Фольклорные образы в повести О.И. Сенковского «Записки домового»

В статье рассматриваются фольклорные образы в повести О.И. Сенковского «Записки домового». Автором проанализирован корпус текстов по фольклористике и на основе этих работ сделан анализ художественного произведения. Доказано, что использование как традиционных фольклорных образов, так и образов, измененных автором, напрямую говорит о замысле и идее произведения.

Повесть О.И. Сенковского «Записки домового» была написана в 1835 году, и впервые напечатана в журнале «Библиотека для чтения» (Том XIII, №86 за 1835 г., стр. 71 – 120), редактором которого являлся сам О. И. Сенковский. Это произведение, как и многие другие, было опубликовано под псевдонимом Барон Брамбеус, автор нередко прибегал к этому псевдониму, и скоро Барон Брамбеус стал неким образом, живущим своей жизнью и имеющим свои взгляды и идеи. Барон Брамбеус писал статьи для «Библиотеки…» и имел свою биографию («Фантастическое путешествие Барона Брамбеуса»). О. И. Сенковский был известен, как ученый-ориенталист, поэтому он и не хотел, чтобы его произведения ассоциировались с ним как с личностью, имеющей уже определенную репутацию в обществе. В связи с этим он взял себе литературный псевдоним. К тому же в те годы многие знаменитые писатели публиковались не под своими именами.

«Записки домового» - сатирическая повесть, высмеивающая ученые изыскания того времени. Однако в данной работе нам бы хотелось проследить истоки появления фольклорных образов в произведении (например, образа домового) и определить, как это влияет на все произведение в целом, как фольклорный образ помогает воплотить общий замысел.

Повествование в произведении ведется от первого лица, от лица героя-рассказчика. Уже благодаря названию повести и подзаголовку («Рукопись без начала и без конца, найденная под голландскою печь во время перестройки»), мы можем понять, что главным героем будет домовой.

Для того чтобы мы могли четко представить, кто же такой домовой и каковы истоки этого образа, необходимо обратиться к работам по фольклористике.

В традиционном понимании домовой – это душа жертвы (человека или животного), принесенной во время строительства дома. В более поздних верованиях, когда принесение жертвы было заменено другими обрядами, домовым считалась душа человека, который первым умер в доме. Раньше прочих порог нового жилища переступал пожилой человек, т.к. считалось, что он скоро должен будет умереть и стать духом этого дома. Отсюда и традиция первым в новый дом пускать курицу или кошку, таким образом отводя им роль жертвы, а соответственно и домового [Криничная  2004: ].

Также нередко домового представляют как синтез душ всех умерших предков. 

Б.А. Успенский в своей работе «Филологические изыскания в области славянских древностей» говорит о том, что домовой, прежде всего,  - это одно из воплощений Рода. Он пишет: «Показательно сообщение Даниила Заточника, что «дЪтибЪгаютъ Рода» (Зарубин, 1932, с. 24), где, по всей вероятности, слово род обозначает домового, — ср. род «домовой», рода «призрак» (Даль, IV, с. 10—11) и вместе с тем роды «предки» (Якобсон, 1959, с. 267). Ср. также такое название для домового как родитель и вообще очевидную связь домового с культом предков (см. ниже, экскурс XIV); при этом слово родитель по отношению к усопшим означает не столько п р е д к о в , сколько вообще р о д с т в е н н и к о в (таким образом именуются, например, и те члены рода, которые умерли во младенчестве и не оставили по себе потомства), и поэтому было бы точнее говорить вообще не о культе предков, но именно о к у л ь т е  р о д а (связь понятий «предок» и «родитель» отразилась в современном молодежном жаргоне, где, напротив, слово предок выступает в значении «родитель») [Успенский, Б. А. 1982:]

Большой интерес для нашего исследования представляет также работа М.Забылина «Русский народ», в  которой он выделяет признаки домового:

 - домовой – это дух, не имеющий телесного воплощения;

- домовой не делает зла (по мнению М. Забылина, это его и отличает от Сатаны);

- живет на печи, что очень важно для нашего исследования, если вспомнить подзаголовок повести О.И. Сенковского;

- если домовому нравятся хозяева дома, он может предупредить их о несчастье (бьет дверьми, издает различные звуки, воет, плачет), если же нет, он может бить посуду или другие предметы (здесь, скорее всего, имеется в виду то воплощение домового, которое сегодня называют полтергейстом).

Важно отметить, что эти признаки в целом не могут описать домового, т.к. его воплощения разнятся в зависимости от времени и источника. Наиболее полно эту проблему осветила Н.А. Криничная, и в дальнейшем мы будем опираться преимущественно на ее работу.

Теперь попробуем разобраться, как же домовой представлен у О.И. Сенковского.

Начнем с подзаголовка: «Рукопись без начала и без конца, найденная под голландскою печь во время перестройки».

Рукопись. Значит, у домового есть руки, он может писать, вследствие чего мы можем сделать вывод, что это не просто дух, он имеет телесное воплощение, что уже противоречит представлениям, описанным в работе М.Забылина.

«Рукопись без начала и конца…»Вначале мы видим, что рукопись как будто сохранилась не полностью, и даже если герой вел свой дневник ранее, мы почти ничего не знаем о его жизни. Такой прием очень характерен для романтизма. Это помогает создать тайну, которая, правда, так и не будет раскрыта. К тому же, рассказ от первого лица помогает нам лучше понять душу героя,  - это  тоже прием, больше характерный для романтизма.

Из «прошлой» жизни домового мы можем узнать только о том, как  и от чего он умирал (от чахотки). И то, что у него есть две сестры и жена. Жена, которую он очень любил, как и она его. Возможно, именно эта любовь сделала из него домового. Существуют поверье о том, что души умерших становятся домовыми, чтобы всегда быть рядом со своими близкими.

Также интересно представление самого домового (героя повести О.И. Сенковского) о смерти как о некоем благе. Смерти боится только наше тело, душа смерти совсем не боится, потому что только телу она грозит разрушением. И после смерти единственное, что остается от человека, – это разум. Не чувства, не эфемерная душа, а разум, точнее, разум и есть душа.

«Состояние человека невыразимо с той минуты, как плоть отказывается от дальнейшей работы на его существо и предоставляет здание ведению невещественного начала, духа, или, как его зовут часто, разума. Разум светистою волною разливается тогда по всему телу и выходит из него во все поры в виде радужного, нематериального испарения; оно образует около него эфирное облако: тело как бы завешано в атмосфере своего духа. Я тут впервые увидел мысль вне человека» [Сенковский, О.И. 1990. С.48]

«Весь мой дух скопился около юной супруги; я окружил еще недавно обожаемую женщину своей душою, которая лелеяла ее в своих объятиях, проникала во все ее чистое и красивое тело и смешивалась внутри его с ее духом. Это не была любовь, потому что я уже не мог любить, но нечто торжественнее любви: милое женское существо, с поникнутою головкою и заломанными руками, сидело в облаке неземного света, который дивным образом усиливал ее прелести и придавал ей почти небесную красу» » [Сенковский, О.И. 1990. С.49]

 Здесь рисуется очень противоречивая картина. Дух, который оставил после себя записки. И дух, который руководствуется только разумом и больше не может любить. К тому же  этот дух считает смерть высшим благом. Жаль, что мертвецы не могут еще раз умереть, «одним наслаждением больше».

Домовой описывает свой разговор с «мертвецом». И отсюда можно сделать вывод, что домовые по статусу выше, чем обычные мертвецы. Со свойственной О.И. Сенковскому сатирой, преимущество домовых он (а точнее, мертвец) видит в возможности украсть у людей любой предмет.

Мертвец выглядит, как скелет. То есть у него есть плоть. И этот скелет бывший хозяин дома – Иван Иванович. Он пришел в гости к домовому с кладбища. Почему он сам не стал домовым? Это немного противоречит поверьям, о которых можно прочесть в работах по фольклористике.

«Я подошел к камину, взял ее в руки и хотел положить в жаровник, потому что не люблю беспорядка и вовсе не одобряю тех домовых, которые ночью переставляют стулья и вытаскивают подушки из-под голов, как кто-то вдруг схватил меня за шею и стал душить, целуя изо всей силы» » [Сенковский, О.И. 1990. С.51]

Еще одна особенность домового, описанная во многих работах, -домовые не любят беспорядка. Однако обычно домовые переставляют предметы, желая отомстить нерадивой хозяйке, например, за неубранную на ночь посуду. Наш же герой, наоборот, не одобряет таких домовых и считает, что это они наводят беспорядок, переставляют  предметы в доме.

Далее домового кто-то начал душить, хотя обычно душат людей сами домовые:

« Также наваливается во время ночи на спящего и давит его так, что в это время нельзя ни пошевелиться, ни сказать слова. Обыкновенно эта стень наваливается на того, кто спит на спине, в это время спрашивает, к худу или к добру, а домовой отвечает мрачным голосом «да» или «нет»» [Забылин  М. 2014]

Другом нашего домового оказывается черт Бубантес (черт журналистики, также встречается в повести О.И. Сенковского «Большой выход у Сатаны»). Хотя, несмотря на то, что домовые - порождение языческого миропонимания, христианством они также не отрицаются, и они не боятся икон и молитв. Однако наш домовой не очень-то совместим с христианством, он ближе к нечистой силе.

Зовут домового Чурка. Это имя дал О.И. Сенковский своему герою неспроста, вот, что пишет об этом Н.А. Криничная: «Зооморфный символ домового, живущего в печурке, зафиксирован и поговоркой: «Была и кошурка, да ушла в печурку». Его семантические эквиваленты содержатся и в других паремиях: «Вылез, как чура из печуры», а также в загадках: «У нас в печурочке золотые чурочки» (отгадка: дрова в печи). Поскольку Чур («чур меня!») или Щур («пращур») — по мнению некоторых исследователей, предок, дед, все тот же домовой, а «чурка» — его деревянное изображение, появившееся, очевидно, тысячу лет тому назад (эквивалент: полено средних размеров), локализация «чурок» («чурочек») в печурке усиливает отождествление названных персонажей»  [Криничная Н.А. 2004]

Иван Иванович – хозяин дома, пришел в свой бывший дом к супруге. И пусть он грешен, и даже после смерти его трудно назвать джентльменом, он, кажется, любит свою жену, и это держит его здесь, на земле, рядом с домом. В этом факте отражается древнее поверье о том, что мертвецы любят приходить к своим бывшим возлюбленным и плакать. Они как будто и после смерти сохраняют свои прежние привычки.

Иван Иванович так и остается хозяином дома, пусть даже мертвым, а Чурка – его домовым.

Чурка любит свою хозяйку. Он хочет видеть ее добродетельной. Ему неприятны «шутки» Бубантеса, но все-таки он им поддается.  Такова природа человека, ничего не поделать.

При написании повести О.И. Сенковский явно опирается на фольклорные образы, однако, пересматривает их в соответствии с замыслом своего произведения. Домовые, черти и мертвецы меняются, потому что меняется мир вокруг них. Люди вокруг настолько порочны, что это влияет даже на потусторонние миры. Главная особенность повести – это, конечно же, сатирический пафос, которому и подчиняются все прописанные образы.

1. Забылин, М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. В 4 ч. / О. А. Платонов. М.: Инст. русской цивилизации, 2014. 688 с.
2. Каверин, В.А. Барон Брамбеус. История О. Сенковского, журналиста, редактора «Библиотеки для чтения» / В.А. Каверин - М.: Художественная литература, 1966. 239с.
3. Криничная, Н.А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М.: Академический проект, 2004. 1008с.
4. Сенковский, О.И. Записки домового: фантастические повести /               О.И. Сенковский. М.: Правда, 1990. - 406с.
5. Успенский, Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей / Б.А. Успенский. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.С.

PlumX

Метрики публикации