Психологическая суверенность и особенности межличностного общения^*

В последние годы появилось много работ, посвященных феноменологии психологической суверенности; большинство из них открывает связи суверенности и разных аспектов психологического и социального благополучия. Получены косвенные данные, свидетельствующие, что отношения человека с другими также могут быть опосредст­вованы уровнем его суверенности. Так, в работах отечественных исследователей показано, что суверенность — важный фактор романтических отношений и внутрисемейного взаимодействия [2; 10; 12]; коррелят противоправного поведения, причем со спецификацией типа преступления [1]. Суверенность коррелирует с эмпатией, а ее динамика специфична для представителей разных профессий [3]. Суверенность связана с нарциссиз­мом [16], виктимизацией [13], склонностью занимать позицию жертвы и чувствительностью к справедливости [7; 9]. Однако вопрос, как именно связана психологическая суверенность с межличностным взаимодействием в целом, есть ли различия в общении суверенных и депривированных людей, ранее не был самостоятельным предметом внимания исследователей.

Между тем в соответствии с определениями суверенности как баланса между своими потребностями и потребностями других людей или прочности личностных границ можно акцентировать понимание суверенности как не только личностного, но и межличностного феномена: ведь границы отделяют пространство человека не от абстрактного мира вообще, а от конкретных миров отдельных людей, которые могут внедряться сами или испытывать внедрение со стороны других [7; 8]. В рамках разрабатываемой нами теории суверенность — это социально адаптивное качество, появляющееся в результате обобщения повседневных ситуаций детства, в которых субъект либо успешно защищал свои личностные границы, либо терпел неудачу, но это всегда происходило в социальном контексте, и потому вполне возможно, что близкие отношения также связаны или модулируются уровнем психологической суверенности [8]. В самом деле, если умеренная суверенность дает человеку чувство безопасности, можно ожидать большей диалогичности, толерантности, гуманности в отношениях с людьми [14; 17]. А опыт депривированности стимулирует превентивную или защитную агрессивность, делает человека особенно чувствительным к различению своих и чужих, т. е. нетолерант­ным. Однако мы никак не можем предположить, что эти связи будут иметь всеобщий характер.

Общая гипотеза нашего исследования состоит в том, что психологическая суверенность связана с позитивным и гармоничным взаимодействием с другими людьми.

Исследование включало две отдельных серии.

Серия 1. Данные были получены в рамках дальнейшей валидизации основного инструмента изучения психологической суверенности — опросника «Суверенность психологического пространства-2010» (СПП-2010) [5; 11]. Выборку составили 134 добровольца, старшие школьники и студенты разных образовательных организаций Москвы (41 юноша, 93 девушки), M№3p = 19,8 лет. Использовалось два опросника: «Суверенность психологического пространства- 2010» (СПП-2010) из 67 пунктов и шкала «привязанность-обособленность» пятифакторного опросника личности из 15 пунктов и пяти субшкал, измеряющих черты более низкого уровня (фасетки) — «теплота-равнодушие», «сотрудничество-соперничество», «доверчивость-подозрительность», «понимание-непонимание», «уважение других- самоуважение» [15]. Отметим, что в данной серии мы рассматриваем не столько динамику и феноменологию общения, сколько существование внутриличностных предпосылок для него, так как пятифакторная модель, по замыслу ее создателей, отражает наследственные индивидуальные особенности, во многом обусловленные темпераментом и программами поведения. Поскольку нами было показано, что психологическая суверенность также представляет собой черту личности, здесь речь идет о формальных возможностях и ограничениях общения, но не о реальном и содержательном его воплощении. Понятно, что склонность к привязанности сама по себе может задаваться, среди прочего, зависимостью, сензитивно­стью, значимостью персоны-объекта привязанности, ситуацией взаимодействия и т. д.

Частная гипотеза серии: чем выше уровень суверенности, тем выше способность устанавливать привязанность к другим людям.

Поскольку все наши эмпирические исследования свидетельствуют о высокой гендерной сензитивности феномена суверенности, данные были подсчитаны отдельно для юношей и девушек.

Таблица 1

Связь rs суверенности психологического пространства и
«привязанности—обособленности» у юношей

Примечание. N = 41; * -р < 0,05, ** -р < 0,01, *** -р < 0,001.

В группе юношей оказалось, что уровень суверенности значимо положительно связан со склонностью уважать других людей в полном соответствии с нашими предварительными рассуждениями (см. табл. 1). Оказалось также, что наибольшее количество связей образует суверенность тела, а именно — положительные связи с сотрудничеством, уважением других и привязанностью в целом. Таким образом, можно заключить, что «сила не

требует доказательств», и юноши с сохранными границами предпочитают сотрудничать, а не конкурировать, способны уважение других ставить превыше уважения к себе и вообще — устанавливать отношения привязанности, то есть суверенные юноши действительно, видимо, более компетентны и успешны в дружбе и любви, поскольку свободны от излишней дефензивности и вкладывают силы в развитие близких отношений.

Примечание. N = 93; * -р < 0,05; **-р < 0,01.

У девушек обнаружено гораздо больше связей, однако их направленность и смысл остаются теми же, что и у юношей (см. табл. 2). Так, суверенность в целом значимо положительно связана с привязанностью, с такими ее фасетками, как теплота, доверчивость, уважение других людей. Среди доменов суверенности наибольшее количество связей образуют суверенность территории и суверенность социальных связей, которые значимо положительно связаны с теми же параметрами привязанности, что и суверенность в целом. Таким образом, чем надежнее личная территория и опыт уже существующих взаимодействий, тем более позитивно девушка готова выстраивать отношения с другими людьми, что, в общем, вполне ожидаемо. Интересно, что именно территориальность и социальная суверенность демонстрируют идентичные связи. Так, по мнению И.С. Кона, феномен дружбы также восходит к территори­альности: друг — это тот, кто находится на «своей» территории, к кому можно безопасно повернуться спиной и от кого не надо защищаться [4].

Суверенность ценностей также положительно связана с привязанностью в целом и теплотой: человек, уверенный в надежности собственной жизненной философии, способен тепло относиться к другим людям, по-видимому, не рассматривая взаимодействие как угрозу отчуждения через непризнание своей системы ценностей и вкусов. Это очень важная связь, объясняющая, почему люди с автономной и независимой жизненной философией нередко способны конструктивно взаимодействовать с теми, кто не разделяет их взглядов и предпочтений.

Обобщая, можно отметить, что суверенные — это эмоционально теплые, доверчивые, ответственные и уважающие других люди. Результаты вполне согласуются с идеей теории суверенности, что сохранность личностных границ способствует чувству собственной ценности, безопасности и, как следствие, позитивному отношению к другим людям, уважению к их автономии и индивидуальности. Что же касается отсутствия суверенности (депривированности), то для носителей этого качества характерны подозрительность, равнодушие к другим людям, преобладание эгоцентризма (избирательного уважения к себе) — особенности, которые часто свидетельствуют о глубокой неуверенности, небезопасности, необходимости самоутверждаться и усиленно защищать свои границы, что, в свою очередь, через систему обратных связей делает носителей этих качеств еще менее уверенными и успешными в межличностном общении.

Таким образом, выдвинутая гипотеза подтвердилась в большей степени для женской выборки респондентов.

Серия 2. Результаты были собраны специально для данного исследования. Выборку составили 265 добровольцев, изучающих психологию в разных образовательных организациях Москвы (61 мужчина, 204 женщины), M№3p = = 23,2 года. Использовалось два опросника: СПП-2010 и Шкала переживания близости в отношениях (Experience of Close Relationship) М. Вей (M. Wei) и др., в которой содержится две субшка­лы — «тревожность в отношениях» и «избегание в отношениях» (шкалы переведены и прошли первичную психометрическую подготовку, получены показатели альфа Кронбаха соответственно — 0,65 и 0,49) [6; 18]. Этот опросник диагностирует скорее стиль поведения в общении и отражает содержательные особенности взаимодействия. Примеры утверждений теста: «Мне нужно, чтобы возлюбленный подтверждал свою любовь ко мне» (тревожность), «Я хочу стать ближе своему партнеру, но сохраняю дистанцию» (избегание).

Частная гипотеза серии: чем выше уровень суверенности, тем ниже уровень тревожности и избегания в близких отношениях.

Были получены следующие результаты (табл. 3 и 4). Как и в первой серии, оказалось, что в мужской подвыборке уровень суверенности не столь сильно дифференцирует особенности коммуникации, как в женской — значимых связей не очень много, и сила их не столь велика.

Обнаружено, что суверенность отрицательно связана с тревожностью, то есть молодые мужчины с прочными границами уверенно ведут себя в близких отношениях, особенно те, кто контролируют приватность своих вещей (и, возможно, устойчивость финансового положения), а также обладают сформированной системой ценностей и предпочтений, иначе говоря, житейской философией. По-видимому, эти сферы суверенности особенно способствуют тому, чтобы мужчина проявлял инициативу, принимал ответственность за близкие отношения и таким образом заводил друзей и романтических партнеров. И напротив, не контролирующие свой предметный мир и свои ценности юноши тревожны в межличностных отношениях.

Весомых связей суверенности и стиля избегания в близких отношениях не обнаружено.

Что касается женской подвыборки, возможно, в силу ее большей представительности, связанной с процедурой сбора данных (обучаться психологии чаще стремятся женщины), получены более интересные и многообразные данные. Так, все субшкалы суверенности значимо отрицательно связаны с тревожностью в близких отношениях: это говорит о том, что опыт депривации, ограничения или насилия в любой из сфер суверенности связан с утратой уверенности в близких отношениях. Иначе говоря, отсутствие инициативы и ответственности за близкие отношения, которые для женщин представляют собой ведущую сферу самоактуализации, — это неспецифи­ческий ответ на травмы прошлого или настоящего. Или, если проинтерпрети­ровать эту связь от противного, межличностная компетентность начинает повышаться с укрепления собственных персональных границ, что стихийно используется женщинами, переживающими неуверенность в семье, с подругами или романтическими партнерами. Значительные усилия в подобных ситуациях тратятся на различные меры самоукрепления — шопинг, салоны красоты, фитнес и пр. И, что не удивительно, это помогает. Полученные связи согласуются и с давно известным фактом трудностей в создании семьи у выпускников детских домов и интернатов, переживающих множественные депривации психологического пространства во всех его сферах.

Обобщая данные, полученные во второй серии, можно констатировать, что они также подтвердили выдвигаемую гипотезу, причем для женской подвы­борки в большей степени, чем для мужской: если среди мужчин суверенность связана с тревожностью в отношениях, то для женщин — еще и с избеганием, т. е. разрушительная сила пережитых и актуальных деприваций у женщин выражена сильнее.

Итак, проведенное исследование, включающее две серии, позволяет заключить, что действительно состояние личностных границ играет немаловажную роль в социальных проявлениях субъекта — развитии социально значимых черт личности и качестве близких отношений. Очевидно (в силу анамнестического характера опросника СПП-2010), что считаясь с приватностью подрастающего ребенка, признавая и укрепляя его психологические границы, родители осуществляют инвестицию не только в его благополучие, но также и в его будущее личное счастье.

Обнаруженные закономерности в большей степени характеризуют женскую часть популяции, акцентируя большую зависимость социальной жизни женщин от прочности их личностных границ. Юношам, видимо, проще сохранять социальную устойчивость и успешность независимо от опыта суверенности-депривированности, что может быть обусловлено спецификой их социализации, предполагающей готовность к вызовам извне и депривациям [14; 17]. Так или иначе, выдвигаемая гипотеза о связи суверенности и успешности межличностного взаимодействия подтвердилась, и суверенность действительно связана не только с личным благополучием, но также несет функцию социальной адаптации и успешности. Этот доказанный на репрезентативной выборке результат может быть положен в основу психоразви­вающих программ, направленных на повышение межличностной компетентности и успешности в близких отношениях.