Социальные представления подростков, склонных к риску

3721

Аннотация

В статье анализируется взаимосвязь у подростков склонности к рисковому поведению и особенностей социальных представлений. Показано распределение подростков по уровням склонности к риску. Обнаружены значимые связи между высоким уровнем склонности к риску и низкими показателями совестливости, низкой ориентацией на социальные аксиомы (религиозность), низким стремлением к упорядоченности мира, отсутствием веры в персональный справедливый мир. Одновременно показано, что воздерживающиеся от риска подростки отличаются высокой потребностью в упорядоченности мира и ориентацией на универсальные социальные правила.

Общая информация

Ключевые слова: подросток, риски , склонность к риску, социальные представления, социальные аксиомы, вера в справедливый мир, совестливость, эмоциональный интеллект

Рубрика издания: Экспериментальные исследования

Тип материала: научная статья

Для цитаты: Авдулова Т.П., Мотылева Л.А. Социальные представления подростков, склонных к риску // Социальная психология и общество. 2015. Том 6. № 2. С. 105–116.

Полный текст

 

Постановка проблемы
исследования

Склонность к риску является как личностным, так возрастным и социальным феноменом, который проявляется в связи с определенными типологическими особенностями, но неизбежно нарастает в подростковом возрасте и юности, а также трансформируется в зависимости от социальной среды и обстоятельств социализации личности. Данные исследований М. Цукермана показывают, что в период с 9 до 14 лет склонность к риску стремительно возрастает и достигает максимальных значений к 18—20 годам, после чего неизбежно снижается [19]. Многие авторы отмечают естественность риска для подросткового возраста, его условную нормативность, различая две направленности рискового поведения: социально допустимую и деструктивную [2; 16].

Наряду с этим, риск становится для подростков формой самораскрытия через внешнее поведение и острые телесные ощущения, так как подлинное са­мораскрытие для незрелой личности невозможно и оказывается субъективно еще большим риском, нежели опасность для здоровья или для жизни. Происходит своеобразная подмена: неготовность рисковать личностью (познавать себя, актуализировать и реализовывать свое Я, взрослеть) ведет к усилению физического риска ощущения границ Я и внешних возможностей Я. Все чаще молодые люди выбирают риск как альтернативную возможность ощутить вкус жизни, испытать себя и показать неограничиваемость собственных возможностей скучной реальностью.

Рисковое поведение является своеобразным отражением процесса формирования социальной идентичности, декларацией самости, выражающей стремление показать собственную уникальность, подняться над средним, обезличенным уровнем самопрезентации [1]. Определенная маргинальность, согласно Э. Эриксону, может лучше выразить уникальную идентичность подростка, в том числе и в существовании в качестве делинквента, если общество не способно предложить ему нечто другое [11].

Фактором рискового поведения для подростков становятся также сверстники, само общение с которыми нередко само по себе провоцирует рискованное поведение. При этом принадлежность к группе ровесников, обеспечивает удовлетворение потребностей в безопасности, в защищенности, в аффилиации и в достижениях, которые подросток разделяет с группой. К социальным факторам рискового поведения относятся также негативные характеристики социальной среды (чуждое окружение, делинквентное окружение, распространенность насилия в среде).

Важным личностным качеством, сопряженным со склонностью к риску является профиль временной перспективы, в частности, доминирование настоящего и несформированность перспективы будущего. В исследованиях Дж. Бой­да и Ф. Зимбардо показано, что склонность к риску коррелирует с профилем временной перспективы настоящего, а различия особенно ощутимы при сравнении с профилем личностей, ориентированных на будущее [3].

Применительно к подростковому возрасту эта зависимость объясняет как рост поведения риска, так и его снижение в юности. Если для младших подростков закономерной временной ориентацией является сосредоточенность в настоящем и неспособность просчитать последствия риска как на личностном, так и на эмоциональном уровнях, то по мере взросления нормативная картина развития открывает подростку будущее. Ориентация на будущее, эмоциональная включенность в построение новой временной перспективы являются достаточно объективным показателем взросления подростка и отражают преодоление негативной фазы кризиса развития.

Рисковое поведение проявляется в тесной связи с социальными условиями и культурой общества. В зависимости от социальной реальности рисковое поведение обретает новые формы и новую поведенческую направленность. Но гораздо важнее, что склонность к рисковому поведению откладывает отпечаток на социальные связи и отношения подростков, влияет на их социальные представления и моральные ориентиры. Во многом преходящий скачок в рискованном поведении ведет к формированию определенной направленности социальных представлений.

Одним из базовых компонентов социальных представлений является отношение к социальным аксиомам, к справедливости, к социальным и моральным нормам и правилам, которые и стали предметом нашего исследования.

Представления о справедливости наиболее полно изучены в теории веры в справедливый мир, впервые озвученной М. Лернером, а затем развиваемой в исследованиях К. Дальберт, И. Липкуса, Л. Монтады [9]. Вера в справедливый мир понимается М. Лернером как базовые мировоззренческие представления об упорядоченности и справедливости мира, где каждый человек получает по заслугам. Эта вера отвечает потребности человека объяснить ситуации страдания, несправедливости, существования невинных жертв и представляет собой определенную иллюзорную установку, формирующуюся уже в детстве. Как подчеркивает М. Лернер, большинство людей стремятся организовать свою жизнь на основе обязательств и заслуг, принимая на себя ответственность, но не желая видеть несправедливость и трав­матичность реального мира [15].

Адаптивные функции веры в справедливый мир широко представлены в процессах социализации личности. Так, в обзоре С.К. Нартовой-Бочавер показано, что субъекты с высокими показателями веры в справедливый мир значимо чаще проявляют просоциальное поведение, оказывают помощь другим, в большей степени удовлетворены жизнью, а также оптимистичны и дружелюбны [9].

В целом в социальных представлениях подростков и юношества идеи справедливости и социальных императивов фигурируют чаще, создавая онтологическую основу соотнесенности Я и общества. Социальные представления позволяют подросткам создавать собственную персонифицированную модель окружающей среды на основании описания, объяснения и категоризации различных компонентов социального окружения.

Социальные представления, согласно Т.П. Емельяновой, осуществляют познавательную функцию ориентации субъекта в социальной реальности [6], а в подходе С. Московичи важной характеристикой социальных представлений является их представленность в культуре, т.е. значимость и «выпуклость» в определенный момент в конкретном обществе [8]. Таким образом, наличие социальных представлений, связанных со справедливостью и социальными регуляторами, отражает характер отношения к этой проблеме в среде подростков.

Описание модели и результатов
исследования

Нами было проведено исследование особенностей социальных представлений подростков с разным уровнем склонности к рисковому поведению. В исследовании приняли участие 63 подростка в возрасте от 13 до 15 лет, учащиеся 7—9-х классов. Исследование проводилось на базе ГБОУ «Школа № 107» г. Москвы. В исследовании использовались следующие методики. Исследование социальных представлений подростков изучалось нами на основании методик «Социальные аксиомы» М. Бонда и К. Леунга, «Шкала совестливости» В.В. Мельникова, Л.Т. Ямполь­ского и опросника «Вера в справедливый мир» Д. Клауди (в адаптация С.К. Нартовой-Бочавер). Склонность к рисковому поведению оценивалась на основании опросника «Диагностика склонности к риску» Т.П. Авдуловой. Кроме того, в качестве вспомогательной методики, мы провели тест «Эмоциональный интеллект» Д. Гоулмена.

Опросник «Социальные аксиомы» М. Бонда и К. Леунга направлен на выявление отношения к трем классическим универсальным социальным аксиомам, отношение к которым, согласно идее авторов, отражает социальную позицию личности. Социальные аксиомы воссоздают наиболее общие убеждения человека относительно самого себя, социального окружения, а также физического и духовного мира. Социальные аксиомы играют определяющую роль как в отражении картины мира, так и в построении реальных социальных связей и становятся конкретными социальными ориентирами личности [10; 16]. М. Бонд и К. Леунг, обобщая и систематизируя социальные аксиомы, выделили три наиболее общих, на их взгляд, базовых положения: контроль судьбы, религиозность и ожидание вознаграждения (награда за усилия).

1.    Награда за усилия. Суждения этой социальной аксиомы отражают оптимизм в отношении того, что трудности жизни могут быть преодолены личностными усилиями и приложением ресурсов человека к решению проблем. Эта аксиома отражает готовность принимать на себя ответственность и труд в построении собственной жизни.

2.  Религиозность. Содержание этой аксиомы фокусируется на положительных функциях веры и религиозной позиции. Авторы выделяют религиозную веру и практику как неотъемлемую черту любой культуры. Отношение различных культурных групп к религиозности варьируется.

3.    Контроль судьбы. Показатели по данному фактору позволяют понять отношение к таким жизненным темам, как предсказуемость важных результатов и «предрешенность» того, что происходит в жизни. Эта аксиома отражает отношение к определенному фатализму.

«Шкала совестливости» В.В. Мельни­кова и Л.Т. Ямпольского предназначена для исследования отношения к социальным и этическим нормам и требованиям. Высокие значения по шкале отражают такие проявления совестливости, как добросовестность, ответственность, принципиальность, руководство моральными правилами в жизни. Это лица, ориентирующиеся на нравственный стандарт и социальные ожидания, как правило, с хорошим самоконтролем и саморегуляцией [4].

Опросник «Вера в справедливый мир» Д. Клауди (в адаптации С.К. Нартовой- Бочавер) позволяет исследовать такой базовый структурный компонент личности как «веру в справедливый мир», который воспроизводит в себе, как минимум, три адаптивные функции: 1) принятие субъектом на себя обязательств поступать справедливо; 2)сформиро- ванность внутренней уверенности в том, что и другие будут поступать справедливо в ответ на справедливость субъекта; 3) осмысленное отношение к жизни и стремление упорядоченно интерпретировать события своей жизни. Вера в справедливый мир выступает как социальный стереотип, упрощающий адаптацию, поддерживающий упорядоченную картину мира и формирующий доверие субъекта к миру и людям. Вера в справедливый мир выступает в двух показателях: вера в персональный справедливый мир и вера в общий справедливый мир [9].

Методика «Диагностика склонности к риску» Т.П. Авдуловой направлена на выявление уровня рискового поведения. Стимульный материал представлен 15 вопросами, каждому из которых соответствуют 5 вариантов ответов по шкале Лайкерта, которые кодируются по 5-балльной системе от «совершенно не согласен» до «полностью согласен». Кро­
ме того, методика позволяет проанализировать некоторые причины склонности к риску: недооценка последствий своих действий; стремление продемонстрировать взрослость и самостоятельность; стремление пережить сильные эмоции; стремление лучше понять себя [1].

Методика «Эмоциональный интеллект» Д. Гоулмена представляет собой вариант самоотчета, определяющий коэффициент эмоционального интеллекта, показывающий насколько человек хорошо понимает свои эмоции, чувства других людей и может управлять своей эмоциональной сферой во взаимодействии с окружающими. Д. Гоулмен как раз понимает эмоциональный интеллект как ведущий фактор социальной успешности личности и компонент социальной компетентности личности [5].

Описание и анализ результатов
исследования

Результаты распределения испытуемых нашей выборки по уровням рискового поведения представлено в табл. 1.

Таблица 1

Распределение подростков по уровням рискового поведения (в %)

Большинство подростков (79%) продемонстрировали средний уровень рискового поведения, отражающий определенное возрастное увеличение готовности совершать опасные действия. При этом высокий уровень рискового поведения оказался у 10% участвовавших в исследовании подростков, а низкий показатель — всего у 11% опрошенных. Обобщенные данные по выборкам взрослых людей демонстрируют цифру в 3—5% респондентов, склонных к высокому риску, а 95—97% взрослых людей являются рискофобами [7].

Соотношение уровней эмоционального интеллекта и склонности к риску у подростков нашей выборки представлено в табл. 2.

Таблица 2

Соотношение уровней эмоционального интеллекта и склонности к риску
у подростков (в %)

Как видно из табл. 2, склонность к риску линейно не связана с эмоциональным интеллектом, однако определенная тенденция прослеживается. При общем доминировании среднего уровня склонности к риску, при низком эмоциональном интеллекте это соотношение несколько меняется в пользу повышения процента подростков с высокой склонностью к риску, а при высоком эмоцио­
нальном интеллекте процент подростков с высокой склонностью к риску снижается. Эта тенденция, как показал статистический анализ, незначима, однако позволяет продолжить анализ влияния эмоционального интеллекта на рисковое поведение подростков через опосре­дующие это поведение механизмы.

Распределение подростков по уровням эмоционального интеллекта выглядит следующим образом: 27% подростков продемонстрировали низкий уровень эмоционального интеллекта, 52% — средний уровень и 21% — высокий уровень эмоционального интеллекта.

Результаты проведения методики «Социальные аксиомы» представлены в табл. 3.

Таблица 3

Уровни ориентации на «Социальные аксиомы» (в %)

Для подростков в целом оказалась наиболее значимой социальная аксиома «Награда за усилия» как ориентация на собственную активность и возможность влиять на события. Любопытно, что на взрослой российской выборке эта аксиома фактически не проявилась в утверждениях респондентов и не была выявлена факторным анализом структуры социальных представлений испытуемых [9]. Это позволяет выделять аксиому «Награда за усилия» как специфически важную именно для подросткового периода развития, как принятие своей активности и ответственности за изменения.

Помимо этого, важной оказалась и социальная аксиома «Контроль судьбы», средние и высокие показатели по которой в совокупности продемонстрировали 90% подростков. Вместе с тем, по аксиоме «Религиозность» подростки чаще, чем по двум другим, демонстрировали низкие значения. Однако именно социальная аксиома «Религиозность» оказалась действующим фактором, связанным со склонностью к рисковому поведению подростков. Обнаружена значимая отрицательная двусторонняя корреляция между уровнем склонности к риску и уровнем религиозности подростков (-,412; при р<0,01).

Таким образом, в отношении наиболее типичных социальных аксиом подростки со склонностью к риску обладают выраженной особенностью — отсутствием религиозности и, наоборот, религиозные подростки в большинстве своем демонстрируют выраженную осторожность и рациональность. Также стоит отметить, что по данным зарубежных исследований, степень принятия социальной аксиомы «Религиозность» в целом ниже, чем продемонстрировали отечественные респонденты.

Следующей особенностью склонных к риску подростков является их отношение к моральным нормам. Уровень совестливости и склонности к риску, по нашим данным, значимо связаны между собой. Связь вновь отрицательная: -,437, при р<0,01. В целом подростки продемонстрировали выраженно положительные показатели ориентации на моральные нормы: высокий уровень совестливости у 40% подростков; средний уровень совестливости — 57%; низкий уровень — всего 3% подростков. Этот результат имеет два важных следствия. Прежде всего, он характеризует подростков, даже в критической фазе развития (а период 13—14 лет многими исследователями определяется как выраженно негативная фаза кризиса), как морально ориентированных личностей, по крайней мере, на уровне суждений. Второе следствие связывает рисковое поведение с отсутствием моральных ориентиров, что предполагает совершенно новые уровни анализа причин развития подростковой склонности к риску и ее структуры. Поэтому необходимо в дальнейшем обратиться (в связи с исследованием проблемы риска) к изучению таких личностных компонентов, как чувство вины, децентрация, ориентация на другого.

Результаты исследования особенностей веры подростков в справедливый мир представлены в табл. 4.

Таблица 4

Данные методики «Вера в справедливый мир» (%)

 

Вера в справедливый мир включает в себя, согласно подходу Д. Клаудии, три основных компонента: потребность в порядке, персональная вера в справедливый мир и общая вера в справедливый мир (справедливый мир для других) [12; 13]. Результаты показывают общую ориентацию подростков на справедливость на уровне средних значений. Наибольшие показатели обнаружены по такому компоненту веры в справедливый мир, как персональная вера в справедливый мир, т.е. позиция справедливости в отношении собственного Я: если я буду поступать по справедливости, то и в отношении меня жизнь будет справедлива. Это позиция индивидуальной справедливости, которая делает жизнь более защищенной и внутренне предсказуемой, формируя предпосылки для развития ценностных ориентаций личности как сознательной надстройки над нереалистичными бессознательными убеждениями.

Интересно, что в исследованиях персональной веры в справедливый мир П. Стрилана и Р. Саттона было обнаружено, что субъекты с высокими показателями данной характеристики не мстительны и в большей степени готовы прощать обиды, отказываться от агрессивных моделей поведения, даже если они не испытывают симпатии к обидчику (по сравнению с субъектами с низкой персональной верой в справедливый мир) [17]. С.К. Нартова-Бочавер приводит данные об обусловленности у подростков верой в справедливый мир позитивных планов на будущее и удовлетворенности жизнью. Для юношей это качество однозначно коррелирует с психологической адап- тированностью [9].

В нашем исследовании обнаружена значимая отрицательная двусторонняя связь между склонностью к риску и верой в персональный справедливый мир у подростков (значение корреляции 0,325, при р<0,05). Подростки, склонные к риску, одновременно не склонны к вере в справедливый мир и не ориентируют свое поведение нормами справедливости.

 

Сводные результаты статистически значимых связей между особенностями социальных представлений подростков с различным уровнем склонности к риску представлены в табл. 5.

Таблица 5

Значимые корреляционные связи склонности к риску и социальных представлений подростков

Условные обозначения: «*» — корреляция значима на уровне 0,05 (двухсторонняя); «**» — корреляция значима на уровне 0,01 (двухсторонняя).

Несмотря на невысокий процент подростков по нашей выборке, выраженно склонных к риску, социальные представления этих подростков кардинально отличаются от большинства, демонстрирующего средние значения рискового поведения. Склонные к риску подростки не верят в необходимость упорядоченности и предсказуемости жизни, не верят в персональный справедливый мир. Они отличаются низкой ориентацией на моральные и социальные нормы и требования, низкой ответственностью за свои решения и отсутствием религиозных убеждений.

Вместе с тем, не удалось выделить значимо специфических особенностей склонных к риску подростков в области эмоционального интеллекта и отношения к таким социальным аксиомам, как контроль судьбы и награда за усилия.

Полученные данные согласуются с данными других исследований, проведенных на взрослой выборке. Так, Х. Лерч выявил отрицательные связи между склонностью к риску и социальной желательностью, социальной ответственностью и совестливостью [14]. В другом нашем исследовании, проведенном на подростках с фактической асоциальной направленностью поведения (подростки, стоящие на учете в полиции) было показано, что уровень склонности к риску у этих подростков выше, чем у их социализированных сверстников. Однако эти различия не стали значимыми, что подтверждает положение об условной нормативности склонности к риску в отрочестве [14].

В этой связи важно увидеть проблему с другой стороны. Воздерживающиеся от риска подростки отличаются высокой потребностью в упорядоченности мира и ориентацией на четкие универсальные правила. По всей видимости, эти правила они находят в религии, для несклонных к риску подростков характерен высокий уровень поддержки социальной аксиомы «Религиозность». Эти подростки демонстрируют высокий уровень совестливости на фоне сохраняющейся веры в персональный справедливый мир, хотя, как показывают исследования, в отрочестве, как правило, происходит разочарование в вере в справедливый мир и взрослеющий субъект исповедует более реалистичные социальные представления. Однако снижение наблюдается к 16—18 годам [9]. Для подростков, по данным зарубежных исследований, вера в персональный справедливый мир является ресурсом совла­дания с трудными жизненными ситуациями, профилактики депрессии, поддержания высокого самоуважения [18].

 

Социальные представления как достаточно общее отношение к миру, формируясь во взаимосвязи с возрастной феноменологией рискового поведения, претерпевают определенные трансформации, отражающие специфическое отношение к обществу. В дальнейшем на фоне снижения рискового поведения, социальные представления приобретают черты устойчивости, так как отрочество является сензитивным периодом для формирования социальных представлений. Взаимовлияние социализации и склонности к риску оказывает воздействие на дальнейший ход развития субъекта, а знание этих особенностей позволяет прогнозировать и контролировать ход развития, по крайней мере, на подростковом этапе.

 

Литература

  1. Авдулова Т.П. Склонность к риску в отрочестве // Психология обучения. 2011. № 2. С. 43—52.
  2. Башкина Ю.Д., Посохова С.Т. Личностный смысл чувства риска у подростков // Ананьевские чтения — 2007: Материалы научно-практической конференции / Под ред. Л.А. Цветковой Издательство С.-Петербурского университета. СПб., 2007. 691 с.
  3. Бойд Дж., Зимбардо Ф. Парадокс времени. Спб.: Речь. 2010. 352 с.
  4. Васильева И.В. Организационно-психологическая диагностика. М.: Флинта. 2013. 136 с.
  5. Гоулмен Д. Эмоциональный интеллект. М.: АСТ. 2008. 480 с.
  6. Емельянова Т.П. Социальное представление — понятие и концепция: итоги послед­него десятилетия // Психологический журнал. 2001. Т. 22. N 6. С. 39—47.
  7. Ильин Е.П. Психология риска. СПб.: Питер. 2012. 288 с.
  8. Московичи С. Методологические и теоретические проблемы психологии. Психоло­гический журнал. 1995. Т. 16. № 2. С. 3—14.
  9. Нартова­Бочавер С.К., Астанина Н.Б. Психологические проблемы справедливос­ти в зарубежной персонологии: теории и эмпирические исследования // Психологи­ческий журнал. 2014. Т. 35. № 1. С. 16—32.
  10. Татарко А.Н., Лебедева Н.М. Исследование социальных аксиом: структура и вза­имосвязи с социально-экономическими установками россиян // Психология. Жур­нал высшей школы экономики. 2008. Т. 5. № 4. С. 135—143.
  11. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Флинта, МПСИ, Прогресс. 2006. 352 с.
  12. Dalbert C. Belief in a just world, well-being, and coping with an unjust fate // Responses to victimizations and belief in a just world / Eds. L. Montada, M.J. Lerner. N.Y.: Plenum Press. 1998. P. 87—105.
  13. Dalbert C. The justice motive as a personal resource: Dealing with challenges and crit­ical life events. N.Y.: Plenum Publishers. 2001. 178 p.
  14. Lerch H.J. Zum Zusammenhangzwischen Entscheidungsverhalten bei einer Bernulli-Befragung und Factoren der Riskobereitschaft // Psychologische Beitrage. 1994. Р. 575—586.
  15. Lerner M.J., Miller D.T. Just world research and the attribution process: Looking back and ahead // Psychological Bulletin. 1978. Vol. 85. P. 1030—1051.
  16. Leung K., Bond M.H. Social axioms: A model for social beliefs in multicultural per­spective // Advances in Experimental Social Psychology. 2004. Vol. 36. P. 119—197.
  17. Strelan P., Sutton R.M. When just-world beliefs promote and when they inhibit for­giveness // Personality and Individual Differences. 2011. Vol. 50. P. 163—168.
  18. Sutton R.M., Douglas K.M., Wilkin K., Elder T.J., Cole J. M., Stathi S. Justice for whom, exactly? Beliefs in justice for the self and various others // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. Vol. 38. P. 528—541.
  19. Zuckerman M. Are you a risk-taker? // Psychology Today. 2000. Vol. 33, Р. 52—57.

Информация об авторах

Авдулова Татьяна Павловна, кандидат психологических наук, доцент, профессор кафедры возрастной психологии, факультет дошкольной педагогики и психологии, Московский педагогический государственный университет, Москва, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-8650-2751, e-mail: avdulova@bk.ru

Мотылева Лера Александровна, Директор, Государственное бюджетное общеобразовательное учреждение города Москвы «Школа № 1106», e-mail: Mla-72@inbox.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 4807
В прошлом месяце: 25
В текущем месяце: 3

Скачиваний

Всего: 3721
В прошлом месяце: 8
В текущем месяце: 1