В последнее время все более активными пользователями сети Интернет становятся дети. Они активно общаются друг с другом в сети и часто ищут новых знакомств. Интернет предоставляет детям разнообразные возможности и, вместе с тем, содержит в себе различные угрозы и риски. Одним из наиболее серьезных рисков для детей и подростков в сети Интернет стали сексуальные домогательства со стороны взрослых. Так, согласно данным зарубежных исследователей, от 13 до 19% молодых людей в возрасте от 10 до 17 лет подвергались сексуальным домогательствам при общении в интернете [Whittle, 2013]. Результаты опроса детей и подростков, выполненного Г.У. Солдатовой и ее коллегами, показали, что с материалами сексуального характера в сети Интернет сталкивались 35% [Солдатова, 2013] опрошенных, причем в России это происходит значительно чаще, чем в Европе [Солдатова]. В 2017 г. среди обратившихся на линию помощи «Дети онлайн» 33% просили поддержки именно в решении проблемы сексуальных домогательств [Солдатова, 2017]. Согласно опросу московских школьников 14-17 лет, 48% из них получали предложения пообщаться на интимные темы, выслать фотографии или видео в обнаженном виде [Солдатова, 2017а].
Сексуальные домогательства в сети Интернет получили название груминга, или онлайн груминга. В английском языке термин «груминг» многозначен, его синонимами являются слова «подготовка к чему-либо», «тренировка», «обучение». В контексте сексуальной эксплуатации он впервые появился в США в 1985 для описания методов, используемых педофилами, и постепенно вошел в оборот и классические словари как понятие, характеризующее «преступную активность по построению дружеских связей с ребенком, в особенности через интернет, для того, чтобы убедить его вступить в сексуальные отношения» [Online Grooming of, 2017]. В тексте Конвенции о защите детей от сексуальной эксплуатации (Лансаротская Конвенция) [Конвенция Совета Европы], принятой Советом Европы в 2007 г., а также в Директиве Совета Европы по борьбе с сексуальным насилием, сексуальной эксплуатацией детей и детской порнографией [Directive 2011/92/EU of] от 2011 г., используется термин «домогательство» (“solicitation”). Однако в специальном руководстве по терминологии Лансаротской Конвенции, выпущенном Межведомственной рабочей группой в 2016 г. [Terminology Guidelines for, 2016], указывается, что «домогательство» в контексте сексуальной эксплуатации и сексуального насилия по отношению к детям синонимично понятиям «груминг», в Интернете - «онлайн груминг», вне сети - «офлайн груминг». Еще один синоним груминга - «соблазнение» (“enticement”). Домогательство в варианте онлайн груминга, включается в качестве частного случая в более широкую категорию «онлайн сексуальная эксплуатация ребенка», к которой также относятся «секстинг», или создание и распространение сексуальных обнаженных или полуобнаженных изображений посредством мобильных телефонов и/или Интернета, и сексуальное вымогательство (“sexual extortion”, или “sextortion”) у детей таких сексуальных изображений, в том числе с помощью угроз или шантажа. Эти два вида эксплуатации детей могут быть составными частями процесса груминга.
Борьба с сексуальной эксплуатацией детей ведется на основе международного права и национальных законодательств. Лансаротская Конвенция определяет необходимые меры, которые должны быть предприняты для предупреждения, выявления сексуальной эксплуатации и насилия по отношению к детям, а также совершенствования уголовного законодательства, устанавливающего ответственность за подобного рода действия. В настоящее время законодательства лишь 24 стран имеют полный спектр положений, охватывающих специфику груминга [Online Grooming of, 2017]. В России для квалификации аналогичных противоправных деяний используются две статьи Уголовного кодекса: статья 133 «Понуждение к действиям сексуального характера» и статья 135 «Развратные действия», однако специального отражения онлайн груминг в этих статьях не имеет [Алиева, 2017]. Российскими юристами предлагалось включение в Уголовный кодекс РФ статьи 135.1, предусматривающей ответственность за любое умышленное предложение о встрече, с которым лицо, достигшее 18-летнего возраста, при помощи сети Интернет или иных информационно-коммуникационных технологий обращается к несовершеннолетнему с целью совершения против него полового преступления [Атабекова, 2017; Букалерова, 2015]. Вместе с тем, пока эти инициативы остаются нереализованными.
В России в научных публикациях и обыденной речи слово «груминг» имеет иные коннотации и чаще понимается как косметический уход за животными или животных друг за другом. Как вид сексуальной эксплуатации детей и подростков онлайн груминг лишь в последнее время начинает становиться объектом активного научного интереса. Одно из первых упоминаний сексуального онлайн груминга по отношению к детям и подросткам содержится в публикациях сотрудников Фонда Развития Интернета под руководством Г.У. Солдатовой в начале 2010-х годов [Солдатова, 2013; Солдатова]. Позже Г.У. Солдатовой и ее коллегами было дано краткое описание сценария онлайн груминга, начиная с комплиментов и сочувствия ребенку со стороны взрослого собеседника и последующего включения в обсуждение интимных вопросов до требования фотографий или демонстрации в обнаженном виде и, после их получения, шантажа [Солдатова, 2017]. А.С. Мошарова и Д.А. Карабатова аналогичным образом описывают груминг и дифференцируют груминг как «обхаживание» ребенка с сексуальными целями и секстинг как общение без цели личной встречи, направленное на получение материалов эротического и порнографического характера для дальнейшей продажи и возможного криминального шантажа ребёнка [Мошарова, 2018].
Другие отечественные работы, посвященные онлайн грумингу, выполнялись, в основном, в контексте обсуждения криминалистических и экспертных проблем. Так, Д.В. Милютин описывает особенности груминга и секстинга в аспекте проблем расследования подобных преступлений [Милютин, 2017]. К ним относятся скрытый характер коммуникации при груминге и секстинге, трудности фиксации и сохранения доказательств, отсутствие территориальной привязки злоумышленника и потерпевшего, что затрудняет их поиск. Работы О.Ю. Антонова посвящены проблемам как выявления и расследования преступлений [Антонов, 2017; Антонов, 2018], так и применения экспертных знаний для их квалификации [Антонов, 2017а]. Оперируя понятиями «кибергруминг» и «онлайн секстинг», автор выделяет особенности соответствующих им явлений, а также обосновывает необходимость проведения судебно-лингвистической экспертизы текстов коммуникации между взрослым и ребенком в тех случаях, когда эти тексты являются единственным доказательством сексуальных намерений злоумышленника. Л.А. Волохова определяет задачи психолого-лингвистической экспертизы по делам, связанным с совершением развратных действий посредством сети Интернет: установление коммуникативных ролей участников переписки; установление наличия/отсутствия побуждения к различным действиям сексуальной окрашенности; выявление признаков психологического воздействия на ребенка [Волохова, 2017]. По мнению автора, первые две задачи входят в совместную компетенцию психолого-лингвистической экспертизы, а третья относится к компетенции психолога. В работе О.А. Шеремет и С.С. Шипшина предложен комплексный подход к решению проблем экспертизы, позволяющий «дать оценку не только действиям обвиняемого лица, но также установить степень негативного воздействия такой переписки на несовершеннолетнего, выявить признаки психологической травматизации» [Шеремет].
Одной из наиболее значимых работ в описываемой сфере является статья Н.С. Бельской о речевом жанре секстинга в судебной лингвистической экспертизе [Бельская, 2015]. Исходя из понимания секстинга (сексуального разговора, переписки на сексуальные темы) как инструмента груминга, автор с позиций лингвиста проводит детальный анализ лексических средств коммуникантов, участвующих в этом процессе, описывает устойчивую речежанровую модель поведения взрослого – грумера – и предлагает методику экспертной оценки секстинга в рамках судебно-лингвистической экспертизы.
За рубежом онлайн груминг привлек внимание исследователей раньше, чем в России. Существует определенная преемственность подходов к анализу сексуальной эксплуатации и сексуального насилия по отношению к детям в эпоху до Интернета и в настоящее время. Так, можно наблюдать параллели между моделями груминга S. Craven с соавторами [Craven, 2006] и ставшим классическим описанием внутренних и внешних предварительных условий сексуального насилия, предложенным D. Finkelhor в 1984 году [Gámez-Guadix, 2018]. Описывая этот процесс во внутренней перспективе злоумышленника, D. Finkelhor выделяет в качестве интернальных условий мотивацию субъекта к совершению сексуального насилия и преодоление внутренних тормозящих факторов, а экстернальных – преодоление внешних помех и сопротивления ребенка. S. Craven и ее коллеги аналогичным образом включают в процесс груминга самого субъекта и называют первую стадию «груминг самого себя» (“self-grooming”), подразумевая внутреннюю психологическую подготовку грумера. На следующей стадии происходит груминг, или подготовка, окружения и значимых других и лишь затем, на завершающем этапе, - груминг ребенка. Авторы предлагают расширенное определение груминга как процесса, включающего подготовку всех лиц, прямо или косвенно имеющих к нему отношение, и протекающего как в реальной жизни, так и онлайн [Craven, 2006].
Значительное количество исследований онлайн груминга, проведенных в англоязычных странах в первое десятилетие нашего века, позволило H. Whittle и ее коллегам из университета Бирмингема [Whittle, 2013] в 2013 г. провести их содержательный обзор и выделить основные характеристики этого феномена, в том числе сложный комплексный характер процесса груминга, высокую вариативность стилей, продолжительности, интенсивности, а также гетерогенность самой категории грумеров. Так, продолжительность онлайн контактов грумеров с детьми варьирует от нескольких часов до нескольких месяцев (Wolak et al., 2004; Briggs et al., 2011) в зависимости от склонности грумеров к непосредственному контакту или к развитию сексуальных фантазий в беседах с жертвой, для чего требуется больше времени. Груминг – манипулятивный процесс, который включает в себя целый спектр воздействий на ребенка: от комплиментов до устрашения и шантажа (Ospina et al., 2010). После нахождения жертвы грумер осуществляет взаимодействие, состоящее из следующих этапов: установление дружеского контакта, развитие отношений, оценка риска, создание впечатления особого, исключительного характера отношений, и, наконец, включения сексуального содержания и фантазий (O'Connell, 2003), причем эти стадии имеют циклический характер (Webster et al., 2012). Начальные этапы груминга сходны с обычными формами развития отношений онлайн, поэтому ребенку часто трудно заметить тревожные признаки в этот период. Дальнейшее их развитие раздвигает границы допустимого, ведет к «нормализации» подобного поведения и перестраивает представления несовершеннолетней жертвы таким образом, что она начинает считать сексуальные отношения благоприятными для себя (Olson et al., 2007). Груминг часто включает в себя обман, в частности, возрастную маскировку (Palmer & Stacey, 2004). Однако в большинстве случаев грумеры не скрывают свой возраст и сексуальные намерения, а дети знают, что общаются со взрослым человеком, но все же проявляют рискованное поведение. В работе Webster et al. (2012) была предложена классификация детей и подростков в соответствии с их реакцией на онлайн груминг: 1) устойчивые; 2) склонные к рискованному поведению; 3) уязвимые. Было обнаружено, что большая часть молодых людей все же относится к устойчивому типу и реагирует на попытки груминга адекватно, блокируя, игнорируя их или сообщая о них в полицию. Вместе с тем это не снимает остроту проблемы сексуального онлайн груминга и необходимости профилактических мер, а также дальнейших исследований этого явления.
Та же группа авторов (Whittle H. et al., 2013) выполнила обзор исследований, посвященный проблемам уязвимости детей по отношению к онлайн грумингу [Whittle, 2013а]. Используя экологический подход, они проанализировали индивидуальные и средовые факторы риска, защиты и устойчивости в отношении опасности онлайн сексуальной эксплуатации. Основные результаты многочисленных работ в этой области состоят в том, что факторы, усиливающие подверженность детей и подростков онлайн грумингу, очень разнообразны, причем многие из них связаны между собой. Наибольшей уязвимостью отличаются подростки женского пола, неуверенные в себе и проверяющие собственную сексуальность (последнее касается и несовершеннолетних мужского пола). Имеют значение также низкая самооценка молодого человека, ограниченные возможности здоровья, в том числе психического, социальная изоляция и слабая поддержка со стороны сверстников. В качестве протективных семейных факторов выступают родительский контроль за использованием ребенком интернета и знание ребенка об этом, а также позитивная поддержка ребенка со стороны родителей.
В последнее время внимание исследователей привлекает углубленный психолингвистический анализ стратегий и дискурсивных тактик грумеров на основе анализа транскриптов речевого взаимодействия грумеров и их несовершеннолетних жертв в рамках онлайн и офлайн груминга [Black, 2015; Kloess]. Так, в работе P.J. Black и соавторов [Black, 2015] обнаружено, что стратегии в обоих видах груминга, в целом, сходны, но имеют и ряд отличий в манере и временном порядке их использования. Онлайн оценка риска и потенциала виктимизации встречаются чаще в начале коммуникации, а сексуальный контент - во второй половине транскриптов, однако переход к нему происходит значительно быстрее, чем в офлайн варианте. Эти результаты дополняет исследование испанских исследователей [Gámez-Guadix, 2018], показавших роль стратегии уговоров в процессе груминга не только для усиления эффекта домогательств, но и для формирования искаженного восприятия онлайн груминга самими грумерами [Santisteban de, 2018]. Это обстоятельство предлагается использовать в целях профилактики в психологической работе с осужденными за онлайн груминг.
Оригинальное исследование характеристик жертв онлайн и офлайн груминга было выполнено группой британских психологов с помощью контент-анализа межличностной транзакции на материале транскриптов. В качестве теоретической основы использовалась модель роли жертвы, предложенная D. Canter. Обе категории жертв разделились между тремя ролевыми категориями: жертва как инструмент, личность и объект [Ioannou, 2018].
В качестве превентивных мер против сексуального онлайн груминга предлагаются преимущественно образовательные программы для детей, родителей, педагогов, которые должны включать в себя не только рекомендации по безопасному пользованию интернетом, но и сведения о возможных негативных последствиях груминга. Наряду с этим профилактическим целям служат исследовательские разработки детекции онлайн груминга в сети с помощью компьютерного анализа контекста коммуникации, языка, используемого грумером, и машинного обучения [Al-Hateeb, 2016]. Так, построенная на этой основе логистическая математическая модель позволяет определить, является ли разговор в сети грумингом или нет, с точностью до 93% [Pranoto, 2015].
Заключение
Сексуальная эксплуатация детей продолжает оставаться серьезной проблемой современного общества. С развитием интернет-технологий она приобретает новые формы и требует новых способов противодействия и профилактики. Опасность для детей представляет онлайн груминг – сексуальное домогательство в социальных сетях. В иностранной научной литературе это явление изучается уже длительное время и получило относительно подробное описание. В России сексуальный онлайн груминг должен стать объектом пристального внимания не только правоохранительных органов, но и исследователей – юристов, психологов, лингвистов. Необходим правовой анализ данного состава преступления и определение того, насколько полно он отражен в существующем законодательстве. Проведение психолого-лингвистических экспертных исследований по уголовным делам, включающим сексуальный онлайн груминг, нуждается в уточнении критериев экспертной оценки. Для этого должны быть проведены тщательные исследования процесса коммуникации между грумером и ребенком, характеристик его лексической и содержательной сторон, социально-психологических особенностей взаимодействия, характера воздействия на ребенка. Нужно изучение психологических, сексологических и, возможно, психиатрических характеристик грумера, его стратегий и тактик, субъективного восприятия ребенка и взаимодействия с ним. Не менее важно исследование ребенка, пострадавшего от сексуального груминга, его позиции и восприятия происшедшего, уязвимости и способности к сопротивлению, психологических последствий совершенного по отношению к нему преступления. Все это позволит расширить представления юридической психологии о сексуальных преступлениях и их новых формах, а также выработать меры профилактики такого рода преступных действий по отношению к детям и подросткам.