Валидизация опросника «Склонность к прощению и установки по отношению к прощению проступков» на российской выборке

Способность к прощению проступков (forgiveness) уже несколько десятилетий является объектом исследовательского интереса в социальной психологии и психологии личности, глубоко укорененным в предшествующей философской и религиозной традиции [Гассин, 1999; Печин, 2014; Томильцева, 2010]. Отечественные исследования по данной проблеме носят преимущественно феноменологический характер и обращаются к теме прощения в контексте психологии семьи, исследования обиды; устанавливают связь между прощением и нравственными категориями [Кривцова, 2010; Куницына, 1995]. Отдельные исследования ведутся в рамках интерсубъектного подхода [Чукова, 2011].

В зарубежных работах акцентируются различные стороны способности к прощению: процессуальные аспекты акта прощения, ценностные корреляты, условия для проявления прощения, зависимость прощения от глубины и прочности диадических отношений, а также связь способности к прощению с психологическим благополучием [Berry, а; Brown, 2003].

В рамках «третьей волны» когнитивно-бихевиорального подхода способность к прощению рассматривается как диспозициональная черта, частное проявление механизмов (и одновременно результат) социального познания индивида, поскольку способность к прощению основывается на способности осознавать собственные эмоции и управлять ими, а также на способности и готовности проявлять эмпатию по отношению к обидчику [Berry, а; Mullet, 2000].

В практике психологического консультирования переработка неразрешенных обид, конфликтов, проблем разрушения отношений вследствие проступков являются частой причиной хронической неудовлетворенности в сфере общения и, как следствие, эмоциональных расстройств [Кривцова, 2010; Мак-Каллоу, 2003; Пуговкина О.Д, 2014; Холмогорова, 2015; Weissman, 2007].

Интервенции, основанные на концепции прощения, способствуют уменьшению выраженности симптомов депрессии, тревоги и улучшению показателей субъективного психологического благополучия (повышению оптимизма, навыков разрешения конфликтных ситуаций и др.) [Akhtar; Berry, а; Ricciardi]. При этом отмечается, что «теневая сторона» чрезмерной готовности к прощению ассоциирована с зависимым поведением в межличностных отношениях. Адаптивный характер способности к прощению определяется качеством процессов социального познания (в частности, ментализации), которые лежат в ее основе [Enright, 2011; Enright, 1991; Enright, 1998].

Высокий интерес международного научного сообщества к концепции социального познания в целом и способности к прощению как одному из частных проявлений социального познания диктует необходимость разработки соответствующего методического инструментария.

В сети Интернет на сайтах популярных журналов по психологии и в блогах частных психологов можно найти целый ряд житейских тестов прощения, однако в научной психологической литературе методические разработки оценки способности к прощению включают интервью и методики полупроективного и нарративного характера [Кривцова, 2010; Куницына, 1995].

В англоязычной литературе для оценки склонности к прощению проступков используются опросник «Склонность к прощению и установки по отношению к прощению проступков» — Tendency to Forgive Scale (TTF) and Attitudes Toward Forgiveness (ATF) [Brown, 2003] и «Нарративный тест способности к прощению проступков» — Transgression Narrative Test of Forgiveness [Berry].

В данной статье представлены результаты первичной адаптации опросника «Склонность к прощению и установки по отношению к прощению проступков» [Brown, 2003].

Как следует из названия, опросник предназначен для измерения способности к прощению и установок по отношению к прощению. Опросник содержит 10 пунктов, сгруппированных в две шкалы: а) склонность к прощению (Tendency to Forgive Scale, кратко TTF) — 4 пункта; б) установки, или положительное отношение к прощению (Attitudes Toward Forgiveness, кратко ATF) — 6 пунктов.

Высказывания опросника сформулированы таким образом, что они относительно независимы от определения прощения в рамках какой- либо конкретной школы и оставляют, таким образом, свободу интерпретации понятия прощения испытуемому.

Процедуры валидизации опросника склонности к прощению и установок по отношению к прощению включали установление показателей надежности и согласованности, проверку его факторной структуры и установление конвергентной и дивергентной валидности. Основу плана валидизации и методического комплекса составил ряд гипотез.

1.    Склонность к прощению связана с качеством процессов социального познания и отрицательно связана с выраженностью симптомов эмоциональной дезадаптации.

2.    Склонность к прощению и положительное отношение к прощению положительно коррелируют с удовлетворенностью качеством жизни, коо­перативностью и эмоциональной стабильностью как личностными чертами, выбором компетентных ответов в коммуникативных ситуациях.

3.    Склонность к прощению и положительное отношение к прощению отрицательно коррелируют с выраженностью симптомов тревоги, депрессии, социального дистресса и избегания; макиавеллизмом как личностной чертой; выбором зависимых и/или агрессивных ответов в коммуникативных ситуациях.

Гипотеза об отрицательной связи между прощением и симптомами эмоциональной дезадаптации базируется на многочисленных исследованиях, обнаруживающих прямую корреляцию между диспозициональ- ным прощением и удовлетворенностью жизнью [Berry, а] и обратную корреляцию между прощением и факторами риска возникновения тревоги и депрессии (негативной аффективностью, нейротизмом), а также непосредственно тревогой, социальным дистрессом и избеганием и депрессией [Marks, 2013; Thompson; Worthington].

Гипотеза о связи между прощением и качеством социального познания базируется на положениях школы психологии прощения Дж. Эн­райта, которая связывает прощение с рефлексивной ментализацией, сознательной переработкой и перестройкой своего отношения к обидчику и ситуации обиды [Enright, 2011].

В исследованиях Дж. Энрайта акцент делается на положительной связи между прощением и проявлениями эмпатии в виде сочувствия, милосердия и т. п. Связь между прощением и эмпатией широко представлена в зарубежных исследованиях [Tenklova; Worthington].

Для целей данного исследования был выбран тест коммуникативных умений Л. Михельсона как индикатор поведенческого уровня протекания социального познания, который рассматривается как результирующий относительно других составляющих в интегративных моделях [Холмогорова, 2016; Холмогорова, 2015]. Связь между прощением и поведенческими составляющими социального познания в существующих работах не представлена. Кроме того, тест Л. Михельсона в числе других предлагает испытуемым представить себя и отреагировать на несколько ситуаций, где по отношению к ним проявлена агрессия, сделано резкое замечание, т. е. так или иначе нанесена обида или причинена несправедливость. Таким образом, содержательная сторона методики позволяет напрямую связать ее с тематикой прощения, поскольку необходимым условием прощения является, согласно большинству авторов, переживание обиды [Brown, 2003].

В качестве дивергирующей была выбрана шкала макиавеллизма личности. В исследованиях установлена достоверная обратная связь между прощением и враждебностью, критичностью, недоверием [Tenklova]. Для целей данного исследования было решено прибегнуть к шкале макиавеллизма как связанной с социальным познанием, так как макиавеллизм, помимо аспекта враждебности, также включает специфическую социальную перцепцию и стратегии социального поведения, основанные на манипуляциях. Связь между социальной перцепцией, стратегиями поведения и прощением акцентируется в когнитивной модели прощения М. МакКаллоу [McCullough].

В качестве конвергирующей был выбран сквозной биполярный перечень [Goldberg], основанный на модели «Большой пятерки личностных черт», так как склонность к прощению ассоциируется с просоциальной направленностью личности, склонностью к сотрудничеству и эмоциональной стабильностью как способностью эффективно разрешать эмоциональные конфликты и перерабатывать негативные эмоции [Berry, а; Enright, 2011; McCullough; Thompson].

Метод

Выборка. В исследование были включены условно-здоровые взрослые жители Москвы без установленной психической патологии и выраженных черт социальной дезадаптации (N=366) в возрасте от 16 до 69 лет, 58 (14%) мужчин и 309 (86%) женщин. Средний возраст испытуемых составил 31 год (SD =10,4).

Выборка исследования состояла из двух групп. Первая группа (N=80) состояла из студентов-психологов и проходила опрос очно. Вторая группа (N=286) состояла из жителей Москвы или Московской области, работающих или совмещающих работу с образованием — они проходили опрос с использованием сети Интернет.

Значительную часть выборки составили испытуемые с высшим образованием. В возрастном плане выборка для валидизации может считаться достаточно однородной, но недостаточно репрезентативной для генеральной совокупности (основной массив испытуемых находится в диапазоне от 21 года до 42 лет), в связи с чем целесообразны дополнительные исследования влияния возрастных особенностей на склонность к прощению и отношение к прощению.

Методики. Для оценки склонности и установок по отношению к прощению использовался опросник «Склонность к прощению и установки по отношению к прощению проступков» (Tendency to Forgive Scale (TTF) and Attitudes Toward Forgiveness (ATF), [Brown, 2003], который валидизируется в данной работе.

Для оценки выраженности симптомов эмоциональной дезадапта­ции и удовлетворенности качеством жизни использовались: госпитальная шкала тревоги и депрессии (Hamilton Anxiety and Depression Scale — HADS) [Дробижев, 1993]; опросник качества жизни и удовлетворенности (Quality of Life Enjoyment and Satisfaction Questionnaire — QlesQ) [Рассказова, 2012].

Оценка социального познания проводилась с помощью шкалы социального избегания и дистресса (Social Avoidance and Distress Scale — SADS) [Клименкова, 2017] и теста коммуникативных умений Л.Михельсона (Test of communicative abilities) [Гильбух, 1993].

Дополнительные шкалы для валидизации: шкала макиавеллизма личности (Machiavellianism Test, MACH-IV) [Знаков, 2000] (дивергирующая шкала) и сквозной биполярный перечень [Goldberg] (конвергирующая шкала).

Результаты

Надежность—согласованность (а-Кронбаха) — средняя и составляет 0,746 для шкалы склонности к прощению (TTF) — и 0,644 для шкалы установок по отношению к прощению (ATF). Для опросника в целом показатель надежности—согласованности составляет 0,721, что является достаточным. Показатели надежности—согласованности одинаковы для обеих групп испытуемых (обследованных очно и онлайн).

Соответствие эмпирических результатов исследования двухфактор­ной модели опросника, предложенной авторами, было проверено при помощи конфирматорного факторного анализа. Анализ проводился средствами программного пакета SPSS AMOS 18.

При построении модели для конфирматорного факторного анализа каждый пункт опросника был изначально отнесен к одному из двух факторов: отношение к прощению или склонность к прощению (рис. 1). Модель также включает так называемые «ошибки», побочные факторы, которые объясняют дисперсию ответов, не обусловленную двумя основными факторами. В модели допускались корреляция между основными факторами, поскольку она соответствует авторской модели опросника, а также корреляция между некоторыми «ошибками», относящимися к сходным по содержанию пунктам (например, «Как это прекрасно — уметь прощать» и «Я верю, что способность/склонность к прощению — это хорошее и полезное качество»).

Затем были рассчитаны основные показатели применимости модели к полученным эмпирическим данным: критерий относительного согласия модели (CFI) составил 0,97 (при нормативных показателях 0,95 и выше); квадратичная усредненная ошибка аппроксимации (RMSEA) составила 0,47 (при нормативных показателях 0,6 и ниже); частное критерия х2 и степеней свободы (df) составило 1,8 (при нормативных показателях частного < 2).

Таким образом, двухфакторная модель оригинального опросника соответствует данным, полученным для русскоязычной версии.

Шкалы опросника значимо положительно коррелируют между собой (r = 0,293; p < 0,01), однако корреляция не достигает 0,8. Результат позволяет говорить, что шкалы опросника не повторяют друг друга.

Распределение показателей обеих шкал соответствуют нормальному. Значимых различий в отношении к прощению (шкала ATF) между мужчинами и женщинами не обнаружено. Склонность к прощению (шкала TTF) выше у подгруппы мужчин: t = 3,975; p < 0,01 (T-критерий Стьюдента).

Рис 1. Модель конфирматорного факторного анализа опросника склонности к прощению и отношения к прощению

Обнаруживается слабая обратная корреляция между возрастом и склонностью к прощению (г = —0,137; p < 0,01). Корреляций между возрастом и положительным отношением к прощению не обнаружено.

С помощью корреляционного анализа были проверены конвергентная и дискриминирующая валидности опросника (табл. 1—5).

Положительное отношение к прощению как и склонность к прощению проступков обнаруживают значимую отрицательную связь с выраженностью симптомов эмоциональной дезадаптации, с дистрессом в общении и негативной мотивацией общения — социальным избеганием (табл. 1). Несмотря на высокий уровень значимости, значения коэффициентов корреляции с положительным отношением к общению не высоки.

Таблица 1

Взаимосвязь установок и склонности к прощению (ATF—TTF) c выраженностью симптомов тревоги и депрессии (HADS) и социального избегания и дистресса (SADS)

Примечание: «*» — р < 0,05; «**» — р < 0,01.

Шкала склонности к прощению обнаруживает значимую положительную корреляцию со всеми показателями качества жизни и удовлетворенности (табл. 2). Шкала положительного отношения к прощению показывает значимую положительную корреляцию со всеми показателями, кроме удовлетворенности активностью в свободное время. Уровень значимости для большинства корреляций высок, однако значения коэффициентов невелики (< 0,3).

Шкалы положительного отношения к прощению и склонности к прощению обнаруживают значимую прямую связь с предпочтением компетентного стиля реагирования в ситуациях общения и значимую обратную связь — с предпочтением зависимых или агрессивных стилей реагирования (табл. 3).

Таблица 2

Взаимосвязь установок и склонности к прощению (ATF—TTF) с показателями качества жизни и удовлетворенности (QLeSQ)

Примечание: «*» — р < 0,05; «**» — р < 0,01.

Таблица 3

Взаимосвязь установок и склонности к прощению (TTF—ATF) с показателями коммуникативных умений (тест Михельсона)

Примечание: «*» — р < 0,05; «**» — р < 0,01.

Ниже представлены данные дополнительных проверок валидности с использованием шкалы макиавеллизма и опросника «Большой пятерки» личностных черт. Положительное отношение к прощению и склонность к прощению обратно коррелируют с показателем макиавеллизма (табл. 4).

Таблица 4

Взаимосвязь установок и склонности к прощению (TTF—ATF) с показателями макиавеллизма личности

Примечание: «**» — р < 0,01.

Шкалы положительного отношения к прощению и склонности к прощению обнаруживают значимую прямую связь с уровнем экстравер­сии, кооперативности и эмоциональной стабильности (табл. 5).

Таблица 5

Взаимосвязь установок и склонности к прощению (TTF—ATF) с выраженностью личностных черт (Сквозной биполярный перечень)

Примечание: «*» — р < 0,05; «**» — р < 0,01.

Наибольшая сила связи установлена между склонностью к прощению и уровнем эмоциональной стабильности. Шкала склонности к прощению (но не положительного отношения к прощению) также обнаруживает слабую положительную связь с уровнем познавательной активности.

Обсуждение результатов

Валидизируемый опросник прощения обладает достаточной надежностью и согласованностью. Опросник имеет двухфакторную структуру и включает шкалы положительного отношения к прощению и склонности к прощению. Эмпирические данные хорошо согласуются с двухфак­торной моделью, предложенной авторами оригинального опросника.

При проверке интеркорреляционной валидности получены данные о том, что положительное отношение к прощению и склонность к прощению положительно коррелируют: а) с качеством жизни и удовлетворенностью; б) предпочтением компетентных ответов в коммуникативных ситуациях; в) кооперативностью и эмоциональной стабильностью как личностными чертами. Наиболее выраженная положительная взаимосвязь установлена между склонностью к прощению и эмоциональной стабильностью как личностной чертой.

Кроме того, положительное отношение к прощению и склонность к прощению отрицательно коррелируют: а) с выраженностью симптомов тревоги; б) выраженностью симптомов социального дистресса и избегания; в) выраженностью симптомов депрессии; г) макиавеллизмом как личностной чертой; д) предпочтением зависимых и агрессивных ответов в коммуникативных ситуациях.

Данные о взаимосвязи факторов прощения с симптомами эмоциональной дезадаптации хорошо согласуются как с результатами авторов оригинального опросника прощения [Brown, 2003], так и с данными, полученными в ходе метаанализа исследований связи прощения с психологическим благополучием: связь прощения с различными формами тревоги проявляется отчетливее, чем с симптомами депрессии, для которых данные существенно различаются в зависимости от использованных методических инструментов [Marks, 2013; Tenklova].

Помимо констатации ожидаемой картины связи между прощением и симптомами эмоционального неблагополучия, следует обратить внимание на то, что коэффициенты корреляции для «положительного отношения к прощению» ниже, чем для шкалы «склонность к прощению». Эта, пусть и не верифицированная пока разница, может указывать на то, что положительное отношение к прощению выступает протективным фактором в случае, если оно основано на необходимых способностях в сфере социального познания.

Можно также предположить, что отношение к прощению как ценностная характеристика и знаемый мотив вносит меньший вклад в психологическое благополучие, нежели способность к прощению как установочная готовность и побудительный мотив действия. Это согласуется с моделью Дж. Энрайта, в которой положительный эффект прощения связывается не с представлениями о прощении как о благе или ценности, а с непосредственной «работой прощения», с опорой на эмпатию и рефлексивную составляющую социального познания [Enright, 2011; Enright, 1991].

Сходная картина обнаружена для поведенческого аспекта социального познания (коммуникативных компетенций) — склонность к прощению более связана с предпочтением компетентных ответов в социальных ситуациях по сравнению с положительным отношением к прощению.

Сходным образом склонность к прощению демонстрирует более сильную отрицательную взаимосвязь, чем отношение к прощению, с предпочтением зависимых или агрессивных ответов. Интересно отметить, что в данном случае агрессивные и зависимые реакции попадают в одну группу, отрицательно связанную со склонностью к прощению. Иными словами, менее склонны прощать как испытуемые с выбором агрессивных реакций (что ожидаемо), так и с предпочтением зависимого стиля (что менее ожидаемо, но может быть объяснено через цепочку хронического межличностного дискомфорта, связанного с «проглатыванием» обид при демонстрации внешней толерантности).

Проведенное исследование ставит ряд вопросов для дальнейшего изучения, например, о выявленной обратной связи факторов прощения со склонностью давать зависимые ответы в социальных ситуациях. В дискуссии относительно границы, за которой прощение перестает быть адаптивным, ряд авторов называют в качестве «темной стороны» прощения зависимое поведение в межличностных отношениях [McNulty; Thompson]. Обнаруженная нами обратная взаимосвязь ставит вопрос о дифференциации различных определений зависимого поведения, об изучении дополнительных факторов-медиаторов.

Выявленная в настоящем исследовании слабая тенденция к снижению склонности к прощению с возрастом ставит вопрос о дальнейшей проверке этого результата и поиска его возможного объяснения как в феноменах, связанных с самим прощением, так и в факторах, присущих возрастным изменениям психики (таким как когнитивная ригидность).

Выводы

Таким образом, опросник «Склонность к прощению и установки по отношению к прощению проступков» является компактным и информативным инструментом, который может быть рекомендован к использованию как в исследовательских целях, так и в консультативной работе при выборе мишеней профилактики и коррекции нарушений, связанных с неудовлетворенностью в сфере межличностных отношений в норме и при аффективных расстройствах.