Достойнейший представитель отечественного психологического сообщества. Рецензия на книгу М.Ю. Кондратьева «Отечественное профессиональное психологическое сообщество». М.: Генезис, 2015. 176 с.

Вышла в свет книга Михаила Юрьевича Кондратьева «Отечественное профессиональное психологическое сообщество. Штрихи к портрету поколения: персоналии, события, проблемы» [Кондратьев, 2015]. Автор сам определяет жанр книги как личные воспоминания о персоналиях, событиях и проблемах отечественного профессионального психологического сообщества.

У каждой книги своя судьба. Иная интересна читателям в момент выхода в свет, но вскоре о ней даже не вспоминают. А есть книги, актуальность которых возрастает от года к году, от десятилетия к десятилетию. Именно такой является обсуждаемая книга. Психологам все новых и новых поколений будет интересно и важно узнавать, какими были, как и чем жили их профессиональные «предки», что ценили, как общались, какие проблемы решали и пр. В этой книге проявилась зрелость автора и как человека, и как научного деятеля, и как гражданина. Ведь зрелость — это не просто количество прожитых лет. Это прожитые годы, включающие образование и развитие человека, его взаимодействие с родными, друзьями, коллегами, накопление опыта эмоционального, эстетического и научного понимания не только мира, но и людей, участие в деятельности различных профессиональных, социальных и культурных сообществ. Все это определяет глубину личностной мудрости и размах творческого созидания.

Наверное, неслучайно воспоминания начинаются с так называемых «застойных времен» в нашей стране, и «портретную галерею» возглавляет вице-президент АПН СССР академик А.Г. Хрипкова — «главный надзиратель за психологами и цензор их мыслей». При очном «знакомстве» с ней Михаил Юрьевич был шокирован ее неуважением к психологии как к науке и к научным сотрудникам, развивающим эту науку, попыткой грубо, авторитарно влиять на атмосферу в психологическом сообществе и на само это психологическое сообщество.

Михаилу Юрьевичу было, с чем сравнивать. Психологическое сообщество впервые предстало перед ним в образе НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне Психологический институт РАО), до конца прошлого века, по справедливому замечанию автора, остававшемуся прогрессивным психологическим центром в Москве. Уникальность института была в том, что он не только был оснащен самым современным оборудованием для проведения научных экспериментов, но в нем с самого начала существования создавалась научная психологическая среда как обязательное условие развития науки, что и определило значение Института не только для психологии, но и для отечественной культуры в целом. В Институте была атмосфера взаимного безусловного положительного отношения, уважения к каждому члену коллектива — будь то лаборант, работник библиотеки, начинающий исследователь или маститый ученый. И эта атмосфера создавалась директором, А.А. Смирновым — человеком энциклопедического ума и подлинной интеллигентности. Он никогда никого не унижал, никогда не только не кричал, но даже не повышал голоса. Михаил Юрьевич замечает, что, по его мнению, именно такими, хотя бы внешне, и должны быть «настоящие» директора академических институтов — «интеллигентное лицо, умные добрые глаза, радушная улыбка».

И вспоминает, что в первый же день работы директор пригласил его для беседы: «Он расспрашивал о моем прошлом, о моих мыслях сегодня, о планах на будущее. И, главное, было сразу понятно: несмотря на то, что он явно умнее тебя, он к тебе не снизошел, он в тебе заинтересован, он дает почувствовать твою необходимость для Института».

Главной отличительной чертой Института, подчеркивает Михаил Юрьевич, была «атмосфера сотрудничества, преклонения институтской молодежи перед старшим поколением и уважительной, почти трогательной опеки этой молодежи со стороны институтских «старейшин». Поддержание подобной ауры было бы невозможно, не будь в Институте такого удивительного и профессионального звездного состава талантливых «стариков». А.А. Смирнов сумел сосредоточить в институте наиболее ярких психологов страны, как уже имеющих имя в науке, так и молодых. В прошлом веке в нем созидала плеяда гигантов, это люди глубочайшей научной эрудиции, общей и профессиональной культуры, человеческой мудрости, мирового масштаба. «Все вместе, — пишет М.Ю. Кон­дратьев, — они были целостной и, к сожалению, уже навсегда ушедшей вселенной. Ни один из этих «стариков» не был ординарным, при этом все вместе и каждый из них в отдельности они представляли собой неординарную адекватность и времени, и миру науки, и коллегам — всему тому, чему они служили и для чего с упоением работали».

Автор тепло и с большим уважением рассказывает о некоторых наиболее ярких и близких ему «старейшинах» психологического сообщества: о Федоре Дмитриевиче Горбове, Владимире Петровиче Зинченко, Инне Владимировне Равич-Щербо, Василии Васильевиче Да­выдове, Вениамине Ноевиче Пушкине, Данииле Борисовиче Эльконине, Давиде Иосифовиче Фельдштейне, и, конечно, о своем учителе Артуре Владимировиче Петровском. Уважение к учителю, благодарность и любовь к нему, выраженные в той или иной форме, искренняя эмоциональная оценка его профессиональной деятельности, сопереживание пронизывают все разделы книги.

«Учителей предавать нельзя!». Так считает автор и показывает на страницах своей книги, что так считали и считают большинство профессиональных психологов разного ранга — от лаборанта до академика. Но, пишет М.Ю. Кондра­тьев, как во всяком сообществе, и среди психологов, к сожалению, встречаются предательство и предатели, когда обостренное самолюбие или жажда стяжательства, или предвкушение возможного взлета карьеры и пр. вытесняют совесть. Сюда же автор относит и плагиат, научное воровство. О низости, подлости, плебействе, подхалимстве, научной нечистоплотности персоналий такого рода Михаил Юрьевич пишет предельно жестко, бескомпромиссно, с презрением.

Автор справедливо считает, что портрет профессионального психологического сообщества был бы неполным без анализа ключевых проблем, которые отражают развитие отечественной психологии, тех социальных условий, в которых это развитие происходило. Поражают профессиональная эрудиция автора, четкость суждений, принципиальность и честность позиции во всех обсуждаемых в книге вопросах.

Автор рассказывает о деятельности Академии педагогических наук СССР и о ее деятелях, о работе психологов в высшей аттестационной комиссии (ВАК). Он предостерегает сегодняшних «чиновников от науки» от «...излишне подобострастного стремления во что бы то ни стало “вписаться” в, как им кажется, мировые, а на самом деле коммерческие научные базы “Scopus” и “Web of Science”, соответствовать требованиям индекса Хирша и т. д. . Куда разумнее не вкладывать человеческий ресурс и материальные средства в то, чтобы быть вечно отстающим в руководимой другими игре, а стать законодателем правил своей собственной игры».

Михаил Юрьевич с уважением вспоминает отечественных ученых-педагогов О.А. Газмана, А.В. Мудрика, Л.И. Нови­кову, В.А. Сухомлинского, М.Д. Щетини­на, чьи труды, написанные в 70—90-е гг., до сих пор «не потеряли своей актуальности и научной эвристичности».

Пожалуй, впервые в книге дан анализ социальной и экономической ситуации в стране 80—90-х гг. с точки зрения новых обстоятельств и возможностей развития профессиональной деятельности психологов. Михаил Юрьевич, опираясь на свой собственный опыт и опыт многих других психологов, высказывает весьма оригинальную версию возникновения практической психологии: в конце 80-х гг. в условиях дикого рынка у более или менее успешных коммерческих проектов появилась реальная заинтересованность в психологической поддержке и сопровождении, а психологам выпал дополнительный шанс трудоустройства. Спрос породил предложение. На ярких примерах автор показывает, как постепенно становление практической психологии от «обыденно-жизненного уровня» переходило к «.качественно иному уровню профессионального проникновения психологических знаний в экономическую реальность того времени».

Весьма интересно рассмотрены вопросы, связанные с изучением проблемы экстраординарных возможностей и способностей человека на примере истории зарождения и развития феномена Розы Кулешовой, с изучением телепатии и парапсихологии (В.Н. Пушкин).

Автор не оставляет в стороне ныне весьма актуальный и неоднозначный вопрос о соотнесении науки и религии. Высказанные Михаилом Юрьевичем суждения имеют несомненное значение для понимания сути воспитания, о котором в настоящее время в обществе вроде бы вспомнили, но не знают, что с ним делать. В этом вопросе Михаил Юрьевич солидарен со своим научным руководителем А.В. Петровским, который замечал, что школа должна формировать духовность, но не в теологическом плане, а в плане нравственности, высоких эстетических идеалов, отказа от бездуховности, которая выдвигает на первый план низменные чувства и интересы; что и школа, и церковь должны решать одни и те же задачи, имея в виду нравственность людей, воспитание человека, достойного называться человеком, но каждая своими средствами и в пределах своих возможностей и прав.

С юмором, но чувствуется, что с удовольствием описывает автор свой первый опыт преподавательской деятельности. Быть может, мысленно им был «прокручен» пройденный путь — от первой лекции до создания первого в РФ факультета социальной психологии (в МГППУ).

При чтении книги поражает не только объемность круга научных интересов, но и глубина проникновения автора в самые различные психологические проблемы. Это геронтопсихология и гендер­ные исследования, психогенетика и пер- сонология, возрастная и педагогическая психология. Несомненный интерес читателя привлечет анализ и сопоставление отечественных моделей возрастной периодизации: возрастной периодизации развития психики (Д.Б. Эльконин), возрастной периодизации развития личности (Д.И. Фельдштейн), социально-психологической модели возрастной периодизации развития личности (А.В. Петровский).

И все-таки в центре научного интереса автора — проблемы социальной психологии. Не случайно Михаил Юрьевич приобрел широкую известность как создатель оригинальной научной школы в области социальной психологии. Он весьма аргументировано доказывает, что многие значимые и социально острые вопросы, стоящие перед той или иной отраслью, направлением или разделом психологической науки, «...остаются до конца не разрешенными во многом в связи с тем, что именно социально-психологическая их составляющая по разным причинам либо выпала из фокуса исследовательского интереса, либо оказалась на периферии исследовательской практики». Можно соглашаться или не соглашаться с точкой зрения автора, но нельзя не признать правомерной «ме- жотрослевую и междисциплинарную значимость социально-психологических переменных» во всех исследованиях психологии человека как человека: будь то психология личности, возрастная, педагогическая или пенитенциарная психология и пр.

Как социального психолога и неравнодушного человека Михаила Юрьевича привлекают социально-психологические проблемы несовершеннолетних осужденных, выпускников детских домов и школ- интернатов. Его интересуют, прежде всего, проблемы межличностных отношений, так как именно в системе реальных межличностных отношений формируется и сохраняется собственно личность. На страницах книги он блестяще раскрывает социально-психологическую специфику закрытых групп в условиях пенитенциарных учреждений, которая «... принципиальным образом обусловливает и интрагрупповое структурирование, и межличностные отношения, и характер совместной деятельности и общения». Он доказывает, что «...недоучет или игнорирование социально-психологической стороны рассматриваемой исследователями психологической реальности в следственных изоляторах и колониях приводят к получению неадекватных результатов и к ложной их интерпретации». С теплотой и симпатией автор пишет о мальчишках- осужденных, о необходимости помочь им понять, что «.они в силах изменить свою судьбу, вернуться к нормальной человеческой жизни и выстроить в будущем и семью, и карьеру».

Давая характеристику межличностным отношениям, Михаил Юрьевич акцентирует внимание на том, что не всегда соболезнование, даже выраженное в реальных поступках, отражает позитивно эмоционально окрашенную идентификацию. «По-настоящему позитивно окрашенная личностная идентификация проявляется в сорадовании, в способности без зависти, от всего сердца получить удовольствие от того, что у другого человека все удается, все складывается как надо».

Казалось бы, что в книге представлены воспоминания отдельных событий. Но в результате ее чтения получается целостная картина особого мира — мира профессионального психологического сообщества, запечатленного не в каком- то одном мгновении, а в объемном периоде смены временных и социальных эпох — конца XX — начала XXI века. К тексту книги хочется возвращаться, перечитывать то одну страницу, то другую, с каждым новым прочтением проникаясь все большим уважением к автору, к науке психологии, к ее непростой истории становления.

Книга привносит не только яркий, но и теплый свет в сердца и умы людей, в культуру, науку, жизнь.