Введение
Употребление психоактивных веществ (ПАВ) остается актуальной проблемой современного мирового здравоохранения. Последствия пандемии COVID–19 обострили имеющуюся проблему – систематическое употребление психоактивных веществ повышает уровень физического и эмоционального стресса между эпизодами употребления ПАВ, а в сочетании с эмоциональным напряжением, социальной изоляцией, финансовой нестабильностью, а также со сниженной доступностью специализированной помощи, приводит к закономерному росту употребления ПАВ или усугублению химической зависимости [Koob, 2020]. К сожалению, в нашей стране актуальность этой проблемы также чрезвычайно высока, что косвенно подтверждается, например, данными Федеральной службы государственной статистики (Росстата) – по сравнению с предыдущим годом за 2020 г. в России смертность по причинам, связанным с алкоголем, выросла на 6,34%, а по причинам, связанным с наркотиками – на 60% [Федеральная служба государственной].
Распознавание эмоций по лицевой экспрессии является составляющей распознавания эмоций в разных модальностях (голоса, просодий, прикосновений, движений), а всё это, в свою очередь, входит в понятие эмоционального интеллекта. Эмоциональный интеллект (ЭИ) — это тип социального интеллекта, который включает в себя способность контролировать свои эмоции, а также эмоции других, идентифицировать их и использовать эту информацию для направления мыслей и действий, способствуя творческому мыслительному процессу, перенаправляя внимание на приоритетные проблемы, повышение мотивации и возможность гибкого планирования [Mayer, 2001]. Он состоит из четырех аспектов: восприятия и выражения собственных эмоций и эмоций других, когнитивного компонента эмоции, понимания эмоций и способности регулировать эмоции [Mayer, 2003]. Исследование способности распознавания эмоций по мимической экспрессии является самым надежным измерением, нежели другие компоненты ЭИ [Nowicki, 1994]. Было показано, что экспериментальное измерение особенностей распознавания эмоций демонстрирует большую точность и надежность в сравнении опросными методами самоотчета [Ciarrochi, 2000]. Распознавание собственных и чужих эмоций представляет собой ключевой механизм для понимания и прогнозирования поведения человека [Schlegel, 2014], а также облегчает переживание негативных событий и помогает найти адаптивные когнитивные стратегии для регулирования эмоции [Cordova, 2005]. Известно, что нарушения в распознавании эмоций по выражению лица связаны с трудностями в идентификации и описании собственных эмоций, эмоциональной дисрегуляцией, а также с психическими расстройствами [Холмогорова, 2015].
Ряд исследований показывает, что лица, зависимые от психоактивных веществ, зачастую имеют нарушения распознавания эмоций негативного спектра [Castellano, 2015]. Однако, существует много пробелов и противоречий относительно специфики ошибочного распознавания (какие именно эмоции распознаются хуже), устойчивых паттернов ошибочного распознавания (какие эмоции «перепутаны» в распознавании), влиянии на способность к распознаванию эмоций типа ПАВ, от которого сформирована зависимость, а также того, является ли ошибочное распознавание эмоций по лицевой экспрессии предиктором развития аддикции или последствием употребления ПАВ [Kornreich, 2003]. М. Фойси c коллегами приводили данные о нарушении точности распознавания эмоции печали у зависимых от алкоголя [Foisy, 2007], есть данные о нарушении распознавания злости у больных с алкогольной зависимостью [Hoffman, 2019], было показано, что нарушения когнитивной гибкости коррелируют с нарушениями распознавания эмоций у злоупотребляющих психостимуляторами [Kim, 2011], в отношении пациентов с зависимостью от каннабиса было обнаружено нарушение распознаваний эмоций негативного спектра, кроме того, точность распознавания эмоций не улучшалась на протяжении 3 месяцев воздержания [Bayrakçı, 2015], при сочетанном злоупотреблении ПАВ был обнаружен ряд нарушений распознавания негативных эмоций – печали, злости, отвращения, страха [Fernández–Serrano]. Также можно предположить, что эмпирические находки в области изучения нарушения распознавания эмоций нуждаются в уточнении в кросскультурном аспекте и, по имеющимся в настоящий момент научным данным, на выборках русскоязычных респондентов с химической зависимостью или злоупотреблением ПАВ еще не проводились исследования распознавания эмоций по лицевой экспрессии [Трусова, 2020].
Стоит отметить, что большинство предыдущих исследований распознавания эмоций по мимической экспрессии было проведено с помощью статических изображений, когда статические эмоциональные стимулы соответствуют только идентифицируемым пикам мимической экспрессии эмоций [Atkinson, 2004]. Использованная в настоящем исследовании оценка распознавания эмоций по лицевой экспрессии в динамическом развертывании, на взгляд авторов статьи, имеет более высокую экспериментальную значимость, т.к. более приближена к восприятию мимики другого человека в реальном социальном взаимодействии.
Цель исследования – изучение точности распознавания эмоций по лицевой экспрессии у пациентов с химической зависимостью в сравнении со здоровыми респондентами.
Материалы и методы
В настоящем исследовании проводилась экспериментальная процедура для оценки распознавания эмоций по мимической экспрессии. Для достижения поставленной в исследовании цели была создана компьютерная программа «Emotion Recognition» (программная среда WebStorm, язык программирования JavaScript), основанная на базе изображений динамической экспрессии Emotional Fascial Expression (KDEF–dyn data base) института Каролинска (Karolinska Institutet), Швеция [Calvo, 2018; Calvo]. Созданная база динамических изображений эмоций содержит 240 видеоклипов – по 40 видео для каждой из 6 базовых эмоций (счастье, печаль, злость, страх, отвращение, удивление). Случайный порядок предъявления видеоклипов для каждого участника обеспечивался тасованием Фишера – Йетса. Каждый участник сначала читал инструкцию, где было указано, что нужно определить, какая эмоция демонстрируется на экране. Для этого участникам необходимо было выбрать одну из шести клавиш для обозначения определенной эмоции (например, 4 – счастье, 5 – печаль и т. д.). Все участники перед процедурой экспериментальной оценки проходили предварительное обучение, в котором были использованы 12 видеоклипов из основного набора (по 2 базовые эмоции). После обучающего сета участник последовательно проходил 240 проб (по числу видеоклипов). В каждой пробе участнику предъявлялся фиксационный крест на 1 с., затем предъявлялся видеоклип с динамическим развертыванием мимического изображения эмоции на протяжении 1033 мс, финальное эмоциональное изображение сохранялось еще 3 секунды, в течение этого времени участник также мог дать ответ, после чего, в отсутствие ответа, он засчитывался как ошибочный. Длительность одной пробы – 5,5 с. Суммарная длительность эксперимента для каждого испытуемого около 22 минут. Итоговые параметры теста – количество правильных и ошибочных ответов (в % от общего количества).
Дополнительно оценивались индивидуально–психологические параметры, потенциально влияющие на распознавание эмоций в отношении точности (контрольные переменные) – уровень импульсивности и выраженность тревоги и депрессии, высокие показатели этих параметров могут быть характерны для лиц с аддиктивными нарушениями. Для оценки импульсивности использовалась шкала Барратта (BIS–11) в адаптации С. Н. Ениколопова и Т. И. Медведевой [Ениколопов, 2015; Barratt, 1997] Для того, чтобы избежать эффекта мультиколлениарности в модели регрессии использовался только общий показатель импульсивности. Для оценки тревоги и депрессии использовалась Госпитальная шкала тревоги и депрессии (Hospital Anxiety and Depression Scale, HADS) [Морозова, 2023; Zigmond, 1983].
Статистический анализ данных проводился c помощью Statistical Package for the Social Sciences ver. 28.0 (IBM SPSS). В настоящем исследовании было использовано арксинусовое преобразование для трансформации процентов правильных и ошибочных ответов в радианы для того, чтобы получить лучшее приближение к нормальному распределению [Lin, 2020]. Межгрупповое сравнение с контрольными переменными было выполнено с помощью иерархической множественной линейной регрессии. Зависимой переменной выступали характеристики распознавания эмоций (радианы), в качестве независимой переменной – принадлежность к группе (клиническая, контрольная), контрольными переменными являлись пол, возраст, уровень образования, показатели тревоги, депрессии и импульсивности (HADS, BIS–11). Данные точности распознавания счастья и удивления не соответствовали нормальному распределению по Q–Q графикам. Анализ данных точности распознавания печали, злости, страха и отвращения не выявил наличие выбросов и установил соблюдение допущения о гомоскедастичности и нормальности распределения остаточных компонентов дисперсии. Требование отсутствия мультиколлинеарности для этих данных было соблюдено (показатели фактора инфляции дисперсии (VIF) были ниже 5). По стьюдентизированным удалённым остаткам и по расстоянию Кука не было выявлено наблюдений, выходящих по модулю за 3 SD. В анализе ошибочного распознавания эмоций только распознавание отвращения вместо печали и ошибочное распознавание печали вместо страха соответствовало всем вышеописанным требованиям. Проведение исследования было одобрено Независимым этическим комитетом Санкт–Петербургского государственного университета.
Характеристика выборки. Группа лиц с химической зависимостью (ЗГ) состояла из 18 пациентов с установленным врачом–наркологом диагнозом по критериям МКБ–10 «Синдром зависимости» F1х.2, в том числе полисубстантной зависимостью, обращавшихся за наркологической помощью – 6 женщин (33,3%), 12 мужчин (66,7%), средний возраст – 31,1 (4,5) года (М (σ). Средняя длительность заболевания исследуемых пациентов 9,4 (5,4) года. Средний уровень образования имели 12 пациентов (66,7%), 2 человека с неоконченным высшим образованием либо являлись студентами старших курсов (11,1%), с высшим образованием – 4 пациента (22,2%). Отягощенную наследственность (злоупотребление/зависимость от ПАВ близких родственников) имели 9 (50%) участников с химической зависимостью.
Контрольную группу (КГ) составили 18 участников. 11 женщин (61,1%), 7 мужчин (38,9%), средний возраст – 26,1 (6,3) года. Неоконченное среднее образование было у одного человека (5,6%), полное среднее/средне–специальное у 3 (16,7%) человек, 8 (44,4%) человек имели неоконченное высшее или являлись студентами старших курсов, высшее образование было у 6 (33,3%) человек.
Однородность групп по возрасту проверялась с помощью непараметрического критерия Мана–Уитни (p= 0,059), по полу – с помощью непараметрического критерия Хи–квадрат Пирсона с поправкой на непрерывность (p = 0,182).
Набор участников проводился в 2020–2022 годах в Санкт–Петербурге на базе СПб ГБУЗ «Городская Наркологическая больница» (отделение реабилитации № 1) в амбулаторных условиях. Контрольная группа была набрана на базах негосударственных компаний, также в состав контрольной группы вошли студенты старших курсов Санкт–Петербургского государственного медицинского университета им. ак. И.П. Павлова, аспиранты 2–го Санкт–Петербургского государственного университета.
Критерии включения: возраст от 18 до 40 лет, свободное владение русским языком, добровольное участие, подтвержденное подписанным информационным согласием, нормальное или скорректированное до нормального зрение, диагноз «Синдром зависимости» (F1х.2) по МКБ–10 для группы с химической зависимостью.
Критерии невключения: пребывание в остром психотическом состоянии, выраженные соматические расстройства, затрудняющие повседневное функционирование (например, тяжелые нарушения функций печени, болевой синдром и т. д.), активные суицидальные тенденции, текущий большой депрессивный эпизод, употребление психоактивных веществ менее чем за 14 суток до исследования для зависимых лиц, 10 суток – для контрольной группы, интенсивная фармакологическая терапия, оказывающая выраженное негативное влияние на состояние аттентивно–мнестических и когнитивных функций, нарушенное или неcкорректированное зрение, наличие других психических заболеваний. По данным самоотчетов у участников контрольной группы не было каких–либо психических расстройств в настоящее время или в прошлом.
Результаты
Для изучения особенностей распознавания эмоций у пациентов с химической зависимостью при учёте влияния факторов пола, возраста, уровня образования, выраженности тревоги и депрессии, а также общего уровня импульсивности, применялась иерархическая множественная линейная регрессия. В качестве независимой переменной выступала группа (зависимые от ПАВ, контрольная группа), контрольными являлись вышеперечисленные переменные, в качестве зависимой переменной – характеристики распознавания эмоций (радианы).
Межгрупповые различия точности распознавания эмоций негативного спектра
Было обнаружено, что фактор принадлежности к группе значимо предсказывал точность распознавания печали, злости, страха и отвращения. После учета контрольных переменных – пола, возраста, уровня образования, выраженности тревоги и депрессии, а также общего уровня импульсивности – межгрупповые различия сохранились для точности распознавания печали и отвращения (табл. 1). Однако значимость общей модели (Модель 2) для распознавания отвращения равна 0,083, а для распознавания печали – 0,030, следовательно межгрупповые различия сохранились только для точности распознавания печали.
Таблица 1
Результаты иерархической множественной линейной регрессии для точности распознавания эмоций
(N=36)
|
Показатели |
Точность распознавания печали, радианы |
Точность распознавания злости, радианы |
Точность распознавания страха, радианы |
Точность распознавания отвращения, радианы |
||||
|
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
|
|
Группа |
10,03 (3,00)** |
11,53 (4,49)* |
8,21 (3,71)* |
0,36 (5,20) |
12,39 (3,71)** |
8,00 (5,41) |
10,30 (3,58)** |
11,35 (5,38)* |
|
Возраст |
– |
0,72 (0,37) |
– |
–0,60 (0,43) |
– |
–0,61 (0,45) |
– |
0,28 (0,45) |
|
Пол |
– |
–3,46 (3,86) |
– |
–8,87 (4,48) |
– |
2,68 (4,65) |
– |
–3,17 (4,63) |
|
Образование |
– |
–0,26 (2,59) |
– |
5,60 (3,00) |
– |
1,51 (3,12) |
– |
–2,15 (3,10) |
|
Уровень тревоги |
– |
–0,37 (0,53) |
– |
–0,42 (0,61) |
– |
–1,11 (0,63) |
– |
–0,36 (0,63) |
|
Уровень депрессии |
– |
0,70 (0,57) |
– |
0,66 (0,66) |
– |
0,99 (0,68) |
– |
1,22 (0,68) |
|
Общий уровень импульсивности |
– |
–0,05 (0,20) |
– |
0,30 (0,23) |
– |
0,21 (0,24) |
– |
0,16 (0,23) |
|
Adj. R2 |
0,226 |
0,233 |
0,100 |
0,218 |
0,225 |
0,273 |
0,172 |
0,174 |
Примечание: Adj. R2 – скорректированный R2, B – коэффициент регрессии, SE – стандартная ошибка, «*» p<0,05, «**» p<0,01, «***» p<0,001.
Устойчивые паттерны ошибочного распознавания эмоций негативного спектра
Было обнаружено, что пациенты с химической зависимостью отличались от участников контрольной группы устойчивыми ошибочными паттернами распознавания эмоций отвращения вместо печали и страха вместо печали (табл. 2). Однако, после добавления в регрессионную модель контрольных переменных статистически значимый результат сохранился только для паттерна ошибочного распознавания отвращения вместо печали.
Таблица 2
Результаты иерархической множественной линейной регрессии для ошибочного распознавания эмоций
(N=36)
|
Показатели |
Ошибочное распознавание отвращения вместо печали, радианы |
Ошибочное распознавание печали вместо страха, радианы |
||
|
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
Модель 1 B (SE) |
Модель 2 B (SE) |
|
|
Группа |
–7,32 (2.49)* |
–7,27 (3.28)* |
–5,16 (2.38)* |
–0,26 (3,45) |
|
Возраст |
– |
–0,87 (0,27)** |
– |
0,79 (0,29) |
|
Пол |
– |
2,81 (2,82) |
– |
–1,42 (2,97) |
|
Образование |
– |
–0,60 (1,90) |
– |
–2,65 (1,99) |
|
Уровень тревоги |
– |
0,86 (0,38)* |
– |
0,33 (0,40) |
|
Уровень депрессии |
– |
–1,26 (0,42)** |
– |
0,22 (0,44) |
|
Общий уровень импульсивности |
– |
0,22 (0,14) |
– |
–0,01 (0,15) |
|
Adj. R2 |
0,138 |
0,495 |
0,096 |
0,157 |
Примечание: Adj. R2 – скорректированный R2, B – коэффициент регрессии, SE – стандартная ошибка, «*» p<0,05, «**» p<0,01, «***» p<0,001.
Обсуждение результатов
Полученные в настоящем исследовании результаты подтверждают наличие нарушений распознавания эмоций по лицевой экспрессии у участников с химической зависимостью в сравнении с данными здоровых лиц. В частности, показано нарушение точности распознавания печали, которое сохранялось после учета влияния факторов пола, возраста, уровня образования, выраженности тревоги, депрессии и импульсивности. Эти результаты, полученные в выборке русскоязычных респондентов с химической зависимостью, сочетаются с данными М. Фойси и др. о нарушении точности распознавания эмоции печали у зависимых от алкоголя [Foisy, 2007]. Результаты исследования частично подтверждают данные исследования М. Х. Фернандес–Серрано с соавт., в котором были показаны нарушения распознавания печали, злости, страха и отвращения у лиц с синдромом полисубстантной зависимости [Fernández–Serrano]. Кроме того в этом исследовании получены дополнительные доказательства стабильности дефицита распознавания эмоций, которые сохраняются после периода воздержания от 3 до 20 месяцев [там же]. Сниженная способность к распознаванию печали, наряду с распознаванием страха, также связана с тяжестью употребления каннабиса у подростков [Blair, 2021].
Показанный в данном исследовании ошибочный паттерн распознавания, характерный для участников с химической зависимостью, – устойчивое распознавание отвращения вместо печали – дополняет данные нашего предыдущего исследования с участием респондентов без химической зависимости, но употребляющих алкоголь [Федюкович, 2023]. Рассматривая данные этих исследований в совокупности, можно предположить, что ошибочный паттерн распознавания отвращения вместо печали может быть маркером употребления алкоголя, а также, возможно, и других ПАВ.
На выборке здоровых испытуемых было показано, что более высокая точность распознавания эмоций ассоциирована с более развитой способностью к осознаванию и вербализации своих собственных чувств, т. е. отрицательно связана с алекситимией [Москачева]. Мы не оценивали в своем исследовании выраженность алекситимии у респондентов, но данные других исследований показывают высокий уровень алекситимии у пациентов с алкогольной зависимостью [Быченко, 2020]. Также была показана взаимосвязь между нарушением распознавания эмоций и межличностными проблемами у зависимых от алкоголя. По мнению авторов, зависимые от алкоголя могут некорректно интерпретировать невербальные эмоциональные сигналы, а вследствие этого возникают трудности оценки намерений и чувств других людей [Kornreich, 2002]. Существуют данные о нарушениях распознавания отвращения и страха при зависимости от метамфетамина, которые были опосредованы дисфункциональными личностными убеждениями [Hanegraaf, 2020], а также дисфункциональные убеждения личности связаны с более низким распознаванием эмоций при кокаиновой зависимости [Albein–Urios, 2019].
Существование устойчивого ошибочного паттерна распознавания по лицевой экспрессии другого человека отвращения вместо печали интересным образом дополняет широкое поле исследований специфики межличностного взаимодействия лиц с химической зависимостью – например, можно сделать предположение о более остром восприятии отвержения со стороны других людей по отношению к себе. Подтверждение этих результатов может иметь прямое применение в профилактике рецидивов при химических зависимостях, т.к. известно, что межличностные конфликты связаны с повышенным риском рецидива [Menon, 2018].
Данные проведенного пилотажного исследования подтверждают наличие специфических нарушений распознавания эмоций по лицевой экспрессии у русскоязычных респондентов с химической зависимостью. Предположительно, некорректная интерпретация эмоциональных сигналов другого человека может нарушать межличностное взаимодействие, создавать эмоциональное напряжение, вызывать тревогу и агрессию, что, в свою, очередь может быть приводить к срыву и рецидиву зависимости. Дальнейшее изучение нарушений распознавания эмоций по мимической экспрессии при аддиктивных расстройствах может расширить представления как о механизмах регуляции эмоций и поведения, а также дать дополнительные психокоррекционные инструменты улучшения адаптации зависимых пациентов.
Выводы
- Пациенты с химической зависимостью и сочетанным употреблением психоактивных веществ характеризуются нарушением распознавания точности печали.
- У пациентов с синдромом зависимости и сочетанным употреблением наблюдается устойчивый паттерн ошибочного распознавания отвращения вместо печали.
- Распознание эмоции злости, страха, отвращения, а также ошибочное распознавание печали вместо страха не отличается у пациентов с химической зависимостью и сочетанным употреблением и контрольной группой.
- Существование устойчивого ошибочного паттерна распознавания по лицевой экспрессии другого человека отвращения вместо печали может иметь прямое применение в профилактике рецидивов при химических зависимостях, т.к. известно, что межличностные конфликты связаны с повышенным риском рецидива.
Ограничения исследования. К ограничениям исследования относятся сравнительное небольшие объемы выборок, а также отсутствие возможности дифференцировать клиническую выборку по предпочитаемому психоактивному веществу в силу сочетанного употребления различных ПАВ.
Перспективы исследования. К перспективам дальнейшего развития исследований в этом направлении относится расширение объема выборки лиц с химической зависимостью, оценку изучаемых параметров в дифференцированных по типу ПАВ клинических группах, а также изучение характеристик распознавания эмоций по лицевой экспрессии у лиц с химической зависимостью как потенциального маркера терапевтических изменений и стабильности ремиссии, в т.ч. после проведенного медикаментозного лечения, психотерапии, а также таких экспериментальных видов лечения, как неинвазивная мозговая стимуляция (транскраниальная магнитная стимуляция коры головного мозга). Согласно недавнему метаанализу, способность к распознаванию эмоций по лицевой экспрессии может изменяться под влиянием неинвазивной стимуляции головного мозга – были выделены релевантные области коры для воздействия с целью улучшения этой способности в норме и при различных психопатологических нарушениях [Nejati, 2022]. Известно, что неинвазивная стимуляция головного мозга изучается как один из перспективных вариантов лечения аддикций [Ekhtiari, 2019], а механизм ее воздействия может обеспечиваться за счет прямого воздействия на процессы когнитивного контроля, участвующие в регуляции эмоций [Amidfar, 2019].