Социальная идентичность и этнонациональные установки студенческой молодежи Чечни

Отношение к представителям иных этнических/национальных групп — этот социально-психологический феномен приобретает в современном мире все большую актуальность. Это связано не только с ростом социальных конфликтов, в которых фактор «этничности» играет определенную (хотя подчас и спорную) роль, но в целом с этническим «ренессансом» [Окладникова] конца XX века, или, по выражению Т.Г. Стефаненко, «этническим парадоксом современности» [Стефаненко, 2009, с. 8], который проявляется в росте этнической солидарности и значимости этнической принадлежности.

Вопросы изучения психологической природы межгрупповых отношений волнуют исследователей не одно десятилетие. Теория социальной идентичности, предложенная А. Тэшфелом [Social categorization and, 1971], является центральной и, пожалуй, наиболее часто и эффективно используемой моделью, объясняющей природу процессов межгруппового восприятия, в том числе и в межэтническом контексте.

Как отмечает Г.М. Андреева, «...в отличие от личностной идентичности, что означает способность индивида осмыслить не только свою «особость», но и поддерживать свою «целостность», Тэш- фел определяет социальную идентичность как осознание личностью своей принадлежности к социальной группе и признание эмоциональной значимости такой принадлежности» [Андреева, 2011].

В реальности человек является членом большого количества различных социальных групп, и, следовательно, обладает несколькими социальными идентичностями одновременно [Гулевич, 2007]. Этническая и гражданская идентичности являются одними из наиболее значимых, поскольку практически в любой ситуации социального восприятия категория «национальности» является потенциально доступной [Гулевич, 2007].

Этническая идентичность, традиционно определяется как «.составная часть социальной идентичности, психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности» [Стефаненко, 2009, с. 229]. По мнению Л.М. Дробиже- вой, этническая идентичность это не только «.самоотождествление, но и представление о своем народе, его языке, культуре, территории, интересах, а также эмоциональное отношение к ним и, при определенных условиях, готовность действовать во имя этих представлений» [Дробижева, 2008, с. 219]. С позиций американских культурантропологов Дж. Де Воса и Л. Романусси-Росс, этническая идентичность отражает сущность «...формы идентификации, обращенной в прошлое и воплощенной в культурной традиции определенного индивида или группы» [3, с. 225—226]. При этом важным вопросом является сочетание этнической идентичности со смежными параметрами социальной идентификации, в первую очередь с гражданской идентичностью [Павлова, 2012].

Понятие «государственно-гражданская или национально-гражданская идентичность» определяется Л.М. Дробижевой как «.отождествление с гражданами страны, представление об этом сообществе, ответственность за него, понимание интересов, а также переживаемые в связи с этим чувства (гордость, обиды, разочарование или энтузиазм и готовность к рефлексии)» [Дробижева, 2010, с. 49]. И.С. Семенен­ко подчеркивает, что чувство общности с гражданской нацией и эмоциональное переживание этой общности является базой для формирования гражданской идентичности [Семененко, 2012]. В целом, современные социально-психологические исследования рассматривают различные аспекты формирования и структуры гражданской идентичности [Безгина, 2013; Водолажская, 2010].

С точки зрения теории социальной идентичности, «.основной причиной меж­групповых конфликтов является самокате- горизация человека в социальную группу и идентификация с ней, т. е. актуализация социальной идентичности» [Гулевич, 2007, с. 38]. Кроме того, «.люди, которые сильнее идентифицируют себя со своей ингруппой, в большей степени склонны видеть угрозу со стороны аутгрупп, чем люди, чья идентичность в меньшей степени связана с членством в группе» [Лебедева, 2014, с. 295].

Группа исследователей под руководством Дж. Берри на материале исследования более чем 7000 молодых людей из 13 стран [Berry, 2006] продемонстрировала, что этническая идентичность не является препятствием для адаптации в инокультурной среде, и, напротив, выступает как преграда для маргинализации, которая, в свою очередь, лежит в основе девиантных проявлений в межкультурной коммуникации.

Ряд многолетних исследований, проведенных под руководством Н.М. Ле­бедевой, показал, что позитивная этническая идентичность является основой этнической толерантности. В частности, «.такие характеристики этнической идентичности, как позитивность (валентность) и четкость (выраженность), взаимосвязаны с показателями этнической толерантности, а такие характеристики, как негативность и амбивалентность, — с показателями этнической интолерантности» [Ефремова, 2009, с. 226].

В целом, по мнению Г.У. Солдатовой, «.позитивная этническая идентичность характерна для большинства людей и представляет такой баланс толерантности по отношению к собственной и другим этническим группам, который позволяет рассматривать ее, с одной стороны, как условие самостоятельного и стабильного существования этнической группы, с другой — как условие мирного межкультурного взаимодействия в по­лиэтническом мире» [Солдатова, 1998, с. 78].

Гражданская идентичность еще более однозначно рассматривается в позитивном ключе как мотивационная основа межэтнического согласия в современном обществе. В частности, «...российская национально-гражданская идентичность призвана обеспечить ценностный консенсус гражданского самосознания и способствовать формированию норм толерантного межэтнического взаимодействия» [Толерантность как фактор, 2011, с. 222]. Это отчасти подтверждается и эмпирическими исследованиями. Так, значимость российской идентичности, оказывается, связана с установками правового равенства по отношению к мигрантам [Рыжова, 2009]. По данным Е.Н. Юрасовой [Юрасова, 2008] оценка привлекательности собственной нации и идентификация с собственной нацией у респондентов, склонных к ксенофобии, значимо ниже, чем у тех, кто не испытывает неприязненного отношения к «чужакам».

При этом, как отмечает Л.М. Дроби- жева, «.гражданская идентичность в сравнении с региональной и этнической всегда считается более либеральной, лояльной к человеку. Но история знает примеры, когда она теряла эти черты, становилась изоляционистской и даже агрессивной (негативной)» [Дробижева, 2009, с. 13].

По данным И.М. Кузнецова [Кузнецов, 2009], русским москвичам, демонстрирующим так называемый «ксенофобный» шаблон реагирования на изменившуюся этническую структуру Москвы, свойственно ощущение высокой ценности принадлежности к гражданам России. Можно сказать, что у них этническая идентичность «сцепляется» с государственно­гражданской. Они могут являться ядром шовинистических движений и своими действиями часто способствуют росту их популярности.

Таким образом, внутри представления об этнической и гражданской идентичностях существует как понимание ее «позитивной» природы, так и трактовка как фактора деструктивной солидарности. Этот крайне важный как с теоретической, так и практической точки зрения вопрос связан, по сути дела, с «двойной» природой этнической идентичности и проясняется только при обращении к тому, к каким последствиям в реальности ведет рост субъективной значимости этничности.

По мнению С.В. Рыжовой, «...инто- лерантное развитие этническая идентичность приобретает только в том случае, если она сопрягается с формированием чувства враждебности и агрессивного доминирования в отношении инонациональных лиц» [Рыжова, 2011, с. 89]. Это во многом зависит от внешних факторов — информационных, политических, социально­экономических и др. Регионально-этнический фактор здесь, безусловно, также может играть существенную роль. Так, в исследовании Дж. Сиданиуса и др. [Sidanius, 1997] была обнаружена связь национализма и ингрупповой привязанности у «коренных» американцев, но не у жителей США азиатского и латиноамериканского происхождения. Отдельно изучается тема влияния климата и экономики на ингрупповой фаворитизм [Van de Vliert, 2011].

Следовательно, взаимосвязь между этнической идентичностью и межгрупповой неприязнью будет сильно отличаться в зависимости от реалий окружающего общества. В силу этого вопрос региональных особенностей такого соотношения на Северном Кавказе представляется крайне актуальным. Исследования, посвященные изучению содержания и структуры социальной идентичности этноса, проводимые в Чеченской Республике [Павлова, 2012], обнаруживают сильную степень актуализиро- ванности этнической идентичности, а также ее яркую позитивную окрашен­ность. Позитивная этническая идентичность чеченцев, при которой имеют место благоприятное отношение к своей культуре, истории, естественный патриотизм, гордость за принадлежность к своей этнической группе, отмечаются в исследованиях В.В. Гриценко и Т.Н. Смотровой [Гриценко, 2008], С.Ш. Жемчураевой [Кузнецов, 2009], Л.У. Курбановой [Курбанова, 2012], М.И. Лечиевой [Лечиева, 2012], О.С. Павловой [Павлова, 2013а]. При этом этническая идентичность демонстрирует тесную связь с религиозной идентичностью.

Кроме того, нынешняя Чечня — фактически мононациональный регион, что сводит к минимуму межэтнические контакты в пределах собственной республики. При этом историческая память чеченцев как концентрация наиболее значимых событий прошлого в сознании представителей этноса отражает сложную и драматическую историю чеченского народа в составе российского/ советского государства. Подобная региональная специфика, очевидно, может оказывать своеобразное влияние на формирование связи между этнической идентичностью и межэтнической неприязнью.

При этом мы предполагаем, что межгрупповую неприязнь можно эффективно изучать не только через предубеждения (это всегда чревато сдвигом, связанным с уровнем социальной желательности, что особенно актуально в северо-кавказском регионе), а используя этнонациональные установки, определяемые как «...предрасположенность индивида к оценке проявлений феномена национальности (этничности) или оценочное отношение к феномену национальности. Они являются гене­рализованными установками, так как существуют вне контекста конкретных межгрупповых отношений» [Хухлаев, 2011].

Таким образом, мы можем сформулировать цель исследования как выявление влияния этнической и гражданской идентичности на этнонациональные установки у молодежи, проживающей на Северном Кавказе.

Описание исследования

В исследовании принимали участие студенты факультета управления, юридического факультета Чеченского государственного университета, обучающиеся на 1 курсе, и Института чеченской и общей филологии в количестве 214 чел. Возраст — от 16 до 19 лет (в среднем 17.8 лет). По половому признаку выборка делилась следующим образом: девушек — 97, юношей — 117.

Гипотеза исследования заключалась в предположении о том, что этническая и гражданская идентичность взаимосвязаны с этнонациональными установками молодежи, проживающей на Северном Кавказе. При этом, в силу большей субъективной значимости этничности, именно этническая идентичность будет являться более значимым предиктором, чем гражданская идентичность.

Применяемые методики.

Методика изучения выраженности этнической и гражданской идентичности является модификацией опросников, предложенных Дж. Финни (Муль- тигрупповой опросник этнической идентичности, MIEM-R и его вариант для гражданской принадлежности [Phinney, 1997; Phinney, 2007]), составленной на основе адаптации, предложенной Т.Г. Стефаненко [Стефаненко, 2006].

Шкала этнонациональных установок [Хухлаев, 2011; Этнонациональные установки и, 2011]. Разработана О.Е. Хухлае- вым совместно с И.М. Кузнецовым и Н.В. Ткаченко. Методика направлена на изучение установок по поводу четырех объектов: а) национальности как абстрактной категории; б) ... как свойства носителя установки («моя» национальность); в) ее же, воплощенной в межличностном пространстве («люди моей национальности»); г) национальности, «объективированной» в людях «иной» национальности. Опросник позволяет выявить четыре формы установок:

—  националистические установки (неприязненное отношение к представителям иных национальностей);

—  патриотические установки (ощущение гордости за свою национальную принадлежность и ощущение связи с людьми «своей национальности»);

— нейтральные этнонациональные установки (нейтральное, индифферентное отношение к своей национальной принадлежности; установка на «перифе- рийность» вопросов, связанных с национальностью);

—   негативистские этнонациональные установки (отрицательное отношение к феномену национальности и национальной принадлежности).

Опросник «Межэтнические установки», составленный Н.М. Лебедевой и А.Н. Татарко [Татарко, 2011] в рамках адаптации методики комплексного исследования аккультурационных ожиданий принимающего населения Дж. Берри (проект MIRIPS). В авторской версии представлены два параметра: уровень этнической интолерантности и ориентация на социальное равенство. По результатам факторного анализа в текущем исследовании было решено расширить второй фактор, дав ему название «Позитивная оценка социально-этнического равенства и разнообразия».

Опросник общих социальных установок Э. Френкель-Брунсвик [Солдатова, 2003]. Он позволяет косвенным образом исследовать существующий уровень предубежденности. По мнению автора, сильно предубежденные в отношении других этнических групп люди склонны разделять определенные взгляды, которые прямо не связаны с этническими установками.

Данные обрабатывались с помощью программы SPSS 17.0

Результаты исследования

По результатам корреляционного анализа наблюдается взаимосвязь средней силы между гражданской и этнической идентичностью (r=0.30, p <0.01).

Слабая положительная корреляция выявлена между националистическими и патриотическими установками (r=0.18, p<0.01), интолерантностью и патриотическими установками (r=0.16, p<0.05). Слабая отрицательная взаимосвязь — между интолерантностью и националистическими установками (r=- 0.27, p<0.01), ориентацией на социальное равенство и «анти­национализмом» (r=- 0.17, p<0.05) а также интолерантностью (r=-0.16, p<0.05).

Отрицательные взаимосвязи среднего уровня наблюдаются между «анти-национализмом» и националистическими установками (r=-0.39, p <0.01), нейтральными этнонациональными и патриотическими установками (r=-0.60, p <0.01).

Перейдем к описанию результатов, непосредственно связанных с гипотезой исследования. По результатам корреляционного анализа (табл. 1) обнаружен целый ряд взаимосвязей между этнической идентичностью и практически всеми этнонациональными установками, а также предубежденностью. Гражданская идентичность связана только с позитивной оценкой социально-этнического равенства и разнообразия.

Таблица 1

Взаимосвязь этнонациональных установок, предубежденности
и социальной идентичности

Примечание: «*» — p ≤ 0.05; «**» — p ≤ 0.01.

Для уточнения и дальнейшей статистической проверки выявленных взаимосвязей был проведен регрессионный анализ (прямой пошаговый метод). В качестве независимых переменных были выбраны этническая и гражданская идентичность (табл. 2). В состав зависимых переменных были включены все параметры, по которым в результате корреляционного анализа была обнаружена достоверная взаимосвязь.

Таблица 2

Влияние социальной идентичности на этнонациональные установки
и предубежденность

p ≤0.05; ** p ≤0.01; *** p ≤0.001

Наиболее выражено влияние этнической идентичности на патриотические установки (регрессионная модель объясняет 32 % зависимой переменной). При этом гражданская идентичность с патриотизмом не связана.

Коэффициент детерминации нейтральных этнонациональных установок существенно ниже (18% объясненной дисперсии). При этом различаются векторы и относительные степени влияния социальных идентичностей. Этническая идентичность вносит высокий вклад в снижение данных установок (отрицательная связь), а гражданская — крайне низкий (бета-коофициент регрессии меньше в 20 раз) в их повышение.

Модель влияния социальных идентичностей на националистические установки статистически достоверна, однако характеризуется слабым коо- фициентом детерминации R2. Можно сказать, что этническая и гражданская идентичности вносят вклад в негативное отношение к представителям других национальностей, который является мало существенным, по сравнению с иными потенциальными предикторами межэтнической неприязни. При этом вектор их влияния различен. Этническая идентичность повышает негативное отношение к представителям иных национальностей, а гражданская — понижает.

Воздействие социальных идентичностей на позитивную оценку социально­этнического равенства и разнообразия также недостаточно для признания его существенным (8% объясненной дисперсии). Однако в данном случае вектор влияния этнической и гражданской идентичности един — они примерно в равной степени снижают выраженность данных установок.

Последняя регрессионная модель (предубежденность) статистически достоверна, однако коофициенты регрессии выходят за рамки статистической значимости. Таким образом, можно сказать, что влияние этнической и гражданской идентичности на общие социальные установки, являющиеся маркером предубежденности, не обнаружено.

Обсуждение результатов

Гражданская идентичность, по результатам исследования, оказывается малозначимым предиктором этнона- циональных установок. Она связана с этнической идентичностью, но ее выраженность сама по себе не играет существенной роли в формировании межэтнических отношений. Скорее всего, это связано с тем, что гражданская идентичность слабо актуализирована в структуре идентичности чеченцев [Павлова, 2012]. Так, в исследованиях Л.У. Курбановой отмечается, что «...российская гражданская идентичность при конструировании общей самоидентичности личности чеченца не входит в ценностное ядро идентификационных предпочтений, а располагается на ее периферии» [Курбанова, 2012, с. 158]. Изучая причины данного явления, среди региональных особенностей исследователи выделяют, прежде всего, сильную приверженность обычаям и традициям и глубокую религиозность чеченцев. Так, описывая специфику формирования гражданского самосознания на Северном Кавказе, С.В. Сиражудинова отмечает, что «.традиционность и исламский фактор оказывают значительное влияние на политические установки населения региона и в некоторых случаях вступают в противоречие с ценностями и требованиями гражданского общества» [Сиражудинова, 2012, с. 11]. Эти черты проявляются наиболее остро в Чечне, Ингушетии и Дагестане. Проблемность формирования гражданской идентичности связана также с полиюри- дизмом, исторически сложившимся в северокавказском регионе. Полиюридизм (правовой плюрализм) — такая правовая ситуация, когда параллельно действуют нормы обычного права (адаты), законы шариата и система современного российского законодательства [Першиц, 1998]. Специфика общественной жизни северокавказских народов такова, что различные правовые системы дополняют друг друга. Исследование, проведенное на материале Чечни, показывает, что при регуляции поведения респонденты в большей степени ориентируются на адаты и шариат, нежели на российские законы [Павлова, 2013].

Очевидно, что слабо актуализированная гражданская идентичность в структуре социальной идентичности чеченцев не является ключевой при формировании межэтнических отношений.

Далее обратим внимание на разновек- торность влияния социальных идентичностей на этнонациональные установки. Этническая идентичность повышает националистические и понижает нейтральные этнонациональные установки (индифферентное отношение к национальности). Гражданская идентичность действует в противоположном направлении. Таким образом, можно сказать, что этническая идентификация выглядит менее позитивно т. к. в большей степени связана с межгрупповой неприязнью.

Однако, с другой стороны, именно этническая идентичность является ведущим предиктором патриотизма — позитивного отношения к своему народу, гордости за него. Важно, что патриотизм (в отличие от национализма), по данным как отечественных так и зарубежных исследований, не связан с межгрупповой конфликтностью [Huddy, 2007; Schatz, 1999]. По результатам многолетнего изучения рисков межнациональной конфликтности в молодежной среде [Кузнецов, 2014; Кузнецов, 2013], можно утверждать, что именно преобладание негативного отношения к иным национальным группам (над позитивным отношением к ингруп- пе) является наиболее значимым преди­ктором этноконфессионального насилия.

Получается, что выраженность этнической идентичности существенным образом определяет гордость и другие позитивные ощущения по поводу своей «национальной» принадлежности. В меньшей степени, но статистически достоверно, субъективная значимость своей этничности связана с неприязнью к другим национальностям и негативной оценкой социального равенства и культурного разнообразия.

Такая двойственность этнической идентичности, с одной стороны, является прямым следствием противоречивости изначального конструкта. С другой стороны, социокультурная ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе, характеризующаяся такими чертами, как традиционность и религиозность, влияют на мировоззрение и образ жизни чеченцев. При этом коллективистический характер культуры определяет сильную степень зависимости индивида от своего общества.

Обращаясь к анализу отношений к «иным», характерным для традиционной культуры, мы видим, что оно всегда является амбивалентным [Штихве, 1998]. Как отмечает Ван Геннеп, «...в одних местах чужака истязают, грабят, даже убивают (не опасаясь осуждения), в других — его боятся, ублажают, используют как существо, наделенное могущественной силой или же принимают против него меры магически-религиозной защиты» [ван Геннеп, 2002, с. 29]. По мнению известного антрополога, это является следствием отношения к «чужаку» как к пребывающему в сакральном мире, «.в то время как сообщество для своих членов представляет собой мир профанный» [ван Геннеп, 2002, с. 29]. Известно множество этнографических фактов, описывающих значимость фигуры «Чужака», выступающего в качестве «Гостя» [Чеснов, 1998]. По мнению М.Ю. Марты­новой и М.Л. Бутовской «.дихотомия “Мы”-“Они” в разные исторически периоды имела неодинаковые границы, но всегда четко осознавалась. При этом “свое” всегда лучше, чем “чужое”» [Толерантность как фактор, 2011, с. 133]. Таким образом, в традиционной культуре оказывается инкорпорирована определенная «напряженность» по отношению к чужакам, необходимая как минимум до определения их статуса как «Гостей». Это, на наш взгляд, объясняет связь этнической идентичности с неприязнью к другим национальностям.

Однако в существенно большей степени этническая идентичность является предиктором позитивного отношения к своему народу, гордости за него, что, на наш взгляд, является основой для выстраивания конструктивных межгруп­повых отношений. При этом необходимо не забывать, что «двойственность» этничности является как экспериментальным фактором, так и отражением этнографических реалий, что требует особого внимания как при построении экспериментальных исследований, так и при осуществлении управленческих воздействий.

Выводы

По результатам исследования можно сделать два ключевых вывода.

Во-первых, обнаружена значимая связь между этнической идентичностью и этнонациональными установками у чеченской молодежи. При этом данные имеют двойственную природу. С одной стороны, этническая идентичность влияет на ощущение гордости за свою национальную принадлежность и ощущение связи с людьми «своей национальности».

С другой стороны, она связана с неприязнью к другим национальностям и негативной оценкой социального равенства и культурного разнообразия. Данная амбивалентность является как следствием внутренних противоречий феномена эт- ничности, так и специфики социокультурной ситуации изучаемого региона.

Во-вторых, как и предполагалось, гражданская идентичность напрямую не оказывает влияние на этнонацио- нальные установки. Можно сказать, что гражданская идентичность в структуре социальной идентичности жителей Чечни не является ключевой при формировании межэтнических отношений.