Духовно ориентированный подход в рамках гештальт-терапии: формирование понятийного аппарата

Поднимая проблему формирования понятийного аппарата христианской психологии и христианской терапии как новой научной теоретической и практической области, автор сопоставляет некоторые сложившиеся представления, модели и термины гештальт-терапии со святоотеческими понятиями, отражающими свойственное православной духовной традиции представление о человеке. Такое соотнесение, по мнению автора, должно привести к взаимному обогащению понятийного аппарата христианской психологии и научной психологии в целом.

В настоящее время учеными-психологами все более осознается необходимость рассмотрения человека в его целостности, не только как телесного и душевного, но и как духовного существа. Если в зарубежных классических теориях личности духовная сфера замыкалась в различные специальные подструктуры (У.Джеймс – «чистое Я», З.Фрейд – «сверх-Я», А.Маслоу – «самоактуализирующаяся личность», Ф.Перлз – «интегрированная личность»), то в отечественной советской психологии в качестве такой самостоятельной сферы духовного бытия человека, сферы его доминирующих отношений (В.Мясищев) выступала идеологическая надстройка личности.

Подобное понимание не так далеко отстояло от представлений русской православной философии и психологии (П.Флоренский, Л.Карсавин, В.Соловьев и др.) и позволяло избежать крайнего западного психологизма в рассмотрении духовности человека, вредного не только узостью философского мышления, но и определенной практикой понимания духовного развития личности.

Так, современная западная система психологического консультирования и тестологического обследования личности замкнулась в структурном представлении о духовности, сузив его до отдельного, хотя и сложного свойства человеческого индивидуума. Напротив, в современной отечественной психологии отход от искаженного коммунистической идеологией понимания духовности сопровождается поиском высших форм бытия личности не в тесных рамках психологизма, а в надмирном существовании человека, образе Божьем в нем.

С духовной точки зрения это позволяет психологу избежать «идолизации» человеческой личности (свящ. Михаил Дронов, 1998), а с точки зрения психологической практики – расширить сферу консультирования за счет анализа проявлений духовного бытия человека в его личностном самоопределении. Здесь открывается путь и для дальнейшего духовного роста человека.

В этом случае у психолога-консультанта естественно возникает вопрос, как быть с людьми неверующими. Однако, отсутствие веры, на мой взгляд, – лишь мнимое препятствие на пути духовно ориентированного консультирования. Подобно мольеровскому герою, который только в зрелом возрасте обнаружил, что всю жизнь говорил прозой, любой человек, знает ли он об этом или не знает, является духовным существом.

Вспоминается случай из практики, когда на консультацию пришел отбывающий наказание преступник-убийца с таким вопросом: почему, просидев в тюрьме пять лет, он до сих пор не испытал никакого раскаяния – «ведь это, наверное, ненормально?».

Это, по нашему мнению, было запросом неверующего человека – помочь обнаружить и понять собственную духовность. Вопрос этот для человека мучителен. Но величайшей пошлостью (а с духовной точки зрения – преступлением) было бы просто избавить его от этих мучений, погрузив в легкий транс и воздействуя, например, средствами какого-нибудь гештальт-, нейро-, или другого психотерапевтического программирования. Однако и навязывать то или иное вероисповедание психолог не имеет права, тем более, он не должен пытаться подменять собой священника.

На наш взгляд, верующему православному психологу в подобной ситуации следует обратить внимание пациента на существование отдельной духовной сферы, которая и является в данный момент причиной мучений. Важно показать ее отличия от душевной и телесной сфер, разъяснить, что раскаяние имеет не только психологический смысл (как катарсис), но и духовный, и что без духовного покаяния, предполагающего духовное изменение личности, психологическое раскаяние не избавит от нравственных мучений.

Покаяние в прямом переводе с греческого и означает «изменение ума». Православный психолог может использовать (вместо детских сказок, по методу сказкотерапии) рассказы из жизни святых, ранее бывших грешниками. Никто не может запретить ему также рекомендовать для чтения труды святых отцов, например, «Добротолюбие». В данном случае психолог не занимается проповедью веры, но лишь показывает на примерах, как решались духовные вопросы людьми, которых можно с уверенностью назвать величайшими специалистами в своей области.

1. Авва Дорофей. Душеспасительные поучения. – М.: Отчий дом, 2000.
2. Лебедева Н.М., Иванова Е.А. Путешествие в гештальт. – С-Пб.: Речь, 2005.
3. Лосский Н.О. Чувственная интеллигенция и мистическая интуиция. – С-Пб., 1938.
4. Михаил Дронов, прот. Талант общения. Дейл Карнеги или Авва Дорофей. – М., 1998.
5. Перлз Ф. Практика гештальт-терапии. – М., 2004. Сочивко Д.В. Психодинамика. – М.: МПСИ, 2007.