Субъективное благополучие и безопасность как ценности в системе образования^*

Многие международные документы, которыми руководствуются психологи (например, Конвенция ООН о правах ребенка) оперируют понятиями безопасности и благополучия как значимыми ценностями в сфере образования. Также в программных документах общие педагогические и психологические рекомендации неразрывно связаны с социально-экономическими. Междисциплинарные исследования демонстрируют тесные взаимосвязи между субъективным благополучием граждан, особенно детей и подростков, получающих образование, и экономическим ростом.

Многие международные документы, которыми руководствуются психологи (например, Конвенция ООН о правах ребенка) оперируют понятиями безопасности и благополучия как значимыми ценностями в сфере образования. В подобных программных документах общие педагогические и психологические рекомендации неразрывно связаны с социально-экономическими. Междисциплинарные исследования демонстрируют тесные взаимосвязи между субъективным благополучием граждан, особенно детей и подростков, получающих образование, и экономическим ростом.

Безопасность (security)

Понятие безопасности человека (human security) подразумевает рассмотрение безопасности индивидов и сообществ с точки зрения прав человека (Kermani, 2006). Несмотря на критику размытости данного определения (Amouyel, 2006), оно часто успешно используется как «зонтичный» термин, объединяющий идеи благополучия, устойчивости и равного доступа к ресурсам (например, Jolly and Basu-Ray, 2007). Однако нельзя отрицать острую необходимость прояснения концептуальных и операциональных аспектов понятия (Anand and Gasper, 2006; Glasius, 2008).

Безопасность можно также рассматривать в плане снижения риска, которое может быть достигнуто за счет устранения опасностей и уменьшения числа слабых мест (Jorge, 1999). Beck (1992, 1995, 1999) отмечает сдвиг в публичной (политической и социальной) риторике от позитивной ориентации на достижение «хорошего» к негативной, направленной на избегание «плохого» (Beck 1992, 45). Учет данного фактора важен для понимания идей безопасности (safety and security). Ogata and Sen (2003) утверждают, что понятие безопасности связано с «базовыми рисками», которые «угрожают выживанию человека». Kaldor с соавт. (2007: 279) также считают, что это понятие представляет собой точку входа в изучение развития «в его кризисных аспектах».

Важно, что понятие безопасности фокусируется на субъективном переживании, на тех аспектах  жизни, которые помогают людям чувствовать себя защищенными, по контрасту с различными объективными показателями, описывающими, например, экономическую безопасность или риск вооруженных нападений (Glasius, 2008).

Благополучие (well-being)

ЮНИСЕФ опирается на правовые рамки благополучия детей, задаваемые Конвенцией ООН о правах ребенка. Основные четыре принципа: отказ от дискриминации (статья 2), действия в наилучших интересах ребенка (ст. 3), право на жизнь и развитие (ст. 6) и уважение к взглядам ребенка, право на их выражение (ст. 12). С одной стороны, права, закрепленные в Конвенции, являются универсальными для всех детей во всех странах, с другой стороны, конкретные социальные, экономические и культурные права не могут рассматриваться вне локального контекста. Например,  право на «адекватный уровень жизни» (ст. 27) или на «пользование наиболее совершенными услугами системы здравоохранения» (ст. 24) ссылаются на универсальные права на жизнь и развитие, и в то же время ограничиваются уровнем жизни региона.

Противоположным благополучию понятием является депривация (deprivation). С правовой точки зрения благополучие можно определить как меру реализации прав каждого ребенка с учетом его (ее) личностного потенциала, способностей и умений, которая осуществляется в результате эффективной защиты и поддержки со стороны семьи, местного сообщества, широкого социума и государства. Благополучие не является статичной переменной; в каждом индивидуальном случае оно определяется взаимодействием защитных факторов и факторов риска (А. Антоновски).

ЮНИСЕФ предлагает измерять благополучие детей по 6 основным сферам жизни, включающим 18 компонент и 40 индикаторов. Ниже приводятся некоторые индикаторы, связанные с психологическими переменными:

Межличностные отношения детей

Структура семьи

• Число детей, живущих в семьях с одним родителем
• Число детей, живущих в семьях с отчимами или мачехами

Семейные отношения

• Существование традиции совместного приема пищи
• Существование такой формы времяпровождения как беседы с родителями

Отношения со сверстниками

• Считают ли дети своих сверстников добрыми и отзывчивыми, и если да, то в какой степени

Субъективное благополучие

Здоровье

• Самооценка самочувствия

Личностное благополучие

• Число детей (молодых людей) с высоким уровнем удовлетворенности жизнью
• Число детей (молодых людей), воспринимающих себя как аутсайдеров, испытывающих чувство личной несостоятельности
• Число детей (молодых людей), чувствующих себя в своем окружении «не на своем месте»
• Число детей (молодых людей), чувствующих себя одинокими

Образовательное благополучие

• Число детей (молодых людей), положительно относящихся к школе

Поведение и стиль жизни

• Рискованное поведение
• Курение табака
• Прием алкоголя
• Курение марихуаны
• Распространенность подростковых беременностей
• Распространенность сексуальных дебютов в возрасте до 15 лет
• Использование презервативов

Опыт переживания насилия

• Телесные наказания
• Травля со стороны сверстников

Благополучие, образование и экономический рост

Распространено мнение, что безопасная образовательная среда, способствующая благополучному развитию учащихся, является источником экономического роста. Это подтверждается социологическими и экономическими исследованиями, но какова сущность взаимосвязей между этими переменными?

Ramirez с соавт. (2007) подвергают сомнению существование прямых причинно-следственных связей между школьной успеваемостью и экономическим ростом. Они ратуют за гораздо более широкое понимание вклада образования, нежели формальных результатов экзаменов. По их мнению,

Данная работа указывает на необходимость рассмотрения будущего образования как фактора экономического роста в гораздо более широких (возможно, более психологически-ориентированных) рамках, нежели академические достижения по отдельным пунктам. Robertson (2005) выделяет тенденции изменений в сфере образования, которые происходят, чтобы ответить на вызовы новых экономических обстоятельств. Она отмечает, что подход Всемирного банка (the World Bank) основывается на рыночной экономике и индивидуализме, тогда как OECD отдает предпочтение либеральным ценностям, укорененным в общественных институтах, что помогает включить в модель имплицитные, «неявные» знания.

В Великобритании недавно была принята концепция персонализированного обучения (personalized learning), которое поддерживает «логику нового предпринимательства» (“new enterprise logic”). Это перекликается с идеями Zuboff and Maxmin’s (2004, p. 9), которые делают акцент на личностном самоопределении, понимаемом как «способность осуществлять контроль над важнейшими аспектами своей жизни, а также личная идентичность, которая в современном мире стала источником смысла и целей жизни, отделившись от традиций и родственных связей» (Zuboff and Maxmin, 2004, p. 135).

Еще более радикальная точка зрения принадлежит Meyer (2005) и Baker (в печати). Они изучают то, каким образом формальное образование – как личный человеческий капитал и как явление массовой культуры – взаимодействует с современной экономикой. С их точки зрения, ценности личностного развития и социального прогресса трансформируют само представление о том, что такое оплачиваемая работа, профессиональная деятельность.

Эксперты организации The New Economics Foundation (2009) считают, что влияние образования на благополучие может проявляться как на коллективном, так и на индивидуальном уровнях. Образование может оказывать:

• прямое влияние на благополучие, помогая людям развивать свои способности и находить ресурсы,
• косвенное влияние, создавая социальные ситуации, в которых у людей больше возможностей бороться с трудностями и проявлять жизнестойкость,
• кумулятивный эффект, изменяя саму социально-экономическую среду, в которой обитают люди (New Economics Foundation, 2009, 46 ).

Благополучие детей и экономическая ситуация в России глазами англоязычных авторов

Wilson and Purushothaman (2003) предполагают, что к 2050, объем ВВП на душу населения в России станет самым высоким среди стран БРИК. В качестве ключевых факторов роста они выделяют политическую стабильность и уход от сырьевой экономики, зависимой от экспорта нефти и газа. Tartakovsky, E. (2009) отмечает, что, несмотря на значительное улучшение макроэкономических показателей и постепенный рост благосостояния российских семей между 1999 и 2007 гг., уровень коррупции остается прежним, гражданские права нарушаются чаще, а позитивных изменений психологического благополучия подростков пока не отмечается. Напротив, Guriev and Zhuravskaya (2009) предполагают, что при сохранении прежних темпов развития, степень удовлетворенности жизнью в России достигнет «нормального» уровня в ближайшем будущем.

Исследования под патронажем OECD (1998) и UNICEF (2000, 2001) показали важность семейных ресурсов и связей в российском образовании: рост числа частных школ; учителей, взимающих плату за репетиторские услуги; открытия коммерческих классов в государственных школах; появление системы коммерческих клубов (кружков, секций и др). Реформирование школы представляется проблематичным по ряду причин. Знакомясь с гуманистическими и демократическими ценностями на курсах повышения квалификации, многие учителя пытаются говорить с детьми и коллегами «на новом языке», но, не найдя поддержку, быстро возвращаются к привычным моделям преподавания (Froumin, 2005).

Как отмечают Elliott and Tudge (2007), интересным, но проблемным аспектом развития России в ближайшие годы будут попытки согласования традиционных российских ценностей и практик с непреодолимым движением в сторону «модернизации». Уже появились сведения о том, что акцент на ценностях индивидуализма и духе соревнования порождает иерархические образовательные структуры, поддерживающие и порождающие социальное неравенство (Konstantinovskii and Khokhlushkina, 2000). Распространенная озабоченность «размыванием» моральных устоев среди подростков и молодежи (Ol’shanskii et al., 2000) и рост свидетельств об употреблении наркотиков, распространении насилия и создания молодежных преступных группировок (Salagaev, 2005) связываются с изменением экономического устройства (Krug, 2002).

1. Ekaterina Zhuravskaya, Sergei Guriev (Un)Happiness in Transition // The Journal of Economic Perspectives, Volume 23, Number 2
2. Ekaterina Zhuravskaya, Sergei Guriev Rethinking Russia: Why Russia is Not South Korea // The Journal of International Affairs, Vol. 63, No. 2, Spring/Summer 2010, pp. 125-139
3. J. Bradshaw, P. Hoelscher, D. Richardson Comparing Child Well-Being in OECD Countries: Concepts and Methods. – UNICEF, Innocenti Working Papers, 2006. [Полнотекст в свободном доступе]
4. Wilson and Purushothaman (2003) DreamingWith BRICs: The Path to 2050. - Global  Economics Paper No: 99 [Полнотекст в свободном доступе]
5. Russia - Stability And Reform In Compulsory And Higher Education