Методологические возможности категории отчуждения в изучении психологии личности

Феномен отчуждения привлекает к себе пристальное внимание философов, социологов, психологов, что обусловлено актуализацией проблемы потери человеческой самоидентичности, конфликтом между актуальным существованием и потенциальным бытием, потерей контроля над продуктами труда, разрушением социальных взаимосвязей и т.д.

Развитие психологической парадигмы понимания и объяснения невозможно без понимания социально-психологических процессов и состояний, вызванных отчуждением. Отчуждение выступает как универсальная и многогранная категория, охватывающая широкий спектр социальных и социально-психологических процессов и состояний, характеризующих отношения человека с миром, но вместе с тем все еще носит описательный, неоперациональный характер.

Западные философы, социологи, психологи, исследовавшие данный феномен, указывают на внешние, социально-экономические факторы отчуждения, которые обобщенно можно назвать цивилизационными процессами - индустриализация, бюрократизация и обезличенность, манипуляция потребностями, расширение предметного мира, частная собственность или, напротив, лишение человека частной собственности, а также на конечный результат, производимый этими внешними причинами на психику человека - ощущения бессилия, бессмысленности, аномии, изоляции и самоотчуждения, тревожности, нарушения в межличностном общении, одиночество, чувство потери собственной субъектности.

Описательность и многообразность существующих трактовок отчуждения обусловлена тем, что наукой прежде всего не выработана интегральная концепция самого социального субъекта - личности, которая, по меньшей мере, могла бы удовлетворительно объяснить социально-психологический механизм функционирования субъекта. Ценность изучения отчуждения заключается в его универсальности, обусловленной непосредственно его общеметодологическим смыслом как разрывом изначального единства социального субъекта и какой-либо его функцией. Реконструируя механизм отчуждения, можно одновременно решить и другую задачу – исследовать сущность субъекта и его основные функции, а также такие полидетерменированные явления, как потребность во власти, конформизм, агрессия, девиантность, аномия и др.

В психоанализе З. Фрейда отчуждение переводится из сферы взаимосвязей с предметным и социальным миром в сферу психологических взаимосвязей с собственным телом и вытекающих отсюда социальных последствий. Состояния отчуждения снимаются, когда «что-нибудь в «Я» совпадает с «Идеалом Я» и возникает ощущение триумфа» [21. С. 126].

Позже К. Хорни, пытаясь социализировать учение Фрейда, предложила свою концепцию личности, в основе которой лежит  врожденное чувство беспокойства, «коренная тревога». «Коренная тревога», по мнению К. Хорни, ведет к отчуждению человека от самого себя и  от общества. К. Хорни считает важнейшей для человека не взаимосвязь «личность - предметный мир» (К. Маркс) или «личность – тело» (З. Фрейд), а взаимосвязь «личность – люди», преодолеть отчуждение от которых можно любовью и привязанностью. Важно, что в своих работах она раскрывает роль современной культуры как отчуждающего фактора.

Э. Шахтель, поддерживая К. Хорни, отмечает как причину отчуждения отрыв ребенка от своего реального «Я», спровоцированный родительским мнением о каких-либо его качествах [32. P. 73-83].

Д. Рубинс также видит причины отчуждения от своего «Я» в самоидеализации, что провоцирует чувство личностного крушения, депрессии, ненависти, презрения. Отчуждение заканчивается понижением спонтанности, жизненной энергии, утратой сознания [31].

Э. Фромм в своих работах на протяжении нескольких десятков лет рассматривал тот или иной аспект отчуждения.  Идеи З. Фрейда и К. Маркса выступали как методология его исследований [22, 24, 25, 27]. Интегрируя представления Э. Фромма, попытаемся выделить наиболее характерные черты его концепции отчуждения. Право и возможность быть личностью в нашу эпоху (в отличие от средневековья, когда человек «видел себя лишь через призму  общественной роли» [23. С. 64]) «разрывает первичные узы между человеком и миром, новая свобода неизбежно вызывает ощущение неуверенности и бессилия, сомнения, одиночества и тревоги» [Там же. С.82]. Чувство собственной незначительности дают контакт с громадными обезличенными организациями, с технической рациональностью и машинами, участие в раздельном и нетворческом. Восстановить связь с миром можно двумя путями – 1) любовь и труд, 2) бегство от себя к суетному миру, конформизм. Есть и третий путь – разрушить отчужденный объект, т.е. агрессия. Что же преимущественно предпринимает наш современник? Он стремится иметь, иметь свой маленький вещный мирок, манипулятивно управляемый. «…Я есть то, чем я обладаю и что я потребляю» [26].

Конечная и подлинная цель человека сформулирована Фроммом в работе «Человек для себя»: «Главная жизненная задача человека – дать жизнь самому себе, стать тем, чем он потенциально является. Самый значительный плод его деятельности – это собственная личность» [23. С. 649].

Психологический подход к отчуждению разработан Мелвином Сименом, американским социологом. Он рассматривает отчуждение как специфическое переживание индивида и обнаруживает в нем пять различных модальностей: 

1. бессилие – индивид считает, что его деятельность не может дать тех результатов, к которым он стремится;
2. бессмысленность – индивиду не ясно значение событий, в которых он участвует, он не знает, во что он должен верить, почему надо поступать так, а не иначе;
3. дезорганизация норм или аномия – ситуация, в которой индивид сталкивается с противоречивыми ролевыми ожиданиями и вынужден для достижения поставленных целей прибегать к социально неодобренному поведению;
4. изоляция – отчуждение индивида от господствующих целей  и ценностей, расхождение индивида с данными обществом в оценке значимых в этом обществе целей и верований;
5. самоотчуждение – отчуждение индивида от самого себя, ощущение себя и своих способностей как чего-то чужого, как средства или инструмента [33. Р. 268].

М. Симен полагал,  «…что трактовать отчуждение с персональной позиции действующего лица, означает отталкиваться от социально-психологической точки зрения, …задача аналитического исследования определить:

• социальные условия пяти вариантов отчуждения;
• установить их поведенческие следствия» [34. Р. 783].

Также особого внимания заслуживает психологический подход социального психолога Кеннета Кенистона, профессора Гарвардского университета [30. P.453-464]. Кеннистон ставит ряд методологически точных вопросов:

• отчужден от кого? От чего?;
• если отчуждение предполагает утрату каких-то взаимосвязей, то что занимает их место?;
• как отчуждение проявляется?;
• кто или что является агентом отчуждения?

Кроме того, надо выявить образ действия отчужденных, который, по мнению Кеннистона, может быть «аллопластическим» (преобразование  социальной действительности) и «автопластическим» (самопреобразование). Кеннистон различает «индивидуальное отчуждение», «космическое изгнание», невозратимую утрату старых отношений, «историческую утрату» и самоотчуждение. Кеннистон описывает разновидности индивидуального отчуждения, давая весьма сложную классификацию, охватывая идеологию, политику, деятельность человека, нормы поведения, культурные ценности, личность, согласование и интернализацию. Например, в сфере социального  поведения отчуждение проявляется как: революция, терроризм, преступление, делинквентность, социопатия, несоответствие; в плане самой личности – саморазрушение, самоизоляция, шизофрения. Но вместе с тем весьма широко описывая социально-психологические следствия отчуждения, Кеннистон не раскрывает общего социопсихического механизма отчуждения, что не позволяет найти пути смягчения или снятия отчуждения.

С. Л. Рубинштейн  пытался ввести в советскую психологию проблему отчуждения как проблему сведения человека к средству достижения какой-либо цели, сведения человека лишь к носителю какой-либо функции, что приводит к сужению или даже утрате личностной жизни, ее убогости и ограниченности, то есть из субъекта человек становится объектом. Межличностные отношения, сводящие человека к орудию, средству достижения целей, включающие человека в ограниченные рамки – формы социального отчуждения. Творческая деятельность, познание и любовь – есть утверждение бытия неотчужденного человека, согласно взглядам Рубинштейна [19. С.255 - 385;  18. С. 220-235].

В фундаментальной работе А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» отчуждение рассматривается как следствие несовпадения объективного результата деятельности человека, с одной стороны, и ее мотива – с другой. Человек ткет, кует и т.п., а на самом деле стремится удовлетворить свои потребности в пище, одежде, жилье и пр.  Сама его трудовая деятельность превращается для него в нечто иное, чем то, что она есть. Ее смысл для рабочего не совпадает теперь с ее объективным значением, деятельность превращается лишь способ заработка. Цель, предмет не совпадает с мотивом, деятельность превращается в действие. Неотчужденность, в понимании А.Н. Леонтьева, в том, чтобы деятельность связывала субъект с окружающим миром… и создавала все более адекватное отражение этого мира [10. С. 327-328].

Отдельные аспекты отчуждения как дистанцирования человека от  собственного бытия, от социума  рассматриваются в работах российского психолога К.А. Абульхановой-Славской [3,4,5,6].

Важен для анализа психологии отчуждения  подход А.А. Меграбяна. Параллельно сопоставляя состояния социогенного и биопатогенного формирования отчуждения личности, он  обнаруживает в них разительное сходство. «Случайное ли это сходство? Нет, ибо фактор отчуждения как в первом, так и во втором аспектах неизбежно приводит к логическому раздвоению и отрыву чувственно-предметного от абстрактного в сознании и отрыву личности от социальной и природной действительности» [12. С. 307].

В обычной повседневной жизни все, что непосредственно окружает нормального здорового человека, рассматривается им как понятное, объяснимое и знакомое. Это окружающее становится для него «своим» и «доброжелательным», ибо он всегда может его использовать в своих целях для удовлетворения своих духовных и биологических потребностей. Если же он в процессе своей жизни и деятельности обнаруживает явления непонятные, необъяснимые и незнакомые, то  у него, естественно, возникает интерес и активное стремление к поиску; после нахождения причин и условий, их вызывающих, эти явления становятся для него либо «своими» и «доброжелательными», либо, если он наносят ему вред, он активно ищет пути к из обезвреживанию. Не то мы видим у астенизированных невротиков с навязчивыми фобическими состояниями с еще сохранным сознанием. Все то, что в окружающей их среде кажется им непонятным, необъяснимым, незнакомым, для них субъективно становится «чуждым», «недоброжелательным» и даже «враждебным» [12. C. 302].

А.А. Меграбян в статье не доводит до конца картину социальных факторов отчуждения, что, видимо, было связано с необходимостью идеологической корректности. Однако, если довести до логического конца его позицию, то можно сказать, что отчуждение возникает в случае формирования столь неблагоприятных социальных обстоятельств, что личность оказывается не «в состоянии свободно управлять в бодрственном состоянии своим сенсориумом, мыслями и действиями» [12. С. 305]. На этом фоне возникают переживания чуждости, сомнения, напряженного ожидания, тревоги и разнообразных типов многочисленных фобий.

В работах А.В. Петровского и В.А. Петровского феномен отчуждения можно увидеть как проблему нерепрезентированности субъекта в Другом и Других  [14, 15]. В.А. Петровским, М.В. Полевой сегодня осуществляется попытка акутализировать проблему отчуждения в психологии.   Феномен отчуждения трактуется ими как потеря человеком собственной субъектности в общении со значимым другими (и с самим собой, когда имеется в виду особый случай – самоотчуждение человека). Такой взгляд, считают они, отвечает интуитивному смыслу этого слова: «… быть отчужденным» – значит ощущать самоутрату, не чувствовать своей связи с близкими [16, 17].

В психологии развития отчуждение можно рассматривать как противоположное механизму социальной идентификации. В психологии идентификация понимается как процесс эмоционального самоотождествления человека с другим человеком, группой, образцом (В.С. Мухина). Механизмом же отстаивания отдельным индивидом своей природной человеческой сущности является обособление.  По мнению В.С. Мухиной, отчуждение – это «частный, не требующий особого внимания случай обособленности» [13. С. 84].

Идентификация и обособление в психолого-педагогической литературе рассматривается как диалектически связанные механизмы. Идентификация выступает как механизм “присвоения” индивидом своей человеческой сущности, как механизм социализации личности. А обособление выступает как механизм индивидуализации личности.

Исследования В.А. Абраменковой направлены на изучение механизма идентификации-отчуждения, в основе которого лежит процесс уподобления установкам и личностным смыслам другого человека, социальных групп и т.д., прежде всего установкам, смыслам и нормам, связанным с формированием Я-концепции и нравственной сферы личности. Отчуждение выступает  здесь как негуманный антипод идентификации, но в то же время является фактором развития самосознания личности [1. С. 5-12; 2].

А.Е. Горбушин разделяет понятия «отчуждение» и «отчужденность». Отчуждение отождествляется с обособлением, выступает не только как негативный, но и как позитивный процесс, в определенных пределах необходимый для полноценного развития личности. Под дефиницией «отчуждение» понимается объективно существующее социально-психологическое явление дистанцирования [8]. Отчужденность же понимается как состояние личности, возникающее при неблагоприятном стечении обстоятельств развития ребенка, как результат неотраженности в Другом.  Термин «отчужденность» обозначает негативный результат отчуждения личности.

Таким образом, разные подходы к отчуждению создают представление,  что это есть общая характеристика различных социальных, экономических и личностных противоречий, явлений, процессов и состояний. Выработка системного и операционального подхода к отчуждению и его адекватного понимания должна быть основана, на взгляд автора, на интегральной социально-психологической концепции личности как системообразующего фактора.  Одной из существенных предпосылок методологии исследования личности и отчуждения является работа Г. Гегеля «Феноменология духа».

Традиционная трактовка «Феноменологии духа» Гегеля как  произведения «об опыте сознания» несколько затеняет смысл работы как произведения  о развитии и становлении индивидуального сознания субъекта деятельности и о сопровождающем этот процесс отчуждении. Традиционно считается, что под отчуждением Гегель понимал  овнешнение, объективацию, опредмечивание, институализацию сущностных сил человека, под преодолением отчуждения – распредмечивание, “присвоение”. Такая трактовка нам представляется суженной и верной лишь на первый взгляд, «вырывающий» понятие отчуждения из общего контекста работы.

Методичное чтение «Феноменологии духа» позволяет сделать следующие выводы: индивид для Гегеля есть самосознание, становящееся в деятельности, причем пока индивид не действовал, самосознание не знает, что оно есть для себя. Оно лишь незнаемое нечто, пока не действовало. «Истинное бытие человека,.. есть его действие; в последнем индивидуальность действительна…» [7. С. 172].

Прежде всего рассматривается проблема взаимосвязи Я и иного (не-Я): «я» обладаю достоверностью через нечто иное, а именно через вещь; а эта именно последняя достоверная точно так же через нечто иное, а именно через «я» [7. С. 52].

Аналогичный взгляд, как известно, у И.Г. Фихте: «Я никогда не осознает самого себя и не может осознать иначе, как в своих эмпирических определениях, и что эти эмпирические определения непременно предполагают нечто вне Я. Уже тело человека, которое он называет своим телом, есть нечто вне Я» [20. С. 12].

Гегель полагает, что «сознание должно проявлять деятельность только для того, чтобы то, что есть оно в себе, было для него, или: деятельность и есть становление духа как сознания. Что есть оно в себе, оно знает, стало быть из своей действительности. Индивид поэтому не может знать, что есть он, пока он действованием не претворил себя в действительность. …он должен сразу начинать и при любых обстоятельствах должен приступать к деятельности, без всякого размышления о начале, средствах и конце…» [7. C. 212-213]. Мотив к действию – вожделение, то есть потребности индивида.

Фактически Гегель даже снимает оппозицию идеального и материального, он не ставит в начало сознание, оно -  одновременно с действованием. Сущность сознания - процесс опредмечивания себя (отчуждение себя созданием иного из себя же) и присвоения этого предмета себе. «Но сознание как сущность само есть весь этот процесс перехода из себя как простой категории в единичность и предмет и созерцания этого процесса в предмете, снятия предмета как различенного, присвоения его себе и провозглашения себя достоверностью того, что оно есть вся реальность – как оно само так, и его предмет» [7. C. 128].

Реальные произведения сознания не хороши и не плохи, мы не должны судить о них, их задача в отражении натуры индивидуальности, это – «индивидуальная жизнь определенной натуры, которая в нем осуществляет себя» [7.С.214], но в то же время и отчуждение личности. Законченное произведение несоразмерно первичному понятию сознания о нем, поскольку вытолкнуто в самостоятельное, отчужденное существование, это «некоторая непосредственно имеющаяся налицо, чуждая ему действительность, которая обладает свойственным ей бытием и которой самосознание себя не узнает» [7. С.260]. Но посредством присвоения, уничтожения предметности, здравомыслия, составления обо всем понятия «в произведении сознание открывается себе так, как оно поистине есть, и его пустое понятие о самом себе исчезает» [7. С.216]. В результате сознание несколько изменилось по отношению к себе первичному,  предшествующему этому действованию, а само присвоенное произведение теряет свой смысл, угасает его необходимость для индивида. В моменте присвоения, единства сознания и произведения (продукта действия) и состоит суть дела. Это процесс становления, образования (Bildung) духа. Действование ради действования бесполезно, «чистое действование» не развивает индивидуальность (не узнаем ли мы в «чистом действовании», например, современный раздельный, операциональный труд).

Таким образом, «наличное бытие этого мира, точно так же, как и действительность самосознания, основывается на движении отрешения самосознания от своей личности, вследствие чего создает свой мир и относится к нему как к некоторому чуждому миру, так что отныне оно должно завладевать им.  ....самосознание есть только нечто, оно лишь постольку обладает реальностью, поскольку оно  отчуждается от себя самого;  тем самым оно утверждает себя как всеобщее, и эта его всеобщность есть его значимость и его действительность [7. С. 263]. Процесс отчуждения и присвоения как творчество (творение) и духовное формообразование бесконечен, ограничиваясь лишь тем, что «ему позволяет энергия первоначального характера и таланта» [7. С. 264].

После отчуждения и последующего завладевания отчужденным дух «погружается в ночной мрак своего самосознания», рефлексирует, присоединяет к себе новое знание, предаваясь воспоминанию. «… и это снятое наличное бытие - прежнее, но вновь рожденное из знания - есть новое наличное бытие, некоторый новый мир и духовное формообразование. В нем дух должен столь же не предвзято начинать сызнова, придерживаясь его непосредственности, и заново вырастить себя из него, словно все предшествующее было потеряно для него и словно он ничему не научился из опыта предыдущих духов. Но воспоминание (die Er-Innerung) сохранило этот опыт и есть внутреннее (das Innere) и фактически более высокая форма субстанции» [7. С. 434]. После этого  дух может снова начать свое образование (становление), исходя из себя нового, начать на ступени более высокой. Таким образом, мы наблюдаем последовательный ряд все новых и новых состояний сознания, каждое из которых есть преемник предыдущего. 

Таков процесс становления и развития личности по Г.В.Ф. Гегелю, в котором неотъемлемое место принадлежит отчуждению как самообъективации в форме отчужденной действительности и ее присвоению. Но до сих пор мы рассматривали формы самообъективации, в которых индивидуальности удавалось «узнать свое» и присвоить их себе снова, ощутив «счастье» и «наслаждение» (Гегель) от этого единения.

Итак, индивидуальность подтверждает существование себя посредством создания и  присвоения иного. Но, видимо, при этом следует различать «присвояемое» иное, и «неприсвояемое» иное. О существовании «неприсвояемого» иного Гегель дает нам понять, говоря: «…для самосознания, далее, тот предмет хорош и в себе, в котором оно находит себя само, а тот, в котором он находит противоположное себе, плох; хорошее есть равенство предметной реальности с ним, дурное же – неравенство» [7. С. 267-268].

Таким образом, удается выявить, что есть две  действительности: в которой самосознание находит себя, и другая, в которой самосознание не находит себя. Вероятнее всего, это два вида иного: хорошее - сотворенное самой индивидуальностью и дурное - сотворенное другими индивидуальностями многообразное наличное бытие всеобщего, а также продукты «действования ради действования», в которых индивидуальность не узнает себя.

Это создает предпосылки для вывода о двух видах отчуждения – обратимом (развивающем индивидуальность, здоровом) и необратимом (патологическом). Из вышесказанного вполне ясно, что обратимое отчуждение, это когда индивиду удается присвоить себе отчужденное – найти себя самого в равнодушной вещи, а необратимое - отчужденное не поддается усилиям сознания присвоить его себе, оно так и остается равнодушным, отчужденным.  Если согласовывать необратимое отчуждение с вышеописанным понятием счастья как единства сознания и вещи, то необратимое отчуждение - это несчастье, трагедия сознания, переживаемое как «несчастное, раздвоенное внутри себя сознание» [7. С. 112]. Например, в государственной власти индивидуальность не узнает себя, она ей неравное и дурное [7. С. 268]. Но и здесь не все потеряно, и это отчуждение можно преодолеть, «притом в такой степени, в какой ему позволяет энергия первоначального характера и таланта» [7. С. 264].

Гегель отмечает, что процесс присвоения иного, чуждого индивидуальность не всегда осознает как становление самой себя, а расценивает как абстрактный процесс познания. «Сознание … мнит и говорит, конечно, что оно хочет узнать на опыте не себя само, а напротив, сущность вещей как вещей» [7. С. 130], но это уже, собственно, неважно для самого процесса становления индивидуальности.

Таким образом, процесс становления личности есть «банальный» диалектический процесс – тезис (первичное сознание)-антитезис (отчужденная действительность) – синтез (новое, образованное сознание), в котором отчуждение играет ведущую роль, далее продукт синтеза занимает место тезиса и т.д. Говоря сегодняшним языком психологии личности, гегелевскую теорию личности мы можем по праву назвать когнитивно-деятельностной, а точнее когнитивно-праксеологической, где личность – процесс, а не константа. Из вышесказанного ясно, что деятельность (праксис) имеет здесь преимущественно креативный характер.

Подытоживая рассмотренное, мы можем выделить три уровня отчуждения (ранее уже умозрительно названные И.С. Коном, но трактуемые им как недостаток концепций отчуждения):

1. философский как процесс объективации сознания индивида;
2. социологический  как различные объективированные формы, действительность;
3. психологический как состояния и процессы, переживаемые в ходе присвоения объективированных форм и объектов.

Теперь становится ясным мнение Адама Шаффа о вечности отчуждения, о том, что оно будет существовать столько же, сколько будет существовать человечество.

Важнейшим результатом нашего анализа явилась возможность различать обратимые (здоровые) и необратимые (патологические) виды всех трех уровней отчуждения. Обратимое отчуждение характеризуется возможностью присвоить отчужденное бытие (das Sein), сделать его своим (des Seinen) [7.  С.129]. Необратимое отчуждение – это то отчуждение, когда отчужденное бытие не удается присвоить, узнать в нем себя, сделать его «моим» (Mein), то, которое так и остается «равнодушным посторонним» [1. С. 128]. Не требует объяснения, что свое и мое здесь  не в аспекте механического обладания чем-то, а в аспекте знания индивида об «ином», которое оказалось тем, о чем составлено мнение (Meinen) [1. С.128]. Иметь, присвоить не сам объект, а его сущность и существование, вот что важно для личности. В таблице нами предложена систематизация основных существующих описаний отчуждения.

И.С. Кон замечал, имея в виду отчуждение как опредмечивание сознания: «Зачем называть отчуждением необходимое условие любой человеческой деятельности, без которого невозможно никакое самовыражение, никакое самоутверждение личности» [9. C. 256], но если не рассматривать механизм обратимого отчуждения личности как существенную характеристику динамики социально-психологического развития и становления личности, то практически невозможно раскрыть сущность  необратимого, патологического отчуждения (которое собственно и является основным предметом исследований философов и социологов ХХ века), найти пути его смягчения или преодоления, выявить его взаимосвязи с социальными типами поведения людей (конформизм, агрессия, творчество, потребность во власти, социальные неврозы и др.). Следует заметить, что в существующих психологических подходах рассматриваются лишь уже конечные психологические состояния, вызванные патологическим отчуждением.

Перечисление отчуждающих форм, объектов, факторов, состояний можно продолжать, так как все это действительно «различные измерения одной и той же человеческой ситуации» [11. С.44-45], характеризующейся конфликтом между актуальным человеческим существованием и его желаниями и способностями. И необходимым здесь представляется не бесконечное описание форм отчуждения, а рассмотрение его социально-психологического механизма с последующими практическим выводами.  Операционализация и реконструкция механизма отчуждения позволит найти новые теоретические подходы к проблеме структуры и  типологии социального субъекта. Следующим исследовательским шагом должна быть разработка методологических подходов к трансформации проблематики отчуждения на психологический уровень.

1. Абраменкова В.В. Проблема отчуждения в психологии // Вопросы психологии. 1990. №1. С. 5-12.
2. Абраменкова В.В. Развитие коллективной идентификации и персонализации в детском возрасте // Психология развивающейся личности. М., 1987.
3. Абульханова-Славская К.А. Активность и сознание личности как субъекта деятельности // Психология личности в социалистическом обществе. М., 1989. Т.1.
4. Абульханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности М., 1980.
5. Абульханова-Славская К.А. Сознание личности в кризисном обществе. М., 1995.
6. Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М., 1991.
7. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1992.
8. Горбушин А.Е. Преодоление социально-психологической отчужденности воспитанников школы-интерната: Дис. … канд. пед. наук. М., 1993.
9. Кон И.С. Социология личности. М., 1967.
10. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1981.
11. Маркович М. Маркс об отчуждении // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 36-51.
12. Меграбян А.А. К проблеме отчуждения личности // Проблемы личности: Материалы симпозиума. М., 1969. С. 292-307.
13. Мухина В.С.  Возрастная психология. М., 1997.
14. Петровский А.В., Петровский В.А. Индивид и его потребность быть личностью // Вопросы философии. 1982. № 3.
15. Петровский В. А. Теоретические проблемы психологии личности в системе межличностных отношений // Психология развивающейся личности. М., 1987. С. 21-29.
16. Петровский В.А., Полевая М.В. Отчуждение как феномен детско-родительских отношений // Вопросы психологии. 2001.  № 1. С. 19-26.
17. Полевая М.В. Отчуждение как характеристика детско-родительских взаимоотношений: Дисс. … канд. психол. наук. М., 1998.
18. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.  С. 220-235.
19. Рубинштейн С.Л. Человек и мир М., 1973. С.255 - 385.
20. Фихте И.Г. Соч.: В 2 т. СПб., 1993. Т. 2.
21. Фрейд З. «Я» и «Оно»: В 2 т. Тбилиси, 1991.  Т. 1. С. 71-138.
22. Фромм  Э. Сущность человека, его способность к добру и злу // Это человек: Антология. М., 1995.
23. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя. Минск, 1998.
24. Фромм Э. Забытый язык // Душа человека. М., 1992.
25. Фромм Э. Из плена иллюзий // Душа человека. М., 1992.
26. Фромм Э. Иметь  или быть? М., 1986.
27. Фромм Э. Концепция человека у Маркса // Душа человека. М., 1992.
28. Фромм Э. Современное положение человека // Психоанализ и этика. М., 1993.
29. Хорни К. Невротическая личность нашего времени: Самоанализ. М., 1993.
30. Keniston K. The Uncommited Alienated Youth in American Society. N.Y, 1965.
31. Rubins J.L. On early development of the self Ist role in neurosis. In Rubins J.L. Developments in Horney psychoanalysis. N.Y. Huntington, 1972.
32. Schahtel E.G. On alienated concepts of identity // E. & M. Josephson. Man alone: Alienation in modern socity. N.Y. Dell Publishing, 1969. P. 73-83.
33. Seeman M.  Empirical Alienation Studies. An Overview. Geyer R.F., Schweitzer D.R. (eds). Theories of Alienation. Leiden, 1976.  Р. 268.
34. Seeman M.  On the Meaning of Alienation // American sociological Review. 1959. Vol. 24. Р. 783.