Ономатопеическая и эрративная лексика как текстообразующее лингвокреативное средство массмедиа

Статья посвящена лингвокреативным особенностям языка СМИ. Автором проанализированы приемы языковой игры, основанные на эрративном словотворчестве и ономатопее. Выявлено, что использование подобных лексических единиц усиливает коммуникативное воздействие на аудиторию и аттракцию. Использовались методы наблюдения, словообразовательного и стилистического анализа, критический анализ медиадискурса, нацеленной выборки окказиональных единиц, эрративов, описательный. В качестве результата исследования представлены типы ономатопеических окказиональных единиц как лингвокреативного текстообразующего средства, в их числе охарактеризованы эрративы. Установлены функции этих единиц в программе про жизнь столичного кота Бублика на канале «Москва 24».

Введение

Лингвокреативность в текстах СМИ служит для передачи коммуникативной интенции, усиления воздействия на адресата [14; 15]. Используемые при этом приемы языковой игры повышают экспрессивность речи, в том числе за счет сознательного нарушения авторами медиатекстов языковой нормы. Согласимся с Т.П. Крановой, что «языковая игра многофункциональна» и в текстах современных СМИ выполняет разнообразные функции: комическую, развлекательную, гедонистическую, характерологическую, фатическую, аттрактивную, компрессивную, смыслообразующую, выразительную, эстетическую, экспрессивную (воздействующую), дискредитирующую и оценочную [8, с. 5]. Нами также ранее рассматривалась лексическая креативность медийных текстов, направленная на привлечение внимания аудитории в рекреационных и развлекательных целях [13].

Языковая игра, в том числе в текстах СМИ, является предметом заинтересованного изучения как отдельных лингвистов, так и екатеринбургской школы «Лингвистика креатива». Как отмечает И.Т. Вепрева, лексическая сфера стала «самым чутким барометром, реагирующим на социальные изменения» [2, с. 116], что находит свое отражение в «массовом лингвокреативе», играющем в жизни современного человека не только «лингвистическую, но и социальную и культурологическую роль» [11, с. 287]. Прагматику кодов языковой игры в рекламе, медиатекстах и интернет-коммуникации текста в своих работах исследует Т.А. Гридина [3; 4; 5] и представители сформированной ученым научной школы.

Использование ономатопеи и эрративов при создании языковой игры в медиатекстах

В настоящей работе продолжим изучение в текстах СМИ языковой игры, связанной с использованием игрем, эрративной лексики и ономатопеи. Материалом для исследования послужили тексты развлекательной программы про жизнь столичного кота Бублика на канале «Москва 24». Это около ста выпусков, в которых ведущий кот Бублик делится с москвичами полезными советами и новостями из жизни города. Тематически они подразделяются на три основных блока: «Мрр вашему дому!», «Лучший город мрра», «Котейка рубль бережет». Материал в исследованных нами видеороликах преподносится легко, с юмором, на «кошачьем» языке, хотя темы сюжетов важны для горожан: финансовая грамотность, реновация, транспортная инфраструктура, медицинское обслуживание и проч. Поддерживает развлекательный характер программы и формат видеоизображения: «целиком анимированный выпуск, или комбинированные съемки (расположение мультипликационного героя-ведущего в необходимых по сюжету локациях города)» [13, с. 341]. Программа имеет короткий хронометраж, в среднем 35–40 сек., что отражает и общую концепцию эфирной сетки канала «Москва-24», который использует в основном такие (короткие) формы контента (15–45 минут) и в течение дня активно задействует повторы [9, с. 195].

Как мы отметили выше, ведущий кот Бублик разговаривает со зрителем «кошачьим» языком, который создается авторами программы с помощью сочетания таких лексических средств, как эрративы и ономатопы. Термин «эррати́в» (от лат. errare в значении «ошибаться»), введенный Г. Гусейновым, означает слово или выражение, подвергнутое нарочному искажению носителем языка, владеющим литературной нормой, для придания особого эффекта [19] воздействия, создания заинтересованности, вовлечения в языковую игру. Ономатопея подразумевает словотворчество, связанное со звукоподражанием, фонетическим уподоблением окказиональных единиц неречевым звукокомплексам [10], в том числе наподобие «языка» животных. Согласимся с Э.В. Эрдниевой, что в русском языке звукоподражания — активные участники словообразовательных процессов, т. к. являются производящей основой для различных частей речи [18].

Видеоролики про кота Бублика выходят с субтитрами, поэтому зритель может быть уверен, что не ослышался, заметив необычное слово. Для нашего исследования это также полезно, т. к. нередко игремы в речи кота-ведущего оформлены с использованием графиксации: Я это КОТегорически одобрМЯУ!; ПоздравьМЯУ!

Рассмотрим примеры употребления в исследованном материале ономатопеической окказиональной лексики. Поскольку ведущий программы «по происхождению» кот, то очевидно, что в составе текстов развлекательной программы использованы игремы, базирующиеся на звукоподражании классическим кошачьим «мяу» и «мур»:

(1) Я открыл портал! «Активный гражданин» — тут каждый может выразить свое мнение по всяким названиям! Ну, держись, Мяусква! Переименовать Котельники в КОТейники, станцию Беговую в Тыгыдовскую. А Фили… В Филе! Желательно куриное! К уголовному розыску вопросов нет. МУР-р-р — это всегда хорошо!

(2) Вот блин! Все они облагородили! И ЦАО, и ЗАО, и ЮВАО. А кто облагородит МЯО? Я тоже мяусквич! Мне положена набережная…вокруг миски. И современный фудкорт, сколько можно с пола есть?! И почему у меня в лотке опилки?

(3) Все. Включаю главное чувство мяусквича — чувство собственного достоинства. Звоню в диспетчерскую ругаться!

Игремы «Мяусква» и «мяусквич» подчеркивают столичное происхождение Бублика (в пресуппозиции: хозяйка Наташа взяла его в одном из приютов города) и по-кошачьи хозяйское отношение к своей территории (ср.: Мы, москвичи, всем рады. Пусть только паспорт получит… Ветеринарный [о новом питомце Наташи, собаке Зефирке]).

Языковая игра омофонов: звукоподражание «мур» и аббревиатура МУР – Московский уголовный розыск (К уголовному розыску вопросов нет. МУР-р-р — это всегда хорошо!), к которому у добропорядочного и законопослушного жителя столицы не должно быть вопросов.

(4) Бублик: Прощай, дорогой друг! Мне будет тебя не хватать! [смотрит в пустую миску]

Наташа: Ну все, Бублик. Импортный корм закончился, переходим на российский.

Бублик: Блин, страшновато… А буду выпендриваться, могут и меня импортозаместить. Я ж шотландец. Эх, была не была! Мы и не таких едали. [Ест] Ой! Сосисочненько… вполне себе колбасытненько, и даже… Фуа-грандиозно! А ведь работает импортозамурчение!

Композит «импортозамурчение» – пример языковой игры с актуальной лексикой современного периода. Тема санкций и импортозамещения — одна из наиболее востребованных в массмедийном дискурсе последних лет, в том числе и с точки зрения словообразования [12]. Соответственно, «импортозамещение» можно назвать «ключевым словом текущего момента» (понятие предложено Т. В. Шмелевой), что делает его «объектом активной и массовой языковой рефлексии» [17]. В данном случае сложное слово «импортозамурчение», благодаря внедрению звукоподражательной части, приобретает особенную позитивную окраску: новый российский корм не только может заменить импортный, а он даже ‘очень вкусный’. Это подчеркивается контекстом, в котором используются окказиональные композитные наречия «сосисочненько», «колбасытненько» и «фуа-грандиозно», имеющие положительную «деликатесную» коннотацию. Считается, что коты от удовольствия, в том числе от вкусной еды, мурчат. Таким образом, «импортозамурчение» создает «у реципиента яркий акустический образ» [16], чтобы продемонстрировать, по замыслу авторов текстов, что новый российский корм очень понравился Бублику.

Подобный акустический образ представлен и в следующем контексте:

(5) Диктор в телевизоре: В районе Ясенево откроют новый рекреационный центр. Площадки для йоги, боксерские груши и скалодром…

Бублик спал на диване, вскочил: ЧТО? Я возмурщен! Площадка для йоги? Москвичи, да вас прогнуть пытаются! [стоит, прогнув спину] Боксерские груши? [на лапках боксерские перчатки] А где боксерские яблоки? [стучит лапой в перчатке по яблоку] Еще и скалодром! [лезет вверх по шторе] Да мы от ваших идей уже на стенку лезем! Ладно, нормальный центр. А не нравится он мне, потому что он в Ясенево. А я — нет!

С помощью эрратива «возмурщен», основанного на звукоподражании, авторы текстов программы передают эмоции Бублика «кошачьим» языком.

(6) На мос.ру есть целый раздел с благотворительностью… Ведь настоящий москвич всем помогает! Тем, кто прикован к постели… Вставай! [сидит на груди у спящей хозяйки Наташи] Тебе пора на работу, а мне — под одеялко! Помогает детям! Малыш, давай-ка я тебе помогу! [придвигает себе миску с кормом собаки Зефирки] Ты же одна явно все не съешь! Помогает животным… Потому что мяуимущим нужна поддержка!

(7) Сегодня я буду цирковым котиком… Работаю со страховкой! И расскажу, какой она бывает. Кроме привычных [на экране окошки: ‘автомобиль’, ‘гипс’, ‘пожар’], бывают и необычные страховки. Например, страхование домашних животных, оно же — страхование мяущества. Заболеет Бублик… Хозяйка получит на лечение рублик.

В контекстах (6) и (7) представлены игремы, лексически связанные с владением домашними животными. Композит «мяуимущие» (ср. малоимущие) обозначает хозяина, владельца кота. Эрратив «мяущество» подразумевает мяукающее имущество, т. е. домашнего питомца, у которого тоже должны быть документы: ветеринарный паспорт, страховой полис.

(8) Программа «Мой район» идет много лет… А программа «мой квартиру» начинается прямо сейчас! Ты моешь пол… [у собаки Зефирки швабра в зубах] А я буду пылесосить! [катается на роботе-пылесосе] Ты — вылизывай кухню… А я… миску! Ты почисти прихожую… А я историю браузера! [в истории просмотров: «Выставка голых кошек», «Голые кошки», «Сфинксы»] Главное — это грамотный мяунеджмент! Эх, что бы ты без меня делала!

(9) Диктор в телевизоре: Вы можете участвовать в жизни Москвы, предлагая свои идеи для развития на портале «Город Идей»…

Бублик: А что? Есть и у меня идеи для мяудернизации! В общественном транспорте выделить места для пассажиров с котьми! В МФЦ помогать не только с оформлением, но и с окормлением. А в поликлиниках устроить чек-лап! Дерзайте и вы! Проявите свою незаурядную столичность!

В примерах (8) и (9) эрративы, окказионализмы с помощью звукоподражательного компонента придают исходным процессам (менеджмент и модернизация) направленность на «кошачьи нужды». «Мяунеджмент» подразумевает, что кот выступает руководителем в процессе уборки квартиры. «Мяудернизация» столицы должна, по мнению Бублика, включать различные обновления в сфере услуг для владельцев кошек и других домашних животных.

(10) У нас во дворе больницу реконструировали. Представляю, как доктора этому врачуду радуются! У окулиста глаза на мокром месте от счастья. Причем все! ЛОР повсюду свой нос сует… В новое оборудование! У аллерголога аж зудит, как всех вылечить хочется! А медбратья и медсестры молиться готовы на новый ремонт! Интересно, им там нужны мяудицинские работники?

(11) Московские поликлиники стали превращаться в мяудицинские центры! Ну, привет, чудо-юдо-робо-кот! Это раньше пациенты могли в очереди погавкаться. А теперь… Только мурчать будут. Пришел пациент к окулисту, а она ему со входа глазки строит. Записались на рентген? Она вас просвЕтит… в какой кабинет идти. А какая же она покладистая! Всю вашу тяжелую поклажу перевезет. Настоящий сервис с нечеловеческим лицом! Теперь в трех московских больницах, каждому заболевшему готовы протянуть еще и лапу помощи… Добро пожаловать, или, как говорится: наше вам с кисочкой! Ха-ха-ха!

Эрратив «мяудицинский» предполагает связь котов с медицинской сферой. А в примере (11) описывается новые роботы-помощники, размещенные в нескольких столичных больницах (см. чудо-юдо-робо-кот), которые имеют дизайн, напоминающий кота: выступы «ушки» на корпусе и мордочка кота на экране интерфейса — «сервис с нечеловеческим лицом» (ср. с прецедентным выражением «сервис с человеческим лицом», т. е. с высокой клиентоориентированностью).

Заключение

Итак, мы проанализировали еще один способ осуществления языковой игры, используемой в медиадискурсе для воздействия на адресата, зрителя. Хотя сами по себе звукоподражания «не способны передавать чувства, переживания, волеизъявления и т.п.», их сочетание с эрративами «усиливает и дополняет значение» [16] вновь созданных лексических единиц. Такие искаженные, деформированные слова и выражения создают особые фонетические эффекты, привлекают внимание аудитории.

Отметим, что эрративы напоминают окказионализмы, но это поверхностное сходство. Для окказионализмов характерно необычное употребление в содержательном плане или оригинальное индивидуально-авторское словообразование, они «понятны на фоне контекста, ситуации, к которым “привязаны”, и модели или образца, которые послужили базой для их создания» [1]. Эрратив — это «искаженное слово, имеющее другой семантический контекст, но не изменяющее в корне своего значения» [6].

Д.Д. Корниюк и В.В. Цицкун в рамках своего исследования употребления эргативов в речи провели социальный опрос и выяснили, «что чаще всего употребление эрративов обусловлено стремлением говорящего/пишущего усилить экспрессивную окраску речи, оживить повествование, придать ему шутливо-ироничный оттенок, поддержать непринужденное общение и т. д.» [7]. Подобные цели преследуют и на телевидении в работе над современным развлекательно-информационным контентом.

Языковая креативность, использование таких средств, как игремы, эрративы и онамотопы, позволяют создавать лаконичные и неформальные медиатексты, обладающие высоким уровнем выразительности и воздействия на аудиторию.

1. Бельчиков Ю.А. Окказионализмы [Электронный ресурс] // Большая российская энциклопедия. URL: https://old.bigenc.ru/linguistics/text/2686792 (дата обращения: 21.03.2023).
2. Вепрева И.Т. О креативном подходе к употреблению префиксальных глаголов в современном русском языке // Уральский филологический вестник. Серия: Язык. Система. Личность: Лингвистика креатива. 2022. № 2. С. 115–126.
3. Гридина Т.А. Реклама как игровой текст: прагматика кодов языковой игры // Психолингвистические аспекты изучения речевой деятельности. 2018. № 16. С. 36–48.
4. Гридина Т.А., Коновалова Н.И. Ассоциативные проекции слова в игровом медиатексте // Психолингвистические аспекты изучения речевой деятельности. 2019. № 17. С. 73–93.
5. Гридина Т.А., Талашманов С.С. Языковая игра в современной интернет-коммуникации: метаязыковой аспект // Политическая лингвистика. 2019. № 3 (75). С. 31–37. DOI: 10.26170/pl19-03-03.
6. Карась Л. «Рыбов продаете или просто показываете»: что такое эрративы и зачем они нужны [Электронный ресурс] // Теории и практики. URL: https://business.theoryandpractice.ru/posts/19434-rybov-prodaete-ili-prosto-pokazyvaete-chto-takoe-errativy-i-zachem-oni-nuzhny (дата обращения: 21.03.2023).
7. Корниюк Д.Д., Цицкун В.В. Влияние эрративов на речь современной молодежи // Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения. 2023. № 16. С. 75–84.
8. Куранова Т.П. Языковая игра в речи теле- и радиоведущих: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ярославль, 2008. 23 с.
9. Могилевская В.С. Программирование телеканалов двух столиц («Москва 24» и «Санкт-Петербург») как инструмент создания образа вещателя // Медиа в современном мире. 61-е Петербургские чтения: статьи участников ежегодного апрельского научного форума. Том 1. Санкт-Петербург: ООО «Медиапапир», 2022. С. 194–196.
10. Ономатопея [Электронный ресурс] // Словари и энциклопедии на Академике. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/23311 (дата обращения: 21.03.2023).
11. Ремчукова Е.Н. Феномены массового лингвокреатива: актуальный комплекс «понаехали – понаехали тут – понаехавшие» // Лингвистика креатива – 3 / под. общ. ред. проф. Т.А. Гридиной. Екатеринбург: ФГБОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т», 2014. С. 286–303.
12. Тарасова М.С. Актуальная лексика периода экономических санкций 2014–2017 гг. «Импортозаместительный»: семантика, употребление, коннотации // Политическая лингвистика. 2018. № 3 (69). С. 76–83.
13. Тарасова М.С. «Мрр вашему дому»: языковая игра как средство аттракции в СМИ // Русский язык в славянской межкультурной коммуникации: сборник научных трудов по итогам Международной научной конференции, посвященной 80-летию со дня рождения д-ра филол. н., профессора Войловой К. А. / отв. ред. О.В. Шаталова. М.: Постатор, 2023. С. 340–344.
14. Тарасова М.С. Слова-композиты в языке СМИ (на примере употребления композитных прилагательных в речи А. Доброва в программе «Добров в эфире») // Русский язык в славянской межкультурной коммуникации: сборник научных трудов по итогам международной научной конференции, посвященной 75-летию со дня рождения доктора филологических наук, профессора К.А. Войловой / отв. ред. О. В. Шаталова. М.: ИИУ МГОУ, 2018. С. 311–317.
15. Тарасова М.С. Сложные слова коронадискурса // Русский язык в славянской межкультурной коммуникации. Материалы Международной научной конференции, посвященной памяти доктора филологических наук, профессора К. А. Войловой / отв. ред. О.В. Шаталова. М.: Постатор, 2021. С. 249–253.
16. Хабибуллина О.А., Николаева А.В. Ономатопея как выразительное средство рекламного текста (на материале английского и немецкого языков) // Вестник ТГПУ. 2017. № 3 (180). С. 68–74.
17. Шмелева Т.В. Кризис как ключевое слово текущего момента // Политическая лингвистика. 2009. № 2 (28). С. 63–67.
18. Эрдниева Э.В. Звукоподражания как производящая основа знаменательных слов // Семантико-когнитивные исследования: межвузовский сборник научных трудов / под ред. И.А. Стернина. Вып. 9. Воронеж: ООО «Издательство РИТМ», 2018. С. 151–153.
19. Эрратив [Электронный ресурс] // Словари и энциклопедии на Академике. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/109190 (дата обращения: 21.03.2023).