Дезинформация в социальных сетях: состояние и перспективы психологических исследований

Введение

Дезинформация является одной из форм информационно-психологического воздействия и сегодня тесно связана с другими видами глобальных угроз, таких как крах государства, социальная нестабильность, масштабные интернет-атаки, международные конфликты. Проблема социально-психологических механизмов дезинформации становится все более актуальной в связи с ростом числа информационных угроз для национальной безопасности Российской Федерации [Ковалева, 2017; Грачев, 2003]. Отмечается резкое падение уровня доверия к традиционным СМИ и в то же время рост доверия к новым СМИ (социальные сети, блоги и т. д.). Согласно недавним исследованиям 59% пользователей получают информацию именно из социальных ме­диа [23, c. 5]. Вместе с тем, в социальных сетях получило широкое распространение такое явление, как «фейковые новости», которые являются одним из новых методов проведения информационных и психологических операций [Allied Joint Doctrine] наряду с дезинформацией [Грачев, 1998], операциями «под чужим флагом», а также элементами гибридных войн. Вероятно, «фейковые новости» подрывают доверие к источнику информации и к новым СМИ, но не являются определяющими. Рост числа пользователей социальных сетей связан со множеством других социально-психологических механизмов. В 2013 г. Всемирный экономический форум включил массовую цифровую дезинформацию в число наиболее серьезных глобальных рисков [27, c. 25].

Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы проанализировать научную литературу, посвященную психологическим механизмам дезинформации в сетевых сообществах, психологическим манипуляциям в социальных сетях и Интернете, и наметить перспективные направления социально-психологических исследований в данной области.

Под термином «дезинформация» понимается процесс манипулирования информацией: введение кого-либо в заблуждение путем предоставления неполной информации или полной, но уже не нужной информации, искажения контекста, искажения части информации. Под манипуляцией в психологии понимается вид психологического воздействия, при котором мастерство манипулятора используется для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний, намерений, отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата в данный момент; психологическое воздействие, нацеленное на изменение направления активности другого человека, выполненное настолько искусно, что остается незамеченным им; психологическое воздействие, направленное на неявное побуждение другого к совершению определенных манипулятором действий; искусное побуждение другого к достижению (преследованию) косвенно вложенной манипулятором цели.

Выделяются осознанные и неосознанные виды манипуляции сознанием. При неосознанном виде манипуляции конечная цель очень расплывчата, а сам манипулятор не задумывается о методах, к которым он прибегает для достижения результата. К осознанным видам относится осознанное действие человеком для достижения определенной цели. В качестве примера можно привести информационно-психологическое воздействие (ИПВ) на социальные группы, отдельные лица и сферы психики человека с целью изменения их социально-психологических характеристик. Дезинформирование также является одним из видов ИПВ. Информационно-психологическое воздействие (ИПВ) рассматривается как особая форма проявления социальной активности индивидуального или группового субъекта в рамках коммуникативного пространства, состоящая в целенаправленном переносе специально подобранной информации в форме знаков (символов), образов или сигналов, ориентирующих воспринимаемую систему объекта воздействия относительно смысла и значения данной информации, в результате чего со стороны объекта воздействия формируется психоэмоциональный отклик, приводящий к изменению характера воспринимаемой данным объектом предыдущей и последующей информации, что приводит к корректировке его индивидуальной картины мира в нужном субъекту воздействия ключе [Долгов, 2016, с. 47].

ИПВ делится на ситуативные (набор моделей поведения) и вербально-образные (вербально-образная кодировка) типы, имеет открытую и скрытую формы. Каналами ИПВ выступают отдельные лица, некоммерческие организации (НКО) и средства массовой коммуникации (СМК). Такие виды СМК, как блоги, социальные сети, приобретают все большее влияние на поведение и образ жизни людей. Социальные сети выступают зачастую не только каналом одностороннего воздействия, но и глобальной базой данных о социально­психологических характеристиках людей. Причем, как отмечают некоторые исследователи, эти данные намного точнее информации, получаемой при традиционных социологических опросах [Kosinski, 2015].

В результате информационно-психологического воздействия через социальные сети может быть нанесен урон информационно-психологической безопасности личности [Тарабрина, 2012], т. е. состоянию защищенности психики личности от действия многообразных информационных факторов, препятствующих или затрудняющих формирование и функционирование адекватной информационно-ориентировочной основы социального поведения человека (и жизнедеятельности в обществе в целом), а также адекватной системы его субъективных отношений к окружающему миру и самому себе.

Основные подходы к изучению дезинформации в социальной психологии

В современной социальной психологии проблема дезинформации рассматривается преимущественно в связи с показаниями свидетелей, отношением к социально значимым проблемам (таким, как риски вакцинации, использование ГМО, межэтнические конфликты), а также в связи другими угрозами: терроризмом, экстремизмом, гибридными войнами, стихийными бедствиями. Единицей анализа являются в основном индивиды, которые выступали в качестве дезинфор­маторов или объектов дезинформирова­ния как в реальном общении, так и посредством коммуникационных технологий (сети, Интернет, СМК). Исследования, в которых используется групповой уровень анализа, пока крайне немногочисленны.

В отечественной социальной психологии можно выделить несколько перспективных подходов к изучению дезинформации: во-первых, исследования влияния дезинформации на межличностное общение [Красников М.А, 2006]; во-вторых, изучение влияния дезинформации на групповые защитные механизмы, в том числе на механизмы защиты позитивной групповой идентичности [Нестик, 2014]; в-третьих, исследования динамики коллективных переживаний в процессе воздействия СМК на массовое сознание [Емельянова Т.П, 2016].

Отношение личности к дезинформации в социальных сетях тесным образом связано с особенностями антиципации, переживания и осмысления интернет-со- обществом: 1) угрозы дезинформации, а также 2) совместной деятельности представителей своей и чужих групп, направленной на создание, использование или предотвращение дезинформации.

В структуре отношения личности к дезинформации выделяются когнитивные, эмоционально-оценочные, ценностно­смысловые и поведенческие компоненты.

Когнитивные компоненты включают:

—   оценку частоты использования дезинформации в СМИ и социальных сетях;

—   представления об источниках дезинформации;

—   представления о целях дезинформации;

—   представления о способах реализации дезинформации;

—   представления о связях с другими рисками;

—  представления о способах защиты (противодействия) от дезинформации;

—   представления о способах противодействия на уровне государства, организаций;

—   представления об ожидаемых и фактических последствиях использования дезинформации;

—   представления о тех, кто может использовать последствия дезинформации в своих целях.

Эмоционально-оценочные компоненты включают:

—   значимость угрозы дезинформации по сравнению с другими видами угроз;

—            оценку использования лжи в СМИ;

—            оценку источников дезинформации.

Ценно-смысловые компоненты включают:

—   допустимость использования дезинформации;

—   ценности, которым противоречит использование дезинформации, и ценности, которыми оправдывается использование дезинформации.

Поведенческие компоненты включают:

—   предпочитаемые способы реагирования на дезинформацию;

—   готовность личными действиями поддержать общественные и государственные инициативы, направленные на борьбу с дезинформацией;

—   скорость реагирования на дезинформацию;

—   готовность обсуждать дезинформацию с другими людьми (включая круг этих людей, их «радиус»).

Отношение личности к дезинформации тесным образом связано с психологическими механизмами, среди которых на внутриличностном уровне выделяются: ценностные ориентации, социальное доверие, уровень тревожности, объем социального капитала, социальная идентичность.

В современной зарубежной психологии проблема дезинформации изучается в рамках нескольких исследовательских направлений: во-первых, это исследования, посвященные личностным характеристикам, делающим человека более подверженным дезинформации; во-вторых, исследования эффекта ложных воспоминаний [Zhu, 2010]; в-третьих, нейробиологиче- ские исследования когнитивных процессов, связанных с дезинформированием; наконец, в-четвертых, исследования, посвященные различным способам снижения подверженности личности дезинформации [Frenda, 2011].

В связи с использованием социальных сетей в маркетинговых и политических проектах в последние годы сформировалось еще одно направление исследований — изучение психологических механизмов распространения и воздействия ложной информации в социальных медиа [Cialdini, 2001]. Воздействие дезинформации исследователи связывают с механизмами нормативного влияния и конформности, воспринимаемого межличностного сходства, эмоционального заражения, а также с эффектами каскадов доступности информации, групповой поляризации и подтверждения уже сложившегося мнения.

В ходе проведенных исследований было установлено, что пользователи социальной сети Facebook более расположены к восприятию информации, которая носит конспирологический или научный характер [Del Vicario, 2016]. Целью научных новостей в контексте дезинфор­мирования является понижение уровня научного знания и мышления; конспи­рологические новости предоставляют альтернативные аргументы, истинность которых трудно проверить. Конспироло­гические новости направлены на упрощение реальности, объясняя важные социальные и политические события следствием тайных заговоров влиятельных лиц и организаций.

Пользователи Facebook, как правило, поляризированые по отношению к науке или конспирологии, образуют две различные группы. Эти группы в определенном смысле очень похожи: они обладают ярко выраженной гемофильно- стью (пользователи групп, как правило, взаимодействуют с пользователями с аналогичными моделями групповой поляризации) и потребляют информацию с аналогичными характеристиками. Кроме того, внутренние структуры связей в социальных сетях статистически схожи. Таким образом, по мнению ряда зарубежных исследователей [Del Vicario, 2016], гемофиль- ность и групповая поляризация могут быть ключевыми показателями при выявлении сообществ, в которых наиболее вероятно распространение ложной и вводящей в заблуждение информации.

Все большее распространение получают психологические операции (ПО) с использованием социальных сетей. Типичная ПО начинается с целенаправленного сбора информации, в том числе с применением фишинговых сайтов, взлома и перехвата аккаунтов, кражи личных данных. На втором этапе генерируется контент: распространяются истории для прессы, мемы, создаются фейковые акка­унты и боты. На третьем этапе происходит амплификация лжи, т.е. собственно астротурфинг: через созданные фейко­вые аккаунты, «бригады троллей» и боты распространяются мемы, создаются вымышленные группы, осуществляется спам комментариев [Weedon, 2017].

«Фейковые аккаунты», усиливающие ложь, создаются по-разному, в зависимости от целевой аудитории: на весь мир или на конкретный регион. Целями амплификации лжи, как правило, выступают: продвижение или нивелирование конкретных случаев или проблем, посев недоверия к политическим институтам, запутывание.

Продвижение или нивелирование конкретных случаев или проблем — это наиболее простой способ усиления лжи. Он может включать использование дезинформации, мемов и/или «фейковых новостей». Существует специфичная тема или проблема, которую субъект (операции) использует и усиливает в зависимости от целевого рынка или региона.

Посев недоверия к политическим институтам: в этом случае «фейковые аккаунты» не могут иметь актуальную направленность, а стремятся подорвать статус-кво политических или гражданских общественных институтов на более высоком стратегическом уровне.

Случаи использования элементов психологической операции в Facebook выявлены в ходе президентской компании в США в 2016 г. [Weedon, 2017]. В той операции обычные и социальные медиа использовались для обмена информацией, похищенной из других источников, в том числе данных об учетных записях, похищенных из электронной почты с целью нанесения ущерба политической деятельности. В этих инцидентах применялся относительно простой, но преднамеренный алгоритм действий:

—   личная и/конфиденциальная информация была доступна и похищена из систем и служб (за пределами Facebook);

—   регистрация хостингов сайтов с этой информацией;

—   создание «фейковых пользователей» Facebook, массовое распространение ссылок и эмплиферов этой информации;

—   создание аккаунтов и страниц соц­сетей для массового распространения новости и направления людей к похищенной информации.

—   распространение сообщений и информации через исходные группы и сети.

Надо отметить, что получив ложную информацию через СМИ или в сети, пользователи продолжают верить в нее даже после того, как она будет официально опровергнута, если первоначальные сообщения соответствовали их убежде- 10

ниям. Например, даже после многократных официальных опровержений значительная часть американцев продолжали верить в то, что в Ираке находилось оружие массового поражения и что военное вторжение в Ирак было абсолютно необходимым. Устойчивость воздействия дезинформации связана с тем, что пользователи остаются нечувствительными к опровержениям, если вера в них заставляет изменить уже сложившиеся взгляды [Ecker, 2014]. Кроме того, отмечается, что уровень влияния эффекта дезинформации на личность может иметь длительную временную перспективу [Johnson, 1994, с. 1411], так как забытая или устаревшая информация остается в памяти, несмотря на все попытки обновить ее [Ecker, 2014]. При этом если забытая или устаревшая информация всплывает в памяти, то она воспринимается как достоверная и не вызывает сомнений [Ecker, 2014]. В этой связи для противодействия недостоверной информации, которая может спровоцировать активацию недостоверных воспоминаний, необходима процедура стратегической обработки памяти. Она может включать в себя запоминание контекстуальных данных, таких, например, как источник информации или корректируемые детали.

Одним из ключевых социально-психологических феноменов, которые облегчают распространение ложной информации, являются так называемые «эхо-камеры» — однородные по составу интернет- сообщества, участники которых слушают только себе подобных и становятся нечувствительными к альтернативным точкам зрения. Исследования показывают, что виртуальные дискуссии в таких сообществах, вне зависимости от их тематики, повышают выраженность негативных эмоциональных состояний и сдвигают участников к крайним, радикальным оценкам [Zollo, 2015]. Участники таких «эхо-камер» характеризуются рядом черт: высокой эмоциональной стабильностью и высокой открытостью к новому в сочетании с низкой экстраверсией, низкой доброжелательностью и низкой сознательностью [Bessi, 2016].

Доверие к сообщению в социальных медиа предполагает доверие к информации, мотивации отправителя и веру в то, что он тот, за кого себя выдает, а также доверие к самому интернет-ресурсу, в котором публикуется информация [Шляховая, 2013; Malbon, 2013].

Информация, которой доверяют многие, принимается, даже если содержит ложные утверждения, в то же время расходящиеся с общепринятыми точками зрениями сведения игнорируются и приводят к групповой поляризации [Mocanu D, Rossi, 2014].

Распространению дезинформации через астротурфинг, т. е. через троллей и ботов, способствуют несколько психологических эффектов: множественность источников, неопределенность, воспринимаемое сходство и мотивация пользователей, недоверие к традиционным СМИ [Mocanu D, Rossi, 2014]. Во-первых, различные аргументы от разных пользователей воспринимаются личностью как более весомые, чем один и тот же аргумент от разных источников или разные аргументы от одного пользователя [Harkins, 1987]. Во-вторых, пользователи более подвержены информационному влиянию при обсуждении вопросов, по которым еще не сложилось однозначное общественное мнение [Wooten, 1998]. В-третьих, интернет-пользователи более подвержены влиянию со стороны подобных себе [Cialdini, 2001, с. 168] и при отсутствии у них высокой мотивации разобраться в соответствующем вопросе [Metzger, 2007, с. 2079]. В-четвертых, пользователи, стремящиеся из-за низкого доверия к СМИ избежать «массовой манипуляции» в мейнстримовых новостях, черпают информацию из альтернативных источников [Mocanu D, Rossi, 2014]. Исследования показывают, что пользователи, которые больше доверяют альтернативным источникам информации (т. е. источникам с недостоверной информацией), а не традиционным СМИ (официальным СМИ), более восприимчивы к ложной информации. Нередко альтернативная информация подкрепляется конспирологическими теориями, которые объясняют значимые социальные и политические события результатом деятельности влиятельных организаций и людей [Mocanu D, Rossi, 2014].

Противодействие распространению ложной информации в сетевых сообществах может опираться как на машинные алгоритмы, так и на более сложные социальные технологии, повышающие рефлексивность сообществ.

Первый подход уже реализуется: например, выдача ссылок на первоисточник и альтернативные версии новостного сообщения помогают пользователям более критично отнестись к информации [Bode, 2015]. Вместе с тем следует признать, что, оставаясь исключительно на внутриличност- ном и межличностном уровнях анализа, невозможно купировать социально-психологические эффекты, лежащие в основе дезинформирования в социальных медиа.

Второй подход, основанный на социальных технологиях поддержания коллективной рефлексивности, критического мышления и коллективного эмоционального интеллекта, еще только предстоит разработать. На наш взгляд, он должен быть направлен на повышение устойчивости сетевых сообществ к «информационной войне» за счет формирования определенных групповых норм работы с информацией, распределения ролей и использования специальных фасилитационных техник. Кроме того, представляется перспективной разработка методов выявления сообществ в Интернете, в которых наиболее вероятно распространение ложной и вводящей в заблуждение информации.

Заключение

Таким образом, сегодня в отечественной социальной психологии существуют несколько перспективных подходов к изучению дезинформации, связанных с исследованиями влияния дезинформации на межличностное общение, влияния дезинформации на групповые защитные механизмы, в том числе на механизмы защиты позитивной групповой идентичности, исследования динамики коллективных переживаний в процессе воздействия СМК на массовое сознание. В зарубежной психологии существуют следующие направления: исследования, посвященные личностным характеристикам, делающим человека более подверженным дезинформации; исследования, связанные с эффектом ложных воспоминаний; нейробио- логические исследования когнитивных процессов, связанных с дезинформиро­ванием; исследования, посвященные различным способам снижения подверженности личности дезинформации.

На подверженность дезинформации влияют ее содержательные характеристики (конспирологический или научный характер дезинформации), гемофильность, конформность, воспринимаемое межличностное сходство, эмоциональное заражение, эффекты каскада доступности информации, групповой поляризации и подтверждения уже сложившегося мнения.

Распространению дезинформации способствуют однородные по составу интернет-сообщества — «эхо-камеры», которые повышают выраженность негативных эмоциональных состояний и сдвигают участников к крайним, радикальным оценкам, а также ряд психологических механизмов, связанных с астротурфин­гом (массовой рассылкой сообщений).

Установлено, что эффект ложной памяти, возникающий вследствие воздействия дезинформации, связан с тревожностью, депрессивными состояниями, избеганием и аффективно-ориентированным стилем совладания с трудными ситуациями, открытостью, уровнями конформности, скромности, альтруизма, а также со склонностью к адаптационным нарушениям сознания, мышления, памяти и характера. Лица с особым сочетанием личностных характеристик и когнитивных способностей (низкими уровнями страха перед отрицательной оценкой, высоким уровнем готовности к сотрудничеству, высоким уровнем зависимости от вознаграждения, высоким уровнем самоуправляемости в сочетании с низкими когнитивными способностями) более уязвимы к воздействию дезинформации. Установлено, что люди с низким уровнем экстраверсии более подвержены к созданию ложных воспоминаний о детстве [33, c. 510].

В заключение хотелось бы выделить несколько перспективных направлений дальнейших исследований в этой области.

Остро стоят проблемы разработки концептуально-терминологического аппарата описания и классификации видов и форм дезинформации в интернете; по-прежнему ощущается острый дефицит методического инструментария для изучения проявления дезинформации в реальных жизненных ситуациях и отношения к ней в интернет-сообществах; противоречивыми являются и результаты эмпирических исследований, направленных на установление взаимосвязи подверженности дезинформации с личностными характеристиками.

Остаются до конца не раскрытыми вопросы, связанные с исследованием условий, которые могут оказывать влияние на количество и типы ложных воспоминаний, их взаимосвязь с личностными и когнитивными характеристиками. Требуют прояснения механизмы формирования доверия к ложной информации в социальных сетях, вопросы, связанные с влиянием качества дезинформации на процессы экономики внимания, в частности на охват, продолжительность и модель потребления информации. Перспективным представляются исследования, посвященные противодействию информации, которая может спровоцировать активацию недостоверных воспоминаний. Важно более точно определить процедуру стратегической обработки памяти, которая может включать в себя: запоминание контекстуальных данных, таких, например, как источник информации или корректируемые детали.

Требуют прояснения социально-психологические механизмы формирования отношения личности к дезинформации в социальных сетях. Особое внимание следует уделить изучению роли коллективных эмоциональных состояний в распространении дезинформации, особенно в связи с травмирующими, катастрофическими событиями. Уже проведенные эмпирические исследования не позволяют пока определить связь отношения к дезинформации в СМК с социально-психологическими характеристиками личности, предположительно влияющими на эффективность информационно-психологического воздействия: доверием к миру, людям и государству; ценностными ориентациями; тревожностью; социальной идентичностью, объемом социального капитала и др.

Наконец, для повышения устойчивости общества к информационно-психологическим операциям необходимо выявить социально-психологические типы отношения личности к дезинформации в социальных сетях. От изучения факторов индивидуальной внушаемости интернет- пользователей и их доверия к сообщениям необходимо перейти к исследованию особенностей антиципации, переживания и осмысления интернет-сообществом: 1) угрозы дезинформации, а также 2) совместной деятельности представителей своей и чужих групп, направленной на создание, использование или предотвращение дезинформации. Важно обратить внимание на исследование когнитивных, эмоционально-оценочных, ценно-смысловых и поведенческих компонентов отношения личности к дезинформации. На эти и другие вопросы может дать ответы социальная психология. Изучение дезинформации в социальных сетях с помощью социально-психологических методов может пролить свет на психологические характеристики отношения личности к ложной информации в социальных сетях, будет способствовать совершенствованию методов повышения психологической устойчивости сообщества к информационно-психологическому воздействию.