Особенности антисоциального поведения детей и подростков: психопатия и черты холодной бесчувственности

В статье представлен обзор современных зарубежных концепций и эмпирических исследований комплекса аффективно-личностных черт, играющего особую роль в формировании и опосредовании наиболее агрессивных и наименее доступных коррекции паттернов антисоциального поведения. Этот комплекс концептуализирован для взрослого возраста в форме психопатии (тесно связанной с антисоциальным расстройством личности, однако не идентичной ему) и включает такие особенности, как отсутствие способности к эмпатии, поверхностность чувств, слабый поведенческий контроль, безответственность, импульсивность и др. Исследование психопатии в детском и подростковом возрасте актуально в связи с возрастающим количеством данных о манифестации серьезных поведенческих проблем уже в раннем возрасте. Изучение большой гетерогенной группы детей и подростков с антисоциальным поведением показало, что смещение фокуса внимания с поведения на личностные и эмоциональные особенности позволяет выделить подгруппу детей, демонстрирующих особо агрессивные паттерны антисоциального поведения наряду с определенными аффективно-личностными нарушениями. Такой подход к изучению тяжелого антисоциального поведения в детском возрасте привел к экстраполяции конструкта психопатии на более ранние возрастные этапы. В обзоре обсуждаются актуальные методики измерения психопатии в зарубежной клинической науке, основные направления исследования психопатии в детском и подростковом возрасте, и перспективы изучения психопатии в России.

Антисоциальное поведение в детском и подростковом возрасте и экстраполяция конструкта психопатии

Серьезные поведенческие проблемы, включая агрессию и антисоциальное поведение, находятся в фокусе внимания не только психологов, политиков, учителей, социальных работников, но и всех людей. Расстройства поведения, ассоциированные с детским и подростковым периодами, могут служить предикто­рами ряда нарушений функционирования позже в жизни: как в области психического здоровья, так и в контексте социальных, образовательных, юридических и профессиональных последствий.

Расстройства поведения у детей и подростков, однако, разнообразны в своих проявлениях, а сама группа индивидов, демонстрирующих их, гетерогенна в зависимости от рассматриваемых биологических, социальных, психологических и прочих факторов.

Возможные пути решения этой проблемы — классификация детей с серьезными поведенческими проблемами на подгруппы по значимым признакам с целью дальнейшего исследования этиологии и механизмов развития расстройств поведения и других нарушений в будущем, а также разработка и внедрение интервенционных программ.

Примером такой классификации является подразделение группы детей с поведенческими проблемами на тех, у кого манифестация нарушений поведения приходится на детский возраст (т. е. проблемы с поведением возникают до наступления подросткового периода — «детская» группа) и тех, у кого начало проблем с поведением совпадает с началом подросткового возраста («подростковая» группа) [Frick, 2009а]. Материалы зарубежной литературы показывают, что для «детской» группы более характерны проявления агрессии в детском и подростковом периодах, и эти агрессивные поведенческие паттерны сохраняются со вступлением во взрослую жизнь [Anderson, 2018; Psychopathic personality in, 2011; Psychopathic personality traits, 2005; Frick, 2009]. Кроме того, поведенческие проблемы «детской» группы связываются с нарушениями исполнительных функций, когнитивными нарушениями, эмоционально-личностными особенностями (например, высокой импульсивностью), а также неблагополучным семейным статусом в форме конфликтности в семье и дезадаптивных стратегий воспитания [Can Callous-Unemotional Traits, 2014; Frick, 2009а]. Однако этот подход к кате­горизации группы детей с поведенческими проблемами ограничен в силу гетерогенности и «детской», и «подростковой» группы — с точки зрения как этиологии, так и последствий.

Другие способы разделения детей с антисоциальным поведением на подгруппы предполагают использование в качестве значимых критериев отличия таких конструктов, как СДВГ, видов демонстрируемой агрессии (проактивной и инструментальной, и некоторых других). Однако такие способы, хотя они и валидны в определенной степени, не позволяют достаточно достоверно отделить группу детей, которые будут в дальнейшем развитии демонстрировать особо агрессивные паттерны антисоциального поведения, стабильные в течение жизни и мало доступные коррекции, — от детей с антисоциальным поведением, чьи поведенческие нарушения могут с возрастом постепенно сглаживаться [The importance of, 2000; Callous-unemotional traits and, 2003; Kruh, 2005].

В свете этой проблемы современная зарубежная клиническая наука предлагает более валидный подход к изучению серьезных персистирующих поведенческих проблем с неблагоприятным прогнозом для коррекции у детей и подростков. Это смещение фокуса внимания с поведенческих паттернов как таковых на аффективную сферу и сферу межличностного взаимодействия. В контексте этого подхода исследователи формулируют проблему расстройств поведения в детском возрасте в рамках расширения конструкта психопатии.

Исследование психопатии на выборках взрослых индивидов показало, что психопатия не эквивалентна антисоциальному расстройству личности, поскольку не все индивиды, попадающие в категорию антисоциального расстройства личности, сформулированного в официальных диагностических руководствах, демонстрируют эмоционально-личностные особенности, характерные для психопатов и помещающие их в группу риска развития более агрессивных и стабильных паттернов антисоциального поведения [Hare, 1999; Torrubia Beltri, 2008]. Поэтому авторы, работающие в данном направлении, предполагают, что такая линия рассуждения может быть экстраполирована и на детскую психопатию.

Таким образом, более точное формулирование кон­цепта психопатии в форме, в которой она наблюдается в детском возрасте, и выявление подгруппы психопатических детей и подростков из большой гетерогенной группы детей и подростков с антисоциальным поведением могут способствовать изучению ряда особенностей этой подгруппы и служить решению множества практических задач, связанных с оценками риска, прогнозами траекторий развития, разработкой психокор­рекционных программ и т. п.

Более полный обзор развития концепта психопатии и его современного состояния представлен в других работах отечественных авторов [Атаджыкова, 2016; Атаджыкова, 2015а; Сыроквашина, 2013]; здесь же кратко рассмотрены ключевые понятия, связанные с этим конструктом.

Сегодня в зарубежной науке концептуализация и, как следствие, четкое определение психопатии как психического нарушения до сих пор представляют собой неоднозначную и нетривиальную задачу. Современные авторы предлагают различные взгляды на формулирование психопатии — как расстройства личности, как психического расстройства, как психопатического синдрома, — однако однозначно можно сделать лишь вывод о том, что психопатия представляет собой набор определенных черт, имеющих клиническое и социальное значение. Так, например, этот кон­структ позволяет работать с психологическими механизмами антисоциального поведения, рисками насилия, нарушениями эмпатии, агрессией, импульсивностью и т. п. [The importance of, 2000; Frick, 2008; Hare, 1999; Hare, 2009]. Неоднозначность концептуализации психопатии не рассматривается как необходимость поиска единственно верного решения: многие современные авторы допускают альтернативные формулировки одного и того же гипотетического кон­структа [Crego, 2014; The role of, 2012].

Первоначально психопатия была концептуализи­рована в форме расстройства личности, характеризующегося нарушениями в эмоциональной (поверхностность, отсутствие эмпатии), личностной (импульсивность, манипулятивность, трудности регуляции) и поведенческой (делинквентность, антисоциальное поведение) сферах [Hare, 2010]. В связи с тем, что такое представление конструкта психопатии способствует его дезинтеграции и противопоставлению эмоционально­личностных черт поведению индивида, на сегодняшний день все большую популярность приобретает альтернативная модель психопатии, формализующая этот конструкт в триерархическом виде. Эта модель способствует интеграции традиционных и более узких моделей с современными представлениями о дименсио- нальности моделей личности и психопатологии, а также, оценивая психопатию как целостный конструкт, разрешает проблему измерения изолированных факторов психопатии [Patrick, 2014].

Другая важная для упоминания проблема, непосредственно связанная с наличием конкурирующих способов концептуализации психопатии, — проблема операционализации конструкта и разработка оптимальной методики измерения психопатических черт. Так, указанные выше модели получили большую распространенность и развитие (чем, например, этиологические модели) в связи с тем, что в своих теоретических построениях их авторы опираются на разработанные ими методики измерения психопатических черт. Это способствовало решению ряда практических (диагностических и скрининговых) проблем, а также позволило рассматривать психопатию как многомерную модель, где каждая из сфер функционирования личности характеризуется рядом особенностей^[Атаджыкова, 2015].

Получившая наибольшее распространение методика Р. Хэйра — Контрольный Перечень Черт Психопатии (Psychopathy Checklist Revised, PCL-R), разработанный на основе работы с преступниками, — позволила описать психопатию как имеющую двухфакторную структуру, где одним из факторов является межличностно­аффективный аспект функционирования личности, а другим — антисоциальный. Ряд исследований, выполненных с использованием этой методики, также предоставляет поддержку для трех- и четырехфакторной моделей [Hall, 2004; Hare, 2010; On the operationalization, 2002]. Через признаки психопатии Р. Хэйр выводит определение этого расстройства как клинического конструкта, определяемого паттерном межличностных, аффективных и поведенческих характеристик, включающих эгоцентризм, лживость, мани- пулятивность, безответственность, недостаточный поведенческий контроль, поверхностный аффект, недостаток эмпатии и др. [Hare, 2009].

Несмотря на популярность методики Р. Хэйра, связанная с ней модель психопатии вызвала ряд вопросов у других исследователей [Cooke, 2001; Patrick, 2009; Skeem, 2010]. Так, структура расстройства, выявленная с помощью PCL-R, делит кон­структ психопатии на два самостоятельных фактора, расщепляя личность на эмоциональную сферу и поведение. Кроме того, антисоциальный фактор скорее репрезентирует криминальность как таковую, в то время как некоторые авторы считают спорной возможность включения криминального поведения в клинический конструкт психопатии [Skeem, 2010].

В качестве альтернативы К. Патрик и коллеги предложили триерархическую концепцию психопатии с целью интеграции актуальных представлений о расстройстве [Hall, 2004; Patrick, 2009]. Эта триерархическая модель представляет психопатию как включающую три отдельных субконструкта: 1) несдержанность (Dishibition), которая характеризуется общей склонностью к проблемам импульсивности и контроля; 2) социальную смелость (Boldness), являющуюся внешне наблюдаемым стилем, включающим стрессоустойчивость, толерантность к неопределенности и др.; 3) бессердечие (Meanness), которое подразумевает дефицитарную эмпатию, мани- пулятивность, жестокость и т. п. К. Патрик указывает на то, что другие методики в форме самоотчета, разработанные до Триерархического опросника, скорее оценивали тот или иной аспект психопатии, но не конструкт в целом. Шкала Психопатии в Миннесотском многоаспектном личностном опроснике (MMPI), шкала Социализации в Калифорнийском личностном опроснике (CPI) и шкала Антисоциального личностного расстройства Клинического многоосевого личностного опросника Миллона (MCMI) оценивают преимущественно антисоциальный фактор психопатии. Более современные методики, специально разработанные для измерения психопатии, такие как последняя версия методики Р. Хэйра — SRPS (Self-Report Psychopathy Scale) и методика С. Лильенфельда для диагностики психопатической личности — Psychopathic Personality Inventory (PPI), скорее охватывают межличностный фактор психопатии с некоторыми элементами антисо­циальности. Кроме того, PPI является достаточно объемным опросником, состоящим из 154 пунктов, что создает сложности в использовании методики на больших выборках. Его же сокращенная версия из 54 пунктов, так же как и последняя версия методики Р. Хэйра SRPS, пока не была валидизирована в достаточном количестве исследований. Триерархический опросник, в отличие от указанных методик, измеряющих психопатические черты, был разработан для систематической и полной оценки всех трех компонентов психопатии три- ерархической модели [Patrick, 2010]. В этой последней модели психопатии можно отметить стремление восстановить целостность человеческой личности наряду с сохранением факторной структуры конструкта психопатии, что не препятствует проведению дальнейших эмпирических исследований психопатии и ее связей с другими конструктами. Именно эта методика была ранее переведена на русский язык и апробирована на двух российских выборках: общепопуляционной и выборке подозреваемых, обвиняемых и осужденных за насильственные преступления, содержащихся в следственных изоляторах г. Москвы [Атаджыкова, 2015]. На данный момент русскоязычная версия Триерархического опросника находится на этапе дополнительной адаптации в сотрудничестве с автором методики К. Патриком.

Вопрос разработки корректного инструмента измерения психопатических черт у взрослых крайне важен, поскольку изучение сильных и слабых сторон уже разработанных методик является платформой для создания аналогичного инструмента исследования психопатии у детей и подростков.

Исследование психопатии у детей в зарубежной науке послужило толчком к адаптации существующих «взрослых» методик измерения психопатии для младших возрастов, а также созданию новых. Первой такой методикой стал адаптированный для детей и подростков вариант Контрольного Перечня признаков психопатии Р. Хэйра (PCL:YV) [The assessment of, 1996], который, как и его взрослая версия, представляет собой полуструктуриро- ванное интервью, на основе которого проводится экспертная оценка по каждому пункту. Так же, как и его взрослый эквивалент, детский вариант интервью обладает рядом недостатков: кроме достаточной трудоемкости и дорогой стоимости процедуры применения, содержательное наполнение пунктов не всегда соответствует контексту жизни конкретного ребенка или подростка, поскольку значительная доля вопросов связана с криминальной активностью [Halty, 2015].

Среди других инструментов оценки детской психопатии можно отметить: методику самоотчета, также разработанную на основе оригинального перечня Р. Хэйра, Юношеский Опросник Психопатических черт (YPI) [A New Measure, 2014]; Опросник Проблемных Черт Ребенка (CPTI) [Callous-unemotional traits and, 2003], разработанный всего несколько лет назад и имеющий трехфакторную структуру, концептуально сходную с триерархической моделью, и обладающий хорошими психометрическими характеристиками; также Опросник Черт Холодной Бесчувственности (далее — ОЧХБ) (ICU) [Conduct disorders and, 2017] — набора эмоциональных нарушений, доказавших свою значимость для исследования детской психопатии, речь о которых пойдет ниже. Этот опросник был разработан на основе другой методики самоотчета для измерения психопатии у подростков — Скринингового Инструмента Антисоциального Процесса (Antisocial Process Screening Device (APSD), состоящего из 20 пунктов [Viding, 2012]. В ряде исследований с использованием ОЧХБ были продемонстрированы хорошие психометрические показатели, и сегодня эта методика активно используется клиницистами для изучения детской психопатии [The Association between, 2014; Essau, 2006; Frick, 2006; Assessing callous–unemotional traits, 2018; Assessing the Affective, 2010].

Черты холодной бесчувственности и их вклад в прогнозирование серьезных поведенческих расстройств

Эмпирические исследования подтвердили, что структура детской психопатии в целом соответствует таковой у взрослой психопатии, при этом во всех случаях — при изучении психопатических черт, как у детей и у подростков, так и у взрослых индивидов, — количество факторов в оптимальном решении варьируется от двух до четырех [Cooke, 2001; Frick, 2000; Hare, 1991]. Принципиальное сходство структур психопатии в детском и взрослом возрастах может свидетельствовать в пользу обоснованности применения конструкта психопатии к младшим возрастам, однако оно мало говорит об этиологии и механизмах развития психопатии. С целью восполнить этот пробел исследователи подняли вопрос о принципиальной значимости лишь определенных психопатических черт для детского возраста.

Как было указано ранее, разделение детей и подростков с антисоциальным поведением на группы показало, что оптимальный критерий, позволяющий отделить так называемую группу «особого риска» — это критерий, связанный с эмоционально-личностными (а не поведенческими) нарушениями, а именно — эмоциональным дефицитом по типу холодной бесчувственности. С одной стороны, эти черты («холодной бесчувственности», или «холодной безэмоционально­сти» — callous-unemotional traits) позволяют работать с большой гетерогенной группой детей и подростков с антисоциальным поведением, выделив из нее подгруппу с особо серьезными и стабильными поведенческими проблемами. С другой стороны, этот критерий позволяет категоризировать выделенную подгруппу как детскую психопатию, в которой на первый план, в отличие от ее взрослого варианта, выходят эмоционально-личностные нарушения.

Такое ранжирование значимости разных аспектов взрослой психопатии в контексте ее детской формы имеет не только массивную эмпирическую поддержку, но и простое логическое основание. Так, концепт черт холодной бесчувственности соответствует подтипу первичной психопатии — а именно, истинной психопатии, противопоставляемой вторичной, которая представлена категорией антисоциального расстройства личности^[Атаджыкова, 2016]. Другими словами, эти черты с гораздо большей вероятностью отражают первичный эмоциональный дефицит, лежащий в основе истинной психопатии, в то время как трудности контроля и саморегуляции, а также социальная девиация (два других ключевых аспекта взрослой психопатии) могут естественным образом оказываться ступенями развития многих на пути к личностной зрелости.

Черты холодной бесчувственности как таковые характеризуют группу детей с серьезными нарушениями поведения, которые демонстрируют определенный межличностный и аффективный стиль, предполагающий отсутствие эмпатии и чувства вины, а также сдержанность эмоциональной экспрессии [Clinical Characteristics of, 2014; Can Callous-Unemotional Traits, 2014]. Как было указано ранее, П. Фриком и его коллегами была разработана методика измерения этих черт (ОЧХБ) [Essau, 2006]. В операционализированной форме эти черты имеют три дименсии, или фактора: 1) Безразличие (Uncaring), 2) Поверхностность (Callousness) и 3) Бесчувственность (Unemotional) [Assessing callous–unemotional traits, 2018]. Сама методика уже переведена на многие европейские и азиатские языки и активно используется в современных зарубежных исследованиях [The Inventory of, 2019; Muñoz Centifanti, 2019; Thornberg, 2017; Associations between callous-unemotional, 2019]. Большинство исследователей подтверждают предположение авторов кон­цепта черт холодной бесчувственности об их ранней манифестации и высокой предиктивной силе [Clinical Characteristics of, 2014]. Кроме того, генетические исследования позволяют предположить достаточную степень наследуемости этих черт. Так, Э. Видинг с коллегами показали, что наследуемость черт холодной бесчувственности для семилетних близнецов составляет 67% [Evidence for substantial, 2005]; более современные исследования также подтверждают достаточную долю наследуемости этих черт в целом, а также их отдельных факторов, согласно ОЧХБ [Genetic and environmental, 2016; The Inventory of, 2017; Thornberg, 2017]. Другие исследования, в которых использовались различные методики измерения психопатических черт, также предоставляют данные о достаточно высокой степени наследуемости психопатии и ее большей пре­диктивной силе даже в сравнении с предшествующим антисоциальным поведением [The importance of, 2000; Psychopathic personality traits, 2005; Forsman, 2009].

В зарубежном научном сообществе, ориентированном на изучение детской психопатии, на первый план выступает исследование связей между взрослой психопатией, ее детской формой (которая включает в себя, в свою очередь, черты холодной бесчувственности, как наиболее диагностически значимую для детского возраста дименсию), и тяжелыми поведенческими расстройствами.

Э. Видинг и И. МакКрори на основе множества данных (генетических, психофизиологических и пр.) показали, что дети с высокой выраженностью черт холодной бесчувственности находятся в группе риска развития психопатии и антисоциального поведения [Viding, 2012]. Среди других коррелятов и факторов риска, связанных с детской психопатией, в фокусе внимания находятся криминальные активность и поведение [McMahon, 2010; Pardini, 2010], различные виды агрессии, включая буллинг [Perenc, 2014; Thornberg, 2017; Are Youth Psychopathic, 2017], а также другие социально значимые проблемы. Например, С. Андерсон и коллеги, исследуя на выборке из более 700 человек (подростков с 7 класса по второй курс обучения в университете) связи между чертами холодной бесчувственности, расстройствами поведения и злоупотреблением психоактивными веществами, обнаружили, что эти эмоциональные нарушения имеют предиктивную силу даже тогда, когда симптомы расстройств поведения не обнаруживаются [Anderson, 2018]. Авторы заключают, что ввиду сделанных выводов оценка черт холодной бесчувственности должна быть инкорпорирована в превентивные и интервенционные программы, нацеленные на злоупотребление психоактивными веществами в подростковом возрасте.

Другая группа исследователей обнаружила, что бесчувственность связана с нарушением в кортикальных связях, ответственных за выявление и корректное реагирование на такой значимый стимул, как дистресс, переживаемый другими [Yoder, 2016]. В данном исследовании черты холодной бесчувственности оказались связанными со сниженной реактивностью на чужой дистресс вне зависимости от наличия расстройств поведения.

Важнейшие импликации исследования психопатии в детском возрасте связаны с разработкой интервенционных программ, нацеленных на раннее выявление и коррекцию характерных эмоциональных и поведенческих нарушений [Conduct disorders and, 2017]. В настоящий момент в зарубежной клинической науке разработан ряд специальных программ, нацеленных на детей и подростков с поведенческими расстройствами и высокой выраженностью черт холодной бесчувственности, в рамках которых основными задачами являются улучшение навыков распознавания эмоций, развитие про- социальных и эмпатических паттернов поведения, а также улучшение у родителей навыков воспитания детей [Conduct disorders and, 2017]. Д. Хоуз и его коллеги, реализовав масштабный обзор существующих интервенционных программ для детей и подростков с психопатией, заключают, что наиболее эффективной теоретической основой для разработки таких программ представляется теория социального научения, а ключевой опорной точкой в психотерапии могут служить положительное подкрепление и поощрение проявлений тепла в детско-родительских отношениях [Hawes, 2014].

Значимость черт холодной бесчувственности в качестве предикторов антисоциального поведения и его персистентности во взрослой жизни представляется обоснованной благодаря большому количеству эмпирических исследований. Тем не менее, некоторые авторы предлагают исследовать и другие аспекты психопатии в детском возрасте в рамках оценки факторов риска и поднимают ряд методологических вопросов.

С одной стороны, черты холодной бесчувственности действительно имеют достоверную предиктивную силу [Can Callous-Unemotional Traits, 2014; Callous-unemotional traits and, 2003; Pardini, 2010]. С другой стороны, в большинстве подтверждающих это исследованиях использовались специальные методики, направленные на измерение именно этих черт, но не психопатических черт в целом. Учитывая тот факт, что методики оценки черт холодной бесчувственности, созданные и/или адаптированные для детского и подросткового возрастов, включают ряд пунктов, связанных не только с эмоционально­личностным, но и социальным функционированием индивида, остается неясным, насколько уникальным является вклад черт холодной бесчувственности в прогнозирование антисоциального поведения, делинк­вентности и агрессии в будущем — в сравнении с возможным дополнительным вкладом других факторов, входящих в конструкт психопатии. Например, О. Колинс и коллеги показали, что, хотя дети с расстройствами поведения, демонстрирующие черты холодной бесчувственности, находятся в группе риска персистентности поведенческих проблем, дети, которые получили высокие баллы по всем аспектам психопатии, обнаружили наиболее высокий риск, одновременно устойчивый к влияниям других независимых переменных (например, сила риска не менялась в зависимости от пола ребенка) [Comparing Different Approaches, 2018].

Ранее другие авторы также обнаружили, что пре­диктивная сила симптомов агрессии в детском возрасте и раннего начала антисоциального поведения оказалась выше, чем у черт холодной эмоциональности [Early starting, aggressive, 2015].

Следует отметить, что подобные дискуссии только подчеркивают актуальность исследования детской психопатии: вне зависимости от того, уникален ли значимый вклад черт холодной бесчувственности в прогнозирование антисоциального поведения у детей и подростков или же оценка должна производиться на основе всех аспектов психопатии, необходимость изучения психопатии у детей и подростков не оставляет сомнений.

Резюме

Поднимаемый в современной зарубежной науке вопрос о применимости конструкта психопатии к психологии детей и подростков является дискуссионным, но при успешной интеграции с теориями развития антисоциального поведения может внести существенный вклад в разработку превентивных и психокоррек­ционных программ [Frick, 2006; Frick, 2001]. Релевантность разработки теорий развития психопатии и инструментов измерения психопатических черт у детей и подростков становится очевидной в связи с весьма ограниченной доступностью психопатии у взрослых индивидов какой-либо форме коррекции или психотерапии [Harris, 2006]. Тем не менее, распространение конструкта психопатии на детский возраст связано с рядом дискуссионных вопросов. Наиболее важным из них является вопрос о стигматизации детей и подростков, демонстрирующих любые паттерны антисоциального поведения: исследования показывают, что лишь для части из них психопатические черты действительно выступают как определяющие, в то время как для другой части детей с отклоняющимся поведением проблемы социального взаимодействия связаны с недостаточной зрелостью механизмов саморегуляции и с возрастом сглаживаются.

Несмотря на подобные риски, увеличивающееся число исследований предлагает доказательства того, что некоторые аспекты психопатии проявляются уже в детском возрасте, остаются стабильными с течением времени и достоверно предсказывают персистирующие и особо агрессивные паттерны антисоциального поведения во взрослом возрасте, с трудом поддающиеся коррекции [Anderson, 2014]. Ключевым аспектом психопатии, выступающим на первый план при исследовании детей и подростков с антисоциальным поведением, согласно множеству исследований, являются эмоционально-личностные нарушения, а именно черты холодной бесчувственности [Frick, 2009; Frick, 2008].

Анализ зарубежной литературы показывает, что именно эти черты связаны с актуальными проблемами возрастной психологии: злоупотреблением психоак­тивными веществами, буллингом, агрессией, жестокостью и психосоциальной дезадаптацией в целом.

Исследование психопатии в России находится в начале развития: на данный момент на русский язык переведена только одна методика измерения психопатических черт, которая получила наибольшее распространение в последние годы в зарубежных исследованиях [Атаджыкова, 2015; Patrick, 2010].

Развитие исследования психопатии в отечественной психологии должно следовать за практическими задачами, в том числе задачей изучения этиологических механизмов психопатии и форм ее манифестации в детском возрасте. В центре исследовательского внимания в этой области не обязательно должен находиться конструкт психопатии в конкретной концептуализации: необходимым и наиболее актуальным является изучение собственно психопатических черт, которые указаны в современных и признанных научным сообществом зарубежных методиках — перечнях психопатических черт. Выявление и оценка именно этих эмоционально-личностных особенностей принципиально важны для исследования антисоциального поведения как детей и подростков, так и взрослых.