Отчет о симпозиуме «Инвестиции в образование - вклад в будущее»

Симпозиум "Инвестиции в образование - вклад в будущее" проходил с 6 по 8 декабря 2010 года в Московском городском психолого-педагогическом университете (МГППУ). В ходе симпозиума выступили руководители и представители Департамента образования Москвы, Общественной палаты РФ, Департамента стратегического развития Министерства образования и науки РФ, Управления по социальной психологической и воспитательной работе ФСИН РФ, Института социологии образования РАО, Института образовательной политики «Эврика», директора школ и центров города Москвы.

Россия инвестирует в образование

Завершил работу Международный симпозиум "Инвестиции в образование - вклад в будущее", проходивший с 6 по 8 декабря 2010 года в Московском городском психолого-педагогическом университете (МГППУ).

Это второй симпозиум, проводимый в рамках международного проекта «Образование, благополучие и развивающаяся экономика России, Бразилии и Южной Африки». Следующая встреча национальных координаторов из стран участников с общественными деятелелями и практиками в сфере образования, психологии и обеспечения безопасности  состоится в Кейптауне (ЮАР). И заключительный симпозиум пройдет в Лондоне (Великобритания).

В ходе проведения симпозиума в Москве выступили руководители и представители Департамента образования Москвы, Общественной палаты РФ, Департамента стратегического развития Министерства образования и науки РФ, Управления по социальной психологической и воспитательной работе ФСИН РФ, Института социологии образования РАО, Института образовательной политики «Эврика»,  директора школ и центров города Москвы.  

6 декабря 2010

Симпозиум открыл ректор МГППУ, профессор Виталий Владимирович Рубцов. Он очертил круг проблем, связанных с изменениями в системе социально-экономических отношений и реформ в образовании, проходящих в России и о необходимости учета международного опыта в этом контексте.

Один из ведущих специалистов в сфере образования, директор Центра социокультурных и деятельностных исследований Университета г.Бат, профессор Гарри Дэниелс (H. Daniels) и профессор Хью Лаудер (H. Lauder), специалист в сфере экономики и образовательной политики (Великобритания) выступили с общей презентацией проекта «Образование, благополучие и развивающаяся экономика России, Бразилии и Южной Африки».

Дополнили презентацию выступления профессора Анджелы Лессы (A. Lessa) (Бразилия), специалиста по прикладной лингвистики и доктора Джоан Хардман (J. Hardman) (ЮАР), специалиста в области психологии образования о проблемах и успехах развития системы образования в каждой из стран-участниках.

С пленарными докладами выступили директор Департамента стратегического развития Министерства образования и науки РФ И.М. Реморенко, член Общественной палаты РФ Е.Л. Рачевский, ректор Института образовательной политики «Эврика» А.И. Адамский, уполномоченный по правам ребенка в Москве Е.А. Бунимович, первый проректор МГППУ А.А.Марголис, директор Института социологии образования РАО В.С. Собкин, начальник окружного управление образования ЦАО г. Москвы В.И. Лопатина.

Игорь Михайлович Реморенко отметил, что раньше наука была сосредоточена в НИИ и  в институтах Академий наук. Сейчас большие средства инвестируются в то, чтобы развивать науку именно в вузах. И есть три направления такой работы: создание инновационной инфраструктуры, привлечение ведущих ученых, уехавших за рубеж и сотрудничество с наукоемкими отраслями бизнеса. «Студентами вузов в России становятся около 80 % выпускников школ, мой прогноз таков, что скоро вузов станет меньше, но качество образования в них повысится. Например, необходимо сделать учебную практику максимально эффективной, а не сводить ее к приносимым студентами справкам».

 

Ефим Лазаревич Рачевский сделал акцент на том, что инвестиции в образование – это «длинные деньги» и такие вложения под силу развитому среднему классу. Он задался вопросом, а есть ли таковой в нашей стране? И как может школьный учитель воспитывать детей среднего социально-экономического класса, если он сам низведен до уровня маргинала? Только 4,5 % выпускников педвузов собираются идти работать в школу (что сопоставимо с 2 % в Бразилии).

Инвестирование должно быть очень конкретным и осознанным. Почти 100 % российских школ оборудованы компьютерами и интернетом, но в тоже время 32 % из них до сих пор не имеют туалета в здании. Но самое главное, целью финансирования должен стать учитель, а именно приближение его уровня жизни и статуса к среднему классу.

Евгений Абрамович Бунимович отметил, что наша система образования вполне сопоставима с европейской, но получаемые результаты другие. Российский рынок труда недостаточно анализирует сам себя, не может объяснить, какие именно знания и умения требуются от выпускников. Бизнес относится к образованию со своеобразным уважением – как к системе, выполняющей общекультурные функции, как к форме социальной помощи детям, но не как к объекту инвестирования.

В отношении образования идет борьба двух тенденций – ностальгии и модернизации. Но любая успешная практика из прошлого была успешной именно благодаря адекватности социокультурному контексту той эпохи. И модернизация не может происходить в вакууме. Проект Сколково сам по себе работать не сможет. Требуется, чтобы массовая школа и система высшего образования выпускали компетентных и инициативных людей. Требуется креативная среда, доступная всем, а не только избранным.

Здесь встает еще одна проблема: все права ребенка рассматриваются по отдельности: право на образование, право на медицинскую помощь и т.д. При этом отсутствует целостное видение воплощения всех основных прав – единой благополучной среды. И главное препятствие для построения такой среды: слишком быстрые изменения моделей, поэтому нет возможности успеть выработать индикаторы их успешности.

 

Александр Изотович Адамский отметил существующий в стране парадокс – по мнению работодателей молодым специалистам в России не хватает компетенций, которые закладываются задолго до профессионального обучения, таких, например, как коммуникативные комперенции. Именно в дошкольном и начальном образовании должны работать лучшие специалисты. Необходимо оценить финансирование образования на международном уровне: выработать общую шкалу, установить минимум, при достижении которого пора бить тревогу.

 

Аркадий Аронович Марголис: рассказал о работе по созданию школьной психологической службы, которая могла бы обеспечивать личностное благополучие детей и безопасность образовательной среды. К сожалению, существующая модель не может быть названа эффективной. Проблемы, встающие перед учениками и педагогами, очень разнообразны, в идеале с ними должен работать не только специалист по психологии образования, но и специальный и социальный психологи и другие специалисты.

 

Первый день работы симпозиума завершился выступлением Владимира Самуиловича Собкина, который  проиллюстрировал проблему неравенства в современной российской школе результатами крупных социологических исследований. Показано, что на сегодняшний день существует значительный разрыв между успехами учеников в городской и сельской местности, а также в разных типах школ - от вечерних школ до гимназий. Высшее педагогическое образование оказывается выбором наиболее слабых абитуриентов за счет низких проходных баллов.

На примере дошкольного образования был показан еще один российский парадокс: более обеспеченные родители гораздо больше удовлетворены всеми аспектами работы детского сада – от материальной базы до развивающих занятий – нежели социально незащищенные. Выстраивается система, которая подстраивается под тех, у кого уже есть ресурсы, и отталкивает тех, кто объективно нуждается в поддержке.

Каждое из выступлений сопровождалось дискуссиями и вопросами представителей прессы.

В последующие два дня работы симпозиума поднимались вопросы инклюзивного образования, пенитинциарной педагогики и психологии, образования и воспитания дошкольников, одаренных детей и подростков.

Отчет о мероприятии 7 и 8 декабря 2010

Второй и третий день симпозиума начались с обсуждения проблем инклюзивного образования. Участники дискуссии определили инклюзию в современной России как процесс, а не установившуюся форму образования. В настоящее время происходит ее институционализация. Отечественная инклюзия развивается методом экстраполяции: переноса и адаптации хорошо зарекомендовавших себя зарубежных методик. Большую активность проявляют родительские объединения и неправительственные организации.

Сложившаяся система специального образования решала медицинские и образовательные в узком смысле проблемы, но в тоже время и сужала возможности жизненных выборов, трудоустройства, усугубляла маргинализацию детей. Однако мы будем сохранять лучшие традиции, не отказываясь от накопленного опыта специального образования, уверена Светлана Владимировна Алехина, директор Института интегративного (инклюзивного) образования МГППУ.

Проблемой является то, что стандарт общего образования не ориентирован на разнообразие потребностей детей. Практика же показывает, что инклюзивные формы работы способствуют развитию гибкости и креативности у педагогов. В некотором смысле, инклюзия – это механизм отбора наиболее эффективных форм образовательного процесса.

Педагогическое сообщество опасается перехода к полной инклюзии. Образование – это достаточно традиционная сфера, на которую в последнее время обрушился целый шквал перемен – в оплате труда, в аттестации детей и педагогов, в стандартах обучения. В этой ситуации инклюзия – дополнительная нагрузка. Во-вторых, педагогам нужны инструменты для внедрения инклюзивного образования, нужна специальная подготовка. С задачей построения инклюзивной среды может успешно справиться только команда специалистов, объединенная общими ценностями и выстраивающая партнерские отношения с родителями всех («особых» и «нормальных») детей.

Естественное сопротивление практикующих педагогов сталкивается с некоторым давлением «сверху», попытками ускорить процесс. Очень важно выработать четкую стратегию по развитию инклюзии, чтобы избежать дискредитации этой идеи. «Если сотрудники школы сомневаются в том, что «все дети должны учиться вместе», если нет группы увлеченных единомышленников, мы советуем этой школе пока не начинать», - говорит Марина Львовна Семенович, директор ЦППРиК «Тверской».

Чем раньше начинается инклюзивный процесс для каждого конкретного ребенка – например, в лице служб раннего вмешательства, тем лучше для безопасности всей семьи. Безопасность в школе надо иллюстрировать конкретными историями, считают практикующие психологи и педагоги. Любовь Евгеньевна Олтаржевская, директор ЦО № 1429 привела пример: «У нас учится ребенок – инвалид по зрению, но с очень высоким уровнем интеллекта. Мог ли он реализовать себя в специальном учреждении?» «Насколько сами дети чувствуют себя благополучными и защищенными?» - задается вопросом Елена Николаевна Кутепова, заместитель директора Института интегративного (инклюзивного) образования МГППУ, и поясняет: «научных исследований пока нет, но по ощущениям – детям интереснее в системе общего образования, и родители это очень поддерживают».   

Гарри Дэниелс, являющийся автором ряда публикаций по проблемам инклюзии, прокомментировал выступления коллег. Двадцать лет назад в Великобритании был гораздо больший энтузиазм по поводу инклюзии, сейчас к ней относятся более сдержано. До сих пор многие учителя воспринимают «особых» детей в классе как тяжелую повинность, и это диктуется в том числе нехваткой ресурсов, профессиональных или материальных. Специалисты задаются вопросами: какова цель реализации идеи инклюзии? Является ли мета-целью построение инклюзивного толерантного общества?

В Бразилии инклюзивное образование – это реализация права любого ребенка посещать массовую школу. В ЮАР похожая ситуация – инклюзия воспринимается как альтернатива политике апартеида. В обеих странах в массовой школе очень высокая плотность классов – от 40 до 50 учеников. Учителя физически не могут работать с ними индивидуально и склонны «делать скидку» на их особенности. Также стоит вопрос, что делать с детьми, которым включение в систему общего образования не помогает адаптироваться в обществе.

Следующей темой дня были безопасность и благополучие детей с точки зрения юридической и социальной психологии, а также  положение несоврешеннолетних в пенитенциарной системе.

Начальник отдела психологической работы с осужденными Управления социальной, психологической и воспитательной работы с осужденными ФСИН Станислав Юрьевич Ковтун отметил, что в 2010 г. в России было более 86 тысяч осужденных, которым полагалось общее образование, из них более 90% получили необходимые образовательные услуги. ФСИН заключает договора с вузами о льготном и дистанционном обучении заключенных. Ведется работа по подготовке к жизни на свободе, формированию активной жизненной позиции, адекватных ценностных ориентаций. В некоторых регионах для осужденных создаются индивидуальные диагностические карты, включающие данные о его социальном окружении, психологических особенностях и др. Однако у ФСИН нет функций мониторинга дальнейшей жизни «выпускников».

Профилактическая работа в сфере детских и подростковых правонарушений ведется не так активно, как хотелось бы. Родители – первые учителя ребенка, согласно закону об образовании – в нее никак не вовлекаются, а отношение к семье – скорее карательное и контролирующее, нежели поддерживающее. Это усиливает опасения противников внедрения ювенальных технологий и блокирует развитие именно помогающих служб. Так описал текущие проблемы Владимир Александрович Пимонов, доцент кафедры юридической психологии МГППУ.

Сергей Николаевич Ениколопов, заведующий отделом клинической психологии НЦПЗ РАМН, обратился к проблемам насилия на макроуровне – структурного и культурного. Структурное насилие (понятие, близкое к социальной несправедливости) включает в себя эксплуатацию, доводящую до нищеты или болезней, внедрение в сознание некой информации или ограничение доступа к ней, разобщение. Структурное насилие существует в России, но ему (и как социальной проблеме, и как объекту научного исследования) уделяется очень мало внимания. Культурное насилие – это те аспекты культуры (религия, идеология, язык, эмпирическая и формальная наука), которые могут быть использованы для оправдания и легитимации прямого и структурного насилия. 

Школьное насилие, травля со стороны сверстников – моббинг и буллинг – особая угроза безопасности детей. Сергеем Николаевичем Ениколоповым с соавторами было проведено исследование, которое показало, что в крупных городах уровень буллинга выше, чем в малых поселениях, а уровень афиилиации к школе – ниже. Булли (те, кто издевается над сверстниками) часто оказываются активными, общительными и неглупыми учениками, что в глазах учителя делает их более привлекательными, чем их жертвы, которые становятся замкнутыми и пассивными; так насилие в среде сверстников находит оправдание у взрослых. «Когда я дал интервью на эту тему «Российской газете», было очень много откликов примерно такого содержания: «какая школа, это прямо из жизни нашего офиса!»

Есть ли основания для социального оптимизма, социологические исследования, указывающие на рост благополучия? К сожалению, по таким объективным показателям, как число убийств и самоубийств, уровень благополучия в России низок. Например, в РСФСР 1985 г. на 100 тыс населения приходилось 30,6 суицидов, сейчас – 57 – 58.

Чем выше уровень образования в обществе, тем выше уровень безопасности, считает Михаил Георгиевич Дебольский, заведующий кафедрой пенитенциарной психологии МГППУ. Все методики оценки криминальных рисков учитывают показатели, связанные с занятостью и образованием. Но мы не можем говорить об образовании вообще – важна атмосфера конкретной образовательной среды. Изучение социально-психологической обстановки в больших группах, будь то обычные школы, или районы, где произошли какие-то трагические события, - это важная функция психологических служб. Какие факторы привели к ЧП? К каким психологическим и социальным последствиям это привело?

Обратившись к  проблемам школьной психологической службы и созданию новых стандартов в образовании, Марина Алексеевна Егорова, декан факультета психологии образования МГППУ, отметила, что в 2009 г. президент Д. А. Медведев выступил с инициативным проектом «Наша новая школа», в котором намечены основные направления реформирования образования. Цель инициативы - социокультурная модернизация общества на основе и через систему образования. Инструментом модернизации должны стать новые образовательные стандарты. М. А. Егорова рассказала о том, как происходит внедрение стандартов ФГОС для высшего профессионального образования по психологическим специальностям, разработанного в МГППУ. 

ФГОС для среднего образования декларирует развитие у школьников «универсальных учебных действий», «сквозных» компетенций, развивающихся от дошкольного к подростковому возрасту. Педагогам требуется значительный объем именно психологических знаний, чтобы наполнить такие стандарты содержанием и воплотить их в жизнь. Но образовательными задачами роль школьной психологической службы не ограничивается: она должна быть многопрофильной, встраиваться в реальную жизнь, работать и с семьями учеников, и с конфликтными ситуациями в школе, а также быть экспертом по предотвращению проблем во всех сферах деятельности детей.

Но какие параметры оценки используются для оценки эффективности образовательных стандартов? Это могут быть прямые показатели – академическая успеваемость и косвенные – результаты опросов об удовлетворенности школой и даваемым в ней образованием, конкурс в вуз и др. Такой оценкой участники семинара хотели бы видеть общую готовность к взрослой жизни и в целой всю историю последующего развития молодых людей.

Ирина Анатольевна Бурлакова, заведующая кафедрой дошкольной психологии и педагогики факультета психологии образования МГППУ, рассказывала о новых подходах к профессиональной подготовке воспитателей. Российская модель дошкольного воспитания имеет длительную историю, она высоко оценена и рекомендована к распространению экспертами ЮНЕСКО. Но при всем внимании к режимным моментам и
дидактическим занятиям все еще мало внимания уделяется целостному развитию детей, развитию игры как ведущей деятельности дошкольного возраста. Подобные задачи ставятся в Федеральных государственных требованиях к структуре основной общеобразовательной программы дошкольного образования (2009).

Профессиональная подготовка должна позволять воспитателю «видеть» и понимать каждого ребенка, происходящие с ним изменения в результате образовательной работы; понимать роль деятельности в развитии дошкольников; работать с проблемами детей и детством в целом, используя деятельностные технологии организации совместной работы взрослого и детей, самих детей. Ирина Анатольевна провела презентацию программ
подготовки бакалавров и магистров, соответствующих новым требованиям.

Ярким завершением симпозиума стал пленарный доклад Виктории Соломоновны Юркевич, руководителя лаборатории «Одаренные дети» МГППУ, о проблемах поддержки одаренности в системе образования. Исторически работа с одаренными детьми начиналась в середине 1960-ых гг. с физико-математического направления. К настоящему моменту школы для одаренных детей существуют практически в каждом городе и специализируются в широком ряде дисциплин. В последнее время резко увеличилось общественное и государственное внимание к этой проблеме.

Но чтобы качественно улучшить ситуацию с поддержкой одаренных детей, социального заказа и наработанной научной базы недостаточно. Требуются создать систему подготовки педагогов для работы с такими детьми, выработать новые стратегии их выявления и психолого-педагогического сопровождения, и даже пересмотреть взгляды на саму природу одаренности, уделив особое внимание вопросам мотивации и профессиональной ориентации одаренных детей и подростков.