, килевидная); деформации позвоночника (сколиозы и кифосколиозы); варикозное расширение вен нижних конечностей, телеангиоэктазии; нефроптоз, птозы органов малого таза; дискинезия желчного пузыря; дуоденогастральные и гастроэзофагеальные рефлюксы; миопия; плоскостопие (продольное, поперечное); гипермобильность суставов в молодом возрасте; межпозвонковые грыжи, вертебробазилярная недостаточность; легко ранимая кожа, повышенная растяжимость кожи; невротические расстройства, депрессии, тревожность.

В группу сравнения (ГС) вошли 32 пациентки (M=16,78 лет; SD=0,40 лет) с патологией сердечно-сосудистой системы без ДСТ. В группе сравнения у ближайших родственников пациенток наиболее часто были диагностированы: патология зрения, пароксизмальные тахиаритмии, дуоденогастральные рефлюксы, тревожность. Остальные заболевания у родственников пациенток ГС по сравнению с родственниками пациенток ЭГ встречались в единичных случаях и с меньшей степенью выраженности.

Данные клинического осмотра и обследования показали наличие у пациенток ЭГ диспластических проявлений разных органов и систем:

- костные: килевидная, воронкообразная или сколиотическая деформация грудной клетки, ломкость костей;

- кожные: повышенная растяжимость кожи, тонкая, легко ранимая кожа, келоидные рубцы; 

- мышечные: рецидивирующие грыжи;

- суставные: гипермобильность суставов (по P. Beighton, [20]), вальгусная деформация стопы, плоскостопие продольное, повторяющиеся вывихи в одном суставе;

- глазные: миопия (3 диоптрии и более); 

- со стороны сердечно-сосудистой системы: пролапс митрального клапана;

- малые аномалии сердца: пролапсы трикуспидального и аортального клапанов, открытое овальное окно, асимметрия трехстворчатого аортального клапана, ложная хорда левого желудочка, варикозная болезнь вен, легкое образование гематом при незначительных травмах; 

- со стороны органов брюшной полости, малого таза и почек: птоз почек, аномалии желчного пузыря, удвоение чашечно-лоханочного аппарата;

- астенические проявления: снижение работоспособности при школьных нагрузках, ухудшение переносимости физических и психоэмоциональных нагрузок, повышенная утомляемость особенно после физических нагрузок.

Результаты антропометрии показали, что у девушек с ДСТ обнаруживаются более высокий рост и более низкий вес (индекс Пинье: ЭГ — 54,9±0,9, ГС — 20,0±1,4; индекс Пинье–Вервека: ЭГ — 61,1±1,2; ГС — 77,5±1,1), что свидетельствует об астеническом телосложении [3].  Лабораторное исследование показало, что содержание гликозаминогликанов в анализах мочи (ЦПХ) и В-Cross Leps как специфических маркеров ДСТ в крови у пациенток ЭГ достоверно выше (p<0,05), чем у пациенток ГС. Дифференциальная диагностика позволила исключить наследственные хромосомные заболевания (синдром Марфана, синдром Элерса–Данлоса, несовершенный остеогенез). У девушек ГС были диагностированы кардиологические патологии: артериальная гипертензия, нарушение ритма сердца (желудочковая экстрасистолия, пароксизмальная тахикардия). Астенические проявления характеризовались снижением работоспособности при физических и психоэмоциональных нагрузках. Другая патология органов и систем у девушек в ГС диагностировалась в единичных случаях.

Для исследования адаптационных возможностей личности использовались следующие методики.

1.                 Опросник диагностики социально-психологической адаптации (СПА), разработанный К. Роджерсом и Р. Даймонд в 1954 году. Опросник предназначен для выявления уровня приспособленности человека к деятельности в обществе и содержит шкалы: Адаптивность, Дезадаптивность, Ложь, Принятие себя, Непринятие себя, Принятие других, Непринятие других, Эмоциональный комфорт, Эмоциональный дискомфорт, Внутренний контроль, Внешний контроль, Доминирование, Ведомость, Уход от проблем. Русскоязычная адаптация опросника была опубликована А.К. Осницким в 2004 году [11].

2.                 Многоуровневый личностный опросник «Адаптивность» (МЛО-АМ), разработанный А.Г. Маклаковым и С.В. Чермяниным в 1993 году. Опросник предназначен для изучения адаптивных возможностей личности на основе оценки психофизиологических и социально-психологических интегральных особенностей психического и социального развития и является стандартизированной методикой, рекомендованной для психологического сопровождения учебной деятельности. Опросник включает шкалы: Достоверность, Поведенческая регуляция, Коммуникативный потенциал, Моральная нормативность, Астенические реакции, Психотические реакции [15].

3.                 Опросник коммуникативной толерантности В.В. Бойко предназначен для диагностики отношения личности к какому-либо конкретному человеку или группе людей, которое зависит от его жизненного опыта, характера и нравственных позиций. Опросник включает шкалы: Непринятие, или непонимание индивидуальности другого человека; Использование себя как эталона при оценке поведения и образа мыслей других людей; Категоричность или консерватизм в оценках других людей; Неумение скрывать или сглаживать неприятные чувства при столкновении с некоммуникабельными качествами партнеров; Стремление переделать, перевоспитать партнеров, стремление подогнать партнера под себя, сделать его «удобным»; Неумение прощать другим ошибки, неловкость, непреднамеренно причиненные неприятности; Нетерпимость к физическому или психическому дискомфорту, создаваемому другими людьми; Неумение приспосабливаться к характеру, привычкам и желаниям других  [4].

4.                 Шкала психологического благополучия К. Рифф, адаптированная на русскоязычной выборке Н.Н. Лепешинским в 2007 году. Шкала измеряет как субъективную, так и объективную стороны психологического благополучия, которые тесно связаны с индивидуальной осмысленностью жизни, ее ценностно-смысловой сферой, а также с мотивацией. Шкала включает следующие субшкалы: Позитивные отношения, Автономия, Управление средой, Личностный рост, Цели в жизни, Самопринятие, Психологическое благополучие [12].

5.                 Оксфордский опросник счастья (Oxford Happiness Inventory), переведенный и адаптированный на русскоязычной выборке А. Лисициной в 2003 году, предназначен для диагностики удовлетворенности собственной жизнью [16].

Статистическая обработка данных проводилась с помощью программы IBM SPSS Statistics v. 23.0. Для сравнения средних значений по параметрам между группами использовался непараметрический критерий Манна–Уитни, позволяющий выявлять различия в значении параметра между малыми выборками.

Результаты исследования

Анализ результатов опросника социально-психологической адаптации К. Роджерса и Р. Даймонд показал значимые различие между пациентками двух групп по всем показателям, кроме шкал Адаптивность, Дезадаптивность, Непринятие других (табл. 1). У пациенток в ЭГ средние значения по шкале Ложь оказались выше, чем у пациенток из ГС: Мэг=14,5; Мгс=11,6 (p<0,001). Баллы по шкале Принятие себя были выше в ГС: Мэг=32,5; Мгс=51,8 (р<0,001), в то же время результаты по шкале Непринятие себя оказались выше у девушек из ЭГ: Мэг=26,3; Мгс=11,0 (p<0,001). Принятие других было больше выражено у респонденток из ГС: Мэг=31,4; Мгс=33,5 (р<0,01).

У пациенток из ГС отмечались более выраженные показатели по шкале Эмоциональный комфортэг=17,8; Мгс=33,2 при р<0,001), в то время как
у пациенток ЭГ преобладали показатели по шкале Эмоциональный дискомфортэг=32,4; Мгс=14,3 (р<0,001). Более высокие баллы по шкале Внутренний контроль наблюдались в ГС: Мэг=25,0; Мгс=32,3 (р<0,001), а у пациенток ЭГ преобладали высокие значения по шкале Внешнего контроля: Мэг=38,6; Мгс=30,1 (р<0,001). Показатели шкалы Доминирования были более типичны для девушек из ГС: Мэг=7,25; Мгс=14,4 (р<0,001), а шкал Ведомость и Уход от проблем, наоборот, были выше в ЭГ (Мэг=22,2 и Мэг=19,3; Мгс=10,8 и Мгс=11,6 соответственно).

Анализ результатов Многоуровневого личностного опросника «Адаптивность» (табл. 2) выявил значимые различия у пациенток ЭГ и ГС по шкалам Нервно-психическая устойчивостьэг=5,1; Мгс=6,6 при р=0,002) и Коммуникативный потенциалэг=5,9; Мгс=6,9 при р<0,001) — в обоих случаях показатели были выше у представительниц ГС. Показатели шкал Астенические реакции и Психотические реакции также были ниже у пациенток ЭГ (Мэг=4,4; Мгс=6,4 и Мэг=6,3; Мгс=8,0 соответственно при р<0,001). Показатель Личностного потенциала социально-психологической адаптации рассчитывается как суммы баллов по шкалам Нервно-психической устойчивости, Коммуникативного потенциала и Моральной нормативности. Высокие показатели Личностного потенциала были более характерны пациенткам из ГС (Мэг=17,37,4; Мгс=20,51 при р<0,01). 

Таблица 1

Результаты анализа межгрупповых различий по шкалам Опросника социально-психологической адаптации

Шкалы

М

Критерий
Манна–Уитни

ЭГ

ГС

Uэмп

p-level

Адаптивность

135,1

142,3

496,2

0,361

Дезадаптивность

121,4

117,4

490,0

0,356

Ложь

14,5

11,6

226,50

0,001

Принятие себя

32,5

51,8

8,50

0,001

Непринятие себя

26,3

11,0

10,00

0,001

Принятие других

31,4

33,5

307,50

0,004

Непринятие других

11,2

10,1

437,50

0,314

Эмоциональный комфорт

17,8

33,2

28,50

0,001

Эмоциональный дискомфорт

32,4

14,3

37,50

0,001

Внутренний контроль

25,0

32,3

211,00

0,001

Внешний контроль

38,6

30,1

151,50

0,001

Доминирование

7,25

14,4

132,00

0,001

Ведомость

22,2

10,8

205,50

0,001

Уход от проблем

19,3

11,6

249,50

0,001

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Примечание. М — средние значения. Различия значимы при p<0,05.

Таблица 2

Результаты анализа межгрупповых различий по шкалам Многоуровневого личностного опросника «Адаптивность»

Шкалы

М

Критерий
Манна–Уитни

ЭГ

ГС

Uэмп

p-level

Достоверность

5,4

5,3

519,00

0,905

Нервно-психическая устойчивость

5,1

6,6

295,00

0,002

Коммуникативный потенциал

5,9

7,9

218,00

0,001

Моральная нормативность

6,3

6,0

457,00

0,342

Личностный потенциал

17,37

20,51

319,00

0,006

Астенические реакции

4,4

6,4

249,00

0,001

Психотические реакции

6,3

8,0

222,00

0,001

Примечание. М — средние значения. Различия значимы при p<0,05.

По Опроснику коммуникативной толерантности В.В. Бойко (табл. 3) у пациенток ЭГ и ГС выявлены значимые различия по шкалам: Неприятие или непонимание индивидуальности другого человекаэг=8,5; Мгс=5,3, р<0,001), Использование себя в качестве эталона при оценке поведения и образа мыслей других людейэг=9,9; Мгс=6,5, р<0,001); Нетерпимость к физическому или психическому дискомфорту, создаваемому другими людьмиэг=9,1; Мгс=7,6, р<0,001), Неумение приспосабливаться к характеру, привычкам и желаниям других  (Мэг=9,5; Мгс=4,8, р<0,01). Показатели всех вышеупомянутых шкал значимо выше у пациенток из ЭГ.

            Таблица 3

Результаты анализа межгрупповых различий по шкалам Опросника коммуникативной толерантности В.В. Бойко

Шкалы

М

Критерий Манна–Уитни

ЭГ

ГС

Uэмп

p-level

Непринятие или непонимание индивидуальности другого человека

8,5

5,3

203,50

0,001

Использование себя как эталона при оценке

поведения и образа мыслей других людей

9,9

6,5

218,50

0,001

Категоричность, консервативность в оценках других людей

10,7

10,4

452,00

0,313

Неумение скрывать или сглаживать неприятные чувства при столкновении с некоммуникабельными качествами партнеров

7,9

8,3

573,00

0,552

Стремление переделать перевоспитать партнеров

8,3

7,4

422,50

0,163

Стремление подогнать партнера под себя, сделать его «удобным»

8,8

7,9

427,00

0,182

Неумение прощать другим ошибки, неловкость, непреднамеренно причиненные вам неприятности

8,3

7,4

410,00

0,121

Нетерпимость к физическому или психическому дискомфорту, создаваемому другими людьми

9,1

7,6

284,50

0,001

Неумение приспосабливаться к характеру, привычкам и желаниям других

9,5

4,8

64,50

0,001

Примечание. М — средние значения. Различия значимы при p<0,05.

Анализ результатов по Шкале психологического благополучия К. Рифф (табл. 4) показал наличие значимых различий между группами по субшкалам: Позитивные отношенияэг=51,2; Мгс=58,1, р<0,001), Самопринятиеэг=54,6; Мгс=59,1, р<0,001), Автономияэг=49,4; Мгс=55,1, р<0,001), Психологическое благополучиеэг=326,8; Мгс=346,8, р<0,001). Показатели всех четырех субшкал были выше у пациенток из ГС.

   Таблица 4

Результаты анализа межгрупповых различий по субшкалам Шкалы психологического благополучия К. Рифф

Субшкалы

М

Критерий
Манна–Уитни

ЭГ

ГС

Uэмп

p-level

Позитивные отношения

51,2

58,1

105,00

0,001

Управление окружением

51,4

52,3

613,00

0,261

Личностный рост

59,0

60,8

367,00

0,152

Цель в жизни

61,3

61,5

557,00

0,701

Самопринятие

54,6

59,1

104,50

0,001

Автономия

49,4

55,1

129,50

0,001

Психологическое благополучие

326,8

346,8

143,00

0,001

Примечание. М — средние значения. Различия значимы при p<0,05.

Анализ результатов, полученных по Оксфордскому опроснику счастья, выявил количественные различия в ощущении счастья у пациенток обеих групп. Разделение групп на подгруппы по уровню субъективного ощущения счастья наглядно демонстрирует эту разницу (табл. 5). 9 пациенток из ЭГ оценили степень переживания счастья как пониженную, 12 человек — как среднюю, 9 пациенток — как повышенную. Наконец, высокий уровень ощущения счастья отметили только двое пациенток. При этом трое пациенток из ГС оценили уровень субъективного ощущения счастья как низкий; 8 человек охарактеризовали уровень счастья как средний, 10 — как повышенный и 11 человек, отметили, что их уровень ощущения счастья соответствует высокому.

Таблица 5

Результаты анализа Оксфордского опросника счастья

Группы

Низкий уровень

(0–20 баллов)

Пониженный уровень

(20–40 баллов)

Средний уровень

(41–60 баллов)

Повышенный уровень

(61–80 баллов)

Высокий уровень

(81–100 баллов)

 

N

M

N

M

N

M

N

M

N

M

ЭГ

0

-

9

30,3

12

45,5

9

68,6

2

86

ГС

0

-

3

37,3

8

54,1

10

67,1

11

89,2

Примечание. N — количество человек, М — средние значения.

При анализе межгрупповых различий по показателям Оксфордского опросника счастья у пациенток из ЭГ были обнаружены более низкие значения переживания уровня счастья, чем у пациенток из ГС: M=50,2 и M=68 соответственно (p=0,01).

Обсуждение результатов

Анализ результатов опросника социально-психологической адаптации К. Роджерса и Р. Даймонд показал, что пациентки из ЭГ стараются представить себя лучше, чем они есть на самом деле; они не удовлетворены теми личностными чертами, которые имеют; испытывают эмоциональный дискомфорт в окружающей их социальной реальности, а причины происходящего приписывают внешним факторам. В отношениях они более ведомы, чем пациентки из ГС, чаще избегают проблемных ситуаций. Пациентки из ГС в большей мере удовлетворены своими личностными характеристиками, стремятся к взаимодействию с другими людьми; испытывают эмоциональный комфорт по отношению к окружающей действительности; принимают на себя ответственность за происходящие события; а также стремятся к лидерству в большей степени, чем пациентки ЭГ.

Анализ результатов по шкалам Многоуровневого личностного опросника «Адаптивность» выявил, что пациенткам из ЭГ труднее адаптироваться к новым условиям деятельности, ориентироваться в ситуации болезни и лечения, вырабатывать новую стратегию своего поведения по сравнению с пациентками из ГС; у них выявлен более низкий уровень эмоциональной устойчивости.

Анализ коммуникативной толерантности представительниц обеих групп показал, что пациентки из ЭГ чаще, чем пациентки из ГС, не принимают индивидуальные особенности других людей; оценивая поведение, образ мыслей или отдельные характеристики людей, они чаще рассматривают в качестве эталона самих себя; менее терпимы к дискомфорту, создаваемому другими людьми; им сложнее приспособиться к характеру, привычкам и желаниям других людей.

Результаты анализа параметров психологического благополучия свидетельствуют о том, что пациенткам из ЭГ сложнее наладить позитивные и доверительные отношения с другими людьми, им в меньшей степени свойственно заботиться о благополучии других и сопереживать им по сравнению с пациентками из ГС. В целом пациентки ЭГ относятся к себе менее позитивно, не готовы принять свои хорошие и плохие качества в полном объеме, больше зависят от оценок окружающих, учитывают мнение других людей и имеют более низкий уровень психологического благополучия, чем пациентки ГС. Наконец, у участниц из ЭГ преобладают негативные эмоции над позитивными, они могут чувствовать себя счастливыми, но, возможно, для полноты ощущений им чего-то не хватает. У пациенток из ГС выявлена более высокая субъективная мера счастья.

Выводы

1) Пациентки подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ стараются представить себя лучше, чем есть на самом деле; они не удовлетворены теми личностными чертами, которые имеют; испытывают эмоциональный дискомфорт в окружающей их социальной реальности, а причины происходящего приписывают внешним факторам. В отношениях они проявляют ведомость и чаще избегают проблемных ситуаций по сравнению с пациентками из ГС, у которых выявлены бóльшая степень удовлетворенности своими личностными характеристиками, более выраженное стремление к взаимодействию с другими людьми и к лидерству, более высокий уровень эмоционального комфорта по отношению к окружающей действительности и принятия ответственности за происходящие события.

2) Пациенткам подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ труднее, чем пациенткам подросткового возраста с кардиологической патологией без синдрома ДСТ, адаптироваться к новым условиям деятельности, ориентироваться в ситуации болезни и лечения, вырабатывать новую стратегию своего поведения. Пациентки подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ обладают по сравнению с пациентками подросткового возраста с кардиологической патологией без синдрома ДСТ более низким личностным адаптационным потенциалом.

3) У пациенток подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ по сравнению с пациентками подросткового возраста с кардиологической патологией без синдрома ДСТ межличностные отношения отличаются большей ориентированностью только на свои особенности и непринятием индивидуальных особенностей других людей.

4) У пациенток подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ чаще преобладают негативные эмоции над позитивными.

Все вышесказанное позволяет говорить о сниженных показателях психологической адаптации у пациенток подросткового возраста с кардиологической патологией на фоне синдрома ДСТ в сравнении с пациентками той же клинической группы без ДСТ. Однако для более общих выводов об особенностях психологической адаптации пациенток данной группы необходимо продолжение исследования с увеличением выборки. К недостаткам данной работы можно отнести: малый размер выборки, который не позволяет получить репрезентативные данные и генерализовать результаты на всю когорту, а также использование непараметрической статистики, которая дает менее точны и надежные результаты. Отсутствие анализа направленности связей, а также контроля значимых объективных переменных, таких как длительность заболевания и успешность реабилитации, объясняется тем, что в задачу представленной работы не входил подобный анализ. Исследование представляет практическую значимость в связи с возможностью определения мишеней психокоррекции в комплексном лечении пациентов данной группы.

Литература

  1. Арсентьев В.Г., Баранов В.С., Шабалов Н.П. Наследственные заболевания соединительной ткани как конституциональная причина полиорганных нарушений у детей. СПб: СпецЛит, 2015. 231 с.
  2. Баев В.М., Кузнецова О.Л.  Роль сердечно-сосудистой системы в социально-психологической дезадаптации у подростков Перми с внешними признаками недифференцированной дисплазии соединительной ткани // Российский медицинский журнал. 2012. Том 18. № 5. С. 3–5. 
  3. Баранов А.А., Кучма В.Р., Скоблина Н.А. и др. Физическое развитие детей и подростков РФ. Выпуск VI // Сборник статей Научного центра здоровья детей РАМН / Под ред. А.А. Баранова, В.Р. Кучмы. М.: Педиатръ. 2013. 192 с.
  4. Бойко В.В. Психоэнергетика СПб.: Питер. 2008. 416 с.
  5. Георгиева Е.Н., Калмыкова А.С., Минаев Б.Д. Психоэмоциональные особенности подростков и лиц молодого возраста при синдроме дисплазии соединительной ткани сердца // Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2009. № 1 (29). С. 70–72.
  6. Головской Б.В., Ховаева Я.Б., Ермачкова Л.В. и др.  Адаптивные процессы
    и дисплазия соединительной ткани в практике поликлинического врача // Международный научно-исследовательский журнал. 2015. № 11-5 (42). С. 17–21. DOI: 10.18454/IRJ.2015.42. 154
  7. Друк И.В., Логинова Е.Н., Вершинина М.В. и др. Особенности психологического статуса лиц молодого возраста с дисплазией соединительной ткани // Омский психиатрический журнал. 2019. Том 21. № 3. С. 5–9.
  8. Друк И.В., Нечаева Г.И., Осеева О.В., и др. Персонифицированная оценка риска развития неблагоприятных сердечно-сосудистых проявлений у пациентов молодого возраста с дисплазией соединительной ткани // Кардиология. 2015. Том 55. № 3. С. 75–84. DOI: 10.18565/cardio.2015.3.75-84
  9. Иванова И.И., Макарова И.И., Гнусаев СФ. и др. Сравнительная характеристика методов диагностики дисплазии соединительной ткани у детей. // Экология человека. 2016. № 3. С. 24–29.   DOI: 10.33396/1728-0869-2016-3-24-29
  10. Калмыкова А.С., Федько Н.А., Зарытовская Н.В. и др. Семейные проявления недифференцированного синдрома дисплазии соединительной ткани и ассоциированная соматическая патология // Медицинский вестник Северного Кавказа. 2016. Том. 11. № 2. С. 264–267. DOI: 10.14300/mnnc.2016.11051
  11. Козлов В.В., Мазилов В.А., Фетискин Н.П. Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп: учебное пособие.  2-е изд. доп.
    и перераб. М.: Институт психотерапии и клинической психологии. 2018. 720 с.
  12. Лепешинский H.H. Адаптация опросника «Шкалы психологического благополучия» К. Рифф [Электронный ресурс] // Психологический журнал. 2007. № 3. URL: http://elibrary.miu.by/journals!/item.pj/issue.15/article.3.html.  (дата обращения: 18.03.2021).
  13. Николаев Е.Л. Вопросы клинико-психологической оценки адаптации-дезадаптации личности при болезни // Acta medica Eurasica. 2015. № 4. C. 17–23.
  14. Нечаева Г.И., Мартынов А.И. Акатова Е.В. и др. Дисплазия соединительной ткани: сердечно-сосудистые изменения, современные подходы к диагностике
    и лечению. М.: Медицинское информационное агентство, 2017. 400 с.
  15. Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности: учебное пособие / под ред. Г.С. Никифорова и др. СПб: Речь, 2003. 448 c. 
  16. Рагулина М.В. Феномен эмоционального благополучия личности: содержание, диагностика, консультирование: монография. Хабаровск: изд-во ТОГУ, 2017.  116 с.
  17. Тимофеев Е.В., Земцовский Э.В. Наследственные нарушения соединительной ткани: современное состояние проблемы // Медицина: теория и практика. 2018.
    Том 3. № 3. С. 34–45. 
  18. Тимофеева Е.П., Рябиченко Т.И., Скосырева Г.А. и др. Психическое здоровье подростков с недифференцированной дисплазией соединительной ткани // Вопросы практической педиатрии. 2016. Том 11. № 1. С. 61–66. DOI: 10.20953/1817-7646-2016-1-61-66
  19. Федотова С.А. Особенности социально-психологической адаптированности подростков с дисплазией соединительной ткани // Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Серия Гуманитарные науки. 2013. № 4 (26). С. 141–143. 
  20. Beighton Р., Paepe A., Danks D. et al. International nosology of heritable disorders of connective tissue, Berlin, 1986 // Journal of Medical Genetics. 1988. Vol. 29. № 3. Р. 581–594. DOI: 10.1002/ajmg.1320290316
  21. Berglund В., Pettersson С., Pigg М., et al. Self-reported quality of life, anxiety and depression in individuals with Ehlers-Danlos syndrome questionnaire study (EDS) // BMC Musculoskeletal Disorder. 2015. Vol. 16 № 89. DOI: 10.1186/s12891-015-0549-7 
  22. Bulbena A, Baeza-Velasco C, Bulbena-Cabré A. et al. Psychiatric and psychological aspects in the Ehlers-Danlos syndromes // American Journal of Medical Genetics. Part C. 2017. Vol. 175. № 1. Р. 237–245. DOI: 10.1002/ajmg.c.31544
  23. Clark C.J., Knight I. A humanisation approach for the management of Joint Hypermobility Syndrome/Ehlers-Danlos Syndrome-Hypermobility Type // International Journal of Qualitative Studies on Health and Well-being. 2017. Vol. 12. № 1. Article number 1371993. DOI: 10.1080/17482631.2017.1371993
  24. Espiridion E., Daniel A., Van Allen J.R. Recurrent depression and borderline personality disorder in a patient with Ehlers-Danlos Syndrome // Cureus Journal of Medical Science. 2018. Vol. 10. № 12. e3760.  DOI: 10.7759/cureus.3760
  25. Loeys B.L., Dietz H.C., Braverman A.C. et al. The revised Ghent nosology for the Marfan syndrome // Journal of Medical Genetics. 2010. Vol. 47 № 7. Р. 476–485. DOI: 10.1136/jmg.2009.072785 
  26. Schmidt A., Corcoran K., Grahame R. et al. How do people with chronically painful joint hypermobility syndrome make decisions about activity? // British Journal of Pain. 2015. Vol. 9. № 3. P. 157–166. DOI: 10.1177/2049463714554112
  27. Sinibaldi L., Ursini G., Castori M. Psychopathological manifestations of Joint Hypermobility and Joint Hypermobility Syndrome / Ehlers–Danlos Syndrome, Hypermobility Type: The link between connective tissue and psychological distress revised // American Journal of Medical Genetics. Part C. 2015. Vol. 169. № 1. Р. 97–106. DOI: 10.1002/ajmg.c.31430
  28. Speed T.J., Mathur V.A., Hand M. et al.  Characterization of pain, disability, and psychological burden in Marfan Syndrome // American Journal of Medical Genetics. Part A. 2017. Vol. 173. № 2. Р. 315–323. DOI: 10.1002/ajmg.a.38051 

Информация об авторах

Яворская Марина Владимировна, старший преподаватель кафедры клинической психологии, Тихоокеанский государственный медицинский университет Министерства здравоохранения Российской Федерации (ФГБОУ ВО ТГМУ), Владивосток, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9269-3830, e-mail: marina31255@mail.ru

Кравцова Наталья Александровна, доктор психологических наук, доцент, кандидат медицинских наук, заведующая кафедрой клинической психологии, Тихоокеанский государственный медицинский университет Министерства здравоохранения Российской Федерации (ФГБОУ ВО ТГМУ Минздрава России), Владивосток, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2841-4144, e-mail: kranatali@yandex.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 737
В прошлом месяце: 16
В текущем месяце: 1

Скачиваний

Всего: 167
В прошлом месяце: 4
В текущем месяце: 0