Тип проживания и социально-психологическая адаптация вынужденных мигрантов к новым условиям жизни

События, связанные с разрушением некогда единого Советского Союза, привели к негативным явлениям в межэтнических отношениях в бывших советских республиках, что существенно повлияло на рост темпов миграции русскоязычного населения на территорию России.

С. Кохен и С. Ноберман (1983), создатели теории социальной поддержки, развивали идею о том, что при сохранении в новом месте жительства привычного этнокультурного окружения, привычного уклада жизни мигрантов можно избежать трудностей при их аккультурации. Идеи теории социальной поддержки получили признание в России, где в середине девяностых годов прошлого века органы государственной власти осуществляли строительство компактных поселений для вынужденных мигрантов, причем без глубокого анализа последствий такого строительства.

Проблемы, связанные с адаптацией вынужденных мигрантов, интенсивно исследуются представителями разных наук, однако до сих пор не в полной мере освещены вопросы, связанные с влиянием типа проживания мигрантов на особенности их адаптационного процесса.

Так, В.В. Гриценко (2002) отмечает наличие выраженных адаптационных проблем, а именно, большей фрустрированности в новой социокультурной среде, проявляющихся у компактно проживающих мигрантов. Напротив, исследования Е.И. Филипповой (1997) свидетельствуют о позитивном влиянии проживания мигрантов в компактных поселениях на адаптационный процесс.

Таким образом, нет однозначного ответа на вопрос о том, какой тип проживания способствует повышению успешности социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов. Именно поэтому наше исследование направлено на решение этой проблемы.

Основой данного эмпирического исследования явилось положение о том, что социально-психологическая адаптация вынужденных мигрантов к новым условиям жизни тесно связана с повышением осмысленности жизни и снижением агрессивности. Ранее осуществлялись попытки изучения роли осмысленности жизни в процессе адаптации человека (например, А.Г. Асмолов, 2001, P. Phenix, 1964). Трактовка агрессивных поведенческих реакций, наблюдаемых в процессе социально-психологической адаптации мигрантов, на наш взгляд, возможна в контексте рассмотрения проблемы агрессии в неразрывной связи с адаптивным поведением человека. Данный подход представлен в работах Басса и Дарки, в которых показано, что высокая агрессивность сочетается с низкой степенью адаптивного поведения и, напротив, низкая агрессивность - с высокой степенью адаптивного поведения.

Целью нашего исследования является выявление связи успешности социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов к новым условиям жизни с типом проживания (диффузного или компактного).

Гипотеза исследования: прослеживается связь социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов с особенностью их проживания: диффузно проживающие успешнее адаптируются к новым условиям жизни, нежели компактно проживающие вынужденные мигранты.

Под компактным типом нами понимается такая организация проживания мигрантов (инициированная органами власти или стихийно возникшая), при которой наблюдается их высокая концентрация на территории какого-либо населенного пункта с ограниченным ареалом проживания (многоквартирный дом, котеджный поселок). При диффузном типе проживания мигранты  вынуждены, опираясь на собственные финансовые возможности, обустраиваться, самостоятельно организуя свое проживание, причем концентрация мигрантов на территории населенного пункта, в котором они проживают, невысока.

Исследование проводилось в Пензенской и Ульяновской областях.

 В исследовании приняло участие 580 этнических русских вынужденных мигрантов: 480 диффузно проживающих в Пензенской и Ульяновской областях и 100 испытуемых компактно проживающих вынужденных мигрантов в Пензенской и в Ульяновской областях. Выборка являлась разнородной по полу (270 мужчин и 310 женщин), возрасту (от 16 до 75 лет), срокам проживания на территории России (от полугода до 10 лет), стране «исхода» (бывшие союзные республики). Выборка отражает генеральную совокупность людей, являвшихся объектом исследования.

Необходимость нахождения некоторых критериев успешности (неуспешности) социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов к новым условиям жизни нередко связана с использованием субъективных критериев адаптации, в качестве таковых в нашем исследовании выступает отношение испытуемых мигрантов к произошедшим вследствие переезда в новое место жительства изменениям. Для выявления этого отношения нами была разработана анкета, которая содержит 32 вопроса, позволяющих выяснить причины миграции, оценку мигрантами своей безопасности и безопасности своих близких в новых условиях жизни, оценку взаимоотношений с коренными местными жителями, отношение мигрантов к произошедшим после переезда в Россию  изменениям, оценку ностальгических переживаний, оценку мигрантами себя и своих возможностей в новых условиях жизни.

Наряду с авторской анкетой нами применялся тест «Незаконченные предложения» Сакса и Сиднея для выявления отношения испытуемых к себе, своим целям, своей семье, к прошлому, настоящему, будущему.

Для изучения осмысленности жизни нами был использован тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева, с помощью которого выявлялся общий показатель осмысленности жизни и субшкальные значения теста.

В целях диагностики агрессивности нами использовался опросник Басса и Дарки, благодаря которому были выявлены показатели общей агрессивности вынужденных мигрантов и показатели вербальной, физической, предметной, эмоциональной агрессии и самоагрессии.

Используя методики: тест СЖО и опросник Басса–Дарки, было опрошено 200 человек (по 50 испытуемых в группах компактно и диффузно проживающих мигрантов в каждой из исследуемых областей). С помощью теста «Незаконченные предложения» Сакса–Сиднея было продиагностировано 85 мигрантов (по 20 испытуемых среди компактно проживающих мигрантов в Пензенской и Ульяновской областях, а также 23 испытуемых среди диффузно проживающих мигрантов в Пензенской области и 22 испытуемых среди диффузно проживающих мигрантов в Ульяновской области).

Описанный выше диагностический инструментарий позволил нам осуществить оценку успешности социально-психологической адаптации мигрантов в зависимости от типа их проживания.

Для проведения математико-статистического анализа полученных данных использовались: критерий φ^*Фишера, U-критерий Манна-Уитни и t - критерий Стьюдента.

Результаты анкетирования свидетельствуют о том, что существуют статистически значимые различия между ответами испытуемых компактно и диффузно проживающих мигрантов. Идентичные различия характерны для испытуемых мигрантов, проживающих в обеих областях.

Лишь 8,3%  диффузно проживающих вынужденных мигрантов отмечают наличие угрозы собственной безопасности со стороны коренного местного населения, в то время как среди компактно проживающих вынужденных мигрантов наличие угрозы безопасности со стороны коренного местного населения отмечают 36% испытуемых. Проверка предположения о существовании различий в распределении ответов на вопрос анкеты: «Существует ли угроза Вашей безопасности со стороны коренного местного населения?» у компактно и диффузно проживающих вынужденных мигрантов показала, что φ^*_эмп = 6,4(p £ 0,01).

Такой субъективный показатель, как ощущение угрозы собственной безопасности у вынужденных мигрантов, на наш взгляд, ярко демонстрирует наличие большего количества трудностей в процессе социально-психологической адаптации у компактно проживающих вынужденных мигрантов, нежели у диффузно проживающих.

При ответе на вопрос анкеты: «Часто ли Вы испытываете чувство изоляции от окружающих Вас коренных местных жителей?» только 21,9%  диффузно проживающих вынужденных мигрантов ответили утвердительно. Среди компактно проживающих мигрантов часто испытывают чувство изоляции 55% респондентов. Различия в распределении ответов на этот вопрос значимы φ^*_эмп = 6,3 (p £ 0,01).

Компактно проживающие вынужденные мигранты чаще, чем диффузно проживающие мигранты, испытывают трудности в общении с коренными местными жителями. 39% компактно проживающих мигрантов испытывают такие трудности. Среди диффузно проживающих вынужденных мигрантов испытывают проблемы в общении с коренными местными жителями 30% респондентов. Различия в распределении ответов на вопрос анкеты: «Испытываете ли Вы трудности в общении с коренными местными жителями?» значимы: φ^*_эмп = 1,73 (p£0,05). Тот факт, что диффузно проживающие мигранты испытывают меньше трудностей в общении с коренными местными жителями, на наш взгляд, обусловлен именно особенностями проживания. Диффузно проживающие мигранты более интенсивно взаимодействуют с коренным местным населением, усваивая сложившиеся у коренных местных жителей нормы поведения, что в свою очередь стимулирует повышение успешности процесса социально-психологической адаптации мигрантов к новым условиям жизни.

При ответе на вопрос анкеты: «Довольны ли вы своим нынешним положением в обществе?» компактно проживающие мигранты чаше, чем диффузно проживающие мигранты, демонстрируют недовольство по поводу своего нынешнего положения в обществе. Такого мнения придерживается 69% испытуемых компактно проживающих мигрантов. В группе диффузно проживающих мигрантов процент недовольных своим нынешним положением в обществе составил – 37,9%. Различия в распределении ответов на этот вопрос значимы: φ^*_эмп = 5,8 (p £ 0,01).

На наш взгляд, важными для оценки успешности (неуспешности) являются ответы мигрантов на вопрос анкеты: «Будете ли Вы считать себя «своими» среди коренного местного населения в ближайшем будущем?». Лишь 24% компактно проживающих вынужденных мигрантов признают, что будут считать себя «своими» среди коренного местного населения в ближайшем будущем, а среди диффузно проживающих вынужденных мигрантов лиц, уверенных в том, что в ближайшем будущем будут считать себя «своими» существенно больше – 35,6%. Различия в распределении ответов на этот вопрос значимы: φ^*_эмп = 2,32 (p £ 0,01). Отсюда очевидны трудности процесса социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов к новым условиям жизни при компактном типе проживания. Такой показатель, как признание мигрантами себя «своими» среди коренного местного населения, на наш взгляд, является одним из критериев оценки успешности процесса их социально-психологической адаптации к новым условиям жизни, что позволяет нам сделать вывод, что среди диффузно проживающих вынужденных мигрантов гораздо больше лиц, уверенных в том, что в ближайшем будущем будут считать себя «своими» среди коренного местного населения.

Серьезные изменения, произошедшие в системе ценностей, отмечают большинство участников опроса. Отвечая на вопрос: «Изменились ли Ваши взгляды на жизнь после переезда в новое место жительства?», 26% компактно проживающих мигрантов в Ульяновской и Пензенской областях, отметили, что их взгляды на жизнь после переезда в новое место жительства остались прежними. Гораздо меньший процент - 13,5% опрошенных диффузно проживающих вынужденных мигрантов считают так же. Различия в распределении ответов на этот вопрос значимы: φ^*_эмп = 2,89 (p £ 0,01). Сам факт субъективной оценки отсутствия изменений во взглядах на жизнь многими компактно проживающими мигрантами, на наш взгляд, необходимо рассматривать через призму деструктивного влияния компактной формы поселения мигрантов.

Компактный тип проживания приводит к своего рода консервации поведенческих стереотипов, социальных установок, сформировавшихся у большинства мигрантов – этнических русских, в результате общения с представителями среднеазиатских или закавказских народов на прежнем месте жительства и утративших свою целесообразность в новых социальных и культурных условиях жизни в России. Таким образом, отсутствие динамики в изменении системы ценностей и взглядов является следствием наличия трудностей в процессе социально-психологической адаптации мигрантов к новым условиям жизни.

Обратимся теперь к данным, полученным с помощью теста  «Незаконченные предложения» Сакса и Сиднея, показывающие отношение вынужденных мигрантов к себе, своим целям, своей семье, к прошлому, настоящему и будущему.

У диффузно проживающих мигрантов среднее балльное значение по шкале «отношение к себе» равно 3,8 балла. Среди испытуемых компактно проживающих мигрантов – 4,8 балла. Проверка предположения о существовании различий в балльных значениях по шкале «отношение к себе» у компактно и диффузно проживающих мигрантов показала, что U_эмп = 597,5 (p £ 0,01), что, в свою очередь, интерпретируется как показатель более негативного отношения к себе компактно проживающих мигрантов.

По шкале «страхи» у диффузно проживающих мигрантов среднее балльное значение составило 3,7 балла. Среди компактно проживающих мигрантов – 5,35 балла. Различия в балльных значениях шкалы «страхи» у компактно и диффузно проживающих мигрантов значимы: U_эмп = 426 (p £ 0,01). Более высокие балльные значения по шкале «страхи» у компактно проживающих мигрантов интерпретируются как показатель присущей им легкости в возникновении у них страхов.

Средний балл по шкале «семья» у испытуемых компактно проживающих мигрантов составил 5,38. Средний балл по этой шкале у диффузно проживающих мигрантов равен 3,4. Проверка предположения о существовании различий в балльных значениях по шкале «семья» у компактно и диффузно проживающих мигрантов показала, что U_эмп = 367,5 (p £ 0,01). Высокие балльные значения по шкале «семья» у компактно проживающих мигрантов трактуются как показатель наличия проблем в семейных отношениях, что соотносится с данными анкетирования, свидетельствующими о том, что для компактно проживающих мигрантов характерно наличие конфликтов в семье, ухудшение отношений с близкими после переезда на новое место жительства.

Среднее балльное значение по шкале «прошлое» у диффузно проживающих мигрантов равно 3,4 балла, а у  компактно проживающих мигрантов – 2,3 балла. Различия в балльных значениях шкалы «прошлое» у компактно и диффузно проживающих мигрантов значимы: U_эмп = 503 (p £ 0,01) – эти данные свидетельствуют о менее критичном отношении к своему прошлому со стороны компактно проживающих мигрантов.

Средний балл по шкале «будущее» у диффузно проживающих мигрантов составил 3,3 балла, а у компактно проживающих мигрантов – 5,35 балла. Различия в балльных значениях шкалы «будущее» у компактно и диффузно проживающих мигрантов значимы: U_эмп = 374 (p £ 0,01) Высокие балльные значения по шкале «будущее» у компактно проживающих мигрантов интерпретируются как показатель психологических проблем, связанных со своим будущим.

По шкале «цели» среднее балльное значение у диффузно проживающих мигрантов составило 3,2 балла, у компактно проживающих мигрантов – 5,85 балла. Проверка предположения о существовании различий в балльных значениях по шкале «цели» у компактно и диффузно проживающих мигрантов показала, что U_эмп = 248 (p £ 0,01). Более высокие балльные значения по шкале «цели» свидетельствуют о наличии негативного отношения компактно проживающих мигрантов к своим жизненным целям, выраженного у них сильнее, чем у диффузно проживающих мигрантов.

В результате изучения данных, полученных с помощью теста СЖО, отметим, что среднее значение общего показателя осмысленности жизни среди диффузно проживающих мигрантов составило 80,27 балла – это значение гораздо выше значения общего показателя осмысленности жизни у компактно проживающих мигрантов, которое равно 71,6 балла.

Полученные результаты были подвергнуты математико-статистической обработке. Мы предположили, что распределение значений субшкальных показателей и показателя осмысленности жизни у испытуемых вынужденных мигрантов существенно зависит от фактора проживания.

Согласно полученным данным, у испытуемых диффузно проживающих мигрантов значения общего показателя осмысленности жизни значимо выше: t_эмп = 8,05(p<0,01), чем у компактно проживающих мигрантов.

На основании анализа субшкальных значений и значений общего показателя осмысленности жизни (ОЖ) теста СЖО у испытуемых компактно и диффузно проживающих вынужденных мигрантов мы можем констатировать, что для большинства  компактно проживающих мигрантов присущи следующие характеристики: неудовлетворённость жизнью в  настоящем, неверие в собственные силы и возможность контролировать события собственной жизни, фатализм и убеждённость в том, что жизнь человека неподвластна сознательному контролю. Напротив, высокие значения субшкальных показателей, характерных для большинства диффузно проживающих вынужденных мигрантов, свидетельствуют об их целеустремленности, о восприятии ими процесса своей жизни как эмоционально насыщенного и наполненного смыслом, а также представление о себе как о сильной личности.

Среди диффузно проживающих мигрантов выявлено больше лиц с низким уровнем общей агрессивности и высокой степенью адаптивного поведения, чем среди компактно проживающих мигрантов.

Только у 8% испытуемых компактно проживающих мигрантов обнаружены низкие показатели общей агрессивности и высокая степень адаптивного поведения, среди диффузно проживающих мигрантов низкие значения показателя общей агрессивности и высокая степень адаптивного поведения обнаружены у гораздо большего числа испытуемых - у 33% опрошенных.

У 16% протестированных компактно проживающих мигрантов получены высокие показатели общей агрессивности и низкая степень адаптивного поведения; среди диффузно проживающих мигрантов только 6%  демонстрируют высокие показатели общей агрессивности.

Показатели общей агрессивности у компактно и диффузно вынужденных мигрантов отличаются значимо: φ^*_эмп = 2,5 (p< 0,01).

Для компактно проживающих мигрантов  характерна высокая степень вербальной, физической, предметной агрессии, но наиболее существенные различия у них проявляются по сравнению с диффузно проживающими мигрантами по шкалам эмоциональной агрессии и самоагрессии.

Высокие показатели по шкале эмоциональной агрессии характеризуют компактно проживающих мигрантов как людей, у которых легко возникает эмоциональное отчуждение, чувство подозрительности, враждебности, неприязни и недоброжелательства, а высокие показатели по шкале самоагрессии характеризуют испытуемых компактно проживающих мигрантов как лиц с ослабленными защитными механизмами.

  Выводы

1. В ходе проведенного анкетирования нами были выявлены  основные социально-психологические проблемы вынужденных мигрантов: трудности в общении с коренным местным населением, наличие чувства изоляции, потеря социального статуса, наличие эмоционального дискомфорта в связи с болезненными переживаниями переезда на новое место жительства, отсутствие уверенности в собственной безопасности, невозможность удовлетворения потребности в общении со старыми друзьями, социально-пассивная жизненная позиция, неверие в собственные возможности и успех. Вышеперечисленные социально-психологические проблемы у компактно проживающих вынужденных мигрантов выражены более значимо и проявляются гораздо сильнее, чем у диффузно проживающих мигрантов.
   
2. Компактно проживающие вынужденные мигранты имеют низкую осмысленность жизни, проявляющуюся в неудовлетворенности жизнью в настоящем, неверии в собственные силы и возможность контролировать события собственной жизни. Для большинства испытуемых диффузно проживающих мигрантов характерна высокая осмысленность жизни, проявляющаяся в восприятии процесса своей жизни как эмоционально насыщенного и наполненного смыслом, а также представление о себе как о сильной личности.
   
3. Компактно проживающие испытуемые вынужденные мигранты чаще, чем диффузно проживающие вынужденные мигранты, демонстрируют негативное отношение к себе, своей семье, настоящему, будущему, к своим жизненным целям. Компактно проживающие вынужденные мигранты менее критичны в отношении к своему прошлому.
   
4. Для испытуемых из числа компактно проживающих вынужденных мигрантов характерна высокая степень вербальной, физической, предметной агрессии, но наиболее существенные различия по сравнению с диффузно проживающими мигрантами проявляются по шкалам эмоциональной агрессии и самоагрессии.
   
5. Полученные результаты подтверждают зависимость успешности социально-психологической адаптации вынужденных мигрантов к новым условиям жизни от типа проживания (диффузного или компактного). Процесс социально-психологической адаптации у диффузно проживающих мигрантов протекает более успешно, чем у компактно проживающих мигрантов.
   
6. Тип проживания вынужденных мигрантов может существенным образом дестабилизировать процесс их социально-психологической адаптации к новым условиям жизни. При компактном типе проживания наблюдается высокая концентрация мигрантов на территории населенного пункта. Компактно проживающие мигранты менее интенсивно взаимодействуют с коренным местным населением, а порой находятся в изоляции от него, что, в свою очередь, негативно влияет на процесс социально-психологической адаптации мигрантов к новым условиям жизни.

При диффузном типе проживания концентрация мигрантов на территории населенного пункта, в котором они проживают, невысока, вследствие чего диффузно проживающие мигранты более интенсивно взаимодействуют с коренным местным населением, что позитивно сказывается на процессе социально-психологической адаптации мигрантов к новым условиям жизни.

1. Асмолов А.Г. Как встроить мигранта в общество: кризис утраты смысла существования // Психологи о мигрантах и миграции в России: Информационно-аналитический бюллетень №2. М., 2001. С.12-20.
2. Гриценко В.В. Социально-психологическая адаптация вынужденных переселенцев из ближнего зарубежья в России: Автореф. дис. …д-ра. психол. наук. М., 2002. 44 с.
3. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М., 2000.
4. Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности / Под ред. Г.С. Никифорова, М.А. Дмитриевой, В.М. Снеткова. СПб., 2001.
5. Солнцева Л.С., Галкина Т.В. Метод исследования личности учащегося (использование метода «незаконченных предложений» в практической психологии). М., 1993.
6. Филиппова Е.И. Опыт создания компактных поселений в России // Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение.  М., 1997. С. 75-88.
7. Cohen S., Noberman H. Positive events end social supports as buffers of life change stress // Journal of Applied Social Psychology.1983.Vol. 13. Р.99-125.
8. Phenix P. Realms of meaning: a philosophy of curriculum for general education. N.Y., 1964.