Гендерная методология в социальной психологии

1271

Аннотация

В статье описываются ключевые теоретические и методические проблемы гендерных исследований в современной российской социальной психологии, особое внимание уделяется анализу релевантности используемого психодиагностического инструмента. В фокусе анализа оказывается также «скрытая область» гендерных теорий, а именно некоторые особенности гендерных исследователей.

Общая информация

Ключевые слова: гендерная методология, гендерные исследования

Рубрика издания: Теоретические исследования

Тип материала: научная статья

Для цитаты: Радина Н.К. Гендерная методология в социальной психологии // Социальная психология и общество. 2012. Том 3. № 3. С. 36–47.

Полный текст

Современная российская социальная психология столь многогранна, что в последние годы гендерные исследования в ней как бы затерялись: чрезвычайно сложно в череде публикаций выделить наиболее яркие и заметные работы, вы - полненные в русле гендерной методологии. Однако, возможно, гендерные исследования порой недостаточно привлекательны и востребованы еще и потому, что методологические основы многих опубликованных работ нередко не вы - держивают серьезной критики, а резуль - таты многих проектов недостаточно определенно вписываются в содержатель - ные рамки научных психологических школ.

В данной статье предполагается представить основные гендерные тео - рии, доминирующие за рубежом, и со - отнести «эвристический потенциал» понятия «гендер» с ведущими отечест - венными психологическими теориями. Особенности продвижения гендерных исследований в российской психологии будут проанализированы, прежде всего, в социально-психологическом контексте на основе утверждения, что в струк - туре теорий качественно-важная роль принадлежит «скрытой области», а именно личностным и групповым знаниям, эмоциям, образцам поведения их создателей, ведь «человеческий фактор» при рождении теоретического знания оказывается видимым и рефлекси- руемым [28].

Понятие «гендер» и гендерная методология

Существует точка зрения, согласно которой впервые термин «гендер» был использован американским психоаналитиком Р. Столлером («Пол и гендер», 1968) [20]. По мнению Р. Столлера, «гендер» — это понятие, которое основывается на психологических и культур - ных объяснениях вне биологического де - терминизма [30]. Такой подход в рассмотрении социального поведения людей в дальнейшем был поддержан многими исследователями и породил новое направление социальных исследований —

«гендерные исследования» (Gender Studies), включающие «мужские иссле - дования» (Men's Studies) и «женские исследования» (Women's Studies).

Биологический пол, согласно ген - дерным исследованиям, определяет причину разделения социальных групп на мужчин и женщин, а гендер определяет социальные последствия подобного различения (например, определив младенца как мальчика, мать в дальнейшем более охотно занимается с ним физическими упражнениями, гимнастикой, с девочкой же чаще разговаривает и т. п.) [5]. Следовательно, индивид, будучи приписанным на основании первичных половых признаков к одной из групп — мужской или женской, в дальнейшем оказывается в особых условиях гендерной социализации (мужской или женской): это касается и предлагаемого обществом социального статуса, и социальных ожиданий, и социальных ресурсов, и т. д.

Социальная психология, таким образом, изучая поведение человека, практически никогда не сталкивается с сугубо половыми (физиологическими или психофизиологическими) различиями, анализируя феномены, обусловленные ген - дерной социализацией в контексте ген­дерной системы общества. Тем не менее необходимо отметить, что даже в ряде современных учебников психологии различия в гендерной социализации по-прежнему биологизируются, прини - мая гротескные, а порой и попросту ко - мические формы.

«Мальчики — с ран него возра ста — хуже приучены к самообслуживанию: не - ловко переодеваются и переобуваются, не умеют пользоваться веником, тряп - кой и т. д. Но главное все-таки в том, что мальчиков ко всему этому приучить труд нее, чем девочек» [3, с. 199].

Исторически гендерная методология «выросла» под влиянием феминистской критики в 70-е гг. XX в. из философских, социологических и психологических теорий пола. Критика классических концепций касалась как методических (доминирование количественного подхода), так и аналитических (например, критики доминирования изучения сферы публичного) аспектов.

В результате преобразований под влиянием критики в социальных науках сложились три основных направления, которые и сформировали «матрицу» гендерной методологии:

•   теории социального конструирования гендера,

•   гендер как стратификационная категория,

•         гендер как культурная метафора [7].

Примеры концепций в русле социального конструирования гендера — эт- нометодологическая концепция «конструирования гендера» К. Уэста и Д. Цим­мермана (акцент на микроанализе различных аспектов социализации) [26], а также концепция «гендерных линз» С. Бем (акцент на жестком культурном детерминизме гендерных маркеров, ко - торые ограничивают в том числе и научную рефлексию, сводя ее к обыденным представлениям о традиционном «мужском» и «женском») [4].

Теории гендера как стратификаци - онной категории, направленные на ана - лиз общественных практик и общест - венных процессов, оказались востребо - ваны социологией. В этом плане наибо - лее известна концепция Р. Коннела о гендерной системе общества, включаю - щей структуру профессии, структуру

власти, структуру катесиса (эмоциональных отношений) и структуру символических репрезентаций (концепция объясняет механизмы функционирования гендерных отношений на общественном уровне) [24].

Концептуальное пространство в логике теории гендера как культурной метафоры в социальных науках представлено преимущественно идеями социальных антропологов. В качестве примера здесь может выступить модель «мужской культуры», описанная И.С. Коном. Она включает в качестве основных параметров стремление к достижениям, необходимость отличаться от женщин, место в «мужской иерархии», гомосоци­альность, ограничения на занятия (жесткое предпочтение «мужских занятий»), полигамность, агрессивность и склонность к насилию [13].

Теоретические ресурсы российской психологии для развития гендерный исследований

В российской психологии базой для развития гендерных исследований вы - ступают, прежде всего, культурно-исто - рическая теория (Л.С. Выготский) и де - ятельностный подход (А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн).

«Согласно культурно-исторической теории, главная закономерность онтогенеза психики состоит в интеориризации ребенком структуры его внешней, соци - ально-символической (то есть совместной со взрослым и опосредованной знаками) деятельности. В итоге прежняя структура психических функций как “натуральных”, изменяется — опосреду - ется интериоризованными знаками, пси-

38

хические функции становятся культурными. Внешне это проявляется в том, что они приобретают осознанность и произвольность» [14, с. 182].

Следовательно, культурные знаки гендера, будучи предложены взрослым-посредником, интериоризируются, опосредуя психические функции, и осознанно и произвольно воспроизводятся в дальнейшем во внешней социальной деятельности. Таким образом, интерио- ризация культурных знаков гендера оптимально вписывается в две ключевые функции гендерной социализации — функции усвоения и воспроизводства гендерной культуры общества.

Третья функция гендерной социализации — трансформация гендерной культуры — может быть описана и исследована с опорой на субъектно-деятельностный подход, разработанный последователями С.Л. Рубинштейна — А.В. Брушлинским, К.А. Абульхановой и др. Согласно субъектно-деятельностному подходу, построение индивидом картины мира не столько субъективный, сколько чрезвычайно подвижный «субъектный» процесс: «картина мира», цен - ности, смыслы индивида непрерывно со - здаются в постоянном взаимодействии человека и общества [6].

На основании культурно-исторической теории и деятельностного подхода возможно пошагово и подробно описать не только процесс и итоги гендерной, но и любой другой социализации — этнической, профессиональной и т. п. Однако подобные задачи в отношении социально-психологического феномена «ген - дер» до настоящего времени не стави - лись.

Это, конечно, не означает, что отсутствуют исследования, близкие к гендерным по своим выводам. Так, В.С. Агеев, придерживающийся деятельностного подхода в изучении межгрупповых отношений, описывает некоторые социально-психологические феномены, характерные для женщин, а также для низко­статусных членов групп, опосредованно указывая на низкий социальный статус женской группы в социуме, однако никаких теоретически-революционных выводов в исследовании не делает и, если так можно выразиться, гендерные исследования в российской социальной психологии «не открывает» [1].

Гендер остается как бы невидимым для большинства российских социальных психологов, что не позволяет добиться исчерпывающих результатов в их исследованиях. Например, при анализе внутригруппового структурирования, активно изучаемого на основе идей А.В. Петровского, на наш взгляд, неправомерно игнорировать гендерный подход, поскольку в процессе гендерной социализации мальчиков и девочек социум ориентирует их на разные позиции в социальных иерархиях, тренирует у них разные коммуникативные навыки, поло - жительно подкрепляет выполнение раз - ных социальных функций. И эта «тренировка», а нередко и принуждение, давле - ние приносят желаемые результаты: к окончанию подросткового возраста большинство подростков принимают правила гендерной системы социума [23]. Так, согласно традиционным нормам, мужчин при конструировании групповой структуры ориентируют на создание иерархических сообществ, а женщин — на сетевую структуру [5]. В итоге традиционные мужские сообще - ства, мужские группы оказываются ины - ми, нежели женские, но не в силу гормо - нов и «биологии» (хотя и данные аспекты в некоторых случаях обсуждаются гендерными исследователями), а в результате социального тренинга [11].

Также заслуживают внимания социальных психологов гендерные «девиа - ции», социальное экспериментирование со стороны представителей как мужской, так и женской гендерных групп (речь идет не о смене пола, а о разрушении гендерных стереотипов, о попытках изменить «гендерные правила» и т. п).

Вообще, практическая социальная психология крайне нуждается в научно обоснованных и детализированных исследованиях, которые показали бы, как устроена российская гендерная система, как работает современная российская гендерная социализация, к каким результатам приводит, что в ней отличного от традиционной гендерной социализации, о которой мы знаем по зарубежным учебникам.

Можно предположить, что при наличии методологических и теоретических ресурсов советская психология не развивала гендерные исследования, так как находилась под давлением идеологии (в СССР не было ни секса, ни социаль - ного или гендерного неравенства), а решенный «женский вопрос», по Ф. Эн - гельсу, рассматривался как частный слу - чай угнетения пролетариата, лишенного при капитализме собственности на сред - ства производства [27]. «Перестройка» и последующие 90-е гг. XX в. вместе с тер - мином «гендер» принесли некоторую не - разбериху в «гендерные исследования» постсоветской психологии, а именно би - ологизацию социального (полоролевой подход) или фантастические конструк - ции (например, андрогинную личность), благодаря которым гендерные социоло -

ги и гендерные философы маркировали используемый российскими психологами подход как «псевдогендерный» [7].

Методологические и методические проблемы изучения «гендера»

Известно, что обучение, в том числе и обучение психологов-исследователей, строится на основе усвоения определенных аксиом, правил и норм. Согласно одной из аксиом, научная парадигма предполагает единую логику, алгоритм развития научной идеи, включая закон, теорию, их практическое применение, метод, обору - дование и пр., следовательно, в научном действии, научном проекте теория и методики сбора эмпирических данных должны быть согласованными [9]. Также «методологическая стройность» исследования обусловлена соответствием трех методологических уровней производства «научного продукта»: общефилософского, общенаучного и конкретно-научного [17].

На общефилософском уровне гендер­ные исследования базируются на традициях постмодернистского направления (социальный конструктивизм), феноменологии, герменевтики, экзистенциальной философии [7], т. е. на общенаучном уровне они тяготеют к гуманитарной парадигме, требуя от психологических концепций, представляющих конкрет - но-научный уровень, учета данной методологической базы: соблюдения правил, характерных для феноменологического, герменевтического или «постмодернист - ского толкования», а также гуманитар - ной парадигмы.

Ключевая методика, на основе кото - рой в настоящее время российские пси - хологи изучают «гендер» — опросник «психологической андрогинии» С. Бем. Следует отметить, что данный опросный инструмент (и теория С. Бем, на базе которой он был создан) играл важную роль «перелома» в понимании «мужского» и «женского» в психологии. Так, в 30— 60-х гг. XX в. психологами были созданы несколько специальных шкал для измерения «маскулинности — фемининнос­ти» (например, шкала «маскулиннос­ти-фемининности» опросника ММИ, шкала «маскулинности» Дж. Гилфорда, шкала «феминности — маскулинности» Р. Кеттела и др.). Предполагалось, что в пределах некоторой нормы индивиды могут различаться по степени выраженности у них «маскулинных» и «феми­нинных» качеств, но сами качества представлялись альтернативными, взаимоисключающими (высокая маскулинность должна коррелировать с низкой феми­нинностью и т. д.), причем для мужчины нормативна высокая маскулинность, а для женщины — высокая феминин­ность [12].

В опроснике С. Бем жесткий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемининных свойств [29]. В соответствии с предположением о «психологической андрогинии» (воз - можном сосуществовании «мужских» и «женских» психологических черт у од - ной личности) опросник С. Бем состоял из пары двуполюсных конструктов (фе - мининное / маскулинное) и делил все поле полученных значений на четыре группы: андрогинные индивиды, феми­нинные, маскулинные и недифференци­рованные.

Появление в психологическом лексиконе понятия «психологическая андро­гиния», на первый взгляд, давало возможность рассматривать конкретную

личность как бы вне полоролевых норм. Тем не менее реальные научные изыскания, использующие идеи и опросник С. Бем о психологической андрогинии, на уровне интерпретаций по-прежнему воспроизводили условную социальную норму (для женщин желательно и «нормально» — феминное, а для мужчин — маскулинное), возрождая в интерпретациях результатов жесткие, консервативные гендерные стереотипы, игнорировали вариативный культурный контекст, что совершенно недопустимо, учитывая традиции «гуманитарной парадигмы» гендерных исследований.

Признаки разочарования в концепции «психологической андрогинии» со стороны отечественных психологов можно обнаружить при анализе особенностей построения программы научного исследования (см., например, исследование В.В. Знакова о макиавеллизме у мужчин и женщин) [10]. Однако С. Бем еще в конце XX в. отказалась от концепции «психологической андроги­нии», признав ее несостоятельность [4]. В новой теории «гендерных линз» С. Бем подвергла критике идею припи - сывать человеческим качествам и пове - дению маркеры «мужского» и «женско - го», убедительно доказав, что представ - ления о мужчинах и женщинах, укоре - нившиеся в культуре и социальных ин - ститутах, трансформируются в пред - ставления индивида и «саму его психо - логию». Анализируя механизмы, по - средством которых формируется систе - ма познания на основе пола, С. Бем показала, как искусственно приписывают - ся половые признаки огромному коли - честву явлений (так, смелость и власть приписываются мужчинам, а робость и пассивность — женщинам).

Теоретические поиски тем не менее не снимают с повестки дня проблему адекватного психодиагностического инструмента для проведения гендерных исследований: отказавшись от опросника «психологической андрогинии» С. Бем, необходимо искать новый, более эффективный инструмент изучения ген­дерных отношений.

Без специального гендерно-ориентированного психодиагностического инструмента возможно, например, изучать изменения в личностном развитии, которые происходят в процессе гендерной социализации, интерпретируя возрастные изменения субъектов развития как результат интериоризации и интерпретации содержания «гендерной культуры» общества, в котором происходит взросление (на основе культурно-исторической теории или деятельностного подхода). Однако необходимо в принципе артикулировать проблему и обсуждать, насколько целесообразно использование стандартизированных опросников для концепций и теорий, изначально методологически ориентированных на гуманитарную парадигму, следовательно, преимущественно на качественные, а не количественные методы в социаль - ных науках [18; 26].

«Конкуренция» между качественными и количественными методами снима - ется, если обратиться к позиции К. Ле - вина, представленной в его размышле - ниях об аристотелевском и галилеев - ском способах мышления в современной психологии. Галилеевское мышление стирает жесткую границу между количе - ственным подходом, ориентированным на частоту встречаемости, среднее и норму, и качественным — ориентированным на уникальное, особенное [15]. При этом

ряд «старых» опросников, построенных по стандартам аристотелевского мышления (в том числе и опросник «психологической андрогинии» С. Бем), оказываются отвергнутыми, поскольку не соответствуют ключевым принципам галиле­евского мышления: никаких ценностных концепций и дихотомий, валидность всех законов без исключения. «Новые» опросники, таким образом, должны постоянно создаваться под новые теоретические концепции, постоянно проходя проверку и обновление.

В ситуации с гендерными исследованиями в социальной психологии необходимо учитывать, что кроме социологии, конкретизирующей понятие «гендерная система общества», гендерная психология также граничит с социальной антропологией, определяющей понятие «ген - дерная культура». Создавая опросный инструмент, психологи не могут игнорировать тот факт, что гендерная идентичность конструируется субъектом развития в процессе гендерной социализации на основании культурного материала своего общества, соответствующего культурно-исторической ситуации: из - меняющаяся экономическая, социаль - ная, политическая жизнь общества как трансформирует гендерную культуру социума, так и изменяет стандарты раз - вития гендерной идентичности мужчин и женщин.

Таким образом, исследователям, ори - ентированным на количественные мето - ды исследования, нужны опросники но - вого типа, позволяющие уловить изменя - ющиеся ориентиры в построении гендер - ной идентичности, не противоречащие как современности, так и ключевым ме - тодологическим позициям философско - го основания гендерных исследований.

В настоящее время существуют еди - ничные попытки создать обновленный инструментарий, соответствующий требованиям социально-конструктивистского понимания гендера [22]. Возрастающий интерес российских психологов к качественному подходу, феноменологии и социальному конструктивизму, возможно, будет способствовать существенному обновлению психодиагностического аппарата в целом [16], а также созданию новых психодиагностических инструментов изучения гендерных отношений, гендерной социализации, гендер­ной идентичности.

О социальной психологии гендерных исследований

Размышляя о социальной психологии гендерных исследований, важно подчеркнуть, что, как у нас в стране, так и за рубежом, большинство ученых, продвигающих гендерную методологию и ген - дерные исследования, — женщины. С этой точки зрения развитие гендерных исследований в психологии обусловлено увеличением числа исследовательниц в рядах социальных психологов. Так, со - гласно статистике, за период с 1935 по 2007 г. 622 докторские диссертации по психологии были защищены мужчинами (61,1 %) и 428 диссертаций — женщина - ми (38,9 %), при этом именно последнее десятилетие выровняло ситуацию: число «защитившихся» мужчин и женщин ста - ло примерно одинаковым [2].

В 1990-е годы, в период радикальных социально-экономических трансформа - ций в России, мужчины-исследователи уходили из обнищавших научно-иссле - довательских институтов и университет­

ских кафедр в бизнес, чтобы поддержать «мужской статус», определяемый, как показывают исследования «мужской культуры», экономическими ресурсами. Освободившееся социальное пространство науки было занято амбициозными, образованными и талантливыми женщинами-исследовательницами, которые во многом сохранили, а в чем-то и трансформировали традиционную проблематику исследований.

Можно предположить, что некоторые из исследовательниц в той или иной степени рефлексировали собственный опыт мягкой или жесткой гендерной дискриминации (как одного из базовых видов социальной дискриминации) [21], по - скольку в русле традиционной гендерной социализации женщина ориентирована, прежде всего, на домашнее хозяйство, а не на профессиональную карьеру и тем более научную деятельность, поэтому неизбежное столкновение собственных предпочтений и гендерных стереотипов требовало объяснений. Таким образом, в определенном смысле гендерные исследования оказались удобным пространством решения «личностных задач».

Однако только рефлексия дискрими - национного и, возможно, депривацион­ного опыта не позволила исследовательницам критично отнестись к тому психодиагностическому инструменту, кото - рый в 90-е годы оказался доступным российской психологии (в первую оче - редь, методика С. Бем, направленная на изучение «психологической андроги - нии»). На кафедрах социальной психологии социологические дисциплины, в рамках которых изучаются проблемы со - циальной стратификации, социального неравенства и т. п., преподавались в усеченном виде, а научные дискуссии о релевантности психодиагностического инструментария, о необходимости обновления и создания новых методик в социальной психологии не нашли широкой аудитории, поэтому исследовательницы гендера использовали имеющиеся под рукой устаревшие методики, а гендер­ные исследования в российской психологии начали свое развитие в форме «псевдогендерных исследований».

Исследователи-мужчины продвигают гендерные исследования, в первую очередь, в варианте квир-исследований [8], в качестве «пробы», эксперимента в контексте апробации новых теоретических подходов [10], изучения больших групп [19]. Однако множество важнейших во - просов современной жизни, которые становятся очевидными, «услышанными» благодаря именно гендерной методоло - гии, оказывается без ответа.

Является ли «женское лидерство» вариантом «материнского сценария»? Как структурированы и функционируют малые группы, состоящие из гендерных подгрупп? Каково психологическое самочувствие членов сложноструктуриро­ванных групп? Какой вид социальной дискриминации (например, гендерной или этнической) в современном общест - ве или в конкретных социальных сооб - ществах (например, в молодежных груп - пах) наиболее часто воспроизводим и разрушителен для психологического здоровья личности? Как противостоять столкновению требований общественных и межличностных отношений (речь может идти, например, о влюбленности в гендерно-нестереотипного партнера)? Как сохранить свою уникальность, подчиняясь требованиям социума в принудительном «формировании» гендерной идентичности?

Вопросов может быть множество, как и исследований, выполненных на основе гендерного подхода. В целом, исследуя социокультурные различия между группами мужчин и женщин, принципиальные различия в содержании социализации этих групп, можно утверждать, что сама коммуникация между мужчинами и женщинами, по сути, есть межкультурное взаимодействие, требующее внимания со стороны социальных психологов [31].

Ограниченность психодиагностического инструментария не может надолго остановить социальных психологов в постижении гендерных про - блем, поскольку планирование новых исследовательских стратегий, создание новых методик хоть и требует времени, тем не менее эти задачи очевидно решаемы заинтересованными и квалифицированными исследователями.

Литература

  1. Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М., 1990.
  2. Анцупов А.Я., Кандыбович С.Л., Крук В.М., Тимченко Г.Н., Харитонов А.Н. Проблемы психологического исследования. Указатель 1050 докторских диссертаций.1935—2007 гг. / Под ред. А.Я. Анцупова. М., 2007.
  3. Бондырева С.К., Колесов Д.В. Миграция (сущность и явление). М.; Воронеж, 2004.
  4. Бем С. Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов.М., 2004.
  5. Берн Ш. Гендерная психология. СПб., 2002.
  6. Брушлинский А.В. Психология субъекта. М.; СПб., 2003.
  7. Воронина О.А. Теоретико-методологические основы гендерных исследований //Теория и методология гендерных исследований: Курс лекций / Под общ. ред.О.А. Ворониной. М., 2001.
  8. Воронцов Д.В. Социально-психологические характеристики межличностного общения и поведения мужчин с гомосексуальной идентичностью: Дисс. ... канд. психол. наук. Ростов н/Д, 1999.
  9. Дружинин В.Н. Экспериментальная психология. СПб., 2008.
  10. Знаков В.В. Половые, гендерные и личностные различия в понимании мораль ной дилеммы // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 1.
  11. Киммел М. Маскулинность как гомофобия: Страх, стыд и молчание в конструировании гендерной идентичности // Наслаждение быть мужчиной: Западные теории маскулинности и постсоветские практики / Под ред. Ш. Берд, С. Жеребкина. СПб., 2008.
  12. Кон И.С. Психология половых различий // Вопросы психологии. 1981. № 2.
  13. Кон И.С. История и теория мужских исследований // Гендерный калейдоскоп: Курс лекций. М., 2002.
  14. Культурно-историческая теория // Психология. Словарь / Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М., 1990.
  15. Левин К. Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в современной психологии // Психологический журнал. 1990. Т. 11. № 5.
  16. Леонтьев Д.А. Перспективы неклассической психодиагностики [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2010. № 4 (12). URL: http://psystudy.ru/index.php/num/2010n4_12/353_leontiev12.html
  17. Маланов С.В. Методологические и теоретические основы психологии. М.; Воронеж, 2005.
  18. Петренко В.Ф. Конструктивистская парадигма в психологической науке // Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 3.
  19. Позняков В.П., Титова О.И. Конкурентные и партнерские отношения российских предпринимателей: региональные и гендерные особенности // Проблемы экономической психологии. Т. 2 / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.Б. Купрейченко. М., 2005.
  20. Пушкарева Н.Л. Зачем он нужен, этот «гендер»? // Cоциальная история. М.,1999.
  21. Радина Н.К. Гендерное неравенство // Словарь гендерных терминов/ Под ред.А. Денисовой. М., 2002.
  22. Радина Н.К., Никитина А.А. Социальная психология мужественности. Соци ально-конструктивистский подход. М., 2011.
  23. Радина Н.К., Терешенкова Е.Ю. Возрастные и социокультурные аспекты гендерной социализации подростков // Вопросы психологии. 2006. № 5.
  24. Тартаковская И.Н. Гендерная теория как теория практик: подход Р. Коннелла //Социологический журнал. 2007. № 2.
  25. Улановский А.М. Качественная методология и конструктивистская ориентация в психологии // Вопросы психологии. 2006. № 3.
  26. Уэст Д., Циммерман К. Создание гендера // Гендерные тетради. Выпуск первый /Научный ред. А.А. Клецин. СПб., 1997.
  27. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государст ва. М., 1986.
  28. Юревич А.В. Психология и методология. М., 2005.
  29. Bem S. The measurement of psychological androgyny // Journ. of Consulting and Clinical Psychology. 1974. Vol. 42.
  30. Stoller R. Sex and Gender: On the Development of Masculinity and Femininity. N. Y., 1968.
  31. Tannen D. You Just Don't Understand. N. Y., 1990.

Информация об авторах

Радина Надежда Константиновна, доктор политических наук, профессор, кандидат психологических наук, профессор кафедры общей и социальной психологии, ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского» (ФГАОУ ВО ННГУ), старший научный сотрудник Лаборатории теории и практики систем поддержки принятия решений, ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (ФГАОУ ВО «НИУ ВШЭ»), Нижний Новгород, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8336-1044, e-mail: rasv@yandex.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 3080
В прошлом месяце: 35
В текущем месяце: 7

Скачиваний

Всего: 1271
В прошлом месяце: 5
В текущем месяце: 1