Экспериментальная психология
2022. Том 15. № 1. С. 160–176
doi:10.17759/exppsy.2022150110
ISSN: 2072-7593 / 2311-7036 (online)
Формирование устного дискурса у детей 4—5 лет: функционально-динамический анализ влияния жанра и регистра на грамматический частотный профиль
Аннотация
Общая информация
Ключевые слова: дискурс, жанр, регистр общения, детская речь, часть речи
Рубрика издания: Психолингвистика
Тип материала: научная статья
DOI: https://doi.org/10.17759/exppsy.2022150110
Финансирование. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ) в рамках научного проекта № 18-18-00114.
Благодарности. Авторы благодарят анонимных рецензентов за высказанные замечания и рекомендации, которые помогли усовершенствовать статью.
Получена: 19.08.2020
Принята в печать:
Для цитаты: Корнев А.Н., Балчюниене И. Формирование устного дискурса у детей 4—5 лет: функционально-динамический анализ влияния жанра и регистра на грамматический частотный профиль // Экспериментальная психология. 2022. Том 15. № 1. С. 160–176. DOI: 10.17759/exppsy.2022150110
Полный текст
Введение
Вопросы формирования речевой коммуникации и усвоение языка ребенком давно являются предметом активного обсуждения учеными — представителями возрастной психологии, когнитивной психологии и психолингвистики. В фокусе внимания психологов находятся преимущественно когнитивные, концептуальные или коммуникативные аспекты развития речи, а лингвисты изучают в основном закономерности формирования языковых средств, их функционирование в контексте речевой деятельности и применение в разных коммуникативных ситуациях. Существует, однако, сфера коммуникативно-речевой деятельности, где обе плоскости исследований пересекаются — это формирование речевого дискурса, т. е. «речи погруженной в жизнь» [2]. Устный дискурс — это форма речевого общения, служащая выражению мыслей, интенций и мотивов людей. По словам М.М. Бахтина, «… мы говорим разнообразными жанрами, не подозревая об их существовании» [4, с. 159—206]. Речевой жанр — это «исторически сложившийся устойчивый тип риторического произведения, единство особенных свойств формы и содержания, определяемое целью и условиями общения и ориентированное на предполагаемую реакцию адресата» [1, с. 236]. Анализ корпусов спонтанной неподготовленной речи показал, что среди всех жанров одним из наиболее ранних [30; 45] и частотных [27] у детей является персональный нарратив — повествование о пережитых ранее событиях. Знакомство с нарративом происходит у детей уже на втором году жизни: слушая сказки и рассказы родителей, они знакомятся с такой формой общения, а в 3—4 года начинают пробовать строить собственные короткие и не очень связные повествования [46]. То, что называют еще связной речью, формируется у детей преимущественно в рамках персонального нарратива. Начиная с этого возраста развитие речи трудно отделить от дискурсивных практик. Поэтому вполне правомерно рассматривать речевое развитие ребенка как овладение дискурсом [24; 33]. Основной движущей силой, которая мотивирует ребенка осваивать язык, является потребность в общении и социальном взаимодействии [6; 27; 34; 55]. Формы речевого взаимодействия определяются традициями конкретной культуры. Поэтому в речевом развитии можно выделить, по меньшей мере, две осевые линии: становление компетентного носителя языка и овладение дискурсивными практиками, выработанными культурой [24].
С момента освоения первых двухсловных высказываний ребенок в интеракции с социумом осваивает устный дискурс. Одновременно происходит освоение основных языковых средств: фонологии, лексикона, грамматики (морфологии, морфосинтаксиса, синтаксиса). По понятным причинам одно из центральных мест в лингвистических и психолингвистических исследованиях занимает проблема усвоения лексикона. Как известно, слово в семиотическом аспекте представляет собой двойственное образование: с одной стороны, оно является знаковой реализацией концепта, с другой стороны, в качестве элемента синтаксической системы является частью речи. Части речи составляют синтаксическую систему, которая формируется у детей сначала как основа для продукции отдельных высказываний. Уже около 2 лет в речи детей обнаруживаются почти все части речи [7; 8; 9; 10; 18; 23; 47]. Среди всех частей речи в реализации информационной функции у детей бόльшую нагрузку несут существительное, глагол и наречие, а достижение коммуникативных задач в большей мере связано с наречиями, местоимениями, частицами и союзами [47]. Однако существует и альтернативная концепция, согласно которой служебные части речи составляют основной скелет фразы, а грамматическое развитие связано именно с ними [40; 41]. Стоит отметить, что пока предпринимались лишь редкие попытки изучения возрастных особенностей формирования всей совокупности частей речи как системы взаимодействующих друг с другом единиц [51].
Взаимосвязь между растущим репертуаром частей речи и задачами функционального обслуживания дискурса обнаруживает себя рано. Примерно с 2,5 лет детьми осваиваются такие жанры дискурса, как повседневный разговор (conversation, chat) в форме диалога и персонального нарратива (personal narrative), а позже, с 4—5 лет, им становится доступным так называемый вымышленный нарратив (fictional story) [31; 36]. Решая такие задачи, дети осваивают конверсационный «инструментарий», включающий дискурс-маркеры, средства обеспечения когезии и когерентности текстов, в реализации которых важную роль играют местоимения, частицы, союзы и выражения эмоционального отношения к содержанию дискурса (междометия, частицы) [52]. Когезия рассматривается как внутренняя линейная организация текста посредством связующих средств языка [34; 53]. Среди многочисленных средств когезии и когерентности важную роль играют союзы и местоимения (указательная и личная референция) [36]. Еще более значимую роль они вместе с наречиями и частицами играют в освоении дискурс-маркеров [32; 50]. В ряде исследований у детей были отмечены связанные с жанром особенности грамматического оформления дискурса [56; 57].
Важно отметить, что грамматическая структура дискурса, определяется не только жанром, но и определенными внешними обстоятельствами коммуникации [29]. Уже на третьем—четвертом годах жизни дети демонстрируют способность адаптировать свои дискурсивные высказывания в соответствии с социальной и коммуникативной ситуацией, т. е. обнаруживают способность учитывать регистр общения в дискурсивных практиках [31]. Мы используем этот термин как обозначающий совокупность особенностей дискурса, связанных с отношениями, с прагматическими установками говорящего, его отношениями с партером, с влиянием времени и места общения, степенью формальности общения, целью общения и др. [5; 17]. В научной литературе сведения о возрастных особенностях влияния регистра общения на структуру дискурса весьма малочисленны. В них авторы обычно ограничиваются контент-анализом, конверсейшн-анализом текста или анализом типологии речевых актов [29; 37]. В ряде исследований были описаны некоторые особенности влияния контекста общения (т. е. регистра) на характер дискурса и используемые дискурс-маркеры [39; 48].
В некоторых корпусных исследованиях детской речи в норме и при патологии было показано, что индивидуальные особенности речевого поведения ребенка, наблюдаемые в разные моменты времени и в контексте разных коммуникативных и речевых ситуаций, весьма вариативны [21; 38]. Такого рода вариативность позволяет предположить, что дистрибуция частей речи, как показатель языковой и дискурсивной способности, динамически меняется у одних и тех же детей в разное время и в разных условиях. Нами была выдвинута рабочая гипотеза, что достаточно чувствительным индикатором влияния жанра и регистра общения на структуру дискурса могут быть количественные показатели распределения частей речи в дискурсивных текстах. Более высокая/низкая относительная частота употребления определенных частей речи будет свидетельствовать о большей/меньшей функциональной роли данной части речи в организации устного дискурса. Остается неясным, какова роль жанра и регистра общения в этой изменчивости на разных этапах развития речи. Исследования [13; 38] показали, что вычисление ГЧП является эффективным методом дистрибутивного анализа частей речи в дискурсе как показателя системной организации некоторых синтаксических средств языка в процессе порождения дискурсивных текстов. Поэтому данный лингвостатистический метод был взят за основу при планировании данного исследования. Его целью стал динамический анализ влияния жанра дискурса и регистра коммуникации на распределение частей речи в устных текстах, полученных у одних и тех же детей в возрасте 4—5 лет.
Методика исследования
Методика получения речевого материала
Использовалась методика получения речевого материала в модельной ситуации «Методика инсценировки разговора со сверстником» (МИРС) [3], позволяющая максимально приблизиться к регистру повседневного спонтанного общения между детьми, а также сравнить дискурсивный стиль и языковые средства, используемые детьми в разговоре со сверстником vs. со взрослым. Экспериментатор (психолог) проводил 5 экспериментальных индивидуальных сессий с каждым испытуемым. В каждой из них моделировался дискурс определенного жанра и регистра (табл. 1): во время первых трех встреч собирались персональные (personal) нарративы; следующая встреча была посвящена собиранию вымышленного (fictional) нарратива; во время последней встречи моделировалась ситуация повседневного разговора, плавно переходящего к созданию вымышленного нарратива.
Таблица 1
Характеристика речевого материала
Сессия |
Собираемый материал |
Участники коммуникативной |
Продолжи-тельность сессии |
№ 1 |
Персональный нарратив № 1 |
Ребенок и кукла-«ровесник» |
~5 мин. |
№ 2 |
Персональный нарратив № 2 |
Ребенок и кукла-«ровесник» |
~5 мин. |
№ 3 |
Персональный нарратив № 3 |
Ребенок и кукла-«ровесник» |
~5 мин. |
№ 4 |
Вымышленный нарратив (рассказ по серии картинок) |
Ребенок и взрослый (экспериментатор) |
~10 мин. |
№ 5 |
Разговор и вымышленный нарратив (рассказ по серии картинок) |
Ребенок и взрослый (экспериментатор) Ребенок и кукла-«ровесник» |
~15 мин. |
Вызывание (элицитирование) персонального нарратива опиралось на модифицированную нами «Методику вызывания рассказа посредством разговорного мэппинга» [43; 44; 48]: экспериментатор (от лица куклы-«сверстника») сначала рассказывает свою короткую историю, а затем предлагает сделать то же испытуемому [подробнее см.: 3]. С каждым ребенком проводилось три индивидуальные сессии таких разговоров.
Вызывание вымышленного нарратива проводилось с помощью методики RAIN [21]: каждый испытуемый ребенок создавал рассказ по серии картинок. В процессе создания нарратива ребенком реакция экспериментатора была минимальной, он не задавал вопросов, оценивающих или направляющих реплик.
Спонтанный диалог был получен в ситуации совместного складывания истории из картинок («Книжка рассыпалась — давай соберем»). Затем ребенок рассказывал эту историю игровому персонажу (кукле).
Испытуемые
В исследовании участвовали 24 ребенка с нормой развития, посещающих детские сады г. Санкт-Петербурга. Критерии включения: а) возраст испытуемых — 4—5 лет; б) отсутствие диагностированной психиатрической, неврологической или речевой патологии. Средний возраст детей — 4 года 7 мес.; в исследовании участвовали 14 девочек и 10 мальчиков. Проект был одобрен Этической комиссией СПбГПМУ; получены информированные согласия родителей.
Методика обработки и анализа речевого материала
Несовпадения в проверенной транскрипции обсуждались, и принималось общее решение.
На основе полученных речевых данных был сформирован корпус детских дискурсивных текстов, включающий в себя несколько подкорпусов (табл. 2).
Таблица 2
Структура и объем корпуса детских дискурсивных текстов
Дискурсив-ный жанр |
Подкорпус |
Коммуникативный |
Число текстов |
Число слов (tokens) ребенка |
Нарратив |
Персональный нарратив |
Кукла-«ровесник» |
72 |
3359 |
Вымышленный нарратив |
Взрослый |
24 |
1060 |
|
Вымышленный нарратив |
Кукла-«ровесник» |
24 |
971 |
|
Разговор |
Совместное складывание «книги» |
Кукла-«ровесник» |
24 |
92754 |
Совместное складывание «книги» |
Взрослый |
24 |
160 |
Такое деление позволило оценить влияние жанра и регистра общения, на разные языковые параметры анализируемого материала.
В ходе анализа была проведена морфологическая разметка текстов с использованием программного пакета, аналогичного «MOR grammar» английского, немецкого, итальянского и других языков, представленного в свободном доступе на сайте www.talkbank.org. Затем тексты были превращены в списки слов (tokens), в которых и был проведен дистрибутивный анализ: вычислялась частота появления слов, принадлежащих к определенной части речи по отношению к общему списку слов. Дополнительно в каждом подкорпусе вычислялся индекс прономинализации путем деления числа местоимений на число существительных. Достоверность различия частот вычислялась по критерию χ2 с поправкой Йейтса (F. Yates).
Сопоставительный анализ влияния жанра на дистрибутивные показатели проводился посредством сравнения подкорпусов, совпадавших по регистру (общение с куклой-«ровесником» vs. взрослым). Влияние регистра определялось на основе сравнения подкорпусов одинакового жанра (нарратива или разговора). Несбалансированность объема подкорпусов компенсировалась тем, что в анализ включались только относительные показатели.
Результаты
Анализ полученных данных показал, что использованная методика обладает экологической валидностью и позволяет организовать достаточно свободное, но управляемое коммуникативное взаимодействие.
Сравнительный дистрибутивный анализ текстов, полученных в условиях одинакового регистра общения (ребенка с куклой-«ровесником» либо ребенка со взрослым) показал, что жанр дискурса весьма заметным образом влиял как на продуктивность (табл. 2), так и на ГЧП полученных текстов (табл. 3).
Однако это влияние было избирательным в распределении разных частей речи (табл. 4, рис. 1). Тексты, принадлежащие разным жанрам, достоверно различались по относительной частоте существительных, глаголов, наречий, предлогов и частиц. Наибольшее число различий (по пяти частям речи) было обнаружено между персональным нарративом, адресованным кукле-«ровеснику» (ПНК), и разговором с куклой-«ровесником» (РсК) (табл. 4, рис. 1.).
Показатели различий между персональным (ПНК) и вымышленным (ВНК) нарративом, адресованными кукле-«ровеснику», были менее выраженными. Показатели частоты использования существительных и предлогов были наиболее высокими в персональном нарративе, глаголов — в вымышленном нарративе, а частиц — в разговоре с куклой-«ровесником» (табл. 4, рис. 1).
Сопоставление ГЧП в текстах одинакового жанра, но разных регистров общения позволило выявить существенные различия. В текстах вымышленных нарративов, созданных по просьбе экспериментатора (ВНВз), доля существительных и союзов была достоверно больше, чем в вымышленных нарративах, созданных в коммуникации с куклой-«ровесником» (ВНК); но доля наречий, местоимений и частиц, напротив, была достоверно меньшей (табл. 5, рис. 2).
Таблица 3
Распределение частей речи в подкорпусах
Часть речи |
Распределение частей речи |
||||
1 |
2 |
3 |
4 |
5 |
|
ПНК |
ВНВз |
ВНК |
РсК |
50 |
|
Существительное |
0,20 |
0,25 |
0,16 |
0,13 |
0,05 |
Глагол |
0,21 |
0,26 |
0,24 |
0,14 |
0,07 |
Прилагательное |
0,03 |
0,01 |
0,01 |
0,01 |
0,00 |
Наречие |
0,08 |
0,08 |
0,13 |
0,13 |
0,02 |
Местоимение |
0,20 |
0,13 |
0,18 |
0,19 |
0,10 |
Числительное |
0,01 |
0,01 |
0,00 |
0,02 |
0,00 |
Частица |
0,12 |
0,14 |
0,20 |
0,30 |
0,17 |
Союз |
0,05 |
0,05 |
0,03 |
0,02 |
0,01 |
Междометие |
0,00 |
0,00 |
0,00 |
0,01 |
0,08 |
Предлог |
0,10 |
0,06 |
0,04 |
0,03 |
0,05 |
Примечание. ПНК — персональный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; ВНВз — вымышленный нарратив, адресован взрослому; ВНК — вымышленный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; РсК — разговор с куклой-«ровесником»; РсВз — разговор со взрослым.
Таблица 4
Сравнительный анализ распределения частот частей речи в
подкорпусах
разных жанров дискурса, совпадающих по регистру
Часть речи |
1—3 |
1—4 |
3—4 |
|||
ПНК-ВНК |
ПНК- РсК |
ВНК- РсК |
||||
χ2 |
p |
χ2 |
p |
χ2 |
p |
|
Существительное |
10,18 |
0,002 |
100,41 |
<0,001 |
15,71 |
<0,001 |
Глагол |
н.д. |
31,32 |
<0,001 |
30,99 |
<0,001 |
|
Прилагательное |
н.д. |
н.д. |
н.д. |
|||
Наречие |
<0,001 |
<0,001 |
н.д. |
|||
Местоимение |
н.д. |
н.д. |
н.д. |
|||
Числительное |
н.д. |
н.д. |
н.д. |
|||
Частица |
105,41 |
<0,001 |
259,13 |
<0,001 |
19,80 |
<0,001 |
Союз |
9,24 |
0,003 |
н.д. |
н.д. |
||
Междометие |
н.д. |
н.д. |
н.д. |
|||
Предлог |
33,09 |
<0,001 |
94,36 |
<0,001 |
н.д. |
Примечание. ПНК — персональный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; ВНК — вымышленный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; РсК — разговор с куклой-«ровесником»; н.д. — различия не достоверны.
Рис. 1. ГЧП в дискурсивных текстах разных жанров (персональный нарратив, вымышленный нарратив и разговор), принадлежащих одному регистру общения (речи, обращенной к кукле-«ровеснику»)
Таблица 5
Сравнительный анализ распределения частот частей речи в
подкорпусах,
совпадающих по жанру дискурса, но различающихся регистром
Часть речи |
2—3 |
4—5 |
||
ВНВз-ВНК |
РсК- РсВз |
|||
χ2 |
p |
χ2 |
p |
|
Существительное |
25,93 |
<0,001 |
8,39 |
0,004 |
Глагол |
н.д. |
н.д. |
||
Прилагательное |
н.д. |
н.д. |
||
Наречие |
15,48 |
<0,001 |
6,08 |
0,014 |
Местоимение |
5,42 |
0,020 |
н.д. |
|
Числительное |
н.д. |
н.д. |
||
Частица |
17,35 |
<0,001 |
4,66 |
0,031 |
Союз |
4,13 |
0,043 |
н.д. |
|
Междометие |
н.д. |
н.д. |
||
Предлог |
н.д. |
3,876 |
0,049 |
Примечание. ВНВз — вымышленный нарратив, адресован взрослому; ВНК — вымышленный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; РсК — разговор с куклой-«ровесником»; РсВз — разговор со взрослым; н.д. — различия не достоверны.
Рис. 2. ГЧП в дискурсивных текстах одного жанра (вымышленный нарратив), принадлежащих разным регистрам общения (речи, обращенной к кукле-«ровеснику» vs. взрослому)
Влияние регистра в жанре разговора было немного иным: в разговоре с куклой-«ровесником» (РсК) доля глаголов и частиц была достоверно большей, чем в разговоре со взрослым (РсВз), но доля существительных, напротив, была значимо меньшей (табл. 5, рис. 3).
Учитывая особую роль местоимений в дискурсе (а именно — в выражении референции, что способствует созданию связности текста), во всех подкорпусах были вычислены индексы прономинализации (рис. 4).
Самые высокие значения были получены в вымышленном нарративе, адресованном кукле-«ровеснику» (ВНК), и в разговоре с куклой-«ровесником» (РсК). Они были достоверно выше, чем в вымышленном нарративе, адресованном взрослому (ВНВз), и в разговоре с ним (РсВз). По этому показателю разговор с куклой-«ровесником» (РсК) достоверно превышал и персональные нарративы, адресованные кукле-«ровеснику» (ПНК).
Рис. 3. ГЧП в дискурсивных текстах одного жанра (разговора), принадлежащих разным регистрам общения (речи, обращенной к кукле-«ровеснику» vs. взрослому)
Рис. 4. Индекс прономинализации. ПНК — персональный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; ВНВз — вымышленный нарратив, адресован взрослому; ВНК — вымышленный нарратив, адресован кукле-«ровеснику»; РсК — разговор с куклой-«ровесником»; РсВз — разговор со взрослым
Обсуждение
Известно, что жанры устного дискурса различаются по грамматической структуре и поведению отдельных частей речи [14; 15]. Также известно, что в процессе освоения дискурсивных практик дети некоторое время демонстрируют незрелые формы использования грамматического инструментария, но это в разной степени выражено в разных жанрах и в разных языках [24].
Полученные нами данные свидетельствуют, что тексты разной жанровой принадлежности, полученные у детей 4,5—5 лет, достоверно различаются по показателям процентного распределения пяти частей речи. Максимальное число таких различий было получено в результате проведения сравнительного анализа показателей частоты отдельных частей речи в персональном нарративе и в бытовом разговоре в регистре общения ребенка с куклой-«ровесником». В персональном нарративе доля существительных и глаголов была выше, а наречий и частиц ниже, чем в бытовом разговоре. Эти количественные данные получены нами впервые, и они согласуются с общей картиной морфосинтаксических различий между жанрами в детском дискурсе, описанных другими авторами на основании качественного лингвистического анализа текстов [20; 57]. Каждый из жанров дискурса связан с решением определенных социопрагматических задач и структурно по-разному эксплуатирует грамматические средства языка, частью которых является система частей речи. В персональном нарративе главная цель — поделиться пережитыми впечатлениями о прошедших событиях в их ситуативном контексте, что требует активного использования глаголов и предложно-падежных конструкций существительного; в вымышленном нарративе по серии картинок центральное положение занимает описание действий и намерений персонажей, что в большем количестве требует использования глаголов. В бытовом разговоре коммуникативная и фатическая составляющие представлены больше, чем содержательная компонента, что выражается в росте доли частиц, многие из которых исполняют роль дискурс-маркеров.
Значительное влияние на ГЧП текстов одного и того же жанра оказывал социальный и ситуативный контекст коммуникации. При создании нарратива по заданию взрослого дети чаще продуцировали существительные и союзы (что отражает синтаксическую сложность), чем в истории для куклы-«сверстника». Это согласуется и с наблюдениями других авторов. Однако это проявлялось избирательно для определенных частей речи. Например, доля существительных и союзов в вымышленных нарративах, рассказанных взрослому, была выше, чем в рассказе для куклы-«сверстника». Для объяснения это факта еще мало доказательного материала. Но можно предположить, что это связано с разной функциональной ролью существительного и глагола в дискурсе. Существительные чаще служат для выражения предметной семантики (субъекта, объекта или каких-то признаков субъекта/объекта). По нашим наблюдениям, дети в речевой коммуникации со взрослым стараются использовать более детализированные, информативные, полные высказывания (для чего нужны существительные), а в общении со сверстниками могут ограничиваться неполными фразами с обилием междометий, наречий (потом, сначала, так), частиц и местоимений (преимущественно личных, третьего лица). Глаголы, обычно образующие предикативную группу в высказывании, являются облигатным компонентом дискурса, и поэтому их количество сравнительно мало меняется в зависимости от регистра общения. Местоимения отличаются особенной чувствительностью к регистру дискурса, что проявляется и в индексе прономинализации. В неформальном общении дети (как и взрослые) чаще заменяют номинацию с помощью знаменательных слов референцией с использованием указательных и/или личных местоимений. Это подтверждается и достоверно более высоким индексом прономинализации в дискурсе со сверстником (в вымышленном нарративе и разговоре) по сравнению с дискурсом со взрослым. Высокий уровень прономинализации в разговоре согласуется с теорией выражения связности дискурса посредством идентифицирующей референции, в структуру которой нередко входят личные и указательные местоимения [34; 54].
Полученные нами данные показали, что ГЧП как языковой ресурс ребенка является не константной переменной, а динамически изменяющимся параметром, зависящим как от ситуаций коммуникативного взаимодействия, так и от жанра повествования. Это согласуется с данными других исследований, где была выдвинута гипотеза о динамических свойствах функциональной системы языка и речи у детей [12; 13]. Пользуясь метафорой Н. Хомского (N. Chomsky), можно утверждать, что языковое поведение детей (language performance) в устном дискурсе лишь частично отражает их языковые и дискурсивные способности (language competence). Определенные внутренние и внешние обстоятельства порождения дискурса ребенком динамически меняют некоторые его характеристики. К внутренним обстоятельствам можно отнести индивидуальные особенности развития языковой системы ребенка, состояние когнитивных ресурсов, участвующих в акте порождения дискурса, коммуникативную диспозицию (attitude). К внешним обстоятельствам относятся временные и прагматические ситуационные условия коммуникации (у себя дома, в детском саду/школе, на прогулке), определяющие и базовый фрейм коммуникативной ситуации [31], социальные и личные отношения партнеров общения и др. Распределение частей речи в дискурсе, как показатель системной организации синтаксических ресурсов, меняется в зависимости от жанра дискурса и регистра общения, что согласуется с функционально-семантической теорией М. Халлидей [33] и взглядами ряда других исследователей [21; 48].
Литература
- Анисимова Т.В., Гимпельсон Е.Г. Современная деловая риторика. СПб.: МОДЭК, 2002.
- Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
- Балчюниене И., Корнев А.Н. Особенности устного дискурса у детей 4—5 лет: апробация нового метода получения корпусных данных // Восьмой междисциплинарный семинар «Анализ разговорной русской речи» (AR3-2019). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2019. С. 31—38.
- Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Собрание сочинений. Т. 5.: работы 1940—1960 гг. М.: Русские словари, 1996.
- Боева-Омелечко Н.Б., Кисиль А.К. Регистр как ситуативный вариант языка // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. 2016. № 4. С. 93—101.
- Выготский Л.С. Развитие высших психических функций: Собр. соч. Т. 3. М., 1983.
- Гвоздев А.Н. Вопросы изучения детской речи. СПб.: Детство-Пресс, 2007.
- Гвоздев А.Н. Формирование у ребенка грамматического строя русского языка. М.: Акад. педаг. наук РСФСР, 1949.
- Елисеева М.Б. Становление индивидуальной языковой системы ребенка. М.: Языки славянской культуры, 2014.
- Елисеева М.Б. Фонетическое и лексическое развитие ребенка раннего возраста. СПб.: Изд-во РГПУ, 2008.
- Корнев А.Н. Основы логопатологии детского возраста: клинические и психологические аспекты. СПб.: Речь, 2006.
- Корнев А.Н., Балчюниене И. Сопоставительное исследование грамматического частотного профиля в русском и литовском дискурсе у детей 6 лет // Acta Linguistica Petropolitana. 2017. № 13(3). С. 789—810.
- Корнев А.Н., Балчюниене И., Воейкова М.Д., Иванова К.А., Ягунова Е.В. Анализ грамматического частотного профиля лексем корпуса детской речи как метод изучения развития речи в норме и при первичном недоразвитии речи у дошкольников // Новые информационные технологии в автоматизированных системах-2016. М.: Moscow Institute for Electronics and Mathematics, 2016. С. 33—38.
- Падучева Е.В. Дискурсивные слова и категории: режимы интерпретации / В.А. Плунгян, В.Ю. Гусев, А.Ю. Урманчиева // Исследования по теории грамматики. Вып. 4: Грамматические категории в дискурсе. М.: Гнозис, 2008. С. 56—86.
- Плунгян В.А. Предисловие: Дискурс и грамматика / В.А. Плунгян, В.Ю. Гусев, А.Ю. Урманчиева // Исследования по теории грамматики. Вып. 4: Грамматические категории в дискурсе. М.: Гнозис, 2008. С. 7—34.
- Седов К.Ф. Дискурс и личность. М.: Лабиринт, 2004.
- Стернин И.А. Русский речевой этикет. Воронеж, 1996.
- Цейтлин С.Н. (отв. ред.) Речь ребенка: ранние этапы. Труды постоянно действующего семинара по онтолингвистике. Выпуск первый. СПб.: Изд-во РГПУ, 2000.
- Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009.
- Allen M.S., Kertoy M.K., Sherblom J.C., Pettit J.M. Children’s narrative productions: A comparison of personal event and fictional stories // Applied Psycholinguistics. 1994. Vol. 15. №. 2. P. 149—176.
- Balčiūnienė I., Kornev A.N. Evaluation of narrative skills in language-impaired children: Advantages of a dynamic approach / Aguilar-Mediavilla E., Buil-Legaz L., López-Penadés R., Sanchez-Azanza V.A., Adrover-Roig D. // Atypical Language Development in Romance Languages. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2019. P. 127—141.
- Bamberg M., Moissinac L. Discourse development / Graesser A.C., Gernsbacher M.A., Goldman S.R. // Handbook of Discourse Processes. Mahwah NJ, Lawrence Erlbaum Associates Publishers, 2003. P. 395—437.
- Bassano D., Maillochon I., Eme E. Developmental changes, and variability in the early lexicon: a study of French children‘s naturalistic productions // Journal of Child Language. 1998. Vol. 25. P. 493—531.
- Berman R., Slobin D.I. Relating Events in Narrative. A Crosslinguistic Developmental Study. London, NY: Routledge, 1994.
- Biber D., Conrad S. Register variation: A corpus approach / Schiffrin D., Tannen D., Hamilton H.E. // The Handbook of Discourse Analysis. Blackwell Publishing Ltd, 2001. P. 175—196.
- Braine D.S., Bowerman M. Children’s first word combinations // Monographs of the Society for Research in Child Development. 1976. Vol. 41. №. 1. P. 1—104.
- Bruner J. Actual Minds, Possible Worlds. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1986.
- Bruner J. The narrative construction of reality // Critical Inquiry. 1991. Vol. 18. P. 1—21.
- Cook-Gumperz J., Kyratzis A. Child Discourse / Schiffrin D., Tannen D., Hamilton H.E. // The Handbook of Discourse Analysis. Blackwell Publishing Ltd, 2001. P. 590—611.
- Eisenberg A. Learning to describe past experiences in conversation // Discourse Processes. 1985. Vol. 8. P. 177—204.
- Ervin Tripp S.M., Küntay A. The occasioning and structure of conversational stories / Givon T. // Conversation: Cognitive, Communicative and Social Perspectives. Amsterdam: John Benjamins Publishing, 1997. P. 33—166.
- Furman R., Özyürek A. Development of interactional discourse markers: Insights from Turkish children’s and adults’ oral narratives // Journal of Pragmatics. 2007. Vol. 39. №. 10. P. 1742—1757.
- Halliday M.A.K. Learning How to Mean — Explorations in the Development of Language. London: Edward Arnold Ltd, 1975.
- Halliday M.A.K., Hasan R. Cohesion in English. London: Longman Group Limited, 1976.
- Hudson J.A., Shapiro L.R. Children’s scripts, stories and personal narratives / McCabe A., Peterson C. // Developing Narrative Structure. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1991. P. 89—136.
- Hughes D.L., McGillivray L., Schmidek M. Guide to Narrative Language: Procedures for Assessment. Austin, TX: Pro-Ed, 1997.
- Johnstone B. Discourse analysis and narrative / Schiffrin D., Tannen D., Hamilton H.E. // The Handbook of Discourse Analysis. Blackwell Publishing Ltd, 2001. P. 635—649.
- Kornev A.N., Balčiūnienė I. Fictional narrative as a window to discourse development: A psycholinguistic approach / Badio J. // Events and Narratives in Language. Frankfurt am Main, Bern, Bruxelles, New York, Oxford, Warszawa, Wien: Peter Lang Publishing, 2017. P. 171—188.
- Kyratzis A., Ervin-Tripp S.M. The development of discourse markers in peer interaction // Joumal of Pragmatics. 1999. Vol. 31. P. 1321—1338.
- Le Normand M.T., Moreno-Torres I., Parisse C., Dellatolas G. How do children acquire early grammar and build multiword utterances? A corpus study of French children aged 2 to 4 // Child Development. 2013. Vol. 84. №. 2. P. 647—661.
- Le Normand M.T., Parisse Ch., Cohen H. Lexical diversity and productivity in French preschoolers: developmental, gender and sociocultural factors // Clinical Linguistics & Phonetics. 2008. Vol. 22. №. 1. P. 47—58.
- MacWhinney B. The CHILDES Project: Tools for Analyzing Talk. Electronic Edition. 2010. http://childes.psy.cmu.edu/manuals/CLAN.pdf
- McCabe A., Bliss L.S. Patterns of Narrative Discourse. A Multicultural, Lifespan Approach. Boston, 2003.
- McCabe A., Rollins P.R. Assessment of preschool narrative skills // American Journal of Speech-Language Pathology. 1994. Vol. 3. P. 45—56.
- Miller P., Sperry L. Early talk about the past: the origins of conversational stories of personal experience // Journal of Child Language. 1988. Vol. 15. P. 293—315.
- Nelson K. 1996. Language in Cognitive Development. The Emergence of the Mediated Mind. Cambridge: Cambridge University Press.
- Pan B.A., Berko-Gleason J. Semantic development: learning the meanings of words / Berko-Gleason J. // The Development of Language. Boston: Allyn & Bacon, 1997. P. 122—158.
- Peterson C., McCabe A. High point analysis // Developmental Psycholinguistics: Three Ways of Looking at a Child’s Narrative. New York: Plenum, 1983. P. 29—245.
- Read B.K., Cherry L.J. Preschool children’s production of directive forms // Discourse Processes. 1978. Vol. 1. № 3. P. 233—245.
- Schiffrin D. Discourse markers: Language, meaning, and context / Schiffrin D., Tannen D., Hamilton H.E. // The Handbook of Discourse Analysis. Blackwell Publishing Ltd, 2001. P. 54—75.
- Slobin D.I. Learning to think for speaking: Native language, cognition, and rhetorical style // Pragmatics. 1991. Vol. 1. P. 7—26.
- Sprott R.A. Children’s use of discourse markers in disputes: Form‐function relations and discourse in child language // Discourse Processes. 1992. Vol. 15. № 4. P. 423—439.
- Steffensen M.S. Register, cohesion, and cross-cultural reading comprehension // Tech. Rep. № 220. Urbana: University of Illinois, Centre for the Study of Reading, 1981.
- Strawson P.F. Identifying reference and truth-values / Steinberg D.D., Jakobovits L.A. // Semantics: An Interdisciplinary Reader in Philosophy, Linguistics and Psychology. Cambridge: The University Press, 1971. P. 86—99.
- Tomasello M. Origins of Human Communication. The MIT Press, 2008.
- Wagner C.R., Nettelbladt U., Sahlén B., Nilholm C. Conversation versus narration in pre-school children with language impairment // International Journal of Language & Communication Disorders. 2000. Vol. 35. № 1. P. 83—93.
- Westerveld M.F., Vidler K. Spoken language samples of Australian children in conversation, narration and exposition // International Journal of Speech-Language Pathology. 2016. Vol. 18. № 3. P. 288—298.
Информация об авторах
Метрики
Просмотров
Всего: 424
В прошлом месяце: 19
В текущем месяце: 6
Скачиваний
Всего: 198
В прошлом месяце: 4
В текущем месяце: 2