Половые различия в состоянии волевой регуляции у представителей маскулинных и фемининных национальных культур РФ и СНГ

Введение

За последние десятилетия наблюдается рост количества публикаций, посвященных проблеме воли, в том числе изучению психофизиологических механизмов волевой регуляции [13; 14; 19]. Вместе с этим исследования демонстрируют наличие значимых различий показателей состояния волевой регуляции у представителей различных этнических групп. Хотя Ю. Куль еще в 2008 г. с позиции теории PSI (Personal System Interaction Theory) высказывал предположение, что особенности воспитания в восточных (коллективистских) культурах способствуют формированию более эффективного типа волевой регуляции (саморегуляции), а в западных (индивидуалистических) культурах — менее эффективного (самоконтроля), первые эмпирические исследования в этой области не подтвердили это предположение и показали отсутствие значимых различий по показателям «Шкалы контроля за действием» Ю. Куля у жителей Германии, Новой Зеландии и Бангладеш [15; 18]. Однако последние исследования подтверждают предположение Ю. Куля: среди народов РФ, представителей более коллективистских культур преобладает эффективный тип волевой регуляции (тувинцы, кабардинцы, татары, башкиры, корейцы), а среди народов, представителей более индивидуалистических культур, — неэффективный тип волевой регуляции (русские, коми, марийцы) [3]. Наряду с этим было показано, что народы РФ значимо различаются по показателям самоконтроля, а также самооценки волевых качеств личности: наибольшие значения наблюдаются у представителей тувинцев и кабардинцев, а наименьшие — у русских, корейцев, коми и марийцев [12]. Также исследования свидетельствуют, что показатели состояния волевой регуляции положительно коррелируют с позитивной этнической идентичностью, но только у представителей тех народов, у которых этническая принадлежность занимает важное место в идентификационной матрице (коми, кабардинцы) [10].

Тем не менее, природа кросс-культурных различий показателей волевой регуляции остается до конца не раскрытой. Ю. Куль высказывает предположение о том, что влияние культуры на развитие личности опосредовано особенностями воспитания подрастающего поколения. В своих рассуждениях он сводит культурные различия в воспитании к оппозиции «независимость—взаимозависимость» [18]. Однако это не единственный подход к описанию культурных измерений в современных науках, в частности, Г. Хофстеде рассматривает как одну из шести базовых характеристик культуры маскулинность [17]. Согласно Г. Хофстеде, в маскулинных культурах сильно выражена дифференциация гендерных ролей, мужчины занимают ведущее положение по отношению к женщине, высоко ценятся качества, связанные с достижением индивидуального успеха, а мальчиков и девочек воспитывают по-разному; в фемининных культурах дифференциация гендерных ролей слабо выражена, общество характеризуется относительным гендерным равенством, высоко ценятся качества, связанные с заботой об общем благе, а мальчиков и девочек воспитывают примерно одинаково [17]. В связи с этим мы предположили, что различия показателей состояния волевой регуляции у представителей разных культур могут быть обусловлены этнокультурными особенностями социализации подрастающего поколения, в том числе особенностями гендерной социализации и связанной с нею спецификой дифференциации гендерных ролей.

Данные исследований свидетельствуют о наличии различий в показателях состояния волевой регуляции у мужчин и женщин. Обобщая результаты целого ряда исследований развития волевых качеств в онтогенезе, Е.П. Ильин отмечает, что в целом девочки опережают мальчиков по уровню развития таких волевых качеств, как терпеливый, решительный, смелый, выносливый, на протяжении всего периода обучения в школе [5]. Сходные данные были получены в исследованиях Т.И. Шульги и А.В. Быкова [1]. Наряду с этим было показано, что взрослые мужчины значимо превосходят женщин по склонности к эмоциональному и социальному самоконтролю; у мужчин наиболее выраженными являются такие волевые качества, как смелость, упорство, энергичность, решительность, организованность, а у женщин — самостоятельность, дисциплинированность, обязательность. Также у женщин были обнаружены значимые положительные корреляции между уровнем маскулинности и такими «мужскими» волевыми качествами, как: энергичность, смелость, целеустремленность, упорство, что может свидетельствовать о вкладе особенностей культуры в формирование гендерных различий в показателях волевой регуляции [11].

Исходя из этого, можно выдвинуть гипотезу о том, что в более маскулинных культурах будут наблюдаться значимые половые различия в показателях состояния волевой регуляции (волевого самоконтроля, самооценки волевых качеств, а также типа волевой регуляции, по Ю. Кулю), а в более фемининных — они будут практически отсутствовать.

В связи с этим, цель данной работы состояла в проведении сравненительного анализа показателей состояния волевой регуляции у мужчин и женщин — представителей маску­линных и фемининных этнических групп.

Методы

Описание выборки. С целью проверки выдвинутой нами гипотезы было обследовано 14 этнокультурных групп, проживающих на территории РФ и бывшего СССР.

Поскольку большинство исследуемых нами культур, за исключением русской, украинской, корейской, еврейской, не были исследованы Г. Хофстеде и его коллегами, мы были вынуждены опираться на данные других исследователей, которые зачастую носят качественный характер [17]. В связи с этим к группе фемининных культур были отнесены восточнославянские народы (русские, украинцы, белорусы), имеющие низкие значения по показателям маскулинности, согласно данным Г. Хофстеде, а также близкие к ним по образу жизни и национальной культуре фино-угорские народы (коми, марийцы) [6; 17]. Также к этой группе были отнесены народы, исповедующие буддизм (тувинцы и корейцы), и евреи, также имеющие низкие значения по показателям маскулинности [7; 17]. К группе маскулинных культур были отнесены народы Кавказа (кабардинцы, осетины, армяне), которые оцениваются большинством отечественных исследователей как маскулинные, а также народы, исповедующие ислам (татары, башкиры, таджики), которые, согласно данным Г. Хофстеде, имеют более высокие значения по показателям маскулинности [6; 8; 17]. Мы хорошо осознаем все ограничения предложенной нами экстраполяции данных, которая носит относительный, качественный характер. Тем не менее, обращение к ней носит вынужденный характер ввиду отсутствия более точных данных.

Основным критерием отбора респондентов являлось наличие выраженной положительной этнической идентичности, которая определялась в предварительной беседе, и свободное владение русским языком. Все группы, за исключением белорусов и таджиков, были уравнены по полу и возрасту и состояли из студентов, проживающих в крупных городах в местах исконного поселения этноса (за исключением армян, евреев и корейцев).

Русские — студенты московских вузов — 50 девушек и 50 юношей в возрасте от 20 до 24     лет (средний возраст 22,05), все холостые или незамужние.

Украинцы — студенты вузов г. Полтавы — 51 девушек и 52 юношей в возрасте от 17 до 21 года (средний возраст 20,1), все холостые или незамужние.

Белорусы — слушатели курсов повышения квалификации для работников образования г. Минска — 51 женщина и 49 мужчин в возрасте от 18 до 60 лет (средний возраст 32,5), 90% имеют высшее образование, 95% состоят в браке.

Коми-зыряне — студенты вузов и молодые специалисты г. Сыктывкар — 50 девушек и 50 юношей в возрасте от 20 до 24 лет (средний возраст 21,5), все холостые или незамужние.

Марийцы — студенты вузов г. Йошкар-Олы — 56 девушек и 44 юношей в возрасте от 18 до 28 лет (средний возраст 23,5), все холостые или незамужние.

Корейцы — студенты вузов г. Хабаровска — 50 девушек и 50 юношей в возрасте от 20 до 23 лет (средний возраст 25 лет), все холостые или незамужние.

Тувинцы — молодые специалисты г. Кызыл — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 25 до 30 лет (средний возраст 26,5 лет), 95% состоят в браке.

Евреи — студенты московских вузов — 52 девушки и 47 юношей в возрасте от 18 до 25     лет (средний возраст 21,9), все холостые или незамужние.

Татары — студенты вузов г. Уфы — 56 девушек и 45 юношей в возрасте от 18 до 25 лет (средний возраст 22,2), все холостые или незамужние.

Башкиры — студенты вузов г. Уфы — 57 девушек и 43 юношей в возрасте от 18 до 26     лет (средний возраст 22,4), все холостые или незамужние.

Таджики — легальные трудовые мигранты из Таджикистана, временно проживающие на территории г. Москвы, — 19 женщина и 77 мужчин в возрасте от 18 до 40 лет (средний возраст 29,5), 90% имеют среднее образование, 95% состоят в браке.

Армяне — студенты московских вузов — 76 девушек и 76 юношей в возрасте от 18 до 25 лет (средний возраст 22,1), все холостые или незамужние.

Осетины — студенты вузов г. Владикавказа — 48 девушек и 54 юноши в возрасте от 17 до 23 лет (средний возраст 21,1), все холостые или незамужние.

Кабардинцы — студенты вузов г. Нальчика — 50 девушек и 50 юношей в возрасте от 18 до 22 лет (средний возраст 19,5 года), все холостые или незамужние.

Всего в исследовании приняли участие 1453 человека.

Методы исследования. Для диагностики индивидуальных особенностей волевой регуляции респондентов нами использовались следующие методики:

субшкала «Контроль за действием при планировании» из опросника «Шкала контроля за действием» Ю. Куля (НАКЕМР-90) в адаптации С.А. Шапкина (1997)1 [9];

«Вопросник для выявления выраженности самоконтроля в эмоциональной сфере, деятельности и поведении» (Г.С. Никифоров, В.К. Васильева и С.В. Фирсова) [5];

формализованная модификация методики «Самооценка волевых качеств» (СО) Дембо—Рубинштейн в адаптации В.А. Иванникова, Е.В. Эйдмана (1990) [4].

Также использовался опросник, который содержал вопросы, касающиеся ряда демографических характеристик респондентов (пол, возраст, образование, семейное положение).

Процедура. Опросные листы раздавались и заполнялись респондентам в индивидуальном порядке в присутствии исследователя. Участие в исследовании носило добровольный и безвозмездный характер. Основным критерием отбора для участия в исследовании было наличие у респондентов выраженной позитивной этнической идентичности, что выявлялось в ходе предварительной беседы.

В табл. 1 приведены среднегрупповые значения показателей состояния волевой регуляции в различных этнических группах у мужчин и женщин.

Для проверки наличия различий между группами использовался непараметрической тест Манна—Уитни. Результаты этого анализа приведены в табл. 2. Для статистической обработки данных использовался статистический пакет IBM SPSS Statistics v.23.

Таблица 1

Среднегрупповые значения показателей состояния волевой регуляции в различных этнических группах у мужчин и женщин

Примечание: ШКД — «Шкала контроля за действием» Ю. Куля; ЭСК — эмоциональный самоконтроль; ПВК — поведенческий самоконтроль; ССК — социальный самоконтроль; М — среднее; SD — стандартное отклонение.

Таблица 2

Результаты сравнения мужчин и женщин по показателям состояния волевой регуляции в различных этнических группах (тест Манна—Уитни)

Примечание: «*» — p<0,05; «**» — p<0,01.

Результаты

В целом, полученные результаты подтверждают выдвинутую нами гипотезу: в группах представителей более маскулинных культур наблюдается больше значимых половых различий в состоянии волевой регуляции, а в группах представителей более фемининных культур они практически отсутствуют (см. табл. 1, табл. 2). Рассмотрим эти закономерности более подробно.

Шкала контроля за действием. По данной методике, значимые половые различия наблюдаются у представителей четырех из шести маскулинных культур (кабардинцы, татары, башкиры и таджики) и только одна из восьми фемининных культур (украинцы). Во всех этих группах мужчины демонстрируют значимо более высокие показатели по сравнению с женщинами, что хорошо согласуется с данными С.А. Шапкина, полученными на смешанной выборке [9]. Вероятно, более выраженная ориентация на действие у мужнин в маскулинных культурах связанна с традиционной гендерной ролью добытчика и защитника, предполагающей активность, инициативность, целеустремленность, настойчивость и т. д. [17].

Таким образом, у представителей большинства исследованных нами маскулинных культур наблюдаются значимые половые различия по показателям состояния волевой регуляции, а у представителей фемининных культур, за исключением украинской, эти различия не являются значимыми.

Выраженность самоконтроля. Результаты сравнения мужчин и женщин по суб­шкалами методики существенно различаются между собой.

Результаты сравнения мужчин и женщин по выраженности эмоционального самоконтроля лишь отчасти подтверждают выдвинутую нами гипотезу. Здесь значимые половые различия наблюдаются только у представителей двух маскулинных культур, в связи с чем можно предположить, что данный показатель относительно слабо связан с маскулинностью культуры и в большей степени определяется другими факторами. В пользу этого может свидетельствовать тот факт, что в группе башкир мужчины демонстрируют более высокие по сравнению с женщинами показатели самоконтроля, а в группе осетин, напротив, женщины демонстрируют более высокие показатели самоконтроля по сравнению с мужчинами.

По выраженности поведенческого самоконтроля значимые половые различия наблюдаются у представителей четырех из шести маскулинных культур, что может свидетельствовать о более тесной связи данного показателя с маскулинностью культуры. Вместе с этим половые различия по данному показателю сходны с различиями по эмоциональному самоконтролю: в группах башкир и таджиков мужчины демонстрируют более высокие показатели поведенческого самоконтроля по сравнению с женщинами, а в группах осетин и армян, напротив, женщины демонстрируют более высокие показатели по сравнению с мужчинами. Обнаруженная закономерность может говорить о том, что, с одной стороны, маскулинные культуры предъявляют различные требования к самоконтролю у мужчин и у женщин: одни культуры (народы Кавказа) предъявляют более высокие требования к женщинам, а другие к мужчинам (башкиры и таджики).

Результаты сравнения мужчин и женщин по выраженности социального самоконтроля выбиваются из общей закономерности. Значимые половые различия наблюдаются как у представителей маскулинных (кабардинцы, армяне, таджики), так и только фемининных культур (тувинцы, марийцы, белорусы). В группах тувинцев, кабардинцев, марийцев, белорусов и армян женщины демонстрируют значимо более высокие по сравнению с мужчинами показатели социального самоконтроля, а в группе таджиков, напротив, мужчины демонстрируют значимо более высокие показатели социального самоконтроля по сравнению с женщинами. Полученные результаты свидетельствуют о том, что в целом женщины по сравнению с мужчинами более склонны к самоконтролю в сфере социальных взаимоотношений, независимо от того, является ли данная культура более маскулинной или фемининной. Вероятно, данный феномен определяется другими факторами. Исключение составляют лишь таджики, как этнос, находящийся в особых условиях трудовой миграции, предъявляющей специфические требования к самоконтролю в целом [8].

Таким образом, значимые половые различия по выраженности самоконтроля по различным субшкалам наблюдаются у представителей всех маскулинных культур, за исключением татар. Среди представителей фемининных культур значимые различия встречаются у представителей только трех групп (тувинцы, марийцы, белорусы) и только по выраженности социального самоконтроля. У большинства народов, за исключением башкир и таджиков, женщины превосходят мужчин по показателям выраженности самоконтроля. Можно предположить, что обнаруженная закономерность связана с повышенными требованиями и ограничениями, которые маскулинные культуры предъявляют к женщине (особенно в сфере социальных взаимодействий) [17]. Резюмируя, отметим, что полученные результаты, за рядом исключений, подтверждают выдвинутую нами гипотезу: в маскулинных культурах половые различия показателей волевого самоконтроля выражены сильнее, чем в фемининных.

Самооценка волевых качеств. Результаты сравнения данных показателей не столь однозначны.

В группах русских и тувинцев значимые половые различия отсутствуют.

В группе коми мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств смелый (женщины: М=3,52, SD=0,89; мужчины: М=3,94, SD=0,62; U=1106,00, p<0,01) и уверенный (женщины: М=3,43, SD=0,96; мужчины: М=3,75, SD=1,02; U= 1187,00, p<0,01).

В группе марийцев женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств ответственный (женщины: М=4,28, SD=0,62; мужчины: М=3,96, SD=0,89; U=1816,00, p<0,01), обязательный (женщины: М=4,06, SD=0,85; мужчины: М=3,55, SD=0,97; U=1603,00, p<0,01), настойчивый (женщины: М=3,78, SD=0,93; мужчины: М=3,40, SD=1,01; U=1854,5,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качества смелый (женщины: М=3,55, SD=0,94; мужчины: М=3,88, SD=0,82; U=1841,5,00, p<0,01).

В группе корейцев женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств целеустремленный (женщины: М=3,06, SD=1,45; мужчины: М=2,20, SD=1,26; U=826,00, p<0,01), обязательный (женщины: М=3,18, SD=1,44; мужчины: М=2,46, SD=1,37; U=903,00, p<0,01), внимательный (женщины: М=3,50, SD=1,30; мужчины: М=2,78, SD=1,40;U=890,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качества смелый (женщины: М=2,92, SD=1,47; мужчины: М=3,50, SD=1,45; U=976,00, p<0,01).

В группе евреев женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств терпеливый (женщины: М=3,83, SD=0,58; мужчины: М=3,34, SD=0,67; U=685,00, p<0,01) и спокойный (женщины: М=3,69, SD=0,54; мужчины: М=3,32, SD=0,52; U=814,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качества смелый (женщины: М=3,37, SD=0,49; мужчины: М=3,62, SD=0,53; U= 905,00, p<0,01).

В группе украинцев мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств смелый (женщины: М=3,40, SD=1,18; мужчины: М=4,04, SD=0,74; U=883,00, p<0,01) и спокойный (женщины: М=3,67, SD=1,23; мужчины: М=4,21, SD=0,89; U=943,00, p<0,01).

В группе белорусов женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств дисциплинированный (женщины: М=4,35, SD=0,66; мужчины: М=3,96, SD=1,06; U=1006,00, p<0,01) и обязательный (женщины: М=4,33, SD=0,71; мужчины: М=3,94, SD=1,03; U=990,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств смелый (женщины: М=3,27, SD=0,83; мужчины: М=3,73, SD=0,93; U=869,00, p<0,01) и уверенный (женщины: М=3,39, SD=1,02; мужчины: М=3,76, SD=0,99; U=984,00, p<0,01).

В группе армян женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств ответственный (женщины: М=4,37, SD=0,94; мужчины: М=4,09, SD=1,01; U=2348,00, p<0,01), обязательный (женщины: М=4,12, SD=0,97; мужчины: М=3,70, SD=1,03; U=2203,00, p<0,01), организованный (женщины: М=4,01, SD=1,05; мужчины: М=3,57, SD=1,07;U=2161,00, p<0,01) и внимательный (женщины: М=3,97, SD=0,99;мужчины: М=3,57, SD=1,09; U=2262,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качества энергичный (женщины: М=3,71, SD=1,02; мужчины: М=4,04, SD=1,17; U=2258,00, p<0,01).

В группе осетин мужчины превосходят женщин по самооценкам качества спокойный (женщины: М=3,53, SD=1,16; мужчины: М=3,92, SD=1,30; U=855,00, p<0,01).

В группе кабардинцев женщины превосходят мужчин по самооценкам качеств дисциплинированный (женщины: М=4,27, SD=0,81; мужчины: М=3,97, SD=0,82; U= 927,00, p<0,01) и терпеливый (женщины: М=3,81, SD=1,27; мужчины: М=3,29, SD=1,38; U= 900,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств принципиальный (женщины: М=3,68, SD=1,14; мужчины: М=4,29, SD=0,94;U=774,00, p<0,01), решительный (женщины: М=3,45, SD=0,99; мужчины: М=4,06, SD=0,98;U=752,00, p<0,01), волевой (женщины: М=3,58, SD=1,03; мужчины: М=4,20, SD=0,96; U=782,00, p<0,01), инициативный (женщины: М=3,46, SD=1,12; мужчины: М=3,91, SD=0,87; U=854,00, p<0,01), упорный (женщины: М=3,61, SD=0,94; мужчины: М=4,26, SD=0,79; U= 690,00, p<0,01), смелый (женщины: М=3,72, SD=1,10; мужчины: М=4,47, SD=0,56; U=675,00, p<0,01), деловитый (женщины: М=3,39, SD=1,07; мужчины: М=3,88, SD=1,12; U=833,00, p<0,01) и уверенный (женщины: М=3,67, SD=1,22; мужчины: М=4,36, SD=0,96; U=728,00, p<0,01).

В группе татар женщины превосходят мужчин по самооценкам качества принципиальный (женщины: М=4,18, SD=0,79; мужчины: М=3,82, SD=0,91; U=979,00, p<0,01), а мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств самостоятельный (женщины: М=4,18, SD=0,79; мужчины: М=3,82, SD=0,91; U=948,00, p<0,01) и внимательный (женщины: М=3,61, SD=1,07; мужчины: М=4,18, SD=0,94; U=874,00, p<0,01).

В группе башкир мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств дисциплинированный (женщины: М=3,86, SD=0,88; мужчины: М=4,21, SD=0,80; U=953,00, p<0,01), выдержанный (женщины: М=3,44, SD=1,05; мужчины: М=3,79, SD=1,25; U= 967,00, p<0,01), деловитый (женщины: М=3,39, SD=1,21; мужчины: М=3,77, SD=1,41; U= 957,00, p<0,01).

В группе таджиков мужчины превосходят женщин по самооценкам качеств ответственный (женщины: М=3,82, SD=0,77; мужчины: М=4,11, SD=0,70; U=837,00, p<0,01), дисциплинированный (женщины: М=3,71, SD=0,66; мужчины: М=4,14, SD=0,72; U=727,00, p<0,01), целеустремленный (женщины: М=3,68, SD=0,90;мужчины: М=4,16, SD=0,85; U=726,00, p<0,01), выдержанный (женщины: М=3,57, SD=0,96; мужчины: М=4,16, SD=0,82; U=693,00, p<0,01), энергичный, (женщины: М=3,71, SD=0,94; мужчины: М=4,14, SD=0,84;

U=778,00, p<0,01) упорный (женщины: М=3,68, SD= 0,86;мужчины: М=4,20, SD=0,73; U=704,00, p<0,01), смелый (женщины: М=3,79, SD=0,83; мужчины: М=4,17, SD=0,77; U=790,00, p<0,01), организованный (женщины: М=3,64, SD=0,62;мужчины: М=3,96, SD=0,76; U=799,00, p<0,01).

Анализ полученных результатов, позволяет выделить ряд закономерностей:

Во-первых, в маскулинных культурах наблюдается большее количество значимых половых различий в показателях самооценок волевых качеств (наибольшее число значимых различий наблюдается в группах кабардинцев и таджиков), чем в фемининных (у русских и тувинцев значимые различия отсутствуют), что подтверждает выдвинутую нами гипотезу. Исключение из этой закономерности составляют осетины, татары и башкиры.

Во-вторых, женщины превосходят мужчин по качествам, связанным с необходимостью организовывать свое поведение в соответствии с требованиями общества (ответственный, дисциплинированный, обязательный, терпеливый). Вероятно, эти качества отражают особенности традиционной гендерной роли женщины, занимающей более зависимое и подчиненное положение в маскулинном обществе [17]. Исключение из этой закономерности составляют таджики и башкиры.

В-третьих, мужчины превосходят женщин по качествам, с]^:^:^:ан]^:^им с инициацией и реализацией намерения в действии (смелый, решительный, инициативный, энергичный, самостоятельный, уверенный, упорный, волевой). Можно предположить, что эти качества отражают особенности традиционной гендерной роли мужчины, направленной на достижение успеха [17].

Ряд качеств оказались гендерно нейтральными: половые различия в показателях выраженности данных качеств либо не наблюдались, либо в разных группах имели разную направленность (целеустремленный, принципиальный, настойчивый, спокойный, деловитый, организованный, внимательный). Можно предположить, что данные качества имеют разную содержательную интерпретацию в разных культурах и, соответственно, являются либо маскулинными, либо фемининными.

Таким образом, полученные нами результаты в целом подтверждают выдвинутую нами гипотезу: в маскулинных культурах наблюдается больше значимых половых различий в самооценках волевых качеств, чем в фемининных. Причем мужчины превосходят женщин по качествам, связанным с традиционной мужской ролью, а женщины — мужчин по качествам, связанным с традиционной женской ролью. Исключение из этой закономерности составляют таджики — в этой группе мужчины значимо превосходят женщин по самооценкам большинства волевых качеств. Как уже отмечалось выше, вероятно, этот феномен обусловлен фактором миграции, предъявляющей специфические требования к волевой регуляции в целом [8].

Обсуждение результатов

В целом, полученные результаты подтверждают выдвинутую гипотезу.

Во-первых, в более маскулинных культурах в среднем наблюдается больше значимых половых различий в показателях волевой регуляции, чем в более фемининных. В большинстве исследованных маскулинных культур мужчины и женщины характеризуются существенными различиями в показателях «Шкалы контроля за действием», выраженности эмоционального, поведенческого и социального самоконтроля, а также в показателях самооценки волевых качеств. В фемининных культурах, напротив, значимые половые различия в показателях состояния волевой регуляции практически отсутствуют.