Видеоролики для индукции эмоций в лабораторных условиях: нормативные данные и кросс-культурный анализ

В статье приводятся результаты апробации 9 видеороликов — по три ролика для индукции радости, грусти, нейтрального состояния — на российской и азербайджанской выборках (N = 100, 68 — русские и 32 — азербайджанцы, средний возраст — 20 лет, 32% мужского и 68% женского пола). В России и Азербайджане были отобраны одни и те же 6 видеороликов: по два ролика для индукции радости и грусти с максимальными показателями по интенсивности целевой эмоции (на уровне 3 баллов по шкале от 0 до 5) и специфичности (на уровне 70% по шкале от 0 до 100%) и два нейтральных ролика с минимальными показателями по интенсивности всех эмоций (ниже 1,5 баллов). Культурные различия были обнаружены только в отношении видеороликов, предназначенных для индукции радости, которые вызвали более сильную радость у азербайджанцев по сравнению с русскими. Гендерные различия на азербайджанской выборке не выявлены, на российской выборке один из роликов для индукции грусти вызвал более сильную грусть у женщин по сравнению с мужчинами. Апробированный набор видеороликов может использоваться в широком круге исследований, в которых возникает необходимость индукции эмоций в лабораторных условиях, включая кросс-культурные исследования в России и Азербайджане.

Ролики «Испанец» и «Дедушка» вызвали и положительные, и отрицательные эмоции одновременно и могут использоваться для индукции смешанных эмоций. Дополнительно для роликов «Ребенок», «Невеста», «Чемпион», «Мама» было доказано, что интенсивность целевой эмоции значимо выше, чем интенсивность других эмоций (U Манна—Уитни, p < 0,001). При сравнении двух отобранных роликов для индукции радости («Ребенок» и «Невеста») и грусти («Чемпион» и «Мама») между собой не выявлено значимых различий по интенсивности целевой эмоции и общему уровню эмоционального воздействия. При этом только один из роликов для индукции радости («Ребенок») обладает таким же по силе эмоциональным воздействием, как и ролики для индукции грусти (воздействие ролика «Невеста» оказалось слабее: U = 1791,50 и 1782,00, p < 0,05).

По результатам апробации видеороликов на азербайджанской выборке те же самые ролики, направленные на индукцию радости («Ребенок» и «Невеста») и грусти («Чемпион» и «Мама»), получили максимальные показатели по интенсивности целевой эмоции (на уровне 3 баллов) и специфичности (на уровне 70%) (см. табл. 2). Показатели специфичности роликов для индукции грусти (50%) также оказалась ниже, чем показатели специфичности роликов для индукции радости (80%), за счет смешения отрицательных эмоций (грусти и страха). Что касается нейтральных роликов, только два ролика («Аляска» и «Дельфины») соответствуют введенному нами критерию, ролик «Палочки» получил средний показатель по выраженности гнева — выше 1,5 баллов (см. табл. 2). Таким образом, для индукции нейтрального состояния были отобраны ролики только с положительным эмоциональным фоном.

Ролики «Испанец» и «Дедушка» у испытуемых азербайджанской выборки вызвали положительные и отрицательные эмоции одновременно, как и у испытуемых российской выборки, т. е. пригодны для индукции смешанных эмоций. Для роликов «Ребенок», «Невеста», «Чемпион», «Мама» было также доказано, что интенсивность целевой эмоции значимо выше, чем интенсивность других эмоций (U Манна—Уитни, p < 0,001). При сравнении двух отобранных роликов для индукции радости («Ребенок» и «Невеста») и грусти («Чемпион» и «Мама») между собой также не было выявлено различий по интенсивности целевой эмоции и общему уровню эмоционального воздействия. При этом, в отличие от российской выборки, оба ролика для индукции радости в случае азербайджанской выборки обладают таким же по силе эмоциональным воздействием, как и ролики для индукции грусти.

Таким образом, по результатам апробации на российской и азербайджанской выборках были отобраны одни и те же 6 видеороликов: ролики «Ребенок» и «Невеста» для индукции радости, ролики «Чемпион» и «Мама» для индукции грусти и нейтральные ролики «Аляска» и «Дельфины». Культурные различия касаются роликов, направленных на индукцию радости: 1) ролик «Ребенок» вызвал у азербайджанцев более сильную радость (целевая эмоция) и грусть (фоновая эмоция, интенсивность ниже 1 балла) (U = 719,00 и 833,00, p < 0,01), а у русских — более сильные гнев и отвращение (фоновые эмоции, интенсивность ниже 1 балла) (U = 721,00 и 818,50, p < 0,01); 2) ролик «Невеста» вызвал у азербайджанцев более сильную радость (целевая эмоция) и страх (фоновая эмоция, интенсивность ниже 1 балла) по сравнению с русскими (U = 763,00 и 874,50, p < 0,05).

С нашей точки зрения, более сильная радостная реакция азербайджанцев в ответ на эти ролики объясняется определенной центрацией азербайджанской культуры на создании семьи и продолжении рода. Фоновые эмоции в первом случае связаны с ситуацией взаимо.д'нст 15ыя папы и ребенка (папа рвет листы бумаги и заставляет ребенка смаяться), а во втором < ш у у ас — с возможным срывом церемонии бракосочетания из-за такого поведения невесты (невеста истерически смеется из-за оговорки жениха). Нейтральные ролики «Аляска» (U = 674,0(0 р < 0,011 и «Дельфины» (U = 776,00, p < 0,05) вызвали более сги^^^^ые эмоции у азербайджанцев по сравнению с русскими. Но учитывая низкий уровень эмоционального воздействия данных роликов, при проведении кросс-культурных экспериментов этими различиями можно пренебречь.

Практически все респонденты не видели ранее выбранные нами видеоматериалы, поэтому с этой точки зрения воздействие роликов не анализировалось. Что касается гендер­ных различий, по результатам анализа на российской выборке ролик «Чемпион» вызвал более сильную грусть (целевая эмоция) у женщин по сравнению с мужчинами (U = 263,00, p < 0,05). Это связано с тем, что русские мужчины пытались переоценить ситуацию (из комментариев: «ребенок хорошо сыграл») и контролировать свои эмоции во в|)емя просмотра ролика. По результатам анализа на азербайджанской выборке ролик «:Невеста» вызвал более сильный гнев (фоновая эмоция, интенсивность ниже 1,5 баллов) у женщин по щ^:^Бнению с мужчинами (U = 77,00, p < 0,05). Это объясняется тем, что, по мнению азербайджанскихжен- щин, такое поведение невесты является недопустимым на церемонии бракосочетания.

Дополнительный анализ показал, что ролики «Ребенок», «Невеста», «Чемпион», «Мама» оказали одинаковое эмоциональное воздействие на русских и азербайджанских женщин, за исключением того, что ролик «Невеста» вызвал у азербайджанских женщин более сильный гнев (фоновая эмоция, интенсивность ниже 1,5 баллов) по сравнению с русскими женщинами (U = 267,50, p < 0,05). Таким образом, в экспериментах, связанных с индукцией радости и грусти, сравнение России и Азербайджана возможно на женских подгруппах. Стоит отметить, что большинство зарубежных экспериментов с моделированием стратегий эмоциональной регуляции проводится именно на женских подгруппах (Панкратова, 2014): большая эмоциональность женщин (Fischer, Manstead, 2000) позволяет получить эффекты, связанные с эмоциональной регуляцией, в более выраженной форме.

Кроме этого, для каждого респондента подсчитывалась средняя интенсивность отдельных эмоций при просмотре всего набора видеоматериалов и оценивались связи этих показателей с психологическими особенностями респондентов. В российской выборке респонденты, которые разделяют ценности горизонтального коллективизма (включенность в коллектив и взаимозависимость), в большей степени испытывали радость и страх (r = 0,28 и 0,29, p < 0,05), а в азербайджанской выборке респонденты, которые разделяют ценности горизонтального индивидуализма (уникальность и отличие от других), в большей степени испытывали радость (r = 0,41, p < 0,05) во время просмотра. Таким образом, можно предположить, что в России важно проявление радости для поддержания близких взаимоотношений, а в Азербайджане — для демонстрации своей независимости от других.

В российской выборке когнитивная переоценка положительно коррелируют с переживанием грусти (r = 0,28, p < 0,05) и страха (r = 0,25, p < 0,05), а в азербайджанской выборке — отрицательно коррелирует с переживанием грусти (r = —0,39, p < 0,05) во время просмотра. Таким образом, у русских и азербайджанцев действуют разные механизмы: когнитивная переоценка, связанная с пониманием причин эмоционального состояния, усиливает эмоциональный отклик на ситуацию в России и помогает справиться с эмоциями в Азербайджане. Кроме этого, в российской выборке подавление экспрессии положительно коррелирует с переживанием отвращения во время просмотра (r = 0,27, p < 0,05). Учитывая, что подавление экспрессии у русских прежде всего касается презрения и отвращения (Панкратова, Люсин, 2016), видимо, подавление этих эмоций усиливает их интенсивность.

В российской выборке способность понимать эмоции другого человека положительно коррелирует с переживанием радости (r = 0,28, p < 0,05), грусти (г = 0,35, р < 0,01) и страха (r = 0,38, p < 0,01) во время просмотра. Другими словами, чем лучше человек понимает эмоции другого человека, тем больше он ему сопереживает. В азербайджанской выборке способность управлять своими эмоциями отрицательно коррелирует с переживанием грусти (r = —0,41, p < 0,01), а способность управлять эмоциями другого человека положительно коррелирует с переживанием радости (r = 0,46, p < 0,01) во время просмотра. Для способности управлять своими эмоциями получен такой же результат, как и для одной из частных стратегий эмоциональной регуляции — когнитивной переоценки. В свою очередь, способность управлять эмоциями другого человека, видимо, связана с оптимизмом, который авторы смешанных моделей включают в состав эмоционального интеллекта (Панкратова, Осин, Люсин, 2013).

Выводы

1.   Получены нормативные данные для российской и азербайджанской выборок по эмоциональному воздействию 9 видеороликов, с опорой на которые эти видеоролики можно использовать в широком круге исследований в этих двух странах для индукции радости, грусти, смешанных эмоций и нейтрального состояния.

2.   Отобраны видеоролики для индукции радости («Ребенок», «Невеста») и грусти («Чемпион», «Мама») с максимальными показателями по интенсивности целевой эмоции (на уровне 3 баллов по шкале от 0 до 5) и специфичности (на уровне 70% по шкале от 0 до 100%), а также нейтральные ролики («Аляска», «Дельфины») с минимальными показателями по интенсивности всех эмоций (ниже 1,5 баллов).

3.   Культурные различия связаны с роликами для индукции радости ( « Ребенок» и «Невеста» », которые вызвали более сильную радость у азербайджанцев по сравнению с русскими. Гендерных различий не выявлено, за исключением того, что в российской выборке один из роликов для индукции грусти («Чемпион») вызвал более сильную грусть у женщин, чем у мужчин.

4.   Дополнительный анализ показал, что отобранные видеоролики для индукции радости и грусти оказали одинаковое эмоциональное воздействие на русских и азербайджанских женщин, что делает возможным в экспериментах, связанных с индукцией радости и грусти, сопоставление представителей русской и азербайджанской культур на примере женских подгрупп.

---

     Финансирование

Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект № 16-06-00363 «Связь между ценностями культуры и особенностями проявления эмоций у ее представителей» и в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2017 году.

     Благодарности

Авторы статьи выражают благодарность студенту Бакинского филиала МГУ имени М.В. Ломоносова Зауру Шукюрову за сбор данных на азербайджанской выборке.

1. Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2002. 464 с.
2. Панкратова А.А. Подход Дж. Гросса к изучению эмоциональной регуляции: примеры кросс- культурных исследований // Вопросы психологии. 2014. № 1. С. 147—155.
3. Панкратова А.А., Люсин Д.В. Правила проявления эмоций в русской и азербайджанской культурах [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2016. Т. 9. № 48. С. 11. URL: http:// psystudy.ru (дата обращения: 09.08.2017).
4. Панкратова А.А., Осин Е.Н. Кросс-культурное исследование особенностей эмоционального контроля (Россия, Азербайджан) [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2015. Т. 8. № 44. С. 6. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 07.08.2017).
5. Панкратова А.А., Осин Е.Н., Люсин Д.В. Особенности эмоционального интеллекта у представителей российской и азербайджанской культур [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2013. Т. 6. № 31. С. 11. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 07.08.2017).
6. Панкратова А.А., Осин Е.Н., Гасанова У.У. Уровень горизонтального и вертикального индивидуализма и коллективизма в России и Азербайджане [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2017. Т. 10. № 55. С. 3. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 31.10.2017).
7. Панкратова А.А., Корниенко Д.С. Русскоязычная адаптация опросника ERQ (Emotion Regulation Questionnaire) Дж. Гросса // Вопросы психологии. 2017. № 5. С. 139—149.
8. Экман П. Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь. 2-е изд. СПб.: Питер, 2010. 334 c.
9. Bradley M.M., Lang P.J. Affective norms for English words (ANEW): Instruction manual and affective ratings. Gainesville, FL: University of Florida, 1999. 48 p.
10. Bradley M.M., Lang P.J. The international affective picture system (IAPS) in the study of emotion and attention // Coan J.A., Allen J.J. (Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. P. 29—46.
11. Coan J.A., Allen J.J. (Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. 483 p.
12. Eich E., Ng J.T.W., Macaylay D, Percy A.D., Grebneva I. Combining music with thought to change mood // J.A. Coan, J.J. Allen (Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. P. 124—136.
13. Fischer A.H., Manstead S.R. The relation between gender and emotions in different cultures // A.H. Fischer (Ed.). Gender and Emotion: Social Psychological Perspectives. New York: Cambridge University Press, 2000. P. 71—94.
14. Gross J.J., Levenson R.W. Emotion Elicitation Using Films // Cognition and Emotion. 1995. Vol. 9 (1). P. 87—108.
15. Harmon-Jones E., Amodio D.M., Zinner L.R. Social psychological methods of emotion elicitation // A. Coan J, J.J. (Allen Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. P. 91—105.
16. Philippot P. Inducing and Assessing Differentiated Emotion-Feeling States in the Laboratory // Cognition and Emotion. 1993. Vol. 7 (2). P. 171—193.
17. Plutchik R. Emotions and Life: Perspectives from Psychology, Biology and Evolution. Washington, DC: American Psychological Association, 2002. 383 p.
18. Rottenberg J., Ray R.D., Gross J.J. Emotion Elicitation Using Films // J.A. Coan, J.J. Allen (Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. P. 9—28.
19. Roberts N.A., Tsai J.L., Coan J.A. Emotion elicitation using dyadic interaction tasks // J.A. Coan, J.J. Allen (Eds.). The Handbook of Emotion Elicitation and Assessment. New York: Oxford University Press, 2007. P. 106—123.
20. Samson A.C., Kreibig S.D., Soderstrom B., Wade A.A., Gross J.J. Eliciting positive, negative and mixed emotional states: A film library for affective scientists // Cognition and Emotion. 2015. Vol. 30 (5). P. 827— 56. doi: 10.1080/02699931.2015.1031089.
21. Schaefer S., Nils F., Sanchez X., Philippot P. Assessing the effectiveness of a large database of emotion-eliciting films: A new tool for emotion researchers // Cognition and Emotion. 2010. Vol. 24 (7). P. 1153—1172.
22. Tomkins S.S. Exploring Affect: The Selected Writings of Silvan S. Tomkins. New York: Cambridge University Press, 1995. 516 p.
23. Westermann R., Spies K., Stahl G., Hesse F.W. Relative effectiveness and validity of mood induction procedures: a meta-analysis // European Journal of Social Psychology. 1996. Vol. 26 (4). P. 557—580.

PlumX

Метрики публикации