Введение
Временной фокус — одна из конструкций для определения вовлеченности человека во время своей жизни, или в субъективное время. Наряду с различными терминами, описывающими субъективное время [Bluedorn, 2002; Holman, 1998; Ковалев, 1988; Lewin, 1951; Nuttin, 1985; Zimbardo], временной фокус определяется как «сосредоточенность внимания на прошлом, настоящем и будущем» [Shipp, с. 2]. Обобщенный профиль ориентации на прошлое, настоящее и будущее влияет на мотивацию и поведение [Bluedorn, 2002; Nuttin, 1985], чувства и эмоции [Holak, 1998], субъективное благополучие [Holman, 1998; Shipp; Zaleski, 2001; Zimbardo] и даже здоровье [Wiesmann; Zimbardo].
Глобализация, ускоряющая темп жизни, вносит изменения в ценностные приоритеты человека, связанные со временем [Southerton]. Стремясь получить удовлетворение в быстром потоке событий, человек все чаще ищет счастья в настоящем, все меньше думает о будущем и реже вспоминает прошлое [Дейнека, 2013]. Однако для счастливой и здоровой жизни людям необходимо сохранять баланс в отношении ко времени [A question of; Zimbardo]: брать ресурсы из прошлого, строить планы на будущее [Zaleski, 2001] и созидать в настоящем [Boyd-Wilson, 2002].
Исследования временного фокуса в период глобализации носят ограниченный характер [Southerton; Szollos, 2009]. Более того, взаимосвязь восприятия времени и культурных ценностей становится более противоречивой из-за возросшей динамики в системе ценностей в условиях современного мира [Zabelina, 2019]. Настоящее исследование призвано найти дополнительные доказательства проблемы связи между тремя переменными: временной фокус, культурные ценности и субъективное счастье, — с использованием эмпирического материала Эквадора и России.
Обзор литературы
Субъективное время стало темой исследования в мировой науке несколько десятилетий назад. С тех пор изучаются различные конструкции, такие как временная ориентация [Holman, 1998], аттитюды ко времени [Nuttin, 1985], временная глубина [Bluedorn, 2002], временная перспектива [A question of; Lewin, 1951; Zimbardo], временной фокус [Shipp]. В российской психологии для определения субъективного времени и его компонентов используются понятия: переживание времени [Головаха, 1984], отношение ко времени [Ковалев, 1988; Нестик, 2014], временная организация [Кублицкене, 1995] и психологическое время [Ковалев, 1988]. В настоящем исследовании для того, чтобы исследовать особенности субъективного времени человека, мы используем конструкцию временного фокуса [Shipp].
По мнению Грэма, восприятие времени является «… фундаментальным, и многие другие представления изменяются в ту или иную сторону в зависимости от восприятия времени человеком» [Graham, с. 335]. Оно связано с социальными и культурными особенностями, прежде всего через язык [Brockmeier].
Достаточно доказательств того, что субъективное время значительно различается в разных культурах [Graham; Levine, 1997; Trompenaars, 1997; Vale, 2012]. Культурная и социальная среда, в которую «встроены» люди, влияет на их восприятие времени, ценность пунктуальности [Holak, 1998], степень сосредоточенности на прошлом, настоящем или будущем [Doob, 1971; Hall, 1976], обобщенную перспективу будущего [Hofstede; Spector, 2001] и полихронность [Hall, 1990; Usunier].
Одной из наиболее признанных теорий культурных ценностей является концепция культурных измерений Хофстеде [Hofstede insights: Compare]. Различия в культурных дефинициях (избегание неопределенности, индивидуализм, долгосрочная ориентация) между странами [Trompenaars, 1997] говорят о взаимосвязи между культурными аспектами и временным фокусом.
Важным аспектом изучаемого вопроса является связь временного фокуса и субъективного счастья. Собранные в науке данные подтверждают взаимосвязь между субъективным временем и удовлетворенностью работой и жизнью, локусом контроля, оптимизмом [Zaleski, 2001]. Кроме того, имеются данные о связи возраста и пола с субъективным временем [Izal, 2018; Hancock; Phenomenon of time].
Исходя из изложенных соображений, целью исследования является выявление роли временного фокуса в формировании субъективного счастья в различных культурах.
Сценарии исследования
Настоящее исследование проводилось в двух странах с разными экономическими, географическими и культурными характеристиками — Эквадоре и России. Расположенный в Южной Америке Эквадор имеет население свыше 16 миллионов жителей, средний возраст жителей — 27 лет. Национальный индекс избегания неопределенности в Эквадоре довольно высок (67) [Hofstede insights: Compare]. Эквадор, в частности, является развивающейся экономикой со средним уровнем дохода, валовой внутренний продукт (ВВП) которой превышает 100 млрд долл. США, что соответствует ВВП на душу населения приблизительно 6000 долл. США в год. В отличие от этого, Россия является евразийской страной, ее население составляет примерно 144 миллиона жителей со средним возрастом 38,9 года. В России представлены высокие национальные показатели избегания неопределенности (95) и долгосрочной ориентации (81) [Hofstede insights: Compare]. Экономика России сочетает черты развивающейся и развитой, ее ВВП составляет 1540 млрд, а годовой ВВП на душу населения — 10 743 долл. США.
Данные получены из опросов, проведенных в двух крупных городах Эквадора и России: Кито, который является столицей Эквадора, и Челябинска — одного из 10 самых населенных городов России. Проанализированы 745 анкет в Эквадоре (48,7% мужчин) и 428 в России (40,2% мужчин).
Методы
Основной инструментарий включал диагностические шкалы, которые были переведены с первоначальных английских версий на испанский и русский языки.
1. Шкала временного фокуса (TFS) из 12 пунктов, предложенных Шипп, Эдвардсом и Ламбертом [Shipp], использовалась для измерения временного фокуса и включала три подшкалы: фокус на прошлом, настоящем и будущем. Утверждения TFS оценивались по 5-балльной шкале, описывающей, как часто респондент думал о временных рамках, указанных в утверждении (1 — никогда; 3 — часто; 5 — постоянно). Для каждой подшкалы рассчитывался интегральный индекс. Фокус на прошлом указывает на вовлеченность человека в воспоминания о прошлом, фокус на настоящем — на концентрацию на событиях настоящего, а фокус на будущем показывает склонность размышлять о будущем и стремление строить планы и разрабатывать стратегии для своей жизни.
2. Шкала культурных ценностей Йу, Донту и Левартович [Yoo], разработанная для измерения культурных дефиниций Хофстеде на индивидуальном уровне, использовалась для диагностики избегания неопределенности (5 пунктов) и долгосрочной ориентации (6 пунктов) [17. Hofstede insights]. Респонденты должны были оценить степень согласия с утверждениями по 5-балльной шкале (1 — категорически не согласен, 3 — нейтрально , 5 — совершенно согласен). Избегание неопределенности соотносится с реакцией людей на неопределенность и неоднозначность; под долгосрочной ориентацией понимается ориентация людей и обществ на будущие выгоды, когда востребованы настойчивость и бережливость. Эти две шкалы были выбраны, потому что они напрямую связаны с восприятием времени и показали высокий уровень валидности и надежности.
3. Наконец, субъективное счастье измерялось с помощью состоящей из 4 пунктов Субъективной шкалы счастья, которая была предложена Любомирски и Леппером [Lyubomirsky]. Пункты опросника предполагают, что респонденты оценивают свое ощущение счастья/несчастья как независимо, так и в сравнении с другими людьми.
Дополнительно измерялись социально-демографические переменные, а именно: возраст, пол, доход, уровень образования и род занятий. Доход респондентов измерялся как подушевой ежемесячный доход семьи.
Для математических расчетов в настоящем исследовании использовалось программное обеспечение Stata 15.
Анализ данных
Прежде всего был проведен эксплораторный факторной анализ с вращением варимакс для каждой шкалы. В результате было установлено, что в обеих странах большая часть ответов на утверждения вошли в ожидаемый фактор с нагрузками, равными или превышающими 0,40. Только в случае пунктов lto2, lto3 шкалы культурных ценностей (подшкала долгосрочной ориентации) и пункт hap4 шкалы субъективного счастья эти требования не были выполнены (в выборках обеих стран), поэтому эти пункты были удалены. Затем значения альфа Кронбаха были оценены для всех используемых шкал и для каждой из стран, при этом коэффициенты были выше точки отсечения 0,60 во всех случаях, поэтому надежность шкал можно считать приемлемой.
Следующим шагом стало проведение конфирматорного факторного анализа данных (CFA). Так, были проведены два анализа CFA [Byrne]. В первом случае в тестируемой модели было подтверждено, что часть шкалы культурных ценностей, использованная в этом исследовании, состояла из двух факторов — избегания неопределенности и долгосрочной ориентации, находящихся во взаимосвязи. Во второй модели было установлено, что шкала временного фокуса состояла из 3 факторов: фокус на прошлом, фокус на настоящем и фокус на будущем, — коррелировавших друг с другом. Модель хорошо подходила для обеих стран для всех измеряемых шкал. Тест конфигурационной инвариантности показал приемлемый результат [Byrne], а тест измерительной инвариантности поддержал конфигурационную инвариантность для всех шкал.
Множественный регрессионный анализ
На следующем этапе анализа данных было оценено несколько моделей множественной регрессии. В этих моделях переменными, которые должны прогнозироваться в каждой стране, выступили три временных фокуса (фокус на прошлом, настоящем и будущем). Переменные-предикторы включали две группы. Первой группой были социально-демографические переменные (возраст, пол, доход и образование), и эти переменные были включены в роли ковариатов. Второй группой переменных были культурные и психологические переменные (избегание неопределенности, долгосрочная ориентация и субъективное счастье). Из-за проблемы отклонения данных от нормативных мы оценили устойчивые регрессии как более подходящий в этом случае метод.
В целом, можно наблюдать, что социально-демографические переменные, введенные как ковариаты, мало влияли на предсказание временного фокуса. Ожидаемо, как для Эквадора, так и для России, в соответствии с предыдущими исследованиями [Izal, 2018], возраст был негативно связан с фокусом на будущем. Кроме того, выявлена связь с полом в России (мужчины больше ориентированы на будущее), а уровень образования был негативно связан с фокусом на прошлом в Эквадоре.
С другой стороны, культурные и психологические переменные, введенные в качестве предикторов, играли важную роль в прогнозировании временного фокуса. Как в Эквадоре, так и в России, такая культурная ценность, как долгосрочная ориентация, была положительно связана с фокусом как на настоящем, так и на будущем. Кроме того, избегание неопределенности было положительно связано (как в Эквадоре, так и в России) с фокусом на прошлом. Однако избегание неопределенности также было положительно связано с фокусом на настоящем только в Эквадоре. Наконец, субъективное счастье положительно коррелировало с фокусом на настоящем (как в Эквадоре, так и в России), при этом оно также было положительно связано с фокусом на будущем в Эквадоре и негативно — с фокусом на прошлом в России.
Моделирование структурными уравнениями (SEM) взаимосвязи между культурными ценностями, временным фокусом и счастьем
Для оценки возможной структурной взаимосвязи временного фокуса с другими конструктами, особенно с культурными ценностями и субъективным счастьем, была оценена модель структурных уравнений. Таким образом, предполагалось, что культурные ценности — избегание неопределенности (UA) и долгосрочная ориентация (LTO) — коррелируют друг с другом и что они являются предикторами фокуса на прошлом (PF), фокуса на настоящем (CF) и фокуса на будущем (FF). В свою очередь, эти три временные ориентации рассматривались как коррелирующие друг с другом и как предикторы субъективного счастья (HAP). Эта теоретическая модель, представленная на рис. 1, была проверена для Эквадора и для России.
Рис. 1. Теоретическая модель взаимосвязи культурных ценностей, временного фокуса и счастья
Рис. 2. Стандартизированные результаты для структурной модели в Эквадоре
Рис. 3. Стандартизированные результаты для структурной модели в России
Индексы соответствия модели для двух стран показывают, что модель очень хорошо подходит в обоих случаях (Эквадор: X2 = 564,658; df = 239; S-B X2 = 434,441; RMSEA = 0,043; S-B RMSEA = 0,033; CFI = 0,952; S-B CFI =0,962. Россия: X2 = 540,388; df = 239; S-B X2 = 448,840; RMSEA = 0,054; S-B RMSEA = 0,045; CFI = 0,923; S-B CFI =0,934). Результаты были сходными для обеих стран. Избегание неопределенности положительно влияет на фокус на прошлом, долгосрочная ориентация положительно влияет на фокус на настоящем и на будущем, а фокус на настоящем положительно влияет на субъективное счастье. С другой стороны, обнаружены также результаты, которые являются уникальными для каждой страны. Например, в Эквадоре избегание неопределенности оказывает негативное влияние на фокус на будущем и позитивное влияние на фокус на настоящем.
На рис. 2 представлены стандартизированные коэффициенты модели для Эквадора и на рис. 3 — для России. Если рассматривать только те связи, которые были значимы в двух странах, то можно видеть, что в Эквадоре и России долгосрочная ориентация оказала сильное влияние на фокус на настоящем и будущем. Влияние избегания неопределенности на фокус на прошлом было умеренным в обеих странах. Наконец, эффект фокуса на настоящем на субъективное счастье был умеренным в Эквадоре и сильным в России.
Обсуждение, ограничения и выводы
В целом, полученные результаты можно интерпретировать в соответствии с исследованиями субъективного времени в разных культурах [Hofstede insights: Compare; Levine, 1997; Spector, 2001; Trompenaars, 1997; Vale, 2012], однако часть тенденций можно объяснить изменением сознания людей под влиянием глобализации. Например, люди, стремясь снизить уровень пугающей неопределенности в современном мире [Howe, 2007; Southerton; Szollos, 2009], все чаще обращают внимание на прошлые события, которые являются неизменными, а также стремятся чувствовать счастье в каждый момент своей жизни [Howe, 2007].
Выявленные уникальные связи культурных ценностей и временного фокуса в Эквадоре и России подтверждают данные о влиянии культуры на восприятие и переживание времени ее представителями [A question of]. Например, неготовность жить в условиях непрерывных перемен в Эквадоре может блокировать ориентацию на будущее, вызывать нежелание строить долгосрочные планы. Более низкая ориентация на будущее может служить некой психологической защитой от быстрой изменчивости и неопределенности окружающего мира.
Подтверждается влияние временного фокуса на настоящем на субъективное счастье [Holman, 1998; Shipp; Zimbardo]. Однако результаты регрессионного анализа показывают специфические взаимосвязи между субъективным счастьем и фокусом на будущем в Эквадоре (положительные) и фокусом на прошлом в России (отрицательные). Возможно, переживание счастья поддерживается оптимизмом, ожиданием «подарков» из будущего у жителей Эквадора. Напротив, попытки уйти от реальности, ностальгия по старым временам без обращения к будущему может стать препятствием для ощущения счастья для жителей России.
Можно заключить, что временной фокус как составляющая субъективного времени играет роль медиатора во взаимосвязи между культурными ценностями и субъективным счастьем, как в Эквадоре, так и в России.
Основным ограничением исследований является сосредоточенность только на двух странах, отвечающих требованиям сравнения. В будущих исследованиях число изучаемых стран должно быть расширено, чтобы подтвердить гипотезу о роли временного фокуса в субъективном благополучии в глобальном мире.