Введение
В психологии термином «механизм» обозначают те или иные закономерные психические изменения, инициированные влиянием различных психологических факторов и средств [Самылова, 2013]. Активация механизмов социально-психологической адаптации происходит в условиях новой адаптивной ситуации, предполагающей высокую вероятность возникновения у субъекта внутренней напряженности и потребности в поиске путей выхода из состояния дискомфорта [Щербакова, 2010]. Указанная потребность реализуется в виде адаптивных стратегий, крайними вариантами которых считают стратегии пассивного приспособления индивида к изменяющимся условиям социальной среды [Коробейников, 2002] и стратегии активного влияния субъекта на социальную среду [Мельникова, 1999; Ромм, 2002]. Е.Ю. Двойникова предлагает выделять конструктивные и деструктивные стратегии социально-психологической адаптации личности [Двойникова, 2016].
Вне зависимости от адаптационной стратегии центральным звеном механизмов социально-психологической адаптации считают личностную систему ценностей, которая формируется в ходе интериоризации человеком социальных ценностей и оказывает влияние на его поведение в течение всей жизни [Григорьева-Голубева, 2012; Ефремова, 2020; Журавлева, 2013; Ларионова, 2002; Моросанова, 2004; Худякова, 2012]. Зависимость различных видов социального поведения человека (креативности, агрессивных поступков, проэкологического поведения, политической активности) от его ценностных характеристик показана в ряде исследований [Ефремова, 2020; Bacchini, 2015; Bardi, 2003; Dollinger, 2007; Schwartz, 2010; Stern]. Эта связь объясняется по-разному: стремлением индивида поддерживать согласованность поведения с собственными убеждениями; желанием соответствовать своим жизненным целям и мировоззренческим ориентирам; побуждением объективизировать собственные ценности [Bardi, 2003; Bem, 1967; Rokeach, 1973; Sagiv, 2000].
Как элемент структуры личности ценности отражаются в сознании человека в форме ценностных ориентаций [Журавлева, 2013], характеризующих его внутреннюю готовность к совершению определенной социальной деятельности и осуществляющих психическую регуляцию межличностных взаимоотношений [Худякова, 2012], а также определяющих направленность поведения субъекта [Леонтьев, 1996]. Считают, что «система ценностей обеспечивает способность сознания меняться в соответствии с изменением социальной реальности, играя важную роль в адаптации к социальным изменениям и формировании отношения к ним» [Абульханова-Славская, 2009]. Полагают также, что «ценностные ориентации, как компоненты высшего интегрирующего уровня самосознания, играют ведущую роль в процессе саморегуляции и адаптации личности, обуславливая выбор средств для достижения цели и направляя субъекта как на реализацию определенных отношений, так и на определенную деятельность» [Моросанова, 2007]. В оригинальной концепции Ш. Шварца ценности рассматриваются как некие (часто неосознаваемые) критерии выбора и оценки человеком своих и чужих поступков [Schwartz, 1987], а «наиболее существенным содержательным различием между ценностями является тип мотивирующих целей, с которыми эти ценности ассоциированы» [Schwartz].
Многокомпонентность системы ценностных ориентаций обуславливает возможность формирования в ценностно-мотивационной сфере различных внутриличностных конфликтов вследствие возникновения противоречий как между отдельными ценностями (ценностный конфликт) или мотивами (мотивационный конфликт), так и в отношениях «ценность–мотив» (ценностно-мотивационный конфликт) [Бубнова, 1998; Голянич, 2018; Живица, 2016; Журавлева, 2013; Подымов, 2018; Фанталова, 2001; Schwartz, 2006]. В ряде исследований показана детерминирующая роль ценностных противоречий в механизмах конструктивного развития личности [Капцов, 2010; Сивцова, 2010], возникновении агрессивных [Акимова, 2009], невротических [Новгородцева; Bouckenooghe, 2005] и кризисных [Карпинский, 2013] состояний.
Образовательная среда, являясь одним из ведущих условий развития личности, предоставляет человеку возможность идентифицировать себя в социуме, удовлетворить собственные социальные и идеальные потребности, воспринимая содержание образования как личностную ценность [Баева, 2002; Шапран, 2015]. Образовательная военно-профессиональная среда имеет свою специфику, проявляющуюся значительными эмоциональными и физическими нагрузками, унифицированными условиями обучения и быта, жесткой системой управления и наличием существенных социальных ограничений [Абрамов, 2016]. Межличностные интеракции в этой среде характеризуются иерархичностью (неравенством социальных статусов), категоризацией (разделением военнослужащих на различные категории), специфическими нормами и ценностями, высокой ежедневной интенсивностью и теснотой взаимодействия [Давыдов, 2009]. Перечисленные обстоятельства позволяют рассматривать их в качестве универсальной модели для исследования закономерностей и механизмов социально-психологической адаптации. В различных эмпирических исследованиях показано, что социально-психологическая адаптация к условиям военно-профессиональной среды завершается к концу первого года [Волкова, 2003; Кротова, 2016]. При этом выделяют начальный (первые 3-4 недели), промежуточный (после 6 месяцев обучения) и завершающий (последние месяцы первого года обучения) этапы такого процесса адаптации [Ревков, 2010].
Целью настоящего исследования являлся анализ ценностно-интенциональных механизмов и стратегий социально-психологической адаптации юношей к условиям военно-образовательной среды.
Метод
Схема проведения исследования. Систему ценностей у респондентов оценивали в течение первого года обучения в ВВУЗе трижды: первое исследование (1 этап) проводилось на 2-3-й день после поступления в ВВУЗ, второе (2 этап) – в конце первого месяца обучения и третье (3 этап) – после окончания первого курса. Успешность адаптации оценивали дважды: на 2-м и 3-м этапах исследования. Психодиагностические исследования проводились в стандартных для всех респондентов условиях.
Выборка. В исследовании приняли участие 120 молодых мужчин (М = 17,48 лет; d = ± 0,93), которые находились в одинаковых социальных условиях высшего военно-учебного заведения командного профиля: их режим учебной деятельности и досуга, а также характер профессиональных и межличностных взаимоотношений были схожими.
Методики. Параметры ценностно-интенциональной сферы определяли с применением методики Ш. Шварца на уровнях нормативных идеалов и индивидуальных приоритетов [Карандашев, 2004; Schwartz, 2006; Schwartz]. По каждому показателю рассчитывались средние значения с последующим проведением процедуры их «центрирования» [Schwartz, 2003] и ранжирования. При анализе динамики ранговых значений учитывалась позиция ценностей в их иерархии [Наумова, 1988], включающей ценности высшего («ядро» с первого по третий ранги), среднего («структурный резерв» – четвертый и пятый ранги), ниже среднего («ценностная периферия» – шестой и седьмой ранги) и низшего статусов (с восьмого по десятый ранги). Выраженность ценностно-мотивационного конфликта определялась путем расчета ПЦС – показателя ценностно-интенциональной согласованности [Голянич, 2010].
Оценка успешности адаптации осуществлялась с применением многоуровневого личностного опросника «Адаптивность» (МЛО-АМ) [Маклаков, 1994], методик «Самооценка психоэмоционального состояния» СУПОС-8 [Кулганов, 1994; Mikšík, 1975] и «Нервно-психическая адаптация» (НПА) [Гурвич, 1992].
Статистическая обработка проводилась в программе SPSS 22.0. Рассчитывались T-критерий Вилкоксона (по отношению к значениям показателей предыдущего этапа) и U-критерий Манна-Уитни (различия между показателями лиц сопоставляемых групп). Осуществлялись корреляционный (ранговая корреляция), факторный и регрессионный (шаговый метод) виды статистического анализа.
Результаты
Установлено, что у респондентов изучаемой выборки (n = 120) достоверная динамика нормативных идеалов (см. рис. 1) определялась только за счет возрастания позиции параметра «власть» на 2-м и 3-м этапах исследования, а также ценности «гедонизм» к концу первого года обучения. При этом на всех этапах определялось динамически устойчивое противоречие ценностей «достижения - доброта».
Динамика индивидуальных приоритетов в целом по выборке (n = 120) уже на 2-м этапе характеризовалась снижением значимости ценностей «конформность», «доброта» и «универсализм» при возрастании позиций ценностей «достижения» и «власть» (см. рис. 2). К окончанию исследования определялось дальнейшее снижение значимости ценности «конформность» при возрастании позиций ценностей «гедонизм» и «самостоятельность» (см. рис. 3).
Рис. 1. Динамика нормативных идеалов на всех этапах исследования (n = 120): здесь и далее (рис. 2, 3, 6, 7, 8 и 9) стрелками показана направленность значимых изменений ценностей по отношению к таковым на предыдущих этапах исследования.
Рис. 2. Динамика индивидуальных приоритетов на 2-м этапе исследования (n = 120)
Рис. 3. Динамика индивидуальных приоритетов на 3-м этапе исследования (n = 120)
Для выявления динамики ценностных ориентаций у лиц с различным уровнем адаптированности был рассчитан интегральный критерий психоэмоционального напряжения респондентов. В ходе факторного анализа параметров методик СУПОС-8 и НПА выделили два фактора, объясняющих 79% и 81% общей дисперсии соответственно на втором и третьем этапах исследования (см. табл. 1). Первый из них назвали фактором психоэмоционального напряжения (49% и 54% дисперсии соответственно), второй – фактором психической активности (30% и 27% дисперсии соответственно).
Таблица 1
Первичные статистики и результаты факторного анализа (N = 120) параметров
методик НПА и СУПОС-8
|
Показатель* |
Первичные статистические показатели |
Корреляция |
Факторный анализ** |
|||||||
|
Факторная структура второго этапа исследования |
Факторная структура третьего этапа исследования |
|||||||||
|
Второй этап |
Третий этап |
|||||||||
|
M + d |
M + d |
rs |
р |
фактор 1 (49%) |
фактор 2 (30%) |
фактор 1 (54%) |
фактор 2 (27%) |
|||
|
Супос-8 |
Р |
16,6+4,8 |
14,6+4,8 |
0,62 |
≤ 0,001 |
|
0,75 |
|
0,54 |
|
|
Е |
17,0+5,2 |
14,9+5,2 |
0,61 |
≤ 0,001 |
|
0,84 |
|
0,63 |
||
|
А |
12,5+3,4 |
11,4+3,6 |
0,65 |
≤ 0,001 |
|
0,90 |
|
0,90 |
||
|
О |
4,9 + 3,5 |
6,8 + 4,1 |
0,64 |
≤ 0,001 |
0,80 |
|
0,85 |
|
||
|
N |
5,6 + 4,3 |
7,3 + 4,9 |
0,65 |
≤ 0,001 |
0,91 |
|
0,71 |
|
||
|
U |
3,7 + 3,4 |
5,3 + 4,6 |
0,77 |
≤ 0,001 |
0,88 |
|
0,90 |
|
||
|
D |
5,5 + 4,7 |
7,4 + 5,8 |
0,63 |
≤ 0,001 |
0,78 |
|
0,88 |
|
||
|
S |
8,1 +3,2 |
8,9 + 2,1 |
0,71 |
≤ 0,001 |
0,78 |
|
0,92 |
|
||
|
НПА |
9,7 + 8,7 |
15,4+9,3 |
0,64 |
≤ 0,001 |
0,69 |
|
0,93 |
|
||
Примечания: * - Шкалы методик: Р - психическое спокойствие, Е - ощущение силы и энергии, А - стремление к действию, О - импульсивная реактивность, N - психическое беспокойство, U - страх, тревога и опасения, D – подавленность и апатия, S – удрученность и вялость, НПА - суммарный индекс методики НПА. ** - в скобках указаны доли дисперсий первого и второго факторов.
Представленные корреляции (см. табл. 1 и рис. 4) послужили основанием для трактовки фактора психоэмоционального напряжения как интегрального критерия эффективности адаптации [Маклаков, 1994]. Поскольку методика МЛО-АМ конструктивно ориентирована на изучение степени адаптивности, т.е. потенциальной возможности успешно адаптироваться, выявленные корреляции позволяют полагать, что степень адаптированности респондентов отчасти определяется их исходной социально-психологической адаптивностью.
Рис. 4. Корреляционные связи факторов психоэмоционального напряжения и психической активности с показателями методики МЛО-АМ (n = 120): здесь и на рис. 10 сплошная линия – положительные корреляции, пунктирная линия – отрицательные корреляции, жирная линия – p ≤ 0,01, тонкая линия – p ≤ 0,05.
По результатам квартильного разбиения значений интегрального критерия респонденты были отнесены к одной из трех групп: с низким, средним и высоким уровнем психоэмоционального напряжения.
В иерархии нормативных идеалов у респондентов с незначительным психоэмоциональным напряжением (см. рис. 5) в течение года обучения в ВВУЗе превалировали ценности «безопасность», «конформность» и «доброта». У респондентов с высоким уровнем психоэмоционального напряжения изменения в иерархии нормативных идеалов (см. рис. 6) возникли к концу первого года обучения. Если на первых этапах у них в «ядре» превалировали ценности «безопасность», «достижения» и «конформность», то на третьем этапе происходили изменения как на уровне доминирующих ценностей за счет возрастания позиции параметра «гедонизм» с седьмого ранга до третьего, так и на уровнях «структурного резерва» и «периферии» ценностной репрезентации в виде снижения позиций параметров «доброта» и «универсализм» при возрастании позиции ценности «власть». Установлены положительные («гедонизм» и «самостоятельность») и отрицательные («конформность» и «доброта») корреляции интегрального критерия с «центрованными» значениями нормативных идеалов (см. табл. 2). У респондентов с низким уровнем психоэмоционального напряжения на последних этапах исследования более приоритетными (по U-критерию) оказались ценности «конформность» и «доброта», менее приоритетными - параметры «самостоятельность» и «гедонизм».
Рис. 5. Динамика нормативных идеалов у респондентов с низким уровнем психоэмоционального напряжения (n = 30)
Рис. 6. Динамика нормативных идеалов у респондентов с высоким уровнем психоэмоционального напряжения (n = 30)
Таблица 2
Коэффициенты корреляции значений критерия психоэмоционального напряжения с параметрами нормативных идеалов (N = 120)
|
№ п/п |
Ценности на уровне нормативных идеалов |
Второй этап исследования |
Третий этап исследования |
|
1 |
Конформность |
–0,20* |
–0,24** |
|
2 |
Доброта |
–0,21* |
–0,18* |
|
3 |
Самостоятельность |
0,18* |
|
|
4 |
Гедонизм |
0,19* |
0,31** |
Примечания: * - статистическая значимость корреляций на уровне р ≤ 0,05; ** - статистическая значимость корреляций на уровне р ≤ 0,01.
В иерархии индивидуальных приоритетов на втором этапе изменения отмечались только у лиц с высоким уровнем психоэмоционального напряжения, у которых в этот период определялось переструктурирование ценностных показателей как в системе доминирующих ценностей, так и на уровне ценностей «низшего статуса» (см. рис. 7). Так, у этих лиц отмечалось возрастание позиций параметров «достижения» (с шестого до второго ранга), «власть» и «гедонизм», а также снижение позиции параметра «доброта» (со второго до шестого ранга). На заключительном этапе исследования (см. рис. 8) у этих респондентов отмечалось снижение значимости ценностей «конформность» (со второй до пятой позиции) и «универсализм» (с пятого до девятого ранга), возрастание позиций параметров «самостоятельность» (с четвертого до первого ранга) и «гедонизм» (с девятого до третьего ранга), а также формировалась ценностная оппозиция «безопасность-самостоятельность». У респондентов с низким уровнем психоэмоционального напряжения на заключительном этапе в иерархии индивидуальных приоритетов отмечалось только возрастание позиции ценности «достижения», что привело к формированию ценностной оппозиции «достижения-доброта» (см. рис. 9).
Рис. 7. Динамика индивидуальных приоритетов у респондентов с высоким уровнем психоэмоционального напряжения на 2-м этапе исследования (n = 30)
Рис. 8. Динамика индивидуальных приоритетов у респондентов с высоким уровнем психоэмоционального напряжения на 3-м этапе исследования (n = 30)
Рис. 9. Динамика индивидуальных приоритетов у респондентов с низким уровнем психоэмоционального напряжения (n = 30)
На втором этапе исследования у лиц с высоким уровнем адаптированности выше ранг параметра «доброта», а на третьем - параметров «доброта» и «конформность», ниже ранг параметров «самостоятельность» и «гедонизм». На третьем этапе выявленные закономерности отразились в корреляциях интегрального критерия с указанными выше показателями, а также с параметром «достижения» (см. рис. 10).
Рис. 10. Корреляции фактора психоэмоционального напряжения с параметрами индивидуальных приоритетов на заключительном этапе исследования (n = 120)
Регрессионная модель подтвердила роль параметров «самостоятельность», «достижения» и «доброта» в детерминации (R2 = 0,16) интегрального критерия адаптации (уравнение 1).
|
YПЭ = 0,097 + 0,387*(Xсам) - 0,493*(Xдос) - 0,416*(Xдоб) |
(уравнение 1), |
где: YПЭ – значение фактора психоэмоционального напряжения; Xсам –значение параметра «самостоятельность»; Xдос – значение параметра «достижения»; Xдоб – значение параметра «доброта».
Динамика ПЦС у лиц с высоким уровнем психоэмоционального напряжения при исходном усредненном значении в 0,53 у.е. отражала его снижение на втором и третьем этапах (средние значения – 0,31 и 0,32 у.е. соответственно). У респондентов же с высокой эффективностью адаптации динамика ПЦС была иной: 0,48 у.е. на первом этапе, 0,33 у.е. – на втором (р ≤ 0,05 по сравнению с первым) и 0,45 у.е. – на третьем. При этом различия на первых этапах исследования между значениями ПЦС у респондентов сравниваемых групп были несущественными, а на последнем достигали уровня статистической значимости.
Обсуждение результатов
Динамика нормативных идеалов у лиц с высоким уровнем адаптированности (см. рис. 5) отражала устойчивость системы ценностей на всех этапах исследования и характеризовалась доминирующими установками на безопасные и гармоничные взаимоотношения в социальной группе, ограничение действий и побуждений, не соответствующих формальным социальным нормам. При этом в системе ценностей определялось динамически устойчивое противоречие «достижения-доброта» при равновеликости вовлеченных в него мотивов. У респондентов с низким уровнем адаптированности (см. рис. 6) в «ядре» иерархии нормативных идеалов на начальных этапах превалировали: ориентация на безопасные и гармоничные отношения (безопасность), стремление к успеху (достижения) и ограничение не соответствующих социальным экспектациям действий (конформность). К третьему этапу у последних отмечалось переструктурирование ценностной иерархии с усилением интенций к чувственным удовольствиям (гедонизм) и социальному доминированию (власть) при снижении значимости позитивных внутригрупповых (доброта) и межгрупповых (универсализм) взаимоотношений. При этом на всех этапах определялось динамически устойчивое противоречие ценностей «достижения-доброта» с преобладанием мотивированности к социально одобряемому успеху и снижением на последнем этапе значимости доброжелательных отношений.
Иерархии индивидуальных приоритетов у лиц сравниваемых групп на первом этапе не имели различий и характеризовались направленностью на позитивные, безопасные и конформные взаимоотношения в группе. В течение первого месяца изменения в системе ценностей определялись только у респондентов с низким уровнем адаптированности (см. рис. 7), у которых отмечались разнонаправленные сдвиги в структуре доминирующих ценностей в виде усиления мотивированности к достижению личного успеха при снижении значимости доброжелательности во внутригрупповых взаимоотношениях.
Изменения в иерархии индивидуальных приоритетов у респондентов сопоставляемых групп на завершающем этапе исследования были разнонаправленными. У респондентов с низким уровнем адаптированности определялась перегруппировка структуры ценностного «ядра» за счет как возрастания направленности на чувственные удовольствия (гедонизм) и независимость взглядов/действий (самостоятельность), так и ослабления ориентации на ограничение действий и побуждений, не соответствующих социальным ожиданиям (конформность), что обусловило формирование в структуре доминирующих индивидуальных приоритетов ценностной оппозиции «безопасность–самостоятельность» при равновеликости конкурирующих в ней мотивов (см. рис. 8). Результаты корреляционного и регрессионного анализа подтвердили детерминирующую роль механизма усиления эгоцентрической мотивированности к независимости мыслей/действий в формировании у этих респондентов дезадаптивных состояний. У респондентов с высоким уровнем адаптированности (см. рис. 9) на третьем этапе исследования отмечалось значительное возрастание мотивированности к социально одобряемым достижениям при сохранении устойчивой ориентации на позитивные гармоничные и безопасные внутригрупповые взаимоотношения, что привело к формированию отсутствовавшей ранее ценностной оппозиции «достижения-доброта» при равновеликости вовлеченных в нее мотивов. Результаты корреляционного и регрессионного анализа подтвердили детерминирующую роль в успешности адаптации механизмов усиления группоцентрической мотивированности к доброжелательным внутригрупповым отношениям и социально одобряемой устремленности к достижениям, а также формирования ценностного противоречия «достижения-доброта».
Важным механизмом адаптации следует считать сохранение ценностно-мотивационной целостности личности, определяемой с помощью ПЦС. Очевидно, что у лиц с низкой эффективностью адаптации возникшая на начальном этапе рассогласованность между мировоззренческими идеалами и индивидуальными приоритетами оставалась таковой к завершению исследования. У респондентов же с высокой степенью адаптированности рассогласованность первых недель нивелировалась к завершению процесса адаптации. Возникающая в условиях адаптивного напряжения ценностно-интенциональная рассогласованность представляется нам и причиной, и следствием дезадаптивных программ/стратегий человека. Ранее было показано [Аммон, 1995], что предъявление лицам с низкой эффективностью адаптации повышенных требований социума провоцирует у них дефицитарные (апатия, вялость) и/или деструктивные (страх, тревога) психологические явления. Личностная деструктивность через механизм проекции может провоцировать враждебно-отвергающие в отношении индивида паттерны социума, а дефицитарность за счет механизма эмпатии - реакции заботливо-оберегающей опеки. Указанные деструктивно-дефицитарные предрасположенности личности потенциируют предуготовленность к формированию психопатологических рекурсий, когда в условиях враждебно-отвергающих стимулов среды личностная деструктивность еще больше возрастает, а в условиях заботливо-опекающих влияний социума дефицитарность личности становится еще более выраженной. Деструктивно-дефицитарная рассогласованность личности в условиях напряжения механизмов психологической адаптации к требованиям социума может стать одной из определяющих детерминант процессов психопатизации, психосоматизации и/или формирования зависимого поведения [Шаповал, 2014].
В качестве значимого механизма адаптации, оказывающего как благоприятное, так и неблагоприятное влияние на ее эффективность, целесообразно рассматривать также формирование ценностных противоречий. Ранее на основании данных о существенно большем влиянии ценностных оппозиций по сравнению с совокупным влиянием других переменных аксиосферы личности была сформулирована гипотеза о доминирующей роли ценностных оппозиций в детерминации профессионального и социального поведения человека [Голянич, 2018]. В настоящем исследовании ценностная оппозиция «достижения–доброта», отражающая противоречие между потребностью в достижении личного социально одобряемого успеха и стремлением к сохранению доброжелательных внутригрупповых отношений при равновеликости вовлеченных в нее мотивов, оказывает позитивное влияние на эффективность адаптации и рассматривается как элемент успешной ценностно-интенциональной стратегии. Диспропорция указанной оппозиции с усилением потребности в успехе в ущерб мотиву межличностной доброжелательности, по-видимому, могут ослаблять адаптационные ресурсы индивида. В свою очередь, выявленное у лиц с низким уровнем адаптированности противоречие «самостоятельность–безопасность», характеризующее конфликт между усиливающейся в процессе адаптации мотивированностью к независимости мыслей/действий и сохраняющей высокую значимость установкой на безопасные и стабильно-гармоничные взаимоотношения в группе, трактуется нами как негативная детерминанта адаптации. Усиление значимости вовлеченных в эту оппозицию мотивов при их равновеликости представляется нам важным фактором дезадаптивной ценностно-интенциональной стратегии.
Основными ценностно-интенциональными характеристиками респондентов с низкой эффективностью адаптации, таким образом, являются: стремление к когнитивно-поведенческой изоляции (самостоятельность) и избеганию угроз (безопасность); озабоченность удовлетворением собственных интересов (гедонизм) в ущерб другим (нонконформизм); обесценивание доброжелательных внутри- и межгрупповых отношений (доброта, универсализм); умеренность в стремлении к социально одобряемому успеху (достижения) и получению новой развивающей информации (стимуляция). Наиболее характерными особенностями этих респондентов следует считать формирующийся в процессе адаптации ресурсозатратный ценностный конфликт между стремлением к избеганию угрожающих ситуаций (и, следовательно, получению психологической поддержки от группы) и усиливающим тревогу (вследствие дистанцирования от психологической поддержки) побуждением к когнитивно-поведенческой независимости от этой же социальной группы, а также возникающую уже на начальных этапах и сохраняющуюся в дальнейшем ценностно-интенциональная рассогласованность между мировоззренческими идеалами и поведенческими приоритетами.
В целом, оценивая динамику ценностных ориентаций, можно выделить следующие ценностно-интенциональные механизмы низкой эффективности социально-психологической адаптации: снижение значимости группоцентрических ценностей («социального фокуса» по Ш. Шварцу [Шварц, 2012] – ценностей «доброта», «конформность» и «универсализм»); повышение значимости эгоцентрических мотивов («личностного фокуса» по Ш. Шварцу [Шварц, 2012] – ценностей «достижения», «самостоятельность» и «гедонизм»); переструктурирование ценностной иерархии с усилением интенций к чувственным удовольствиям, независимости и социальному доминированию; формирование к завершению процесса адаптации в «ядре» индивидуальных приоритетов ценностной оппозиции «безопасность–самостоятельность» при равновеликости конкурирующих в ней мотивов; сохранение на всех этапах адаптации в «структурном резерве» нормативных идеалов динамически устойчивой оппозиции «достижения-доброта» с преобладанием мотивированности к социально одобряемому успеху в ущерб заботе о благополучии людей; возникновение уже на начальном этапе и сохранение в течение года адаптации ценностно-мотивационной рассогласованности между ценностно-нормативными и мотивационно-поведенческими уровнями ценностной репрезентации. Совокупность перечисленных механизмов можно трактовать как эгоцентрическую ценностно-интенциональную стратегию социально-психологической адаптации.
Основными ценностно-интенциональными механизмами высокой эффективности социально-психологической адаптации можно считать: сохранение устойчивости в условиях адаптационной напряженности иерархии системы ценностей; восстановление к окончанию процесса адаптации согласованности между иерархиями ценностно-нормативных и мотивационно-поведенческих уровней ценностной репрезентации; доминирование на всех этапах адаптации установок на безопасно-доброжелательные и конформные взаимоотношения в социальной группе; формирование динамически устойчивой ценностной оппозиции «достижения-доброта» при равновеликости вовлеченных в нее мотивов. Такую динамику показателей ценностно-интенциональной сферы респондентов мы трактуем как группоцентрическую ценностно-интенциональную стратегию социально-психологической адаптации.
Выводы
-
В течение первого года обучения в условиях военно-профессиональной среды у юношей с высокой и низкой эффективностью социально-психологической адаптации реализуются, соответственно, группоцентрическая и эгоцентрическая ценностно-интенциональные стратегии, каждая из которых репрезентируется различными ценностно-интенциональными механизмами.
-
У респондентов с низкой эффективностью социально-психологической адаптации к условиям военно-профессиональной среды эгоцентрическая стратегия реализуется следующими ценностно-интенциональными механизмами: повышением значимости эгоцентрических мотивов в ущерб группоцентрическим; переструктурированием ценностной иерархии на обоих уровнях ценностной репрезентации с усилением интенций к чувственным удовольствиям, независимости и социальному доминированию; формированием ценностной оппозиции «безопасность–самостоятельность» при равновеликости конкурирующих в ней мотивов; возникновением рассогласованности между ценностно-нормативными и мотивационно-поведенческими уровнями ценностной репрезентации.
-
Основными ценностно-интенциональными механизмами выявленной у респондентов с высокой эффективностью социально-психологической адаптации группоцентрической стратегии являются: сохранение устойчивости иерархии системы ценностей с доминированием на всех этапах адаптации установок на безопасно-доброжелательные и конформные взаимоотношения в социальной группе; восстановление к окончанию процесса адаптации уменьшившейся на начальном ее этапе согласованности между ценностно-нормативными и мотивационно-поведенческими уровнями ценностной репрезентации; формирование динамически устойчивой ценностной оппозиции «достижения-доброта» при равновеликости вовлеченных в нее мотивов.
-
Ценностные оппозиции оказывают и благоприятное, и неблагоприятное влияние на процессы социально-психологической адаптации. Позитивной ценностно-интенциональной детерминантой адаптации к условиям образовательной военно-профессиональной среды является ценностная оппозиция «достижения–доброта», а негативной – ценностная оппозиция «самостоятельность–безопасность».