Инклюзивное образование - толерантное образование (стенограмма)

Дискуссия посвящена вопросам создания безопасной образовательной среды в условия инклюзии. Обсуждаются риски для благополучной адаптации учеников, имеющих ограниченные возможности здоровья, а также других участников образовательного процесса. Приводятся примеры успешной практической работы.

С. В. Алехина: Уважаемые коллеги, я хочу, чтобы вы участвовали в этом обсуждении, и если у вас есть содержательные ответы и мнения относительно вопросов, которые уже задают наши зарубежные коллеги, прошу включаться в разговор.

Я открою дискуссию ответом на первый вопрос профессора Дэниелса по поводу того, есть ли данные по созданию безопасной образовательной среды и в том числе для детей, имеющих инвалидность. Тема безопасной образовательной среды на сегодняшний день является не только предметом научных разработок и практических прикладных исследований, но эта практика внедряется в образовательное учреждение и контролируется руководителями образовательных учреждений. Но есть ситуации, которые сегодня рассматриваются как прецеденты негативного характера и становятся поводами для обсуждения среди руководителей и педагогов-практиков. В нашем университете создан центр по разработкам технологий, прежде всего, психолого-педагогических, которые работают на эту задачу и служат для мониторинга проблем, связанных с вопросом безопасности детей в школах. Пожалуйста, коллеги.

О. Е. Буланова: Я могу дополнить сказанное Светланой, что уже на протяжении лет 6 под руководством профессора В. В. Рубцова на территории Москвы целый ряд учреждений в округах нашего города работают над этой темой. И мы имеем материал, подтвержденный научными исследованиями, который говорит о том, что можно и нужно, и каким образом можно создать образовательную среду в разных типах и видах  образовательных учреждений, начиная от детского сада и кончая дополнительным образованием. Причем в учреждениях и общеобразовательных, и в учреждениях, которые в России традиционно считались учреждениями для детей с высокими образовательными потребностями. И в таких учреждениях мы создаем детям с ограниченными возможностями здоровья условия, и они могут полноценно обучаться и не чувствовать себя изгоями. Кроме того, это дает возможность формировать толерантность во всех слоях общества, а соответственно, эти дети дальше понесут то, чему они научились в своем образовательном учреждении, и в обыденную жизнь и дальше в будущее. И я хотела бы сказать, что это совершенно нормальный процесс, который, я думаю,  естественно обобщен. И мы сейчас проходим тот период, который я бы назвала институционализацией, потому что нам, безусловно, помогают и родительские организации, и общественные организации. И они вовлечены в этот процесс, и мы стараемся эту работу обобщить и на теоретическом уровне. Спасибо. Я – Буланова Ольга Евгеньевна, директор психологического центра «Участие» – это Северо-Восточный округ Москвы, кроме того, я являюсь координатором городской экспериментальной площадки по безопасности образовательной среды, которой руководит профессор Рубцов. Спасибо.

Л. Е. Олтаржевская: В продолжение разговора… Олтаржевская Любовь Евгеньевна, директор школы Центрального административного округа, в которой сейчас активно внедряется инклюзивная практика в образовании. У нас обычная школа, и когда бы говорим о безопасности и благополучии ребенка, то имеет смысл проиллюстрировать это не детскими сообществами вообще, а конкретными историями конкретных детей.

У нас на сегодняшний день в контингенте 18 детей инвалидов. Один ребенок инвалид по зрению, при этом у него очень высокий уровень интеллекта, и если бы на сегодняшний день он находился в специальном образовательном учреждении, то вопросы полной его реализации были бы довольно спорными. Сейчас он уже три года обучается в обычной школе, показывает очень высокие результаты в обучении, выстраивает коммуникации. Ему созданы особые условия.

Второй мальчик у нас обучается уже во втором классе, уже второй год. Мальчик с серьезной проблемой, с аутизмом. Когда мы его брали, он совершенно никак не мог общаться, он только смотрел на стену, очень трудно всем было. На сегодняшний день после организации особых условий в обычной школе мальчик прекрасно адаптировался среди сверстников и тоже достаточно успешно усваивает и программу и общается со своими друзьями в школе. Я думаю, что это хорошая иллюстрация.

Е. Н. Кутепова: Елена Кутепова, заместитель руководителя Института проблем интегративного (инклюзивного) образования МГППУ. Может быть, я неправильно поняла вопрос Гарри, но вот мне показалось, что он волновался о том, насколько сами дети чувствуют себя более защищенными в условиях общего образования или в условиях специального образования. Надо сказать, так как инклюзия, вообще инклюзивный процесс, в России дело совсем недавнего прошлого и настоящего, научных исследований, которые подтверждали бы, к сожалению, мы предоставить сейчас не можем. По ощущениям лиц, которые работают с детьми, этим детям благополучнее,  интереснее, и родители заинтересованы нахождением ребенка в системе общего образования. А вот научные исследования пока у нас, наверное, на стадии разработки и так в принципе инклюзивные процессы − это пока процессы совсем не форм образования. Это некоторый ответ на первый вопрос.

И второй вопрос, что происходит с нашими детьми, когда они выходят за пределы образовательных учреждений, в свою профессиональную деятельность. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что, наверное, у нас недостаточно провидится работа именно в этом направлении. Даже те молодые люди, которые заканчивают образовательные учреждения начального, среднего и высшего профессионального образования – трудоустраиваются только 60 %, в основном – с нарушениями зрения. Молодые люди с нарушением опорно-двигательного аппарата, молодые люди с нарушениями интеллектуальной сферы –  процент их трудоустройства колеблется в пределах 3–8 %. То есть практически мы наблюдаем достаточно серьезное отставание. Но в настоящее время во всех регионах и в Москве в частности, развиваются целые структуры, которые будут заниматься трудоустройством лиц с ограниченными возможностями здоровья и, мало того, организуются специальные учреждения - не интернатные, не закрытые - предоставляющие возможность трудоустройства лицам, получившим ту или иную специальность.

Г. Дэниелс: Переводчик использует слово «толерантность»… Мне интересно, как у обычных детей, находящихся в системе инклюзивного образования, развивается толерантность к различиям.  Как обычные дети, находящиеся в системе инклюзивного образования, становятся терпимыми к различиям? Это вопрос о том, помогает ли инклюзивное образование построению более инклюзивного и толерантного общества.

М. Л. Любимов: Здравствуйте, уважаемые коллеги. Я, с одной стороны, являюсь директором психолого-педагогического университета, который работает с детьми, имеющими нарушение слуха, с другой стороны, я являюсь глухим человеком с рождения, который прошел интегрированное образование. Мне есть с чем сравнивать то время, когда я проходил это в стихийных условиях. Поскольку долгое время тема инвалидности замалчивалась, то есть специализированные учреждения и учреждения общего типа существовали как бы раздельно,  дети, которые были инвалидами, обучались отдельно и не допускались в учреждения в общего типа. Только по настоянию родителей. Единичные случаи. Мы занимаемся интегрированным образованием, я имею в виду деятельность центра с 2002 года. И мы компенсировали детей с нарушением слуха для того, чтобы они могли учиться в массовой школе, начиная с раннего возраста. И затрачивалось на ребенка максимум индивидуального времени для его подготовки. После того когда мы интегрировали их в массовые школы, первая проблема, которая возникла, это, с одной стороны,  многие, многие десятки лет отсутствия в обществе информации об инвалидах. И с другой стороны, это необученность специалистов, которые работают в школе.

Первая проблема, которая возникла, − это социальный вопрос, то есть дети, которые интегрируются в массовую школу, вынуждены проходить двойную адаптацию. Это адаптация к предметам, которым обучаются в общеобразовательной школе, и второе – это, конечно, социальная адаптация. Проблема усугублялась тем, что на первых порах вокруг детей с ОВЗ, с ограниченными возможностями здоровья возникает некий вакуум типа нейтральности. То есть адаптация детей в этих условиях, если это происходит стихийно, адаптация протекает очень медленно. Поэтому наш центр был вынужден тут же, практически с первых месяцев, создавать так называемые выездные группы, которые работали с учителями массовых школ, то есть занимались подготовкой этих учителей. С другой стороны – то, чем вы сказали, – стали заниматься вопросом толерантности, вопросом создания милосердной культуры в школе. Потому что негатив преодолим на первых порах, но на сегодняшний день, на мой взгляд, остается важным вопросом. Наши специалисты обучали психологов школ, как работать с такими детьми. Проводили различные акции для того, чтобы дети с ограниченными возможностями здоровья чувствовали себя комфортно. У нас центр небольшой, это две, три, четыре школы, которые являются базовыми. Мы стараемся показать, как нужно и важно, чтобы этот опыт распространился на все школы, на все образовательные учреждения, куда имеют доступ такие дети.