Исламский Восток в религиозных взглядах В. С. Соловьёва

К исламской тематике В. С. Соловьёв не раз обращался в целом ряде сво­их работ: «Три силы» (1877 г.), «Философские начала цельного знания» (март– ноябрь 1877 г.), и как религиозный философ пытался решить те проблемы, ко­торые поставила христианская мысль с того момента, когда впервые столкну­лась с феноменом Ислама. Каковы были причины появления мусульманства, и в чём его исторический смысл? Является ли возникновение ислама как религии случайностью, или этот факт есть необходимая и достаточная закономерность? Кем на самом деле является пророк Мухаммед, и каков его религиозный статус? Эти вопросы русский мыслитель пытался осветить как с исторической, так и религиозно-­философской точек зрения.

Взгляды В. С. Соловьёва на ислам – тема, которая вызывает недоумение или сомнение как у некоторых профессиональных исследователей творчества философа, так и, особенно, у востоковедов. Для одних эти взгляды лишь незна­чительная частность в его обширном религиозно­-философском творчестве, для других – суждения дилетанта.

Вопрос о смысле ислама В. С. Соловьёв решал всю свою жизнь в рамках глобальной проблемы культурно­-исторического противостояния Востока и За­пада – проблемы, которую можно назвать доминантой в соловьевской историо­софии. Её решение он видел в соединении двух односторонних правд в высшей полноте, во взаимовосполнении. «Через всю жизнь человечества проходит вели­кий спор Востока и Запада. Ещё Геродот относит его начало ко временам полуис­торическим: первые проявления всемирной борьбы между Европой и Азией он указывает в событиях баснословных – в похищении финикиянами женщин из Аргоса и в похищении Елены из Лакадемона сыном Троянского Приама. От та­кой древности этот спор достиг до наших дней и доселе он глубоко разделяет че­ловечество и мешает его правильной жизни. Возникший до христианства, на время остановленный новой религией, затем опять возобновленный антихри­стианской политикой в самом христианском мире, этот пагубный спор может и должен быть окончательно решён истинно христианской политикой».

Наиболее полно общая историософская концепция В. С. Соловьёва изло­жена в его работах – «Великий спор и христианская политика» и «История и будущность теократии», написанных во второй период его творчества – утопи­ческий, по классификации Е. Трубецкого, или теократический.

Сделав старт со славянофильских позиций, В. С. Соловьёв открыл совер­шенно новое для человека православной традиции видение ислама. И тем са­мым вышел за пределы церковной ортодоксии, которая ещё в эпоху Римской империи определила Ислам как «магометанскую ересь» и с тех пор – вплоть до наших дней – эту оценку не меняет.

В. С. Соловьёву пришлось преодолевать веками сложившиеся в Европе стереотипы о «магометанстве» и потому некоторым темам он уделил особое внимание, дабы снять отчуждение у русских читателей. Так, например, опро­верг представления о «религиозном фанатизме и нетерпимости» мусульман, связанные с идеей джихада. «Цель священной войны не есть обращение невер­ных в Ислам, а только их покорность Исламу, – пишет В. С. Соловьёв. – Таким образом, противоречие здесь только кажущееся, и в учении Мухаммеда веро­терпимость вполне совмещается с идеей священной войны».

Проблема исламского Востока была затронута В. С. Соловьёвым в работах «Три силы» и «Философские начала цельного знания», написанных в конце 70­х годов ХIХ века. В этих сочинениях исламская проблематика трактуется им в русле историософского анализа взаимодействия восточной и западной культур. В «Философских началах цельного знания» В. С. Соловьёва присутствует гото­вая теоретическая формула Восток – Запад – Россия. Она может быть представ­лена и в ином виде, например, под Западом в противоположность Востоку можно понимать не только и даже не столько цивилизацию Западной Европы, сколько изначальный Запад греков и римлян, ставший фундаментом культур­но-­исторического развития и христианской Византии, и двух молодых истори­ческих народов, принявших христианство: германцев и славян. Тогда третья ис­торическая ступень, связанная с действительным, а не вымышленным «осевым временем» и осевыми культурами, не что иное, как христианская эпоха все­мирной истории. Независимо от того, какое историческое поведение демонст­рируют на этой ступени и какие именно восточные и западные народы сущест­вуют в то время.

Исламский Восток и европейский Запад представлены как две коренные силы, которые с начала истории управляли человеческим развитием. «Один господин и мёртвая масса рабов – вот последнее осуществление этой силы» – так характеризовал В. С. Соловьёв восточный тип жизни, нашедший, по его мнению, типичное выражение на мусульманском Востоке. Другая сила, запад­ный мир, страдает недостатками противоположного свойства: «Всеобщий эго­изм и анархия, множественность отдельных единиц без всякой внутренней свя­зи – вот крайнее выражение этой силы».

Ни первая, ни вторая сила, считал философ, не может дать человечеству полноценного и позитивного развития. Поэтому необходимо вмешательство третьей силы, которая освобождает первые две силы от их исключительности и диалектически «примиряет единство высшего начала со свободной множест­венностью частных форм и элементов, созидает, таким образом, целость обще­человеческого организма и даёт ему внутреннюю жизнь». Таким примиряю­щим и единственным началом, по логике Соловьёва, в грядущей истории вы­ступит третья сила, в которой он видел Россию и славянские народы в целом.

Отвечая на эти вопросы, В. С. Соловьёв отталкивается от идеи развития самой религии и необходимости её тройственного расчленения. Поэтому он выделяет три ступени всемирно­-исторического развития, две из которых, пола­гал мыслитель, уже пройдены. Между ними – христианский рубеж. До этого рубежа человечество представляет, прежде всего, Восток. В лице исламского мира он присутствует в качестве «первой силы», и всего лишь на второй ступе­ни. После христианского рубежа на исторической сцене появляется Запад – прежде всего, это цивилизация западноевропейских народов. Можно предпо­ложить, что в этой схеме нет ни античных народов и Византии, ни Древней Ру­си в качестве значимых культурно-­исторических и политических реалий. Сим­волом Востока в духовной жизни является бесчеловечный Бог, символ запад­ной цивилизации – безбожный человек. Историческая последовательность Востока и Запада, а также их реальное противостояние в мире как «первой» и «второй» силы завершится на третьей ступени, когда утвердится истинное хри­стианство. Субъектом–носителем этого в заключительном историческом отрез­ке может выступить молодой народ, не связанный традициями ни с Востоком, ни с Западом. Таковым может выступить только Россия.

Может показаться, что, судя по этим характеристикам, философ отказы­вался признать за исламом самостоятельную историческую ценность. Но это был бы слишком упрощённый вывод. В работе «Великий спор и христианская поли­тика», написанной в 1883 году, В. С. Соловьёв, рассматривая проблему ислама в ретроспективе исторического взаимодействия восточной и западной культур, да­ёт этой религии своего рода историческое оправдание. Философ видит в исламе совершенное завершение ориентального бунта против христианства, породивше­го большое количество ересей, позже нашедших неизменное трансформирован­ное выражение в исламском вероучении и поклонении Аллаху.

Существенным поводом для критики В. С. Соловьёва в адрес ислама было полное отсутствие в данной религиозной системе идеи богочеловечества. Му­сульманство требует от верующего не бесконечного совершенствования и стремления к богочеловечеству, а только акта безусловной и безупречной пре­данности своему Богу. В то же время Соловьёв осознавал преимущество просто­ты общедоступности догматов и заповедей ислама, благодаря которым эта ре­лигия смогла приобщить к себе многие народы. Ислам занял определённый пласт ментальности и ценностных установок, преподнося людям теизм в том виде, в котором его было легче всего понять и воспринять и преклоняться.

Для углублённого понимания отношения В. С. Соловьёва к проблеме ис­лама существенное значение имеет его большой очерк «Магомет, его жизнь и религиозное учение», написанный им в 1896 году. Эта поистине ценная работа представляет собой не просто описание жизни и учения пророка, это своеоб­разная христианская апология учения ислама. Позитивная историческая и ду­ховная миссия ислама удостоверяется, прежде всего, его причастностью к ближневосточной монотеистической традиции. Эту причастность утверждает пророк Мухаммед, возводя свою веру через Измаила к Аврааму, которого почи­тают и иудеи, и христиане. Анализируя исторические и духовные истоки Исла­ма, В. С. Соловьёв осознал, что Мухаммед подчёркивал единство веры всех про­роков и рассматривал собственную миссию как восстановление изначальной веры Авраама, Моисея и Иисуса: «нет различия между пророками» (Коран 2:136), ведь «каждому провозвестию – свой черёд, своё время» (6:67). Призна­вая за Мухаммедом «специальный религиозный гений», В. С. Соловьёв считал, что все его действия были, безусловно, продиктованы религиозной санкцией. Учение Мухаммеда о Боге и его свойствах, о его откровениях, о заповедях Божьих, о судьбе злых и добрых было разработано так, что в нём никто не мог найти ничего ложного и предосудительного. Мусульманство требует от верую­щего безусловной преданности только своему Богу – Аллаху. Это не значит, что в исламе нет факта совершенствования человека: оно заключается в факте борьбы человека с собственными страстями, слабостями и искушениями, кото­рые преследуют человека на протяжении всей его жизни. Иначе говоря, для Соловьёва «акт безусловной преданности» почему-­то противопоставлен «идеа­лу человеческого совершенства».

По мнению философа, Восток совершенно уничтожает человека в Боге, он утверждает «бесчеловечного Бога», и «характерное отличие восточной куль­туры составляет безличное единство, поглотившее всякое разнообразие». На­против, Запад, считает философ, страдает другой крайностью – он «стремится к исключительному утверждению безбожного человека», и особенность его куль­туры «есть индивидуализм, грозящий упразднить всякие общественные связи». Если бы в мире существовали только эти две силы, то человечество постоянно страдало бы от их непрерывного конфликтного противостояния.

Как философ В. С. Соловьёв выделяет всего лишь две причины историче­ской адекватности ислама. Первой является то, что ислам смог вывести араб­ские народы, находившиеся до того на языческом этапе развития, на уровень монотеистической и абсолютной религии, которая, несомненно, является более высокой ступенью религиозного развития, чем другие вероисповедания. Вторая причина, по глубокому убеждению Соловьёва, заключается в том, что ислам как религия в полной мере проецирует себя на социальную действительность, что является одной из основных задач любой религии. «Мусульмане, – писал фи­лософ, – имеют перед нами то преимущество, что они живут по закону своей религии, так что хотя вера их не истинна, но жизнь их не лжива».

В этом показан весь генезис взглядов Соловьёва на ислам, который как бы отражает эволюцию отношения к этой религии в просвещённых кругах Рос­сии того времени. Отмечается, что эволюция взглядов В. С. Соловьёва на му­сульманство вывела его от безоговорочного пессимизма во взгляде на будущ­ность мусульманского мира, на судьбы ислама, существовавшего у многих мыс­лителей того периода. Соответственно, и мнение В. С. Соловьёва о взаимоотно­шениях христианского и мусульманского миров эволюционировало в направ­лении подготовки христианско­-мусульманского диалога.

Своими размышлениями об исламе философ внёс немалый вклад в кар­динальную переориентацию российского общественного мнения, убеждая со­отечественников признать духовно­-нравственные достоинства ислама во имя всечеловеческого добровольного согласия и свободного единения, противо­стоящего любой вражде и розни по любым поводам, в том числе религиозным и этническим. Приведённые философом аргументы, позволяющие лучше по­нять теорию ислама, однако, не сделали самого В. С. Соловьёва мусульманином. И это важно учитывать как раз для того, чтобы понять не механизм перехода мыслящего человека в ислам, а именно способность христианина выработать новое, невраждебное отношение к исламу. Диалог возможен только тогда, ко­гда действуют два субъекта, – он отличен от миссионерства, которое стремится тотально всех привести «в свою веру», следовательно, лишить мир полисубъ­ектности. Феномен открытости философа В. С. Соловьёва важен именно тем, что показывает возможность «понимающего понимания» носителей иной субъ­ектности, иной веры.

Отмечая эту качественную черту, отличающую христианство от ислама, – учение о богочеловечности, о боговоплощении, христиане до В. С. Соловьёва видели в исламе только «ересь», не содержащую ничего положительного. Фи­лософ же увидел в нём и общие библейские корни, и общие нравственные ценности. В целом он признал определённое и своеобразное значение ислама в духовном развитии человечества и видел его историческую перспективу, считая, что «духовное молоко Корана ещё нужно для человечества». Следова­тельно, возможен и мировоззренческий диалог, и далее – возможно практи­ческое сотрудничество.

1. Соловьёв В. С. Великий спор и христианская политика: соч. в 2 т. – М., 1989. – Т. 1. – С. 102
2. Соловьев В. С. Три силы: соч. в 2 т. – М.: Правда, 1989. – Т. 1. – С.19.
3. Мень А. Библиологический словарь: соч. в 3 т. – Т. 2. – СПб., 2002.
4. Мочульский К. В. Владимир Соловьёв. Жизнь и учение. – Париж, 1936. – С. 88–96.
5. Лосев А. Ф. Владимир Соловьёв. – М.: Молодая гвардия, 2009. – С. 656.
6. Шапошникова Л. В. Явление странствующего рыцаря. К 150­летию со дня рождения Вл. Соловьёва / Тернистый путь Красоты. – М., 2001.
7. Журавский А. В. Ислам в религиозно­-философской системе Владимира Соловьёва. – М., 1990.