Из всех форм антисоциального рискованного поведения, характерного для подростков (зависимое, суицидальное и самоповреждающее, делинквентное и др.) [Рахимкулова, 2013; Хломов, 2016; Шаболтас, 2014], рискованное сексуальное поведение представляет собой наиболее сложную деятельность и может проявляться в ранних беременностях, заболеваниях, передающихся половым путем, насилии на свиданиях и др. Во всем мире, и в России в том числе, наблюдается рост ВИЧ; рискованному сексуальному поведению часто сопутствуют другие риски (химическая зависимость, правонарушения, самоповреждающее и суицидальное поведение, выпадение из школы и др.); оно оказывает серьезное влияние на демографическую ситуацию. В то же время оно является крайне сложным предметом для изучения.
Для понимания рискованного сексуального поведения необходимо иметь представление о нормативных аспектах сексуального и социального развития подростков. Репродуктивная зрелость формируется после наступления половой зрелости, а романтические отношения и сексуальное поведение с партнерами обычно формируются после этого [O’Sullivan, 2014]. С одной стороны, сексуальное поведение и романтические отношения рассматриваются как важные этапы развития, способствующие позитивной психосоциальной адаптации [Tolman, 2011]. В то же время, как правило, в рамках психологии здоровья исследуются неблагоприятные исходы (заболевания, передающиеся половым путем, нежелательная беременность и др.), и сексуальное поведение подростков преимущественно рассматривается как элемент профиля проблемного поведения — наравне с употреблением психоактивных веществ и делинквентным поведением [McGue, 2005]. Обе позиции обладают определенными достоинствами, поскольку позволяют рассматривать это поведение в континууме развития [Giordano, 2010], но нельзя не отметить, что некоторые виды сексуального поведения действительно увеличивают риск негативных последствий и могут быть проявлением социально-психологической дезадаптации в целом [Boden, 2008; Fortenberry, 2013]. Внутри общих проявлений сексуального поведения существуют значительные различия в том, как оно начинается, как часто и в каких контекстах осуществляется; концептуальные подходы к изучению сексуального поведения подростков могут значительно различаться [Harden, 2014].
В США большинство молодых людей начинают встречаться с партнерами в возрасте 15—16 лет [Carver, 2003] и сексуальная инициация происходит в возрасте 17—19 лет [Halpern, 2012]. В Польше среди подростков до 15 лет 27,3% юношей и 18,8% девушек, а в возрастной группе 17—18 лет — 40,0% юношей и 31,9% девушек сообщают о наличии опыта сексуальных отношений [Pastwa-Wojciechowska, 2014]; при этом 21,5% сексуально активной молодежи 15—19 лет не используют никакой контрацепции, и чем младше — тем реже [Krauss, 2012]. Раннее начало сексуальной жизни связано с большим числом сексуальных партнеров, при этом больше половины девушек, ведущих половую жизнь, считают, что их поведение не несет никакого риска [Olszewski, 2010]. В России средний возраст сексуальной инициации у девушек колеблется от 15,8 до 16,2 лет, при этом около 70% молодежи не имеют достаточного представления о существующих методах контрацепции [Гладкая, 2017]. В Москве и Московской области среди молодежи в возрасте до 20 лет 25,8% девушек и 67,9% юношей сексуально активны, при этом регулируют риск беременности среди них только 31,7% девушек и 33,4% юношей, и из этого числа 6,4% девушек сообщили, что у них уже была (были) нежелательная беременность [Информированность, репродуктивные установки, 2016; Кулагина, 2018]. Среди афроамериканских подростков из семей с низким социально-экономическим статусом больше 83% девушек и 87% юношей имели к 18 годам как минимум одного сексуального партнера при возрасте дебюта 15,98 лет у девушек и 15,34 у юношей; в то время как юноши (29,6%) в три раза чаще девушек (9,9%) имели семь или более сексуальных партнеров, девушки реже пользовались презервативом во время полового акта (19,8% и 13,7% соответственно) [Steele, 2020].
Одним из последствий рискованного сексуального поведения является повышение числа нежеланных беременностей, большая часть из которых будет прервана. К этому приводит сочетание снижения возраста инициации, рост распространенности рискованного сексуального поведения и низкой медицинской грамотности [Гладкая, 2017]. Среди опрошенной молодежи 75,3% не могут описать последствия аборта для женщины; 54% подростков никогда не обсуждали вопросы контрацепции и последствий аборта с родителями; 71,4% юношей считают естественным, что девушка, не состоящая в браке, выбирает прерывание первой беременности [Гаврилова, 2000]. В исследовании Н.В. Кулагиной было показано, что 5% российских девушек 15—17 лет имеют опыт прерывания беременности, причем 3% прибегали к услугам квалифицированных врачей, а 2% обращались в нелегальные криминальные клиники. Основная причина такого решения — страх перед реакцией родителей и других значимых взрослых [Кулагина, 2018].
Развитие сексуального поведения подростков опосредует сексуальную социализацию, представляющую собой процесс формирования ценностей, норм, установок и моделей поведения в отношении сексуальности через взаимодействие и общение с людьми, выступающими агентами изменений [Gravel, 2016; Grusec, 2014]. Отдельное внимание важно уделить роли личностных расстройств, агрессивности, представлений о гендерной идентичности, феминности и маскулиности [Белопасова, 2005; Борисова, 2013]. Сексуальное поведение является сложным, и внутри него можно выделить отдельные формы, представленность которых различается для разных возрастов (например, гулять наедине с партнером, держаться за руки, признаваться в любви, целоваться, и т. д.). С возрастом растет нормативность всех форм поведения — чем старше становятся подростки, тем разнообразнее становится сексуальное поведение [Clark, 2020]. Наиболее продуктивной моделью для изучения рискованного сексуального поведения представляется экологическая модель У. Бронфенбреннера, которая позволяет как фокусироваться на отдельных системах, так и изучать их взаимодействие.
Генетические факторы
Лонгитюдное исследование 3762 близнецов, начатое в 1990-х годах, показало, что нормативное сексуальное поведение в подростковом возрасте (например, свидания) является в большей степени наследуемым, чем ненормативное поведение (например, беременность). Ненормативное сексуальное поведение в возрасте от 14 до 17 лет в большей степени проявлялось в условиях влияния группы сверстников с антисоциальным поведением, будучи опосредованным низким уровнем доброжелательности и осознанности [Clark, 2020]. Анализ вклада факторов показал связь социального поведения сверстников с сексуальным поведением подростков; исключением стало поведение при расставаниях, на которое в меньшей степени влияла социальная среда и в большей — влияли генетические факторы. Для предпочтения подростка сверстников с тем или иным социальным и сексуальным поведением имеются генетические основания, хотя социальные среды и влияют преимущественно на отношения подростков со сверстниками и их сексуальное поведение. Судя по всему, в условиях незначительных социальных ограничений присутствующие в сообществе генетические различия (включающие в себя генетические влияния на личностные черты, связанные с социализацией и соблюдением социальных норм) проявляются свободнее, это во многом объясняет вариативность сексуального поведения. В условиях строгих социальных ограничений генетические влияния подавляются, и социальные нормы в большей степени обусловливают вариативность поведения [Clark, 2020а].
Роль семьи
Семья выступает в качестве основного агента социализации и социального контроля [Simons, 2020] и может оказывать, как сложная социальная структура, разнонаправленное влияние на развитие рискованного сексуального поведения подростка. Около 80% сексуально активных подростков занимаются сексом в родительском доме или дома у партнера [Orihuela, 2020]. Сплоченность членов семьи может выступать фактором защиты от рискованного сексуального поведения, поскольку может повышать возраст сексуальной инициации за счет тесных эмоциональных детско-родительских отношений и контроля, которые способствуют поддержанию подростками родительских норм поведения [Miller, 2001]. В то же время была обнаружена обратная связь между использованием подростками контрацептивов и уровнем родительского контроля [Orihuela, 2020], что указывает на необходимость баланса. Определенный уровень контроля способствует снижению рискованного сексуального поведения, но при чрезмерной вовлеченности родителей подрывается самостоятельность подростка [Dittus, 2015], и для решения конфликта автономии подростки могут искать нарушающих нормы сверстников или опыт, вызывающий субъективное переживание независимости [Hare, 2015].
Родительское воспитание, включающее теплоту и поддержку в сочетании с контролем, может служить механизмом социального контроля [Landor, 2011; Simons, 2016]. Подростки, чувствующие заботу и близость со стороны родителей, склонны откладывать сексуальный дебют вне зависимости от социального контекста и религиозности [Longmore, 2009]. Напротив, суровое воспитание с высоким уровнем враждебности со стороны родителей связано с увеличением числа сексуальных партнеров и более редким использованием подростками контрацептивов [Neppl, 2016]. При появлении сожителя или отчима эмоциональная близость между матерью и подростком уменьшается по сравнению с семьями, где матери остаются одинокими [King, 2009], уровень стресса и воспринимаемого сурового воспитания растут [Beck, 2010]. Подростки, пережившие развод родителей, а также из семей с отчимами и сожителями, чаще придерживаются более свободного отношения к сексу, у них выше вероятность рискованного сексуального поведения, более раннего сексуального дебюта и случайного секса, а также выше частота сексуальных контактов и больше сексуальных партнеров [Cheshire, 2019; Simons, 2016; Steele, 2020].
Роль сверстников
Поведение сверстников является одним из самых значительных факторов, оказывающих влияние на социализацию подростков. Связь со сверстниками, которые не подчиняются авторитету взрослых, демонстрируют делинквентное и раннее сексуальное поведение, употребляют психоактивные вещества, способствует раннему и рискованному сексуальному поведению [Prinstein, 2016], большему числу сексуальных партнеров, непоследовательному использовании контрацептивов [Roberts, 2012] и более высокому риску беременности [Landor, 2011]. В Танзании около 45% девушек и 85% юношей имели первый секс до достижения 16-летнего возраста; предикторами рискованного сексуального поведения в возрасте 10—14 лет были мужской пол и учеба в школе; авторы объяснят такую связь давлением сверстников, с которыми встречается подросток в школьной среде, и недоступностью родительского контроля [Masatu, 2009].
Общение со сверстниками с просоциальным поведением, которые соответствуют стандартам поведения, заданным взрослыми, и сосредотачивают свое время и энергию на социально одобряемых видах деятельности (образование, спорт, искусство), напротив, связано с более безопасным и благополучным поведением (реже сексуальные отношения, реже беременности, реже рискованное сексуальное поведение, особенно в раннем подростковом возрасте) [Eisenberg, 2013; Prinstein, 2016].
Совокупное влияние сверстников создает «эффект воронки», иногда называемый «каскадом развития проблемного поведения», когда характеристики сверстников подталкивают подростков к определенному рисковому поведению, приводящему к тому, что асоциальная группа сверстников расширяется и затем способствует еще более небезопасному поведению. Изучение связи принадлежности к антисоциальной группе сверстников и нормативности сексуального поведения показало, что близость к сверстникам с антисоциальным поведением может способствовать возникновению сексуального поведения в целом, даже не считающегося рискованным. Была выявлена асимметрия: сверстники, демонстрирующие антисоциальное поведение, оказывают значительное влияние на сексуальное поведение в подростковом возрасте по сравнению со сверстниками с просоциальным поведением, влияние которых, однако, оказывает эффект защиты от преждевременной сексуальной активности [Clark, 2020а]. Вклад давления сверстников в вовлечение подростков в рискованное сексуальное поведение подтверждают многие исследования [25; 56].
Роль сообщества и района проживания
Социальное неблагополучие, криминализация, бедность и неблагоустроенность района, дефицит мест для безопасного общения являются фактором риска для рискованного сексуального поведения. Подростки стремятся проводить больше времени без присмотра в семье, и небезопасная среда может предоставлять больше сексуальных возможностей [Akers, 2011]. Проживание в неблагополучных районах связано с сексуальной инициацией в гетеросексуальных половых контактах в раннем подростковом возрасте у юношей, но не у девушек, у белых, но не у афроамериканцев [Orihuela, 2020]. В то же время, по данным исследования в США, у афроамериканских подростков по сравнению с белым или латиноамериканским населением чаще есть сексуальный опыт, больше сексуальных партнеров, и они реже пользуются презервативами [Steele, 2020], что может объясняться более низким социально-экономическим благополучием, особенностями проживания и особенностями семейных структур [Carlson, 2014], более высоким уровнем стресса, вызванного концентрацией физических и социальных расстройств, связанных с жизнью в нищете [McLaughlin, 2010]. В то же время есть исследования, не подтверждающие влияния характеристик района на рискованное сексуальное поведение [Lohman, 2008].
Есть свидетельства связи проживания в районах с высоким уровнем краж, грабежей и других насильственных действий и уровня рискованного сексуального поведения у девочек, включая большую сексуальную активность; подростки, подвергающиеся насилию в семье или локальном сообществе, чаще участвуют в рискованном сексуальном поведении [James, 2018]. Разнообразные угрозы, связанные с неблагополучием района проживания (а также частые переезды соседей и семей подростков, характерные для США, отсутствие отца в семье подростка), могут способствовать раннему половому созреванию [Lei, 2018; Sumner, 2019]. Дж. Мендл и коллеги [Mendle, 2007] сформулировали предположение о готовности к развитию: девочки, которые производят впечатление физически более взрослых, чем ровесники, вовлекаются в рискованное сексуальное поведение раньше и чаще подвергаются сексуальным домогательствам или принуждению к сексуальной инициации [Savolainen, 2015; Skoog, 2016]. Несмотря на опережающее физическое развитие, такие девочки не обладают социальными и когнитивными навыками, чтобы эффективно справляться с рискованными ситуациями. Возможно, что раннее половое созревание может быть частично связано с адаптацией развития подростка к стрессу, позволяющей в экстремальном социальном контексте раньше достигать функциональности в репродуктивной функции [Belsky, 2019].
Однако социальный ущерб от подростковой беременности для будущего различается в бедных и неблагополучных районах и в обеспеченных семьях и благополучных районах. Она может выступать и фактором риска, и фактором защиты благополучной социализации: в сообществах, где молодежь с большой вероятностью сталкивается с насилием, а возможности трудоустройства ограничены, ранняя беременность и рождение ребенка в подростковом возрасте, при наличии взрослых обязанностей до этого, могут способствовать менее рискованному переживанию подросткового возраста [Carlson, 2014].
Важно отметить, что в ряде исследований описывается стремление мужчин в неблагополучных районах к рискованному сексуальному поведению из мотива формирования репутации и высокого социального статуса в местном сообществе, связанного с рискованным сексуальным поведением [Berg, 2016; Warner, 2011]. Это может быть особенно характерно для тех районов, в которых мало возможностей для достижения успеха или высокого статуса с помощью традиционных средств, таких как образование и профессиональный престиж.
В Эфиопии исследование социального окружения молодежи 15—23 лет показало, что в среднем участники обсуждают сексуальность и сексуальные отношения примерно с 9 людьми, а средний возраст инициации составляет 16,2 года. Расширение такой сети снижало вероятность рискованного сексуального поведения, однако при увеличении в ней доли родственников и при условии расширения нормализации и одобрения сексуальной активности членами сети вероятность рискованного сексуального поведения существенно возрастала [Asrese, 2018].
В Иране сексуальные отношения разрешаются только в браке, в определенных правовых и религиозных рамках; секс до брака рассматривается как форма рискованного сексуального поведения, приводящая к значительному социальному ущербу; обсуждение сексуального поведения достаточно сильно табуировано. Возраст добрачного секса в Иране снижается и сейчас составляет 19,3 года; более молодой возраст, употребление экстази и метамфетамина, а также сдача тестов на ВИЧ положительно связаны с добрачным сексом [Mahmoodi, 2020]. В другом исследовании рискованного сексуального поведения в Иране (возраст 18—28 лет) была установлена связь между низким самоконтролем и рискованным сексуальным поведением: выбираемый секс без презерватива объяснялся испытуемыми низким воспринимаемым риском, доверием к партнеру, унижением со стороны друзей, вызванным использованием презервативов, и подчинением настойчивому требованию партнера не использовать презерватив [Hashemiparast, 2021].
Рискованное сексуальное поведение у подростков может быть обусловлено стремлением к новизне и риску, что приводит к тому, что большинство российских подростков практически не применяют контрацепцию, к уменьшению гендерных различий и значения стереотипов, росту репродуктивной свободы и конформизма [Беляева, 2013; Бояркина, 2008; Кулагина, 2018].
Торговля сексуальными услугами
Одной из форм рискованного сексуального поведения является торговля сексуальными услугами, которая признается проблемой общественного здравоохранения, поскольку она связана с повышенным риском заболеваний, передаваемых половым путем, насилием, преступным поведением, злоупотреблением психоактивными веществами, а также проблемами с психическим и физическим здоровьем. Молодежь и подростки оказываются особенно уязвимыми, так как расположены к рискованному поведению, включая рискованный секс [Moynihan, 2018]. До 20% женщин, вовлеченных в уличную секс-индустрию в России в начале 2000-х годов, были несовершеннолетними в возрасте от 13 до 17 лет (средний возраст — 15,3 лет), начавшими половую жизнь в среднем в 13 лет [Реан, 2012]. Продажа и покупка сексуальных услуг среди молодежи может принимать форму как регулярной проституции, так и такую, что называется трансакционным сексом (неформальная, экспериментальная и низкочастотная торговля сексуальными услугами) [Fredlund, 2013]. Распространенность продажи и покупки сексуальных услуг в странах с высоким уровнем дохода невысока: 1—7% молодых людей сообщают, что продавали сексуальные услуги по крайней мере один раз в своей жизни [Edwards, 2016; Krisch, 2019]. Многие, но не все исследования в странах с высоким уровнем дохода сообщали о более высоком участии в продаже сексуальных услуг мужчин (около 6%), чем женщин (около 1%) [Lei, 2018; Pedersen, 2003].
Продажа сексуальных услуг связана с вовлечением в другие сексуальные действия, такие как ранний сексуальный дебют, потребление порнографического контента [Pedersen, 2003], употребление легальных и нелегальных психоактивных веществ [McNeal, 2016], и с проблемами психического здоровья, включая алкоголизм и депрессию [Edwards, 2016], однако может рассматриваться и как способ повышения самооценки и ощущения самоэффективности [Jonsson, 2015]. Продаже сексуальных услуг способствует проживание в ненуклеарной семье [Fredlund, 2013]; с ней связаны опыт жертвы насилия и/или сексуальной виктимизации и совершение (сексуального) насилия и имущественных преступлений [Edwards, 2016]. Важно, что в странах с высоким уровнем дохода не было обнаружено никакой связи между продажей сексуальных услуг и социально-экономическим и образовательным статусом [Fredlund, 2013; Pedersen, 2003].
Покупка сексуальных услуг в Канаде связана с потреблением порнографического контента; есть свидетельства связи с низким уровнем стыда и самоконтроля, а также с нормами маскулинности и готовностью к насилию в отношении женщин [Lavoie, 2010]. Исследования в африканских странах с низким и средним уровнем дохода показывают связь с употреблением психоактивных веществ, совершением насилия, и, в некоторой степени, с более высоким социально-экономическим статусом [Averdijk, 2019].
В швейцарском исследовании [Averdijk, 2019] было определено, что распространенность продажи сексуальных услуг среди подростков и молодежи составила 2%, а покупки — 2,7%, что сопоставимо с показателями в других странах с высоким уровнем дохода [Krisch, 2019]. Молодые женщины не покупают сексуальные услуги совсем, в то же время покупающих среди молодых мужчин 5,4%, что также согласуется с другими исследованиями. Данные по гендерному распределению тех, кто продает сексуальные услуги, неоднородны и противоречивы [Lavoie, 2010].
Выводы
Как мы видим, исследования рискованного сексуального поведения фокусируются на разных аспектах социальной среды и индивидуально-личностных характеристиках подростков. Затрагиваются вопросы представлений о нормативном сексуальном поведении в подростковом возрасте, а также социально-значимые проблемы торговли сексуальными услугами подростками и молодежью. Сексуальное поведение подростков может располагаться на континууме от нормативного (распространенного и социально одобряемого) до ненормативного (редкого и социально осуждаемого) поведения. Модель континуума нормативности позволяет сохранить чувствительность к развитию, предполагая динамичность конкретных проявлений сексуального поведения подростка и изменение распространенности и социального одобрения определенной формы, отвечает на изменения в контексте развития (например, половой акт является более нормативным в позднем подростковом возрасте по сравнению с ранним). Ключевыми факторами, влияющими на рискованное сексуальное поведение подростков, являются отношения в семье подростка, структура семьи, саморегуляция, депрессия, уровень стресса, окружение сверстниками с просоциальным или антисоциальным поведением, а также особенности района проживания. Обнаруженные факторы могут быть неспецифическими в отношении рискованного сексуального поведения и могут распространяться на другие проявления, связанные с контролем, саморегуляцией и рискованным поведением. В зависимости от пола, возраста, принадлежности подростка к той или иной культуре и социально-экономическому слою эти факторы образуют сложную конфигурацию, определяющую проявления рискованного сексуального поведения, в той или иной степени характерного для многих подростков. В данный обзор не вошли исследования биологических последствий рискованного сексуального поведения, особенностей подростков ЛГБТ+, особенностей принятия решения о рискованном сексуальном поведении, смежных форм рискованного поведения, например, химической зависимости и сексуального поведения, цифрового контекста и современных интернет-технологий.