Эмпатия и интолерантность российской молодежи в отношении инвалидов: половые и личностные различия

В статье представлены результаты исследования степени эмпатии и толерантности российской молодежи в отношении инвалидов с анализом гендерных и личностных различий во взаимосвязи уровня агрессивного поведения, эмпатии и тревожности (стрессированности). Всего в проекте приняли участие 192 студента — 106 юношей и 86 девушек (средний возраст — 20 лет). В работе был использован комплексный подход к исследованию социально-психологических и когнитивно-эмоциональных паттернов поведения с применением психологических опросников и эксперимента. На первом этапе все респонденты заполняли опросник по оценке уровня агрессивного поведения, опросник диагностики уровня эмпатических способностей и опросник на определение уровня тревожности. Далее, в рамках экспериментального этапа осуществлялось предъявление испытуемым стимульного материала в виде фотоизображений лиц с ОВЗ с последующей регистрацией возникших изменений в когнитивно-эмоциальной сфере и анализом возможных паттернов агрессивного поведения и их взаимосвязи с показателями тревоги. Результаты исследования свидетельствуют о том, что воздействие стимульных фотоизображений приводило к повышению показателей ситуативной тревожности и эмпатии у студентов, а также о том, что развитие способности к эмпатии может приводить к снижению числа проявлений непринятия, неприязни и агрессии (а следовательно, и страха) в отношении лиц с ограниченными возможностями здоровья.

Введение

Более миллиарда человек (около 15% населения мира) во всем мире живут с какой- либо формой инвалидности; из них почти 200 миллионов испытывают серьезные трудности в повседневном функционировании. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в предстоящие годы тема инвалидности будет вызывать все большую озабоченность, поскольку количество инвалидов с каждым годом увеличивается. Инвалидность становится частью нашего повседневного существования (WHO, 2011). 25% населения испытывают на себе неблагоприятные последствия наличия какой-либо формы инвалидности — трудности физического, культурного и социального характера, которые являются существенным препятствием к нормальному существованию даже в случае предоставления им помощи в области восстановления трудоспособности (Всемирная программа, 1982). Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) отмечает, что рост числа случаев отстранения инвалидов от участия в жизни общества вызван, в том числе, навязыванием клейма ущербности, дискриминацией и неправильным представлением об инвалидности, ее негативным восприятием (Byrne, 2000; WHO, 2011; Гурович, Кирьянова, 1999). Известно, что во многих культурах представление о физических дефектах понималось (и до сих пор понимается) как наказание за грехи или как знак овладения злыми духами, что выражалось в соответствующем отношении окружающих, вплоть до изгнания из общества и гомицида (Циткилов, 2008). От стигматизации страдают не только сами инвалиды, но и их родственники, что проявляется в социальной изоляции лиц с ограниченными возможностями и их семей, в различных видах дискриминации (Новиков, 2004).

Дискриминация и стигматизация представителей любых меньшинств, в том числе инвалидов, их отвержение и изоляция, навязывание более низкого, отличного от других индивидов статуса имеют также эволюционные (этологические) причины (Мацумото, 2002). Приматолог Дж. Гудолл обнаружила у человекообразных обезьян избегательное поведение по отношению к особям с явными физическими недостатками — так, например, шимпанзе предпочитают находиться на расстоянии от своих сородичей, которые переболели полиомиелитом и, как следствие, потеряли чувствительность и подвижность в одной из конечностей (Goodall, 1986). Кроме того, при общении с инвалидами (калеками, эпилептиками, /июц.ми, имеющими шрамы или родимые пятна на лице) люди обычно стараются придерживаться большей дистанции (Kleck et al., 1968; Kleck, Strenta, 1980; Rumsey et al.. 1982). Боязнь заразиться каким-либо инфекционным заболеванием провоцирует уклонение от общения, а наличие физических дефектов — избегание лиц, у которых они наблюдаются (Park et al., 2003).

Вместе с тем, наблюдения за современными приматами и данные палеоантропологии указывают на значительный потенциал милосердия и альтруизма у предков Homo sapiens (Бутовская, 1988). Больным и старым оказывают помощь, к ним более терпимы остальные члены группы (Бутовская, Файнберг, 1993). В условиях бесписьменных обществ для группы в целом полезными оказываются не только молодые особи, но и старые, которые передают накопленный опыт более молодым, и детеныши, которые представляют собой своеобразный резерв. По нашим многолетним наблюдениям в Танзании, и у охотников-собирателей, и у традиционных скотоводов практикуется поддержка старых и больных чле­
нов группы, особенно в тех случаях, когда они стараются быть полезными своим близким (Бутовская, Драмбян, 2007; полевые материалы авторов, 2007—2018).

Альтруизм тесно связан с эмпатией. Впервые этот термин был введен Титченером как перевод немецкого слова «Einfuhlung», означающий «проецировать себя на то, что вы наблюдаете» (Titchener, 1909; Baron-Cohen, Wheelwright, 2004). В настоящее время данное понятие определяется в рамках двух различных подходов: 1) согласно аффектов нединамическому подходу, эмпатия представляет собой эмоциональный отклик наблюдателя на аффективное состояние другого человека (Baron-Cohen, Wheelwright, 2004); 2) когнитивный подход подчеркивает, что эмпатия включает в себя понимание чужих чувств (Baron-Cohen, Wheelwright, 2004; Kohler, 1929). Согласно результатам исследований проявлений эмпатии, люди могут откликаться соматической реакцией на физические страдания других — т. е. обладают способностью к «коэмпатии», являющейся аналогом эмоциональной эмпатии на физиологическом уровне (Morse et al., 1998). Нейробиологические исследования также свидетельствуют о том, что в основе решения морально-нравственных дилемм у человека лежат эмоциональные, а не рациональные мотивы; так, в одном из исследований, нан|)апленном на выявление роли рациональных и эмоциональных факторов в основе сопереживания, эмпатии и альтруизма, было обнаружено, что при принятии решения в ситуациях нравственного выбора активируются области мозга, связанные с эмоциональной сферой (Hsu et al., 2008).

Очевидно, что «... люди с ограниченными возможностями здоровья составляют огромный сегмент человеческого общества, имеющий специфические особенности поведения, потребности, уникальный опыт, жизненные стили и многое другое» (Штейн, 2015). В России на конец 2015 г. было 12,5 млн человек инвалидов (Носенко-Штейн, 2016). В последние годы в Российской Федерации началась весьма активная политика перехода от политики сегрегации к политике формирования доступной для лиц с ограниченными возможностями среды с целью получения доступного качественного обучения в рамках системы инклюзивного образования, обеспечения полноценного функционирования данной категории граждан в безбарьерной социальной среде, обеспечивающей безопасность и удовлетворение неотложных первостепеннных нужд. Принятые законодательные и иные государственные акты свидетельствуют о повышении внимания со стороны государства к проблемам инвалидов в целом, в том числе к проблемам детей-инвалидов (подробнее см.: Клочко, 2016).

Однако проводится недостаточное количество прикладных исследований, направленных на изучение отношения общества в целом и молодого поколения, в частности, к инвалидам и лицам с ОВЗ, а следовательно, отмечается дефицит информации относительно специфики взаимодействия с лицами с ОВЗ, средств повышения его эффективности, способов элиминирования факторов дискриминации и стигматизации; исследования в этой области носят разрозненный характер, зачастую связаны с внедрением системы ин­клюзивного образования в России (Баглай, 2014; Ардашова, Кохан, 2016; Волкова, 2016). При этом исследователи отмечают сильный разброс установок по отношению к инвалидам и инвалидности в разных социально-демографических группах, смешение самых несовместимых (и прямо противоположных) представлений об инвалидности, начиная от стереотипов обыденного сознания и заканчивая познаниями из области медицины, социальной и педагогической психологии; такой подход является особенностью периода трансформации ценностей, систем, ориентаций, социальных норм (Баглай, 2014). Очевидно, что необходимо осуществить поиск средств по изменению общественного сознания от отношения к инвалидам как к «особым», «другим», уязвимым и обездоленным в сторону отношения к ним как к равным, но нуждающимся в особых условиях жизнедеятельности, которые общество и обязано обеспечить. Имеющиеся исследования показывают, что в условиях более полного информирования, постоянного и позитивного взаимодействия с инвалидами и лицами с ОВЗ уровень их эмоциального принятия и социальной включенности значительно повышается (Hunt, Hunt, 2004; Favazza, Odom, 1997).

Цель нашего исследования — изучение степени чувствительности (эмпатии, тревожности) студентов в отношении людей с ограниченными возможностями. В задачи исследования входит: 1) определение уровня эмпатии, личной и ситуативной тревожности, агрессивного поведения у студентов с учетом гендерных различий; 2) анализ взаимосвязи агрессивного поведения, эмпатии и тревожности с учетом гендерных различий; 3) анализ изменений уровня эмпатии и тревожности после просмотра стимульных изображений с учетом гендерных различий.

В русле данной работы под термином «интолерантность» понимается не столько нетерпимое отношение к инвалидам и лицам с ограниченными возможностями здоровья, сколько комплекс характеристик, указывающих на повышение тревожности, стрессирован- ности индивида при упоминании темы инвалидности как таковой и ее визуальной репрезентации на примере конкретных людей, ведь известно, что внешние телесные параметры оказывают существенное влияние на восприятие окружающих; при этом формирование этого мнения происходит настолько быстро и сильно, что человек не может повлиять на него (Asch, 1955).

Теоретическая гипотеза нашего исследования: просмотр испытуемыми стимуль­ных изображений инвалидов и людей с различными ОВЗ приведет к возрастанию у них тревожности и эмпатии, причем у испытуемых женского пола данные показатели будут более высокими, нежели у испытуемых мужского пола.

Программа исследования

Процедура исследования состояла из трех этапов — заполнение психологических опросников до проведения эксперимента, предъявление стимульного материала (фото­презентация), заполнение психологических опросников после презентации. Исследование проводилось на анонимной и добровольной основе в свободное от занятий время.

Данные были собраны в 2015—2016 гг. в ходе исследования с участием студентов г. Казани (Казанский (Приволжский) федеральный университет и Казанский национальный исследовательский технологический университет) и обработаны в 2018 г. Всего в исследовании приняли участие 252 студента (135 юношей и 117 девушек). Однако после выравнивания выборки по всем показателям общее количество респондентов сократилось до 192 студентов — 106 юношей (от 17 до 22 лет, средний возраст — 20 лет, размах — от 18 до 22 лет) и 8(5 девушек (от 17 до 21 года, средний возраст — 20 лет, размах — от 17 до 21 года). Этническая принадлежность респондентов распределилась следующим образом: 172 татарина, 59 русских и 21 человек иных национальностей (чуваш, армянин, узбек, мариец, еврей, киргиз, удмурт, лезгин). Важно отметить, что студенты не являлись учащимися медицинских вузов или иных специальностей, в будущем связанных с реабилитацией инвалидов или лиц с ОВЗ.

На первом этапе все респонденты заполняли личностный опросник уровня агрессивного поведения (Buss, Perry, 1992), переведенный и апробированный коллективом авторов ранее (Буркова и др., 2008), опросник диагностики уровня эмпатических способ­
ностей В.В. Бойко (Диагностика, 2001) и опросник Спилберга—Ханина по определению уровня тревожности (Исследование тревожности, 2002). Далее респондентам предъявляли набор фотографий с изображением людей-инвалидов или лиц с ограниченными возможностями здоровья (всего 39 слайдов). Фотографии предъявлялись в случайном порядке. На фотографиях были изображены реальные люди[IV] с какими-либо выраженными физическими недостатками, например, люди в инвалидных колясках, с протезами или на костылях, приспособлениями для хождения, лишенные конечностей или с деформированными конечностями, различными патологиями костей, дети с синдромом Дауна, ДЦП, слепые. Нами специально были отобраны изображения лиц с явными физическими недостатками. Сначала респонденты заполняли опросники первого этапа, далее следовала фотопрезентация, а после просмотра фотоизображений испытуемые заполняли опросники третьего этапа. Таким образом, испытуемые дважды заполняли опросники по диагностике уровня эмпатических способностей и определению ситуативной тревожности — до и после просмотра фотоизображений. Опросник по агрессивному поведению к повторному заполнению не предлагался, потому что в данном случае нами изучалась специфика агрессивного поведения и его связь с эмпатией и тревожностью, а не изменение агрессивных установок под влиянием просмотренных изображений. Далее проводилось сравнение результатов двух этапов заполнения опросников — до и после просмотра фотографий. Из общей выборки были исключены те бланки, которые были заполнены не полностью, а также изъяты из анализа данные тех респондентов, которые не смогли выполнить все тестовые методики. Таким образом, численность выборок 1-го и 2-го этапов исследований была уравнена. Полученные данные были обработаны статистическими методами с помощью программы SPSS-20 для Windows.

Результаты и их интерпретация

Для анализа полученных данных нами был применен Т-тест (t-критерий Стьюдента) для независимых выборок с учетом разного размера сравниваемых выборок как оптимально подходящий для целей нашего исследования. В табл. 1 представлены показатели уровня агрессии, эмпатии и тревожности с учетом гендерных различий.

Результаты проведенного анализа свидетельствуют о том, что испытуемые мужского пола имели достоверно более высокие значения показателей физической и вербальной агрессии, чем испытуемые женского пола. Испытуемые женского пола характеризовались более выраженной эмпатией и более высокой личностной и ситуативной тревожностью, нежели испытуемые мужского пола (табл. 1). Однако общий уровень эмпатии в соответствии с нормами теста Бойко в данной выборке является сниженным (15—21 балл). Следует отметить, что значения показателей личностной тревожности (устойчивая характеристика человека) оставались в пределах низких величин, тогда как ситуативная тревожность (реактивная тревожность как состояние) находилась на среднем уровне. Последнее обстоятельство указывает на тот факт, что испытуемые были встревожены (стрессированы) после просмотра видеоряда с изображениями инвалидов и ответов на вопросы об инвалидах. Иными словами, сама тема инвалидности вызвала у испытуемых повышение уровня тревожности.

Для оценки связи эмпатии и тревожности с базовыми агрессивными установками респондентов мы провели корреляционный анализ данных показателей для обеих выборок (табл. 2, 3). В группе испытуемых мужского пола не было обнаружено достоверной связи физической агрессии с эмпатией, отмечалась положительная взаимосвязь между рациональной и эмоциональной эмпатий и враждебностью, а также отрицательная взаимосвязь между показателями проникающей способности к эмпатии и враждебностью; кроме того, показатели рациональной эмпатии обнаруживают положительную корреляцию с показателями вербальной агрессии.

Таблица 1

Гендерные различия агрессивного поведения, эмпатии и тревожности

Примечание: Mean — среднее значение; SD — стандартное отклонение; N — количество случаев; t-коэффициент; df — степень свободы; P — значимость; NS — не значимо.

Таблица 2

Связь эмпатии и тревожности с агрессивными установками у юношей

Примечание: r — коэффициент корреляции Пирсона; P — значимость; NS — не значимо.

Таким образом, испытуемые мужского пола с более высокими значениями показателей рациональной эмпатии (более ориентированные на оценку сущности другого человека — его состояния, проблем, поведения), эмоциональной эмпатии (более способные сопереживать и соучаствовать другому, входить в одну эмоциональную «волну» с окружающими, направленные на сущность другого человека (его состояние, проблемы, поведение)) имеют более высокие значения показателя враждебности. Испытуемые мужского пола, характеризующиеся высокими значениями такого показателя эмпатии, как проникающая способность (т. е. способность к созданию атмосферы открытости, задушевности, к построению доверительных отношений), менее враждебны и гневливы. Кроме того, уровень .личностной тревожности положительно коррелировал со всеми показателями агрессивного поведения, кроме физической агрессии, тогда как ситуативная тревожность с агрессией связана не была (табл. 2).

Результаты анализа показателей испытуемых женского пола свидетельствуют о наличии положительных связей между показателями рациональной эмпатии и показателями вербальной агрессии, показателями эмоциональной эмпатии и показателями враждебности (табл. 3). Также была обнаружена отрицательная связь между проникающей способностью к эмпатии и гневом, физической агрессией. Испытуемые женского пола, обладающие способностью к созданию атмосферы открытости, задушевности, к построению доверительных отношений, обнаруживают меньшую склонность к проявлениям гнева и физической агрессии. В отличие от испытуемых мужского пола у испытуемых женского пола была обнаружена положительная корреляция как личностной, так и ситуативной тревожности с гневом и враждебностью (табл. 3). По-видимому, это связано с более высоким уровнем тревожности у женщин в целом (см. табл. 1).

Таблица 3

Связь эмпатии и тревожности с агрессивными установками у девушек

Примечание: r — коэффициент корреляции Пирсона; P — значимость; NS — не значимо.

Результаты анализа данных (табл. 4) также свидетельствуют о том, что после просмотра стимульных фотоизображений у испытуемых обеих групп повышается общий уровень рациональной, интуитивной и эмоциональной эмпатии, возрастают показатели установки на эмпатию, суммарной эмпатии, а также личностной и ситуативной тревожности. Следовательно, можно говорить о том, что просмотр фотоизображений лиц с ОВЗ привел как к возрастанию тревожности, так и к формированию чувства сопереживания.

Таблица 4

Различия в показателях эмпатии и тревожности до и после проявления
стимульных изображений (для всей выборки)

В табл. 5 представлены данные корреляции между эмоциональной реакцией на стимуль­ные изображения и ситуативной тревожностью. Респонденты, демонстрировавшие более выраженное повышение тревожности под впечатлением просмотренных фотографий с изображением инвалидов, характеризовались более выраженным эмоциональным сопереживанием.

Гендерных различий в эмоциональной реакции на стимульные изображения выявлено не было (табл. 6).

Главной целью нашего исследования было изучение уровня эмоционального принятия инвалидов и лиц с ОВЗ представителями молодого поколения и степени их чувствительности или враждебности по отношению к данным лицам на примере студентовг. Казани.

Полученные данные показывают, что представительницы молодого поколения Казани более эмпатичны и характеризуются более высокой личностной и ситуативной тревожностью по сравнению с юношами. Эти данные согласуются с результатами аналогичных по тематике исследований, указывающих на более выраженную у женщин эмпатию и тревожность (Ahmed, Bader, 2004; Baron-Cohen, Wheelwright, 2004; Feingold, 1994; Paro et al., 2014; Rueckert, 2011).

Молодые люди мужского пола, проживающие в Казани, отличаются более выраженной склонностью к проявлению физической агрессии по сравнению с девушками; такие данные согласуются с результатами других исследований по изучению гендерных различий в агрессивном поведении, проведенных ранее в России (Butovskaya et al., 2007; Butovskaya et al., 2013; Butovskaya et al., 2015).

Исследование взаимосвязей между эмпатией и агрессивными установками показало, что испытуемые обоих полов, более способные к сопереживанию, соучастию и сочувствию, обладающие как развитым эмоциональным принятием другого (эмоциональный канал), так и эмоциональным интеллектом (понимание состояния, проблем, причин поведения) (рациональный канал), имеют более высокие значения по показателям враждебности и вербальной агрессии. 

Таблица 5

Выраженность эмпатии и ситуативной тревожности под влиянием просмотра стимульных изображений инвалидов (N=192)

Примечание: r — коэффициент корреляции; p — значимость; N — количество респондентов; NS — не значимо.

Таблица 6

Эмоциональная реакция на стимульные изображения: гендерные различия

Примечание: Mean — среднее; SD — стандартное отклонение; N — количество случаев; t-коэффициент; df — степень свободы; P — значимость; NS — не значимо.

По всей видимости, взаимосвязи между эмпатическими каналами и шкалами агрессии могут являться индикаторами развития аффектированного состояния в рассматриваемом социальном контексте. Результаты исследования агрессивного и эмоционального поведения детей и подростков свидетельствуют о том, что устойчивая взаимосвязь между эмпатией и агрессией у детей отсутствует, тогда как у подростков наблюдается отрицательная взаимосвязь (Lovett, Sheffield, 2007). Поэтому данное предположение требует дальнейшего подробного изучения.

Студенты, обладающие проникающей способностью к эмпатии, т. е. способные создавать атмосферу открытости, доверительности, задушевности, напротив, в целом менее враждебны, а девушки — еще и менее гневливы, и реже используют физическую агрессию.

Уровень личностной тревожности испытуемых положительно коррелировал со всеми шкалами самооценки агрессии, кроме физической — у испытуемых мужского пола, и с гневом и враждебностью — у испытуемых женского пола. У студенток такая же связь была найдена и с ситуативной тревожностью, что, по-видимому, связано с более высоким уровнем тревожности женщин в целом. В одном из исследований, проведенном среди подростков, проявления враждебности, гнева и физической агрессии были связаны с тревожностью, однако гендерные различия в данной работе не рассматривались (Тарасова и др., 2016). Многие исследования показали, что тревога и агрессия (явная или подавленная) являются основными составляющими стрессового синдрома и проявляются в том числе и на физиологическом уровне (Hendricks et al., 2003; Praag, 1998).

Показатели личностной тревожности у испытуемых были ниже, чем показатели ситуативной тревожности, что также указывает на тот факт, что демонстрация фотоизображений инвалидов и лиц с ограниченными возможностями здоровья провоцировала рост ситуативной тревожности у студентов, т. е. испытуемые обеих групп испытывали стресс после просмотра видеоряда и в ходе ответов на вопросы об инвалидах. Кроме того, была выявлена тенденция к возрастанию показателей рациональной и эмоциональной эмпатии, к установке на эмпатию, что может свидетельствовать о развитии у испытуемых не только чувства тревоги, но и сопереживания. При этом те, кто демонстрировал более выраженное повышение тревожности под впечатлением фотографий, также демонстрировали и более выраженное эмоциональное сопереживание. Следует отметить, что гендерных различий в эмоциональной реакции на стимульные изображения выявлено не было, что, по-видимому, объясняется действием базовых механизмов сопереживания, а также сходством когнитивного ответа в такого рода социально-психологической ситуации вне зависимости от половой принадлежности.

Выводы

Эмпатия является одной из главных социальных эмоций человека, в значительной мере способствующих его успешной социализации, продуктивной жизни в обществе; кроме того, эмпатическая включенность в процесс общения представляет собой профессионально значимую личностную характеристику, необходимую для работы в таких сферах, как медицина, психотерапия, педагогика, социальная работа и многие другие. Полученные нами данные позволяют лучше понять феномен врожденной эмпатии наряду с интолерантным отношением к людям с явными физическими недостатками (инвалидам и лицам с ограниченными возможностями здоровья).

Основные выводы исследования:

1.   Исследование уровня эмпатии, личностной и ситуативной тревожности, агрессивного поведения у студентов показывает наличие значимых гендерных различий: девушки
более эмпатичны и характеризуются более высокой личностной и ситуативной тревожностью по сравнению с юношами, юноши имеют достоверно более высокие самооценки по физической и вербальной агрессии, чем девушки.

2.    Анализ взаимосвязи агрессивного поведения, эмпатии и тревожности показал наличие корреляций в разных комбинациях с учетом фактора пола: юноши и девушки, более способные сопереживать и соучаствовать другому, направленные на понимание его сущности, имеют более высокие показатели враждебности и вербальной агрессии; студенты, обладающие проникающей способностью к эмпатии, т. е. способные создавать атмосферу открытости, доверительности, задушевности, напротив, в целом менее враждебны и менее гневливы, а девушки менее склонны к физической агрессии; уровень личностной тревожности у студентов положительно коррелирует со всеми показателями агрессии, кроме физической — у юношей, с гневом и враждебностью — у девушек, тогда как связь ситуативной тревожности с агрессией не была обнаружена у испытуемых-студентов мужского пола, а у испытуемых-студентов женского пола была обнаружена ее взаимосвязь с показателями гнева и враждебности. Полученные взаимосвязи между эмпатическими каналами и шкалами агрессии отражают развитие аффектированного состояния в рассматриваемом социальном контексте, развитие чувствительности к физическому и психологическому состоянию других. Однако, как уже отмечалось ранее, такого рода предположение требует дальнейшего изучения.

3.    Анализ изменений уровня эмпатии и тревожности после просмотра стимульных изображений показал, что уровень ситуативной тревожности был выше по сравнению с уровнем личностной тревожности, что подтверждает нашу основную гипотезу — казанские студенты были встревожены (стрессированы) после просмотра видеоряда с изображениями инвалидов; также была выявлена тенденция к возрастанию показателей рациональной, интуитивной и эмоциональной эмпатии, к установке на эмпатию, что, с нашей точки зрения, свидетельствует о развитии у испытуемых не только состояния тревоги, но также и сопереживания. Те, кто демонстрировал более выраженное повышение тревожности под впечатлением фотографий, также демонстрировали и более выраженное эмоциональное сопереживание. Гендерных различий в эмоциональной реакции на стимульные изображения выявлено не было, что, вероятно, указывает на общий характер эмоционально-когнитивного ответа в такого рода социальном контексте и образование установки на сопереживание.

Наши результаты позволяют сделать заключение о наличии двойственной эмоциональной реакции у студентов в отношении людей с ограниченными возможностями и инвалидов — данная тема вызывает у них как повышение уровня тревожности, так и повышение уровня сопереживания.

Полученные результаты могут иметь прикладное значение и применяться в разработке программ адаптации инвалидов и лиц с ОВЗ, программ воспитания (формирования) толерантного и ответственного отношения студенческой молодежи и педагогического состава к лицам с ОВЗ, создания безбарьерной среды в обучении инвалидов. Также полученные результаты и используемая методика могут быть полезны с точки зрения отбора персонала, специализирующегося на лечении, реабилитации, уходе за людьми с ОВЗ/инвалидами, работников инклюзивного образования.

---

            Финансирование

Данная работа выполнена за счет гранта Российского научного фонда (проект № 18-18-00075).

Авторы благодарят за помощь в организации исследования ректора Казанского федерального университета И.Р. Гафурова, ректора Казанского национального исследовательского технологического университета Г.С. Дьяконова и всех студентов, принявших участие в исследовании. Особую благодарность выражаем директору Института управления инновациями КНИТУ доктору социологических наук Р.И. Зинуровой и ведущему специалисту Департамента образования КФУ Р.М. Яббарову за неоценимую помощь.

1. Ардашова Ю.И., Кохан С.Т. Особенности отношения студентов к лицам с ограниченными возможностями здоровья // Состояние здоровья: медицинские, социальные и психолого- педагогические аспекты. VII Международная научно-практическая интернет-конференция: сб. статей / Отв. ред. С.Т. Кохан. Изд-во: Забайкальского государственного университета (Чита), 2016. С. 509—517.
2. Баглай В.С. Отношение общества к инвалидам: история и современность [Электронный ресурс] // Материалы VI Международной студенческой электронной научной конференции «Студенческий научный форум» URL: <a href=»http://www.scienceforum.ru/2014/521/3136»>www.scienceforum. ru/2014/521/3136</a> (дата обращения: 28.11.2017).
3. Буркова В.Н., Бутовская М.Л. Агрессия, доминантный статус и индивидуальная дистанция у российских подростков (на примере русских и осетин) // Человек в прошлом и настоящем: поведение и морфология. По материалам 4-летней школы в РГГУ (19—20 июня 2007) «Поведение человека в настоящем и будущем» в Москве / Отв. ред. М.Л. Бутовская. М.: ИЭА РАН. 2008. С.131—148.
4. Бутовская М.Л. Перспективы использования этологических материалов и методов в антропологии и этнографии // Советская этнография. 1988. № 5. С. 26—37.
5. Бутовская М.Л., Драмбян М.Ю. Хадза Танзании: традиции и современность // Азия и Африка сегодня. 2007. № 7. С. 105—110.
6. Бутовская М.Л., Файнберг Л.А. У истоков человеческого общества (поведенческие аспекты эволюции человека). М.: Наука, 1993. 256 с.
7. Волкова Е.А. Опыт исследования и воспитания толерантного отношения студенческой молодежи к лицам с ограниченными возможностями и инвалидам // Научный вестник Южного института менеджмента. 2016. № 2. С. 49—51.
8. Всемирная программа действий в отношении инвалидов Всемирной организации здравоохранения, принятая резолюцией 37/52 Генеральной Ассамблеи от 3 декабря 1982 года [Электронный ресурс]. Дата обращения: 18.03.2019г. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/prog2.shtml
9. Гурович И.Я., Кирьянова Е.М. О программе борьбы со стигмой, связанной с шизофренией // Социальная и клиническая психиатрия. 1999. № 3. С. 5—8.
10. Диагностика уровня эмпатических способностей В.В.Бойко // Практическая психодиагностика. Методики и тесты: учеб. пособие / Ред. и сост. Д.Я. Райгородский. Самара, 2001. С. 486—490.
11. Исследование тревожности (Ч.Д. Спилбергер, адаптация Ю.Л. Ханин) // Диагностика эмоционально-нравственного развития / Ред. и сост. И.Б. Дерманова. СПб.: Речь, 2002. С. 124—126.
12. Клочко Е.Ю. Жизнь без барьеров: o перспективах и изменениях в положении детей с инвалидностью и инвалидов с детства // Психологическая наука и образование. 2016. Т. 21. № 1. С. 94—107. doi:10.17759/pse.2016210108
13. Мацумото Д. Психология и культура: Современные исследования. СПб.: Прайм-Еврознак, 2002. 416 с.
14. Новиков Е. Отверженные. Об отношении общества к психически больным [Электронный ресурс] // Здравый смысл. 2004. № 4 (33). Дата обращения: 18.03.2019г. URL: http://razumru.ru/ humanism/journal/33/novikov.htm
15. Носенко-Штейн Е.Э. Disability Studies (Изучение инвалидности) и проблемы высшего образования в России // Высшее образование для XXI века: ХIII Международная научная конференция. Москва, 8—10 декабря 2016 г.: Доклады и материалы: в 2 ч. Часть 1. Секция 2. Социология образования / Отв. ред. Н.А. Селиверстова. М.: Изд-во МосГУ, 2016. С. 60—69.
16. Тарасова С.Ю., Осницкий А.К., Ениколопов С.Н. Социально-психологические аспекты буллинга: взаимосвязь агрессивности и школьной тревожности [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование psyedu.ru. 2016. Т. 8. № 4. C. 102—116 doi: 10.17759/psyedu.2016080411
17. Циткилов П.Я. История социальной работы: учебное пособие. Ростов н/Д: Феникс, 2008. 448 c.
18. Штейн Е.Э. Быть инвалидом в Израиле: опыт и проблемы бывших соотечественников // Азия и Африка сегодня. 2015. № 12. С. 67—70.
19. Ahmed M., Bader M. Alansari. Gender differences in anxiety among undergraduates from ten Arab countries // Social Behavior and Personality: an international journal. 2004. № 32 (7). P. 649—655. doi:10.2224/sbp.2004.32.7.649
20. Asch S.E., Werner H. On Expressive Language. 1955. Worcester: Clark University Press. 286 p.
21. Baron-Cohen S., Wheelwright S. The Empathy Quotient: An Investigation of Adults with Asperger Syndrome or High Functioning Autism, and Normal Sex Differences // Journal of Autism and Developmental Disorders. 2004. Vol. 34. № 2. P. 163—175.
22. Buss A.H., Perry M. The aggression questionnaire // Journal of personality and social psychology. 1992. Т. 63. № 3. P. 452. doi:10.1037/0022-3514.63.3.452
23. Butovskaya M., Timentschik V., Burkova V. Aggression, conflict resolution, popularity, and attitude to school in Russian adolescents // Aggressive Behavior. 2007. Vol. 32. P. 170—183. doi:10.1002/ab.20197
24. Butovskaya M., Fedenok J., Burkova V., Manning J. Sex differences in 2D:4D and aggression in children and adolescents from five regions of Russia // American Journal of Physical Anthropology. 2013. № 152. P. 130—139. doi:10.1002/ajpa.22337
25. Butovskaya M., Burkova V., Karelin D., Fink B. Digit ratio (2D:4D), aggression, and dominance in the Hadza and the Datoga of Tanzania // American Journal of Human Biology. 2015. Vol. 27. Is. 5. P. 620—627. doi:10.1002/ajhb.22718
26. Byrne P. Stigma of mental illness and ways of diminishing it // Advances in Psychiatric Treatment. 2000. Vol. 6. P. 65—72. doi: 10.1192/apt.6.1.65
27. Favazza P. C., Odom S. L. Promoting positive attitudes of kindergarten-age children toward people with disabilities // Exceptional Children. 1997. Vol. 63. № 3. P. 405—418. doi:0.1177/001440299706300308
28. Feingold A. Gender differences in personality: A meta-analysis // Psychological Bulletin. 1994. Vol. 116 (3). P. 429—456. https://doi.org/10.1037/0033-2909.116.3.429
29. Goodall J. Social rejection, exclusion, and shunning among the Gombe chimpanzees // Ethology and Sociobiology. 1986. Vol. 7. P. 227—236. doi:10.1016/0162-3095(86)90050-6
30. Hendricks T.J., Fyodorov D.V., Wegman L.J., Lelutiu N.B., Pehek E.A., Yamamoto B., Silver J., Weeber E.J., Sweatt J.D., Deneris E.S. Pet-1 ETS gene plays a critical role in 5-HT neuron development and is required for normal anxiety-like and aggressive behavior // Neuron. 2003. Vol. 37. № 2. P. 233—247. doi: 10.1016/ S0896-6273(02)01167-4
31. Hunt C.S., Hunt B. Changing attitudes toward people with disabilities: Experimenting with an educational intervention // Journal of Managerial Issues. 2004. Vol. 16. № 2. P. 266—280.
32. Hsu F.C., Luo J.Y., Yeh K., Chen T., Huang T., Wu P.M., Lee Y., Huang Y., Chu Y., Yan D., Wu M. Superconductivity in the PbO-type structure α-FeSe // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2008. Vol. 105. № 38. P. 14262—14264. doi: 10.1073/pnas.0807325105
33. Kleck R. Physical stigma and nonverbal cues emitted in face-to-face interaction // Human Relations. 1968. Vol. 21. № 1. P. 19—28. doi: 10.1177/001872676802100102
34. Kleck R.E., Strenta A. Perceptions of the impact of negatively valued physical characteristics on social interaction // Journal of Personality and Social Psychology. 1980. Vol. 39. № 5. P. 861. doi: 10.1037/0022- 3514.39.5.861
35. Kohler W. Gestalt psychology. New York: Liveright, 1929.
36. Lovett B.J., Sheffield R.A. Affective empathy deficits in aggressive children and adolescents: A critical review // Clinical Psychology Review. 2007. Vol. 27. № 1. P. 1—13.
37. Morse J.M., Mitcham C., van Der Steen W.J. Compathy or physical empathy: implications for the caregiver relationship // Journal of Medical Humanities. 1998. Vol. 19. № 1. P. 51—65.
38. Park J.H., Faulkner J., Schaller M. Evolved Disease-Avoidance Processes and Contemporary Anti-Social Behavior: Prejudicial Attitudes and Avoidance of People with Physical Disabilities // Journal of Nonverbal Behavior. 2003. Vol. 27 (2). P. 65—87.
39. Paro H.B.M.S., Silveira P.S.P., Perotta B., Gannam S., Enns S.C. Empathy among medical students: is there a relation with quality of life and burnout? // PLoS ONE. 2014. Vol. 9. № 4. doi:10.1371/journal. pone.0094133
40. Praag H.M. Anxiety and increased aggression as pacemakers of depression //Acta Psychiatrica Scandinavica. 1998. Vol. 98. № s393. P. 81—88. doi: 10.1111/j.1600-0447.1998.tb05971.x
41. Rumsey N., Bull R., Gahagan D. The Effect of Facial Disfigurement on the Proxemic Behavior of the General Public // Journal of Applied Social Psychology. 1982. Vol. 12. Iss. 2. P. 137—150.
42. Rueckert L. Gender differences in empathy // In D. J. Scapaletti (Ed.) Psychology of Empathy, Hauppauge, NY: Nova Science Publishers. 2011. P. 221—234.
43. Stewart M.A. What is a successful doctor-patient interview? A study of interactions and outcomes // Social science & medicine. 1984. Vol. 19. № 2. P. 167—175.
44. Titchener E. Elementary psychology of the thought processes. New York: Macmillan. 1909.
45. World report on disability 2011 [Электронный ресурс] // World Health Organization. 2011. Malta. Access date: 15.10.2018. URL: http://www.who.int/disabilities/world_report/2011/report/ru/

PlumX

Метрики публикации