О понятии опосредствования ¹⁰⁹⁹

1. Для тех, кто хо­тел бы изу­чить фи­ло­соф­ское зна­че­ние на­сле­дия Л.С. Выготского, не най­ти луч­шей отправ­ной точ­ки, чем по­ня­тие опо­сред­ст­во­ва­ния. Сам Вы­гот­ский оха­рак­те­ри­зо­вал опо­сред­ст­во­ва­ние как «цен­т­раль­ный факт на­шей психологии» [7, с. 166]: оно ле­жит в са­мой ос­но­ве его взгля­дов на высшие пси­хи­че­с­кие функ­ции, спе­ци­фи­ку че­ло­ве­че­с­кой де­я­тель­но­с­ти и со­ци­аль­ную при­ро­ду пси­хи­ки. Кроме то­го, дан­ное по­ня­тие име­ет длин­ную фи­ло­соф­скую ро­до­слов­ную, ухо­дя­щую кор­ня­ми в ра­бо­ты Ге­ге­ля и их трак­то­ва­ние Марк­сом, Эн­гель­сом и мно­ги­ми дру­ги­ми по­сле­до­ва­те­ля­ми. Во взгля­дах Выготско­го на опо­сред­ст­во­ва­ние про­гля­ды­ва­ет в концен­т­ри­ро­ван­ном ви­де це­лая фи­ло­соф­ская традиция. Од­ной ка­те­го­ри­ей опосредствова­ния фи­ло­соф­ское со­дер­жа­ние идей Вы­гот­ско­го, ра­зу­ме­ет­ся, ни­ко­им обра­зом не ис­чер­пы­ва­ет­ся, од­на­ко клю­че­вая по­зи­ция, ко­то­рую она за­ни­ма­ет, не позволя­ет обой­ти ее вни­ма­ни­ем ни­ко­му, кто рас­сма­т­ри­вал бы его вклад в фи­ло­со­фию.
2. Важ­ность опо­сред­ст­во­ва­ния пы­та­ют­ся объ­яс­нить мно­гие. Джэймс Верч (James Wertsch), к при­ме­ру, описы­ва­ет его как «са­мый зна­чи­тель­ный и уни­каль­ный вклад» Вы­гот­ско­го [9, с. 15] и не об­хо­дит стороной в сво­их соб­ст­вен­ных ис­сле­до­ва­ни­ях, как и мно­гие дру­гие по­сле­до­ва­те­ли Вы­гот­ско­го. Тем не ме­нее я не уве­рен в том, правильно ли данный термин по­ни­ма­ет­ся. Фи­ло­соф­ский по­тен­ци­ал по­ня­тия опо­сред­ст­во­ва­ния заклю­ча­ет­ся в том, что оно про­ли­ва­ет свет на при­ро­ду и воз­мож­но­с­ти мыс­ли, ес­ли гово­рить в об­щих чер­тах. Но это чрез­вы­чай­но мно­го­гран­ная те­ма, и роль опосредствова­ния не­воз­мож­но рас­сма­т­ри­вать пря­мо. Ес­ли мы возь­мем­ся за­кон­чить схе­му (S) «M яв­ля­ет­ся по­сред­ни­ком [меж­ду] x и y тог­да и толь­ко тог­да…», смо­жем ли мы с точ­но­с­тью ска­зать, что мо­жет вы­сту­пать в ка­че­ст­ве заместителей пе­ре­мен­ных и что долж­но сле­до­вать за «тог­да и толь­ко тог­да»? И ка­ко­вы ог­ра­ни­че­ния адъ­ек­тив­но­го ис­поль­зо­ва­ния тер­ми­на в та­ких вы­ра­же­ни­ях, как «опо­сред­ст­во­ван­ная де­я­тель­ность», «опо­сред­ст­во­ван­ная па­мять», «опо­сред­ст­во­ван­ное вни­ма­ние» и т. д., ко­то­рые Выготский ре­гу­ляр­но упо­треб­ля­ет?

Ме­ня мож­но за­по­до­зрить в не­со­об­ра­зи­тель­но­с­ти. Дей­ст­ви­тель­но, суть опосредствова­ния за­клю­ча­ет­ся про­сто в от­ри­ца­нии непосредствен­но­с­ти. Пси­хи­ка — это что-то в су­ти сво­ей ра­ци­о­наль­ное. Ины­ми сло­ва­ми, су­ще­ст­во, на­де­лен­ное психикой, спо­соб­но стано­вить­ся в оп­ре­де­лен­ные от­но­ше­ния с ми­ром: мы ви­дим мир че­рез свое вос­при­я­тие, вы­но­сим свое суж­де­ние о нем, де­ла­ем заключение, что ве­щи такие-то и та­кие-то, стре­мим­ся из­ме­нить мир по­сред­ст­вом на­ме­рен­ных дей­ст­вий. Мы так­же всту­па­ем в об­ще­ние с дру­ги­ми ра­зум­ны­ми су­ще­ст­ва­ми. Те пси­хо­ло­ги­че­с­кие отно­ше­ния, ко­то­рые свя­зы­ва­ют нас с ре­аль­но­с­тью и с дру­ги­ми людь­ми, ни­ког­да не явля­ют­ся не­по­сред­ст­вен­ны­ми: мы не про­сто впи­ты­ва­ем ок­ру­жа­ю­щий мир че­рез воспри­я­тие, не про­сто от­ра­жа­ем его в сво­их мыс­лях или из­ме­ня­ем его про­стым ак­том сво­ей во­ли. Мы не об­ла­да­ем те­ле­па­ти­че­с­ким до­сту­пом к мыс­лям дру­гих об­ла­да­те­лей пси­хи­ки. В воспри­я­тии, мы­ш­ле­нии, дей­ст­вии и об­ще­нии пси­хи­ка ру­ко­вод­ст­ву­ет­ся психо­ло­ги­че­с­ки­ми ору­ди­я­ми, са­мы­ми важ­ны­ми из ко­то­рых являют­ся язык и дру­гие фор­мы ре­пре­зен­та­ции. Та­ким об­ра­зом, воз­вра­ща­ясь к схе­ме (S), M яв­ля­ет­ся психологиче­с­ким ору­ди­ем, X — это че­ло­век (или субъ­ект), а Y — объ­ект человеческого вос­при­я­тия, суж­де­ния или де­я­тель­но­с­ти. Здесь мы мо­жем вспом­нить хоро­шо знакомый тре­у­голь­ник Вы­гот­ско­го, с ко­то­ро­го на­чи­на­ют­ся все спо­ры об опосред­ст­во­ва­нии:

(Ра­зу­ме­ет­ся, де­ло зна­чи­тель­но ус­лож­ня­ет­ся, ес­ли объ­ект яв­ля­ет­ся од­но­вре­мен­но дру­гим субъ­ек­том, но сей­час мы ос­та­вим этот во­прос в сто­ро­не.) И мы так­же мо­жем теперь объ­яс­нить адъ­ек­тив­ное ис­поль­зо­ва­ние тер­ми­на «опо­сред­ст­во­ван­ный»: опосредст­во­ван­ное внимание — это вни­ма­ние, об­лег­чен­ное ис­поль­зо­ва­ни­ем психологи­че­с­ких ору­дий, и т. д.

3. Преж­де чем при­сту­пить соб­ст­вен­но к де­лу, я хо­чу сделать два пре­до­сте­ре­же­ния.

Прежде всего здесь, как и в лю­бых дру­гих ве­щах, важ­но из­бе­гать пу­с­то­сло­вия. В рабо­те «Ис­то­ри­че­с­кий смысл пси­хо­ло­ги­че­с­ко­го кризиса» Л.С. Вы­гот­ский со свойственной ему про­ни­ца­тель­но­с­тью от­ме­ча­ет, что ча­с­то пси­хо­ло­ги­че­с­кие шко­лы вры­ва­ют­ся в на­уку с какой-то очень мощ­ной ор­га­ни­зу­ю­щей иде­ей, по­ра­жа­ю­щей вообра­же­ние. Но за­тем лю­ди ока­зы­ва­ют­ся на­столь­ко по­гло­ще­ны этой иде­ей, что начина­ют ви­деть ее про­яв­ле­ния бук­валь­но во всем (на­при­мер, всё счи­та­ют «рефлексом» или про­яв­ле­ни­ем «бес­соз­на­тель­но­го»). Посте­пен­но на идею нагромождает­ся та­кой «вес объ­яс­не­ния», ко­то­рый она уже не в со­сто­я­нии вы­не­с­ти, и в кон­це кон­цов она обрушива­ет­ся в пу­с­то­ту [7, с. 308]. Су­ще­ст­ву­ет опас­ность, что идею опо­сред­ст­во­ва­ния мо­жет по­стичь та же участь. Кто-ни­будь предполо­жит, что идея выгля­дит впол­не здра­во в тех си­ту­а­ци­ях, ког­да мы мо­жем чет­ко иден­ти­фи­ци­ро­вать опре­де­лен­ные «психологичес­кие ору­дия» в дей­ст­вии. Но о ка­ком ти­пе опосредствования мо­жет ид­ти речь, на­при­мер, в си­ту­а­ции, ког­да вы ви­ди­те ва­шу дочь, ко­то­рая на­прав­ля­ет­ся к вам че­рез фут­боль­ное по­ле?

Сто­рон­ни­ки вы­гот­ски­ан­ской пси­хо­ло­гии ска­жут, что вос­при­я­тие, яв­ля­ясь выс­шей пси­хи­че­с­кой функ­ци­ей, ис­пы­ты­ва­ет вли­я­ние со стороны раз­лич­ных пред­став­ле­ний. Ту фи­гу­ру, ко­то­рую вы ви­ди­те пе­ред со­бой, вы вос­при­ни­ма­е­те как че­ло­ве­ка определенного воз­ра­с­та и те­ло­сло­же­ния, со­вер­ша­ю­ще­го оп­ре­де­лен­ные дей­ст­вия, челове­ка, в ко­то­ром вы уз­на­ё­те свою дочь (сло­во «уз­на­вать» (recognize) мо­жет вве­с­ти в за­блуж­де­ние, де­лая про­цесс че­рес­чур ло­ги­че­с­ким: вы ви­ди­те свою дочь, направляющую­ся к вам, а во­все не что-ли­бо ме­нее очевид­ное, в ко­то­ром вы уз­на­ё­те соб­ст­вен­ную дочь). Но и в дан­ном слу­чае пред­став­ле­ния вы­пол­ня­ют свою ра­бо­ту. Разуме­ет­ся, мож­но пой­ти и даль­ше, по­сколь­ку де­ло не ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся тем, что на нашем вос­при­я­тии на­сто­я­ще­го ото­б­ра­жа­ют­ся пред­став­ле­ния, позволяющие осуществлять клас­си­фи­ка­цию, или дру­гие ка­те­го­рии. На­ше вос­при­я­тие то­го, что происхо­дит здесь и сей­час, обус­лов­ле­но так­же на­шим вос­при­я­ти­ем про­шло­го: настоящее не­ко­то­рым об­ра­зом за­клю­ча­ет в се­бе и про­шлое.

Та­кое объ­яс­не­ние вы­гля­дит за­ман­чи­во. Сто­ит от­ме­тить, од­на­ко, что в та­ком слу­чае воз­ни­ка­ет уг­ро­за рас­тя­нуть по­ня­тие опосредствования до пол­но­го его унич­то­же­ния. Если «ис­поль­зо­ва­ние» лю­бой выс­шей пси­хи­че­с­кой функ­ции опо­сред­ст­во­ва­но представле­ни­я­ми, ес­ли осо­зна­ние на­сто­я­ще­го опо­сред­ст­во­ва­но вос­по­ми­на­ни­я­ми прошло­го, тог­да опо­сред­ст­во­ва­ние уни­вер­саль­но и при­сут­ст­ву­ет по­все­ме­ст­но. Это прав­да, что у лю­бо­го пси­хи­че­с­ко­го ак­та есть фо­но­вые ус­ло­вия, что мысль нуж­да­ет­ся в спо­со­бе выражения, что всё, что мы умы­ш­лен­но де­ла­ем, со­вер­ша­ет­ся тем или иным обра­зом, и т. п. Но ес­ли мы ста­нем всё на­зы­вать «опосредство­ва­ни­ем», то это по­ня­тие, не­со­мнен­но, по­те­ря­ет свою объ­яс­ня­ю­щую си­лу. Так по край­ней ме­ре мо­жет утверждать скеп­тик.

Один из спо­со­бов из­бе­жать та­кой опас­но­с­ти — вер­нуть­ся к схе­ме (S) и ого­во­рить чет­кие гра­ни­цы по­ня­тия. Тем не ме­нее это не та страте­гия, ко­то­рую я бы ре­ко­мен­до­вал. Нам не нуж­но пы­тать­ся си­с­те­ма­ти­зи­ро­вать по­ня­тие опо­сред­ст­во­ва­ния. Его смысл заклю­чен как раз в его уни­вер­саль­но­с­ти — в том об­сто­я­тель­ст­ве, что его от­пе­ча­ток лежит на каж­дом ас­пек­те пси­хи­че­с­кой жиз­ни. Важ­но по­нять, что уни­вер­саль­ность опосред­ст­во­ва­ния за­клю­ча­ет в се­бе мно­го­об­ра­зие про­ти­во­по­лож­ных форм, по­это­му в раз­ных кон­тек­с­тах ха­рак­тер опосред­ст­во­ва­ния мо­жет су­ще­ст­вен­но от­ли­чать­ся. Универсаль­ность по­ня­тия — это не сти­мул к све­де­нию всех ви­дов опо­сред­ст­во­ва­ния к од­но­му. На­обо­рот, плю­ра­лизм — един­ст­вен­но воз­мож­ный под­ход к сущ­но­с­ти опосредст­во­ва­ния, ко­то­рый спо­со­бен сбе­речь объясняющую си­лу это­го по­ня­тия.

4. Вто­рое мое пре­до­сте­ре­же­ние ка­са­ет­ся то­го, что рас­смо­т­ре­ние опо­сред­ст­во­ва­ния не долж­но от­да­лять нас от ре­аль­но­с­ти как та­ко­вой. Нам не следует пред­став­лять се­бе опо­сред­ст­во­ва­ние как не­что промежу­точ­ное меж­ду на­ми и дей­ст­ви­тель­но­с­тью, посколь­ку это от­да­ля­ет нас от той идеи, что мысль мо­жет за­клю­чать в се­бе самостоятель­ный мир. Ког­да я ви­жу свою дочь, при­бли­жа­ю­щу­ю­ся ко мне, я вижу незави­си­мо жи­ву­щее су­ще­ст­во: имен­но она яв­ля­ет­ся объ­ек­том мо­е­го осо­зна­ния и мысли, а во­все не не­кая ре­пре­зен­та­ция или кон­ст­рук­ция пси­хи­ки.

В со­вре­мен­ной ан­г­ло-аме­ри­кан­ской фи­ло­со­фии ча­с­то встре­ча­ет­ся ут­верж­де­ние о том, что эпи­сте­мо­ло­гия долж­на об­хо­дить­ся без промежу­точ­ных пси­хи­че­с­ких форм. Мы долж­ны от­ка­зать­ся от идеи, что опыт опо­сред­ст­во­ван по­ня­ти­я­ми (как их на­зы­ва­ли клас­си­че­с­кие эм­пи­ри­ки), чув­ст­вен­ны­ми дан­ны­ми (как их на­зы­ва­ли по­зи­ти­ви­с­ты) или ины­ми пред­став­ле­ни­я­ми, в поль­зу той точ­ки зре­ния, ко­то­рая, как это из­ла­га­ет Дэвидсон (Davidson), «вос­ста­нав­ли­ва­ет не­о­по­с­ред­ст­во­ван­ную связь с при­выч­ны­ми пред­ме­та­ми, в за­ви­си­мо­с­ти от стран­но­го по­ве­де­ния ко­то­рых на­хо­дит­ся ис­тин­ность или лож­ность на­ших из­ре­че­ний и убеж­де­ний» [3, с. 198]. Труд­ность с промежуточны­ми пси­хи­че­с­ки­ми фор­ма­ми за­клю­ча­ет­ся в том, что они при­во­дят нас к це­ло­му ря­ду знакомых и на вид труд­но­раз­ре­ши­мых про­блем. Пер­вая про­бле­ма — скеп­ти­цизм то­го ро­да, ко­то­рый на­гляд­но ил­лю­с­т­ри­ру­ет ги­по­те­за зло­го ге­ния Де­кар­та: ес­ли ду­ша напрямую со­об­ща­ет­ся толь­ко с иде­я­ми, как мы мо­жем быть уве­ре­ны в том, что эти идеи на са­мом де­ле ото­б­ра­жа­ют мир за пре­де­ла­ми ду­ши? Вто­рая про­бле­ма, зна­ко­мая нам по тру­дам Бер­к­ли, еще бо­лее ра­ди­каль­на. Ес­ли весь опыт опо­сред­ст­во­ван иде­я­ми, тог­да осознание этих идей пре­до­став­ля­ет нам все не­об­хо­ди­мые ма­те­ри­а­лы для эмпириче­с­ко­го мы­ш­ле­ния. Но ес­ли это дей­ст­ви­тель­но так, то как мы во­об­ще мо­жем фор­ми­ро­вать пред­став­ле­ния о ми­ре, ес­ли он ни­ко­им об­ра­зом не пе­ре­се­ка­ет­ся со способа­ми его вос­при­я­тия на­ми? Тре­тья про­бле­ма — «миф о дан­но­с­ти». То, что да­но нам не­по­сред­ст­вен­но в опы­те вос­при­я­тия, долж­но слу­жить под­тверж­де­ни­ем истинности, об­ра­зуя тот эм­пи­ри­че­с­кий фун­да­мент, на ко­то­ром в ко­неч­ном сче­те выраста­ют все на­ши зна­ния. Тем не ме­нее промежуточ­ные пси­хи­че­с­кие фор­мы обыч­но вос­при­ни­ма­ют­ся как не­по­ня­тий­ные по сво­ей при­ро­де, как ис­клю­чи­тель­но пред-понятийные яв­ле­ния. Но в та­ком слу­чае как мо­гут эти яв­ле­ния на­хо­дить­ся в нормативных от­но­ше­ни­ях под­тверж­де­ния ис­тин­но­с­ти, напри­мер, с убеж­де­ни­я­ми?

В со­от­вет­ст­вии с этим ча­с­то мож­но слы­шать, что об­ра­ще­ние к про­ме­жу­точ­ным психи­че­с­ким фор­мам де­ла­ет не­воз­мож­ным объ­яс­не­ние то­го, как пси­хи­ка со­при­ка­са­ет­ся с ми­ром и как мир мо­жет ра­ци­о­наль­но ото­б­ра­жать­ся в ней. Один воз­мож­ный спо­соб ре­шить эту пробле­му за­клю­ча­ет­ся, ко­неч­но, в том, что­бы мол­ча при­знать за­мк­ну­тость пси­хи­ки на чув­ст­вен­ном вос­при­я­тии пред­ме­тов и сов­сем отверг­нуть идею о существова­нии са­мо­сто­я­тель­но­го ми­ра, пред­став­ляя ре­аль­ность соб­ст­вен­но как конструкт пси­хи­ки. Но, на мой взгляд (и Вы­гот­ский по­ла­гал так же), это пря­мая до­ро­га к фи­ло­соф­ско­му бе­зу­мию. Пра­виль­нее бы­ло бы при­ми­рить уни­вер­саль­ность опосредство­ва­ния с при­сут­ст­ви­ем пси­хи­ки в та­ком ми­ре, ко­то­рый не яв­ля­ет­ся ее производ­ной.

На этом ме­с­те со­вре­мен­ные сто­рон­ни­ки Л.С. Вы­гот­ско­го мо­гут вы­сту­пить с протестом про­тив то­го, что­бы я и даль­ше про­дол­жал се­ять па­ни­ку. В кон­це кон­цов опосред­ст­во­ва­ние у Вы­гот­ско­го не име­ет ни­че­го об­ще­го с пси­хи­че­с­кой репрезентацией, столь ми­лой серд­цу эмпи­ри­ков и по­зи­ти­ви­с­тов. Не­ко­то­рые из «психоло­ги­че­с­ких ору­дий», опи­сы­ва­е­мых Вы­гот­ским, и во­все не яв­ля­ют­ся психическими фено­ме­на­ми: они в ми­ре сем и от ми­ра се­го. Вот по­че­му ме­та­фо­ра орудия осо­бен­но уме­ст­на. Ес­ли мы возь­мем, к при­ме­ру, та­кое простое ору­дие, как моло­ток, то со­вер­шен­но оче­вид­но, что он по­сред­ни­ча­ет меж­ду тем, кто его ис­поль­зу­ет, и объ­ек­том, на ко­то­ром он ис­поль­зу­ет­ся, во­все не с тем, что­бы ис­поль­зу­ю­щий его больше не вза­и­мо­дей­ст­во­вал с объ­ек­том как та­ко­вым. Точ­но та­кое же по­ло­же­ние вещей со­хра­ня­ет­ся и в том слу­чае, ес­ли мы при­зна­ем, что но­вые тех­но­ло­гии расширяют про­ст­ран­ст­во но­вых воз­мож­но­с­тей, со­зда­вая объ­ек­ты де­я­тель­но­с­ти, ко­то­рых преж­де не су­ще­ст­во­ва­ло.

Я ду­маю, что, к сча­с­тью, меж­ду по­зи­ци­я­ми Л.С. Вы­гот­ско­го и Д. Дэ­вид­со­на нет проти­во­ре­чия. Вы­гот­ский не под­дер­жи­ва­ет ту по­зи­цию, ко­то­рую кри­ти­ку­ет Дэ­вид­сон. Как бы то ни бы­ло, в дис­кур­сив­ной или кон­ст­рук­ти­вист­ской пси­хо­ло­гии, ко­то­рая предпо­ло­жи­тель­но явля­ет­ся вы­гот­ски­ан­ской по ду­ху, су­ще­ст­ву­ет тен­ден­ция к «по­те­ре ми­ра». Что нам дей­ст­ви­тель­но нуж­но, так это, как мне ка­жет­ся, развить в се­бе осознание то­го, как опо­сред­ст­во­ва­ние — в по­ни­ма­нии Вы­гот­ско­го — де­ла­ет возможной ту не­по­сред­ст­вен­ную связь с миром, к ко­то­рой при­зы­ва­ет Дэ­вид­сон (за­да­ча, от ко­то­рой не сле­ду­ет ук­ло­нять­ся тем, у ко­го креп­кие ге­ге­ль­ян­ские нер­вы!). На­при­мер, в кон­тек­с­те ком­му­ни­ка­ции опо­сред­ст­во­ва­ние — это тот спо­соб, с по­мо­щью ко­то­ро­го на­ши ду­ши мо­гут вой­ти в не­под­дель­ное соприкоснове­ние друг с дру­гом, а во­все не тем­ные оч­ки, сквозь ко­то­рые на­ши изо­ли­ро­ван­ные ду­ши вгля­ды­ва­ют­ся друг в дру­га.

5. Итак, не за­бы­вая про ос­то­рож­ность, да­вай­те все-та­ки про­дол­жим раз­го­вор о том, как взгля­ды Л.С. Выгот­ско­го на опо­сред­ст­во­ва­ние эво­лю­ци­о­ни­ро­ва­ли в про­цес­се его соб­ст­вен­ных раз­мы­ш­ле­ний. Са­мо по­ня­тие по­яви­лось в его ра­бо­тах как часть об­щей попыт­ки пре­одо­леть би­хе­ви­о­ризм и мо­дель стимуларе­ак­ции. Возь­мем один из любимых при­ме­ров Вы­гот­ско­го — па­мять. При­чи­на воз­ник­но­ве­ния вос­по­ми­на­ний иногда до­ста­точ­но про­ста: оп­ре­де­лен­ный сти­мул вы­зы­ва­ет кон­крет­ный об­раз из прошлого. Лю­ди, од­на­ко, со­зда­ют се­бе ис­кус­ст­вен­ные сти­му­лы для об­лег­че­ния воспоми­на­ния. Об­ра­зец по­доб­но­го ис­кус­ст­вен­но­го сти­му­ла — узе­лок на но­со­вом платке. За­вя­зы­вая узе­лок, мы тем са­мым стремим­ся под­чи­нить се­бе ус­ло­вия воспомина­ния. Это пси­хо­ло­ги­че­с­кое ору­дие не­по­сред­ст­вен­но показы­ва­ет ограниченность мо­де­ли сти­му­ла-ре­ак­ции. Во-пер­вых, субъ­ект в дан­ной си­ту­а­ции высту­па­ет не как пас­сив­ный по­лу­ча­тель сти­му­лов, а как дей­ст­ву­ю­щая си­ла (agent), управ­ля­ю­щая ми­ром, что­бы кон­тро­ли­ро­вать его вли­я­ние на се­бя. Во-вто­рых, вли­я­ние узел­ка нор­ма­тив­ное, а не про­сто при­чин­ное: мы за­вя­зы­ва­ем узе­лок за­тем, что­бы он напом­нил нам о чем-то кон­крет­ном, и ре­зуль­та­ты это­го дей­ст­вия, бе­зус­лов­но, подчиняют­ся об­щим стан­дар­там точ­но­с­ти. По­след­нее по­ло­же­ние осо­бен­но важ­но. Может по­ка­зать­ся, что узе­лок функ­ци­о­ни­ру­ет как ис­кус­ст­вен­ный по­вод, но на са­мом де­ле его дей­ст­вие осуществ­ля­ет­ся че­рез зна­че­ние. Вот по­че­му за­ча­с­тую го­раз­до эффектив­нее за­ме­нить узе­лок психологиче­с­ким ору­ди­ем, в ко­то­ром ис­поль­зу­ют­ся изоб­ра­зи­тель­ные или язы­ко­вые сред­ст­ва: ри­сун­ком, ди­а­грам­мой, за­мет­ка­ми или списком. Ох­ва­чен­ный этой вне­зап­ной до­гад­кой, Вы­гот­ский стал еще бо­лее интересовать­ся се­ми­оти­че­с­ким ха­рак­те­ром опо­сред­ст­во­ва­ния. Но там, где опосредство­ва­ние осуществля­ет­ся че­рез зна­че­ние, от­но­ше­ние пси­хи­ки и объ­ек­та трансфор­ми­ру­ет­ся со­от­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом. Пси­хи­ку не­об­хо­ди­мо рас­сма­т­ри­вать не как со­во­куп­ность тен­ден­ций к ре­а­ги­ро­ва­нию, но как сред­ст­во ак­тив­но­го вос­при­я­тия чело­ве­ком ми­ра, и мир, в свою оче­редь, яв­ля­ет­ся че­ло­ве­ку наполненным смыс­лом, дару­ю­щим ос­но­ва­ния для ве­ры и дей­ст­вия. В бо­лее по­зд­них ра­бо­тах Вы­гот­ско­го содержит­ся идея того, что зна­че­ние так­же опо­сред­ст­ву­ет свя­зи меж­ду психологическими спо­соб­но­с­тя­ми (то, что Вы­гот­ский на­зы­ва­ет «межфункциональными свя­зя­ми»). Язы­ко­вое зна­че­ние ста­но­вит­ся еди­ным сред­ст­вом пси­хи­че­с­ко­го, об­лег­чая фор­му­ли­ро­ва­ние мыс­лей, вы­ска­зы­ва­ние же­ла­ний, де­лая возмож­ной па­мять как ис­то­рию о са­мом се­бе и сво­ем жиз­нен­ном опы­те (narrative memory) и дру­гие выс­шие психиче­с­кие функ­ции — ины­ми сло­ва­ми, об­лег­чая об­ласть ин­тен­ци­о­наль­но­го (realm of the intentional).

Те­перь мы мо­жем сфор­му­ли­ро­вать пер­вый фи­ло­соф­ский во­прос, к ко­то­ро­му име­ет от­но­ше­ние по­ня­тие опо­сред­ст­во­ва­ния: это во­прос о при­ро­де пси­хо­ло­ги­че­с­ких способно­с­тей, при­су­щих ис­клю­чи­тель­но че­ло­ве­ку. Толь­ко че­ло­век ак­тив­но ис­поль­зу­ет пси­хо­ло­ги­че­с­кие орудия, толь­ко пси­хи­че­с­кая де­я­тель­ность че­ло­ве­ка под­вла­ст­на норматив­ным кри­те­ри­ям оце­ни­ва­ния, и толь­ко че­ло­ве­че­с­кий ра­зум пропи­тан смыс­лом.

6. Кто-то, ве­ро­ят­но, не­до­воль­но за­ме­тит, что мы уже на­чи­на­ем от­да­лять­ся от первона­чаль­но­го пред­ме­та раз­го­во­ра, по­спеш­но пе­рей­дя от до­ступ­но­го для по­ни­ма­ния (ес­ли не впе­чат­ля­ю­ще­го) при­ме­ра с узел­ком на плат­ке к пу­та­ным раз­мы­ш­ле­ни­ям о значе­нии. По­это­му да­вай­те рас­смо­т­рим бо­лее близ­кий к реальнос­ти при­мер. Че­ло­век ве­дет днев­ник. Каж­дый день он фик­си­ру­ет со­бы­тия сво­ей жиз­ни, де­лая запи­си по приме­ру этой:

15 мая. Спал не­важ­но, но взбо­д­рил­ся по­сле то­го, как по­за­вт­ра­кал ос­тат­ка­ми кеджери (жар­кое из ри­са, ры­бы и кар­ри. — Прим. пер.) Утром до­ма, ра­бо­тал над статьей про опо­сред­ст­во­ва­ние. Встре­тил CAS в аэ­ро­пор­ту. Му­зы­ка для де­тей на следую­щей не­де­ле. Spurs выигра­ли 2:0 — матч в пря­мой транс­ля­ции. По­смо­т­рел полови­ну Не­за­муж­ней жен­щи­ны.

Этот ря­до­вой при­мер на­гляд­но и не­од­но­крат­но ил­лю­с­т­ри­ру­ет опо­сред­ст­во­ва­ние в дей­ст­вии. Во-пер­вых, днев­ник — это, ко­неч­но, психоло­ги­че­с­кое ору­дие, ко­то­рое Верч на­зы­ва­ет «опо­сред­ст­ву­ю­щим сред­ст­вом» (“mediational means”). Как и узе­лок, он служит помощни­ком па­мя­ти, но ес­ли узел об­ра­щен в бу­ду­щее, то днев­ни­ко­вая за­пись — в про­шлое. Она ос­тав­ля­ет от­пе­ча­ток. При­выч­ка де­лать за­пи­си, по­доб­ные приведенной вы­ше, яв­ля­ет­ся од­ним из спо­со­бов, с по­мо­щью ко­то­ро­го че­ло­век при­да­ет оп­ре­де­лен­ную фор­му сво­ей жиз­ни. Во-вто­рых, это тот слу­чай, ког­да за сло­ва­ми человека мы мо­жем раз­гля­деть его убеж­де­ния, же­ла­ния, на­ме­ре­ния и т. п. в их характер­ной вза­и­мо­свя­зи, вы­ра­жен­ные в вер­баль­ной фор­ме. В-тре­ть­их, каж­дая за­пись как по сво­ей фор­ме, так и по со­дер­жа­нию опосред­ст­во­ва­на тем, что бы­ло на­пи­са­но ранее. И в-чет­вер­тых, этот при­мер де­мон­ст­ри­ру­ет еще один зна­чи­мый ас­пект опосредствования, ко­то­рый мы до этих пор не рас­сма­т­ри­ва­ли: вли­я­ние куль­ту­ры. Дневни­ко­вые за­пи­си яв­ля­ют­ся ре­че­вым жа­н­ром, и их со­дер­жа­ние во мно­гих отношениях куль­тур­но опо­сред­ст­во­ван­но (да­же в этом ма­лень­ком ку­соч­ке от­ра­жа­ют­ся ди­е­та, хоб­би, ра­бо­та, отно­ше­ния, обя­зан­но­с­ти, куль­тур­ные сред­ст­ва мас­со­вой информа­ции — ки­но, спорт). Од­на­ко не сто­ит ду­мать, что куль­ту­ра детерминиру­ет запи­си в днев­ни­ке или ка­ким-то об­ра­зом ука­зы­ва­ет че­ло­ве­ку то, что он дол­жен записывать. Вер­нее бу­дет ска­зать, что мы пе­ре­ни­ма­ем пси­хо­ло­ги­че­с­кие ору­дия из культу­ры, а куль­ту­ра обес­пе­чи­ва­ет нам кон­текст, в ко­то­ром на­ша де­я­тель­ность обретает тот смысл, ко­то­рый она име­ет. По­ни­ма­ние куль­ту­ры яв­ля­ет­ся не­об­хо­ди­мым ус­ло­ви­ем по­ни­ма­ния че­ло­ве­ка — вот та ис­ти­на, ко­то­рой человек дол­жен руководствовать­ся в сво­ем стрем­ле­нии к са­мо­по­зна­нию. Та­ким об­ра­зом, как мы ви­дим, этот не­боль­шой при­мер обнажает мно­же­ст­во во­про­сов, каж­дый из ко­то­рых тре­бу­ет отдель­но­го, тща­тель­но­го рас­смо­т­ре­ния.

На­вер­ня­ка кто-то не­тер­пе­ли­во ждет бо­лее зна­чи­тель­ных вы­во­дов. В кон­це кон­цов, нет ни­че­го не­о­быч­но­го в том, что­бы че­ло­век вел днев­ник, и это тот факт, ко­то­рый контек­с­ту­аль­но на­сы­щен­ная пси­хо­ло­гия долж­на иметь в ви­ду. Но мо­жем ли мы сказать, ка­кую роль иг­ра­ет ве­де­ние днев­ни­ка в жиз­ни лю­дей? Од­ни лю­ди ве­дут дневник и ре­гу­ляр­но пе­ре­чи­ты­ва­ют его, и он та­ким об­ра­зом ока­зы­ва­ет­ся спо­соб­ным серь­ез­но вли­ять на то, как че­ло­век по­ни­ма­ет се­бя и свою жизнь. Дру­гие же лю­ди мо­гут ве­с­ти днев­ник, но при этом перечиты­вать его толь­ко из­ред­ка или во­об­ще ни­ког­да не от­кры­вать для про­чте­ния. В по­след­нем слу­чае ве­де­ние днев­ни­ка при­да­ет определенную фор­му на­сто­я­ще­му и бли­жай­ше­му про­шло­му, и при­выч­ка за­пи­сы­вать мо­жет ка­ким-то об­ра­зом под­дер­жи­вать или обогащать жизнь че­ло­ве­ка. Но не бо­лее того. Ору­дия, и в том чис­ле пси­хо­ло­ги­че­с­кие ору­дия, мо­гут ис­поль­зо­вать­ся в раз­ных це­лях. Здесь до­ста­точ­но слож­но де­лать обоб­ще­ния, по­это­му мы долж­ны быть партикуля­ри­с­та­ми в пси­хо­ло­гии.

Но, воз­ра­зи­те вы, на­вер­ня­ка дан­ный при­мер рас­кры­ва­ет ка­кие-ни­будь глу­бин­ные сто­ро­ны нар­ра­тив­ной кон­ст­рук­ции лич­но­с­ти. Ве­де­ние днев­ни­ка яв­ля­ет­ся разновидностью ав­то­био­гра­фии, а это од­на из тех прак­тик, ко­то­рые из­ве­ст­ны как практи­ки «са­мо­ста­нов­ле­ния» (“self-making”). И здесь мы ви­дим еще один клю­че­вой аспект опо­сред­ст­ву­ю­щей ро­ли куль­ту­ры. Ведь днев­ник — это текст, и его смысл неподвла­с­тен че­ло­ве­ку, рав­но как не­под­вла­с­тен нам смысл на­ших соб­ст­вен­ных жиз­ней. Мож­но ска­зать, что за­пись в днев­ни­ке представля­ет со­бой один ма­лень­кий ку­со­чек очень слож­ной про­бле­мы куль­тур­но­го по­ст­ро­е­ния лич­но­с­ти.

Я не уве­рен, что вос­торг в от­но­ше­нии нар­ра­тив­но­го под­хо­да к лич­но­с­ти пол­но­стью оп­рав­дан. Ко­неч­но, в ка­ком-то смыс­ле ис­то­рия жизни че­ло­ве­ка яв­ля­ет­ся рас­ска­зом о том, «кто он есть», но то, о чем эта ис­то­рия — жизнь че­ло­ве­ка, — са­мо по се­бе рассказом не являет­ся. Че­ло­век — это жи­вое су­ще­ст­во, а не текст. Но в боль­шин­ст­ве раз­го­во­ров о нар­ра­тив­ном под­хо­де к лич­но­с­ти это упу­с­ка­ет­ся из ви­ду. И все же я думаю, что за­пи­си в днев­ни­ках дей­ст­ви­тель­но про­ли­ва­ют свет на про­бле­му лич­но­с­ти, по­сколь­ку они на­по­ми­на­ют нам о цен­т­раль­ной ро­ли опо­сред­ст­во­ва­ния в са­мых близ­ких от­но­ше­ни­ях из всех: на­ших от­но­ше­ни­ях с са­ми­ми со­бой. Са­мо­со­зна­ние невозможно без опо­сред­ст­во­ва­ния. У лич­но­с­ти нет «врож­ден­но­го» зер­ка­ла: ей не­об­хо­ди­мо ви­деть свое ото­б­ра­же­ние в чем-то, что являет­ся внеш­нем по от­но­ше­нию к ней. А по­сколь­ку са­мо­со­зна­ние ес­те­ст­вен­ным об­ра­зом пред­став­ле­но в мы­ш­ле­нии и со­зна­нии человека (хо­тя бы им­пли­цит­но), опо­сред­ст­во­ва­ние — не­пре­мен­ное ус­ло­вие пси­хи­ки. Это и есть вто­рая фи­ло­соф­ская про­бле­ма, на которую мо­жет про­лить свет по­ня­тие опосредствования.

7. Днев­ник так­же на­по­ми­на­ет нам об ак­ту­аль­но­с­ти опо­сред­ст­во­ва­ния в от­но­ше­нии твор­че­ст­ва. За­пись в днев­ни­ке по фор­ме по­хо­жа на вну­т­рен­нюю речь, об­ла­дая та­ки­ми ха­рак­те­ри­с­ти­ка­ми по­след­ней, как сжа­тость (свер­ну­тость) и со­кра­щен­ность. Вы­гот­ский счи­тал, что вну­т­рен­няя речь при­от­кры­ла нам завесу ста­нов­ле­ния мы­ш­ле­ния, поз­во­ли­ла сквозь щел­ку взгля­нуть на твор­че­с­кий про­цесс об­ла­че­ния мыс­ли в сло­вес­ную фор­му. Как, од­на­ко же, мо­жем мы по­стичь воз­мож­ность твор­че­ст­ва, ког­да каж­дая по­пыт­ка объ­яс­не­ния твор­че­с­ко­го ак­та гро­зит ли­шить его ори­ги­наль­но­с­ти и но­виз­ны и тем самым уничто­жить са­му про­бле­му, для ре­ше­ния ко­то­рой он за­ду­мы­вал­ся? Опосредство­ва­ние мо­жет по­мочь нам здесь в ре­ше­нии дан­ной про­бле­мы. Вся­кая мысль воз­ни­ка­ет в про­цес­се от­ве­та на во­прос или в хо­де раз­го­во­ра (за­ча­с­тую с предполагаемым со­бе­сед­ни­ком). Мысль, та­ким об­ра­зом, опо­сред­ст­ву­ет­ся, во-первых, стрем­ле­ни­ем — же­ла­ни­ем ре­шить про­бле­му, от­ве­тить на во­прос и т. д., — а во-вто­рых, чувством «дру­го­го» (otherness) — тем во­об­ра­жа­е­мым со­бе­сед­ни­ком, ко­то­рый поднимает во­про­сы, побуж­да­ю­щие ис­кать от­ве­ты на них. По этой при­чи­не ло­ги­ка творче­с­ко­го мы­ш­ле­ния но­сит диалогический ха­рак­тер, как это лю­бил го­во­рить В.С. Биб­лер, по­черп­нув­ший эту реп­ли­ку в размышлени­ях Выгот­ско­го в кон­це кни­ги «Мышле­ние и речь» [8].
8. Ди­а­ло­ги­че­с­кий ас­пект об­ра­ща­ет на­ше вни­ма­ние еще на од­ну фи­ло­соф­скую те­му, к ко­то­рой име­ет отноше­ние опо­сред­ст­во­ва­ние: те­ма, ко­то­рую мно­гие бы на­зва­ли са­мой важ­ной во всем на­сле­дии Л.С. Вы­гот­ско­го, хо­тя сре­ди дис­кус­сий о «пси­хо­ло­ги­че­с­ких ору­ди­ях» и «опо­сред­ст­ву­ю­щих сред­ст­вах» она ос­та­ет­ся ма­ло­за­мет­ной. Я имею в ви­ду идею о том, что воз­ник­но­ве­ние и раз­ви­тие субъ­ект­но­с­ти ре­бен­ка опо­сред­ст­во­ва­но опытом вза­и­мо­дей­ст­вия ре­бен­ка с субъ­ект­но­с­тью дру­гих лю­дей. В са­мой серд­це­ви­не ди­а­ло­ги­че­с­кой сущ­но­с­ти «я» ле­жит тот факт, что «я» пер­во­на­чаль­но воз­ни­ка­ет как «я-для-дру­го­го». И де­ло не толь­ко в том, что не­об­хо­ди­мым ус­ло­ви­ем са­мо­со­зна­ния являет­ся осо­зна­ние се­бя во внеш­ней де­я­тель­но­с­ти, но и в том, что у че­ло­ве­че­с­ко­го «я» су­ще­ст­ву­ет по­треб­ность най­ти се­бя в субъ­ект­но­с­ти дру­гих лю­дей, уви­деть свое реальное от­ра­же­ние в гла­зах тех зна­чи­мых взрос­лых, к ко­то­рым «я» обраще­но с момента рож­де­ния че­ло­ве­ка. По­доб­ные раз­мы­ш­ле­ния мож­но най­ти у Вы­гот­ско­го в замечатель­ных от­рыв­ках, по­свя­щен­ных ста­нов­ле­нию ука­за­тель­но­го же­с­та у ре­бен­ка, и эти от­рыв­ки вдох­нов­ля­ли его уче­ни­ков на даль­ней­шие ис­сле­до­ва­ния дет­ско-родительских от­но­ше­ний. Но в Западной трак­тов­ке ди­а­ло­гиз­ма, со­сре­до­то­чен­ной преиму­ще­ст­вен­но на рас­поз­на­ва­нии мно­го­чис­лен­ных вну­т­рен­них го­ло­сов и демократизи­ро­ва­нии «со­об­ще­ст­ва ра­зу­ма» (society of mind), про них не­ред­ко забы­ва­ют. Вы­гот­ско­го, од­на­ко, ин­те­ре­со­ва­ло преж­де все­го то, что фи­ло­соф Фе­ликс Ми­хай­лов назы­ва­ет об­ра­ще­ни­ем [6]. Это по­ня­тие, как счи­та­ет Ми­хай­лов, яв­ля­ет­ся клю­чом к пони­ма­нию ста­нов­ле­ния психи­ки, од­на­ко его ак­ту­аль­ность не ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся вопросами раз­ви­тия, по­сколь­ку об­ра­ще­ние значимо и для те­ку­ще­го функ­ци­о­ни­ро­ва­ния пси­хи­ки. Пси­хи­ка по сво­ей су­ти «об­ра­ще­на во вне», поверну­та к ми­ру и дру­гим лю­дям.
9. И, на­ко­нец, по­след­няя фи­ло­соф­ская про­бле­ма, о при­ме­ни­мо­с­ти опо­сред­ст­во­ва­ния к ко­то­рой ча­с­то спорят, — про­бле­ма ме­с­та пси­хи­ки в при­ро­де. Марк­си­с­ты-сто­рон­ни­ки Ге­ге­ля обыч­но ут­верж­да­ют, что клю­чом к по­ни­ма­нию то­го, как «че­ло­век пре­одо­ле­ва­ет от­чуж­ден­ность меж­ду объ­ек­тив­ным и субъективным ми­ром», слу­жит опосредствующая си­ла де­я­тель­но­с­ти (тру­да). Это ци­та­та из Ко­же­ва (Kojeve) (цит. по: [5, с. 120]), но по­хо­жие мыс­ли мож­но най­ти в ра­бо­тах Э.В. Иль­ен­ко­ва, чье ре­ше­ние «про­блемы иде­аль­но­го» опи­ра­ет­ся на рас­смо­т­ре­ние де­я­тель­но­с­ти как фак­то­ра очеловечи­ва­ния при­ро­ды [4]. В све­те мо­е­го осо­бо­го ин­те­ре­са к Иль­ен­ко­ву, вы, вероятно, ожи­да­е­те, что я со­би­ра­юсь по­дроб­но оста­но­вить­ся толь­ко на этом философском по­ни­ма­нии идеи опо­сред­ст­во­ва­ния [1]. Тем не ме­нее я должен признаться, что, не­смо­т­ря на всю про­ни­ца­тель­ность раз­но­об­раз­ных трак­то­вок дан­ной про­бле­мы (и не­смо­т­ря на то, сколь­ко чер­нил я сам на нее из­вел!), я не уве­рен, что знаю, как луч­ше сле­ду­ет ее по­ни­мать. Я бо­юсь, мы склон­ны сле­до­вать при­ме­ру Де­кар­та и раз­де­лять пси­хи­ку и ок­ру­жа­ю­щий мир, рас­сма­т­ри­вая их как два са­мо­сто­я­тель­ных явления, вслед­ст­вие че­го ста­но­вит­ся со­вер­шен­но не­по­нят­но, как фи­зи­че­с­кий мир может быть на­се­лен ра­зум­ны­ми су­ще­ст­ва­ми. А за­тем мы охот­но го­во­рим о том, как пре­одо­ле­ва­ет­ся во­об­ра­жа­е­мое от­чуж­де­ние меж­ду ра­зу­мом и ми­ром, и с уве­рен­но­с­тью ожи­да­ем, что деятель­ность по­кро­ет этот раз­рыв, на­де­лив при­ро­ду те­ми ка­че­ст­ва­ми, кото­рые свой­ст­вен­ны человеческо­му ра­зу­му. Но это вы­гля­дит как со­мни­тель­ное объясне­ние по ти­пу «Про­сто ска­зок» Киплинга, раз­ду­тое до ог­ром­ных раз­ме­ров. Как толь­ко пси­хи­ка и мир ока­зы­ва­ют­ся ото­рван­ны­ми друг от дру­га в на­шей ме­та­фи­зи­ке, ни­что уже не мо­жет их объ­е­ди­нить, да­же де­я­тель­ность. В та­ком слу­чае лучше не форму­ли­ро­вать про­бле­му так, что в ре­зуль­та­те об­ра­зу­ет­ся ме­та­фи­зи­че­с­кий про­вал между психи­кой и ми­ром, ко­то­рый нуж­но со­еди­нять мос­том, а пе­ре­клю­чить вни­ма­ние на эпи­сте­мо­ло­ги­че­с­кую про­бле­му, ко­то­рую мы сфор­му­ли­ро­ва­ли в кон­це пятого пункта: про­бле­му ро­ли опо­сред­ст­во­ва­ния во вза­и­мо­свя­зи пси­хи­ки с не­за­ви­си­мо сущест­ву­ю­щим ми­ром. Как бы то ни бы­ло, да­же не­смо­т­ря на то, что ме­та­фи­зи­че­с­кие про­бле­мы, ка­са­ю­щи­е­ся ме­с­та пси­хи­ки в при­ро­де, край­не ин­те­ре­со­ва­ли А.Н. Леонтьева, я не впол­не уве­рен в том, что са­мо­го Л.С. Вы­гот­ско­го дей­ст­ви­тель­но вол­но­ва­ли эти же самые про­бле­мы.
10. Под­во­дя итог, мы мо­жем ска­зать, что наш об­зор фи­ло­соф­ско­го смыс­ла выготскиан­ской идеи опсредствова­ния вы­явил зна­чи­мость это­го по­ня­тия для пя­ти аспек­тов про­бле­мы воз­мож­но­с­ти мышления. Вот они:

(1) ха­рак­тер ис­кон­но че­ло­ве­че­с­ких пси­хо­ло­ги­че­с­ких спо­соб­но­с­тей;

(2) воз­мож­ность са­мо­со­зна­ния;

(3) при­ро­да твор­че­ст­ва;

(4) не­об­хо­ди­мые ус­ло­вия раз­ви­тия субъ­ект­но­с­ти;

(5) един­ст­во пси­хи­ки и ми­ра.

При том что все эти фе­но­ме­ны очень тес­но вза­и­мо­свя­за­ны, они от­ли­ча­ют­ся друг от дру­га, и хо­тя опо­сред­ст­во­ва­ние яв­ля­ет­ся непременным ус­ло­ви­ем каж­до­го, та роль, кото­рую оно иг­ра­ет, в каж­дом слу­чае раз­лич­на.

В этой ста­тье я за­тро­нул про­бле­му опо­сред­ст­во­ва­ния толь­ко в об­щих чер­тах, но наде­юсь, что это­го до­ста­точ­но для то­го, что­бы по­ка­зать, на­сколь­ко она ин­те­рес­на.