Субкультура ролевого движения: возможности субъектного решения возрастной задачи

Противопоставление нормативной социализации и субъективной индивидуализации как аль­тернативных путей взросления – это не только дилемма парадигмально-теоретического характе­ра. Современная реальность все больше демонстрирует неадаптивные пути взросления. Варианты индивидуальной и групповой активности молодежи далеко не всегда исходят из идеи следования культурному канону и социальной норме. Множественность «миров» как наследие постмодерниз­ма часто делает проблематичным сам образ взрослости и зрелости современного человека. В оте­чественной психологии культурно-исторического направления это обсуждается как проблема вза­имодействия идеальной и реальной форм сознания (понятия, введенные Л.С. Выготским [2]) и как состояние кризиса детства, основной симптом которого – неявленность идеальной формы взрос­лости (Б.Д. Эльконин, А.Л. Венгер, В.И. Слободчиков [1, с. 6]). Образ взрослости либо не прочи­тывается представителями нового поколения, либо представляется им не привлекательным.

В западной психологии, прежде всего американской, наибольшее распространение получила феноменологическая ориентация, по которой периодизация развития строится на основе представ­лений о жизненных задачах. Несомненная заслуга в развитии этих представлений на психоанали­тической основе принадлежит Э. Эриксону [7]. Модель Э. Эриксона исходно предполагает как со­циально одобряемые, так и не одобряемые социальными нормами и ожиданиями варианты взрос­ления. Индивидуально-психологический (индивидуальный выбор) и социально-психологический (социальные ожидания) контексты эго-идентичности, включая систему оценок, ценностей и смыс­лов, а также содержания ожиданий и притязаний, могут быть различными, вплоть до противопо­ложности. Разрешение этих противоречий возраста предполагает особым образом организованный хронотоп жизни. Такой хронотоп в теории Э. Эриксона определяется понятием психосоциального моратория – общественно санкционированной отсрочки перед интеграцией во взрослую жизнь. Им обозначается кризисный период между детством и взрослостью, в течение которого в психо­логии человека происходят сложные, многомерные процессы обретения взрослой идентичности и нового интегрированного отношения к миру и к себе.

Приступая к собственному исследованию, мы предполагали выяснить, дает ли психосоциаль­ный мораторий в интересующей нас форме – в форме субкультуры ролевого движения (РД) – доста­точно средств для экспериментирования с паттернами идентичности и для последующего их инте­грирования в целостную индивидуальность. При этом мы понимали, что субкультура, в частности субкультура РД, сама по себе не гарантирует опосредствований, необходимых и достаточных для обретения человеком самости, идентичности, индивидуальности. Как и любая другая форма соци­альности, она иронична, т.е. может как открывать, так и закрывать возможности развития. В по­следнем случае могут проявиться и реально проявляются симптомы ухода (эскапизма), стагнации, инфантилизма. Эти симптомы распространенного невроза, характерного для современного чело­века европейско-американской цивилизации, обстоятельно рассмотрены Э. Фроммом [5]. Он заме­тил, что значительная степень автономии и свободы выбора, которыми располагают люди, живу­щие в современном западном обществе, достигнуты ценой утраты чувства безопасности и появле­ния ощущения личной незначимости. С точки зрения Э. Фромма, перед сегодняшними молодыми людьми стоит болезненная дилемма: невиданная ранее свобода от жестких социальных, полити­ческих, экономических и религиозных ограничений требует компенсации в виде чувства безопас­ности и чувства принадлежности. Как отмечает Э. Фромм, люди готовы бороться за свободу и ав­тономию, но сама эта борьба вызывает чувство отчуждения от природы и общества. Люди нужда­ются в том, чтобы обладать властью над своей жизнью и иметь право выбора, но им также необхо­димо чувствовать себя объединенными и связанными с другими людьми. Субкультура, несомнен­но, может обеспечить молодым людям чувство общности, но предлагает для этого особые условия, содержащие двойственность отношений. С одной стороны, ограничивая от современной цивилиза­ции с ее жесткими каждодневными требованиями и вызовами, она может обеспечить мораторий, в границах которого становится возможным ролевое экспериментирование и своего рода рефлек­сивная пауза – возможность разобраться с собой. С другой стороны, она может уводить от так на­зываемой нормативной социализации (когда «все как у людей»), принятия тех социальных ролей, которые декларируются «взрослым» сообществом в качестве ожидаемых и нормативных. Игра на «запасном поле» субкультуры может непротиворечиво сочетаться с исполнением «всамделишных» социальных ролей, а может приводить к компенсаторным формам поведения, своего рода акцен­туациям. Как и любая другая знаково-символическая, ритуализированная, мифологическая форма, она может быть различным образом воспринята и использована человеком: либо она становится средством-посредником, медиатором, и «сквозь» нее видны расширенные перспективы построе­ния себя и своей жизни, либо непосредственным и основным предметом подражания и воспроиз­ведения, определяя вычурный, но, по сути, вещный способ самоограничения.

Таким образом, предмет нашего исследования – субкультура РД – предстает как психологи­чески неоднозначная форма моратория для решения задачи обретения личностных смыслов и цен­ностей людьми юношеского возраста и возраста первой взрослости. В границах такого моратория могут быть построены формы опосредствования, обеспечивающие ролевое экспериментирование с последующей интеграцией в целостную эго-идентичность. Или же, напротив, могут быть при­мерены и приняты частичные внешне атрибутивные идентификации, фиксирующие лишь вычур­ный способ самопрезентации, но не определяющие глубокие личностные смыслы. В исследова­нии приняли участие как «ветераны» РД, так и относительно молодые адепты движения. Проект исследования и его результаты вошли в монографию А.М. Медведева [3], под руководством кото­рого проводилась эта работа.

Основной итог исследования: в контексте вариативности социализации и многомерности возрастной задачи субкультура может рассматриваться как один из вариантов психосоциально­го моратория. «Застревание» на стадии моратория, конечно же, не способствует достижению ста­туса зрелой идентичности (по Дж. Марсиа). Но такое же «застревание» можно наблюдать и при других, привычных формах социализации, приводящих к формированию «случайных индивидов» (К. Маркс), «людей-предметов» (К. Обуховский), поэтому субкультура может рассматриваться как шанс построения «космической потребности в смысле» (К. Обуховский [4]), а то, как этот шанс бу­дет использован, – личное дело каждого ее представителя.

1. Венгер А.Л., Слободчиков В.И., Эльконин Б.Д. Проблемы детской психологии и научное творчество Д.Б. Эльконина // Вопр. психологии. 1988. № 3. С. 20–29.
2. Выготский Л.С. Педология подростка // Собрание сочинений: в 6 т. М., 1984. Т. 4.
3. Медведев А.М. Ценностно-смысловые ориентации представителей субкультуры ролевого движе­ния : моногр. Волгоград : Изд-во ФГОУ ВПО «ВАГС», 2010.
4. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 2004.
5. Эльконин Б.Д. Кризис детства и основания проектирования форм детского развития // Вопр. психо­логии. 1992. № 3. С. 7–13.
6. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.